Про Антарктиду, где не нужны холодильники и охрана, где в ледяных гротах постоянная температура и влажность, а рыба храниться просто замечательно — я рассказывать не стану. Но поведаю о том месте, с которого всё началось. Есть под Лас-Вегасом место, которое иначе, как пустыня и не назвать, хотя табличка на высоком шесте у дороги сообщает, что вы въезжаете на территорию 'Ранчо Осиновая роща'. Оно в моей собственности, как и выкупленная на много миль вокруг окрестная земля с гигантским складом на поверхности и во много раз больше под землёй, где скопилось продукции на несколько сотен миллионов долларов. В морских мешках 'биг-бэг' и прочих емкостях, насыпью и в упаковке, в бочках и контейнерах, в ящиках и стеклянной таре. Одного антрацитового угля из Пенсильвании тут столько, что его можно измерять в пирамидах Хеопса . Есть и ситец, есть и парча, есть многое; нужное и не нужное, смотря с какой стороны смотреть. Там же, как не сложно догадаться, покоится инопланетный корабль — мой дом, мой друг и мой страж. Если бы палеоботаник стал внимательно рассматривать оставленный художником референс объекта, то непременно признал бы Euanthus panii, цветок, исчезнувший миллионы лет назад. Красивый, необычный и с невероятно мощной корневой системой, высасывающий из земли полезные ископаемые. Размером с небольшой домик снаружи и гигантский изнутри, он наводил ужас на астероиды, и даже небольшие спутники планет, перерабатывая их. Но всему есть свой срок, технологии резко шагнули вперёд и корабль чужой цивилизации стал выполнять исследовательские функции. Он несколько тысячелетий собирал информацию в моём мире, а потом, при отбытии неудачно угодил в космическую аномалию и покинутый экипажем оказался здесь, стремительно перелистнув страницы книги времени в обратную сторону. Крышка рояля, как известно, всегда падает внезапно. Как это произошло, и каким образом повлияло на мою судьбу, я обязательно расскажу, но не сейчас. Добро пожаловать в Неваду, штат, где добывают золото и огромные пустующие территории.
Что ж, вот и прошла ночь на той стороне планеты. Для понимания, когда в Ленинграде восемнадцать часов, в том же Питерсберге стрелка часов на восьми утра. Осталось отдать команду на печатанье необходимых мне предметов и возвращаться обратно в Осиновую Рощу. Только теперь мне не требуются очки, дабы разглядеть границы портала и коммуникатор на запястье трогать не надо. Всё рассчитает и отметит к перемещению Корабль. Странно, за последние пять лет, как очнулся здесь, эту процедуру я выполнял бессчётное количество раз, но волнение всё равно присутствует. Ведь меня можно сравнить с тем джином, который, вроде и обладает могуществом, но всё равно остаётся рабом лампы. Встав на середину палубы, я принялся ожидать, пока меня окружат предметы. Несколько раз я аргументировал и обращался к Кораблю о постройке принтера за пределами станции, но каждый раз следовал отказ. Манипуляторы перенесли несколько самосвалов, копий того, что возит уголь и вариант топливозаправщик, заказанных нефтебазой. Самоходный грейдер Caterpillar Diesel 12, четыре дизельные генераторные установки той же марки, грузовик с птицей. Чуть в стороне разместились платформы со всякой всячиной. Прежде всего, это металлические запчасти для недавно начавшего функционировать цеха по сборке автомобилей в Дибунах. Не забыл я и про бочки с техническими жидкостями и ГСМ, а так же про автомобильные покрышки. Хоть я и придерживаюсь мнения, что весь цикл от изготовления подшипника до ручки двери должен происходить на территории Ленинградской области, но дело это совсем не быстрое и весьма хлопотное. Поэтому грузопассажирским фургонам с широкой откидной задней дверью и полным приводом, а так же санитарным Dodge T214 WC54M тоже нашлось место. Всё в брезентовых чехлах либо в контейнерах, которые ничем не отличаются от тех, что привозят с площадки Морского торгового порта. И, конечно же, деньги. Для опоры демократии лишняя пара десятков миллионов только на пользу экономики. Благодаря несложным манипуляциям подлежащие утилизации банкноты вновь оказываются в обиходе, и не стоит разводить диатрибы. К моей любви к ФРС это не имеет никакого отношения: я не брезгую и другой валютой, будь то фунты стерлингов или рейхсмарки. В Персии, к примеру, их охотно берут при расчётах за те же сухофрукты, а вот турки предпочитают фунты, хотя с немцами более дружны.
Возле каретного сарая санатория, где одно из помещений занимает школа автолюбителей, есть покрытая резиновой крошкой площадка с разметкой, точь в точь по габаритам части палубы Корабля, где водители осваивали новую технику. Оно вроде весь советский автопром вышел из одних ворот, но 'Форд' может отличаться от 'Бьюика', 'Студебекера', 'Шевроле' и 'Харвестера'. Всё же разные по конструкции автомобили и мнение, что правильное решение всегда будет одинаковым, не совсем уместно. Тут и передача по-иному может включаться, и комбинация запуска оказывается другой. Так что перед тем, как выехать за ворота, выпускники автошколы проходили экзамен на безаварийный проезд и прочие выкрутасы. Под ней, в подземных ярусах я обычно и заканчиваю путешествие, но сегодня есть небольшое отклонение отчасти связанное со снабжением нового проекта и мне придётся попасть в усадьбу через главные ворота. Дежурил там дед Никитич, частенько замеченный с согревающими растворами. Беда у него дома, жена практически лежачая и в посёлке в их возрасте это фактически отложенная смерть. Я пытался помочь, но без радикального изменения тела уже никак, организм бабушки почти исчерпал ресурсы в борьбе с туберкулёзом, метастазами и прочими болячками. И если продолжить про ресурсы, только материальные, то и здесь всё плохо. Прожить на инвалидную пенсию в сорок пять рублей можно разве что только в головах лидеров государства. Дед Никитич дежурит сутки через трое, и на зарплату содержит себя с супругой и старенькую соседку, что ведёт присмотр за двумя хозяйствами и готовит настойки с наливками. В силу возраста они объединили и стол и кров. Вот такой симбиоз. Уволить деда у меня рука не поднимается, к тому же со своими обязанностями тот справляется, но воспользоваться его привычками 'давить муху ' можно. Повторив манипуляции с очками и браслетом, уже на палубе Корабля перебравшись в додж, я вскоре переместился на свободное пространство у лесополосы. Резервные координаты выхода портала располагались юго-западнее урочища Суворова грива, неподалёку от маяка Осиновец. В прошлом году несколько моих самосвалов отвозили туда муринскую щебёнку (подсыпать дорогу), а заодно и контейнер прикопать. Место почти глухое, и оказавшись там, я с трудом выехал на грунтовую дорогу по направлению к Коккорево. Как 'наудачу' стал накрапывать дождь, переходящий в затяжной ливень. Нельзя утверждать, что природа там девственна и намёки на присутствие цивилизации единичны. Кое-какие подвижки присутствуют и даже есть столбы с электрическим и телефонным проводом, вот только асфальта тут не замечалось, и добраться в санаторий к семи утра по раскисшей, яма на яме дороге, ещё надо было постараться. Тем более на малознакомой машине, где ни рулевого гидроусилителя, ни плавных амортизаторов, ни гироскопов. Техника суровая, надёжная, и сейчас, это основной показатель, но на русских дорогах пасует и она. Двигаясь по колее, мне приходилось совершать остановки и кое-что править, а иногда вносить серьёзные изменения в ландшафт. На обочинах после меня оставались горки щебня, песка и бетонные плиты. Не в первый раз, кстати. Уже на протяжении нескольких месяцев я появляюсь тут и все вокруг уверены, что ничего необычного не происходит. Рано или поздно дорогу к маяку давно собирались обустраивать, вот и сподобились подвозом материалов. Более того, наверняка нашлись злые языки, рассуждавшие о разгильдяйстве и как бы ни о вредительстве из-за долгой раскачки строителей, подталкивающей местных жителей к противоправным действиям. Ну, увезут рыбаки несколько телег щебёнки... Аналогичная ситуация недавно наблюдалась и в Кобоне, только там уже всё близко к завершению и дорога до Южкова вот-вот будет закончена. Пожалуй, меня вполне можно назвать перестраховщиком, скрытной личностью и даже параноиком, повторяющим про себя о постоянной бдительности, но так спокойней, ведь на побережье Ладоги намечены широкие планы, а методы воздействия сверхъестественные. Если обобщить, то последнее время я занимаюсь выстиланием соломы, как в той известной поговорке, и стараюсь это сделать в отсутствии чужих глаз.
В конце концов, любая дорога заканчивается и хорошо, если у твоего дома. Как я и надеялся, сторож спал, и разбудивший его клаксон он воспринял за классового врага, отчего встречать вышел злой и помятый. В накинутым на плечи охотничьем (без рукавов) инвернесском плаще с пелериной и кепкой, его можно было принять за собравшегося пострелять на заре уток шотландца.
— Доброе утро, Никитич, — поздоровался я, узнав свой старый плащ. — Снова на бровях?
Дед изобразил подобие строевой стойки после команды 'смирно' и покачнулся.
— Вашблагородие, — опираясь на решётку — да ни в жисть!
Дед иногда мог брякнуть что-нибудь из старорежимного, да ещё предпоследнего царя, (Александра III Миротворца) вспомнить с восхитительными нотками, мол, порядка было больше, да и жилось лучше. Но на это давно не обращали внимания, выдавая чудачества за последствие полученной на империалистических фронтах контузии. Зато Никитич великолепно знал всю округу и мог поведать множество историй, из которых черпались не писанные нигде знания, почти эпос, так как в своё время участвовал в краеведческих экспедициях. А как ты истории станешь рассказывать, когда сплошь да рядом они связаны то с царствующей Екатериной, то с венценосными Александром и Николаем, то с графом Левашовым. Причём такие, что детям закрывали уши, а взрослые могли и покраснеть лицом.
— Но-но, Никитич, — пожурил его я. — Благородие как четверть века уже отменили. Ещё раз увижу с бутылкой на службе, без премии останешься.
— Как без премии? — натурально удивился дед, открывая кованую решётку. — Беспощадный вы человек! Невмочь без премии. Мне крышу в этом году крыть.
Ну да, о том, как дед с кумом (он в санатории служит дворником) меняет тростник на навесе коровника, знает всё Парголово, потому как кроет не только крышу, но и соседей с помощником матом. И выражения у него не столько грубые и обидные, а скорее, выверенные и колоритные. Кум, со слов очевидцев, на ниве словестных оборотов тоже под стать деду. Послушать их собирается практически вся улица и что любопытно, пока зевак со своими советами немного, 'концерт' протекает вяло, но стоит достичь некой критической массе, как успевай записывать перлы. Так что сдаётся мне, в этом году выступление выйдет особым и по большому счёту это моя вина. Недавний фуршет, где спиртного оказалось гораздо больше, нежели участников, дал возможность работникам охраны растащить оставшиеся излишки. Сам распорядился, дабы добро не пропадало. Приехавшая номенклатура увлеклась больше французским шампанским с коньяками , оставив вскрытые портвейны, мадеру и столовые вина на потом, да не рассчитала силы. Закуска-то почитай вся лёгкая: канопе, тапас, салатики. А эти все фраппе с крюшонами, как водка в пиво. За час крепкий алкоголь скосил партийцев, как пулемёт Гатлинга несговорчивых туземцев. Всё же люди склоны пьянеть сугубо индивидуально и если для одних всё заканчивается крепким сном, то прочие потом сожалеют о своих поступках. Смешивать дюжину различных вин и пить этот 'коктейль' не самая хорошая идея, даже когда сам дьявол нашёптывает тебе в ухо о незабываемых приключениях. Думаю, Никитич тогда неплохо разнообразил свои запасы спиртного, раз до сих пор балуется марочным португальским портвейном 'Sandeman' не осознавая его стоимости в Советском Союзе, да и в Европе. А может и осознавал да давно поменял импортное содержимое на местное. Используя лишь удобную пузатую бутылку обвитую лозой.
— Всё Никитич! Приводи себя в порядок, умойся. Люди скоро на работу приедут, а ты словно вагоны разгружал. Скажут: замордовали нашего деда. Разве так можно? Как вахту сдашь, не забудь за пайком в столовую. Под вечер машину кур привезли и масла растительного. По две птицы в лапы и подсолнечного три литра, только тару свою. Хоть бидон, хоть бутылку, хоть сапог резиновый.
— Бутылка? Есть магнум , — потирая ладони, пробормотал Никитич. — Как знал, что пригодятся.
Вовремя он про ёмкости напомнил.
— Кстати, — удивляясь познаниями деда, вспомнил я про наш секрет. — Кто мне обещал хреновуху?
— Дык! — выдохнул дед. — Так две недели настояться должна. Доброй хреновухи надоть отдохнуть, здоровья набраться. А про бидон я помню, как время настанет, дам знать.
Едва автобус с заступающей сменой прибыл к усадьбе, сторож принялся просвещать водителя и сидевших на передних сидениях о сегодняшнем пайке и необходимости иметь свою тару, а у кого нет — приобрести за пятачок с надёжной корковой пробкой у него. Слушали сторожа с интересом, да и по внешнему виду было заметно, — привлекли деда к разгрузке, не врёт, что кур с маслом привезли. Паёк выдавали раз в неделю, и чаще всего это была рыба или мясо, крупы, фруктовый джем, сахар, коробка яиц, сыры или творог, сливочное масло. Иногда добавляли копчёности, пару бутылок вина и для пользы сердечно сосудистой системы с работой желудочно-кишечного тракта морскую капусту (ламинарии) из подшефного колхоза при школе водолазов на Охотском море. А вот птицу и растительное масло привозили редко и их ждали с большой охотой. Вообще, если смотреть на область через призму гастрономического изобилия, то сразу можно понять, что этого изобилия и нет. Конечно, были коммерческие магазины, вот только простому рабочему для постоянного посещения они не по карману и поэтому широко развита система столовых, где без изысков, но сытно можно утолить голод. А ведь порою хочется не утолить, а насладиться и пайки позволяли это осуществить в период пусть не тотального, но дефицита многих продуктов. И если разобраться, не только с продуктами проблемы, в какую сторону не посмотри, везде оставались или намечались сложности. Взять тот же двигатель самого массового грузовика ГАЗ-АА 'полуторки', моторесурс которого редко превышал двадцать тысяч и через три года эксплуатации требовал замены. Стоит ли уделять внимание тому факту, что при отсутствии должного оборудования в мастерских зазоры в клапанах стачивали напильником или удлиняли постукиванием молотка по штоку на наковальне? Наверно, стоит, так как подобное проявлялось практически во всём. Но то проблемы 'высоких' технологий. Поэтому одна из важнейших должностей на предприятиях была снабженческой и у нас с ними были особые условия работы.
Когда через два дня из командировки прибыл наш снабженец Боря Митякин, то, не задерживаясь с письменным отчетом, сразу угодил в мой кабинет. Об его успехах я уже знал. Выбил, шельма, прибавку в три полувагона угля. Пусть и пришлось потратиться в Семёновке (район города Сталин), но дополнительное соглашение подписал. А это в тех местах было совсем не просто и выделение фондов для снабженцев так же не прихоть. В забое свои порядки, законы и авторитеты. Советская власть, партийная организация и все ветви репрессивного аппарата, вплоть до отдельного корпуса НКВД размещённого в здании о двух этажах и двадцати камер в городе присутствовали. Но там, где в условиях каторжного труда сын в забое заменял отца и рабочие династии уже зародились, без окончательного слова старожилов мало что можно было решить в экономическом плане. Правильно я сделал, что отправил снабженца на легковом форде сороковой модели и разрешил оставить его в виде подарка. Деньгами руководство треста шахтёров особо не удивишь, но два похода в ресторан, американская радиола с проигрывателем пластинок и буквально мешок женских чулок делают чудеса. Сразу появилась выработка сверх плана, и этот излишек был отправлен в Ленинград. В честь майского праздника отправят ещё, но в ответ просили привезти кое-чего прямо по списку, который угодил мне на стол. Хотел я Митякина подгрузить на предмет телевизоров, да видно не судьба. Уголь сейчас важнее и мне нужно создать видимость постоянных поставок с запасом. В ноябре-декабре каждая тонна будет расписана и поставлена на контроль вплоть до расстрела. Постановление от 7 августа 1932 года станут выполнять неукоснительно. И мне всё равно, откуда будет этот уголь: из шахты 'Центральная' или из копанок артели облугольпромсоюза за Юзовкой, где 'упряжку' тянут на совесть. Не принято про эти копанки говорить, но они были, есть и будут. Ведь сложность для артелей заключалась в том, что в плановой экономике им не отводилось должного места и навсегда стоит запомнить, — главный предприниматель тут государство. Нет, гайки ещё не закручены и где возможно пар вырывается. Тот же уголь в ограниченном количестве можно было приобрести в специализированных угольных ямах государственного треста, но ни тысячу чалдронов , необходимых нам. Одна только котельная установка потребляла две тысячи фунтов в час, а ведь у нас ещё газовая станция, которая поглощает куда больше. Посему, даром терять время некогда, двое суток отдыха, премию в карман, деньги на расходы в зубы, подарки в пикап и вперёд товарищ снабженец. Отдыхать сейчас непозволительная роскошь.
