Двое совсем не атлетически сложенных ребят с большим трудом, в два приёма занесли большую коробку и огромную джутовую сумку, поставив её у ног Рахиль Исааковны.
— Божешь мой, — всхлипнула Раппопорт, — и как вы собрались защищать город, если не можете затащить простую картонку на первый этаж и маленькую сумочку? Вот, полюбуйтесь на них! Ни головы, чтобы думать, ни рук, чтобы кормить голову. Уйдите с глаз моих. Куда пошли? Ленту упаковочную кто будет снимать?
Наконец перед заведующей предстала детская кровать в виде сундука на изогнутых ножках, опоры которых позволяли качать кроватку. Крышка состояла из двух половин и легко, с помощью креплений превращалась в охранный периметр, не позволяющий малышу покинуть кровать, когда возраст подталкивает дитя к путешествиям и исследованию окружающей обстановки. Рахиль Исааковна, не прилагая никаких видимых усилий, не вставая с места, подвинула её к себе и стала показывать и называть предметы, оказавшиеся в кроватке.
— Начнём с того, что она сделана из берёзы, довольно лёгкая и может переноситься как рюкзак за спиной. В ней умещается всё необходимое. Молоденькой мамочке нужны постельные принадлежности: матрац, одеяльце, пелёнки, простынки, клеёнки. Набор для купания, алюминиевая ванночка, средства гигиены и, конечно же, одежда. Сейчас, в этой обстановке... ну вы понимаете.
— Да, ведь ничего невозможно купить, только с рук, — посетовала заведующая. — А ведь у нас семнадцать мамочек — беженки. Без жилья, без средств существования. Санитарок не хватает, фурацилин выпрашиваем, карболки на неделю осталось.
Раппопорт выхватила платок и поднесла к глазам. У заведующей платок оказался не меньше.
— Наш директор... наш директор так и сказал мне: товарищ Рахиль Исааковна, переверните все фонды, займите, угрожайте, украдите, но обеспечьте. И знаете, я всё сделала. Тут и ползунки с трикотажной резинкой, и комбинезончики, и шапочки, и пинетки, и слюнявчики, и даже варежки царапки. А под кроваткой бутылочки для кормления, а вот сюда погремушка.
Раппопорт потрясла погремушкой.
— Ой, какая прелесть!
— Да, именно прелесть. Если бы у меня в детстве была такая, я бы и не взрослела. Там ещё отделение есть с пустышкой, несессером, термометром и часами с будильником. А этот конверт с документами — билет в будущее. В общем, готовьте место, куда всё это привезти и сообщите количество. Нам с вами ещё нужно обсудить список продуктов для молочной кухни и Ждановского пайка для кормящих матерей. Скажу по секрету, будет даже оленина. Опять-таки помощь донорам, но это по телефону. У меня сестра, к примеру, в этот волнительный период не переносила вкуса черники. Кто-то на клубнику смотреть не может. Придётся искать замену.
— У вас есть клубника? Но сейчас не сезон.
В ответ на эти слова Рахиль Исааковна загадочно улыбнулась и как фокусник достаёт из цилиндра зайца, неожиданно выудила из сумки полуторалитровую банку икры.
— Это вам, милочка. Отказа не приму. Для сотрудников тоже припасено, целый грузовик всякого и разного под окнами. Сами раздадите и никаких накладных.
Не решавшая принять подарок заведующая заглядывалась то на банку то на гостью, то на её кулон, на груди, а тем временем Раппопорт достала блокнот, и главный акушер роддома усмотрела подчёркнутые красным карандашом некоторые цитаты и цифры: '...прогноз рождаемости на сентябрь-декабрь 68 тысяч'. Большего она прочесть не успела, так как её отвлёк полный удивления голос.
— Минуточку, от вас ещё нет списка на эвакуацию. Смотрите сами, Дзержинский район, родильный дом номер два, на Фурштатской, простите, Лаврова. Сто семьдесят восемь рожениц — ноль заявок. Не затягивайте. Четырнадцать родильных домов уже всё подготовили, а вы в отстающих. Берите пример с шестого роддома. 'Снегирёвка' самая первая списки подала и уже получили плацкарту и ордера на ясли в окрестностях Сухуми.
— Простите где?
— На черноморском побережье. Я же говорила: 'билет в будущее'. В конверте документы, всё расписано. Где же ещё малышам здоровья набираться, как ни там? С трудоустройством роженицам помогаем, но сами понимаете, всем не угодить. Мы там посёлок выстроили, Петроградский. Туда даже наш ленинградский зоосад вывезли, чтоб деткам веселее было. А меня ведь в детстве водили смотреть на слониху Бэтти, и бегемота Красавицу.
Рахиль Исааковна легонько стукнула ногой по джутовой сумке, протянула заведующей визитную карточку и стала прощаться.
— Ну, всего вам хорошего, звоните мне по этому номеру до двенадцати, берегите себя.
— И вам всего доброго, спасибо.
Раппопорт остановилась в двери, и строго посмотрев на заведующую сказала:
— Завтра прибудут рабочие подключать роддом к автономному отоплению. Заодно люминесцентные лампы поставят. Двадцатый век на дворе, а вы с керосинкой.
— Это ещё зачем?
— Затем, что вас не перепрофилируют, а зимой будет холодно и мало электричества.
— Значит, город не сдадут? — еле слышно спросила врач.
— Даже в мыслях не было. И не забудьте повесить портреты. У меня в кабинете Нил Фёдорович Филатов, могу вам уступить.
Выйдя во двор, Рахиль Исааковна коснулась рукой кулона и мысленно задала вопрос, куда ей дальше стоит поехать. Спустя минуту она подозвала к себе свою группу, отдала распоряжения и вскоре машины покинули двор родильного дома. В этот день многие акушеры и роженицы Ленинграда почувствовали на себе заботу профсоюза. Отличившимся труженикам вручали значки, не забывая про труд санитарок и прачек. Снабжали пайками и детскими наборами, а иногда решали важнейшие людские проблемы, как например, в шестом роддоме, где оставили грузовик для эвакуации.
* * *
Ещё 23 августа (в РИ 01.09.), как только Северный фронт был разделён на Карельский и Ленинградский, Военный совет Ленинградского фронта приказал начальнику Управления пути Северо-Западного бассейна Наркомречфлота Бородину провести рекогносцировку возможных мест разгрузки озёрных барж от мыса Осиновец до мыса Морьин Нос. И уже в этот день увидели свет составленные с началом войны технические проекты постройки причалов для приёма двенадцати озёрных барж ежесуточно. За короткий срок в двух километрах на юг от станции 'Ладожское Озеро' появилась станция 'Каботажная', которая должна была стать центром пассажирских перевозок для эвакуируемых ленинградцев. Около бухты Гольсмана (в трёх километрах севернее станции Ладожское Озеро), на подготовленной площадке возвели станцию 'Костыль' с семнадцатью путями и двумя портовыми кранами. У бухты Морье появилась станция 'Болт', предназначенная для приёма нефтепродуктов и угля. И наконец, вблизи Осиновецкого маяка, в спешном порядке стали облагораживать станцию 'Осиновец'. Вроде бы на Западном берегу успели подготовиться, но порты Новая Ладога и причалы Гостинополье (Волхов) не смогли справиться с возникшим увеличением грузооборота. В устье реки Волхов озёрные баржи грузились на значительном расстоянии от берега и работы прекращались при плохих погодных условиях. Требовалось углубления фарватера, расчистки устья дна, что имеющимися средствами не решалось ни за неделю, ни за месяц. Вход в реку из озера имел глубину чуть больше полтора метра и как результат, о полной загрузке барж речи идти не могло. То, что было приемлемо в глубокую старину, в современных реалиях уже не подходило. К тому же с началом работ выяснилось плачевное состояние средств механизации. Остро не хватало кранов, погрузчиков, транспортёров и сотни квалифицированных рабочих. Поэтому когда в Смольном на стол второго секретаря горкома легло письмо от недовольного положением партийного функционера, Кузнецов поехал в Осиновую рощу. В Ленинграде, с приездом Григория Константиновича Жукова слишком часто стала повторяться фраза: 'Чем вы тут занимались?' и ему очень хотелось ответить своим, аналогичным вопросом. Однако приходилось признать, что Жуков был вправе задавать такие вопросы. И чтобы эта неприятная фраза звучала как можно реже, вместо поиска возможных решений, второй секретарь горкома отправился туда, где уже были готовые ответы. Отправился с неохотой, так как придётся в очередной раз просить, а потом быть обязанным. Но лучше уж так, чем перед каждым исполнителем ставить задачи, а потом ходить за ними и утирать нос в связи с поголовной безынициативностью.
К удивлению Алексея Александровича, в этот ранний час он обнаружил загруженность дороги автомобильным транспортом, которого не наблюдал в таком количестве ни в мирное время, ни с начала военных действий. Из области в город шли нескончаемым потоком грузовики, причём редкие полуторки с людьми в кузовах выделялись из общего потока своей малочисленностью и размерами, уступая мощным тягачам с высокими и длинными фургонами. Но ещё больше его удивило, что контингент водителей был сплошь из подростков и женщин. Машины перевозили овощи, и можно было отметить обильный урожай капусты. 'Не зря, товарищ Жданов вчера поднимал вопрос на совещании по продовольственным запасам о 'борщевом наборе', который должен быть доступен в столовых каждому работавшему ленинградцу. Знал, — подумал он. — Поэтому был так уверен, отдавая мне распоряжение'.
Остановившись на автозаправочной станции, Алексей Александрович вышел из автомобиля и решил осмотреть достопримечательности, заодно проверив санитарное состояние комнаты гигиены. Каждая станция 'TEXACO' помимо топливных колонок имела оборудованное всем необходимым помещение для попавшего в затруднительное положение водителя. В кабинке за пятьдесят копеек можно было воспользоваться душем с ароматным мылом, а по соседству справить нужду в комфортных условиях. За четвертак позволялось провести тридцатиминутную стирку в пристроенной на заднем дворе прачечной и позвонить из таксофона. Желающие утолить голод могли прибегнуть к услугам маленького кафе или автоматов самообслуживания. Там же, как и в столовой Смольного стоял сатуратор, производящий газированную воду, которую предлагалось подсластить сиропом и автоматический проигрыватель пластинок. Покупать за три копейки жевательную резинку, как и стакан газировки, второй секретарь посчитал излишним; музыка какого-то джазового оркестра уже играла, а вот пачку папирос 'Герцеговина Флор' взял. Водитель и охрана предпочла более дешёвый 'Camel'. За стеклом автомата были и 'Marlboro', и 'Parliament' и ещё два десятка различных марок, такие как: ленинградской фабрики имени Урицкого 'Беломорканал', московской фабрики Дукат — 'Дэли', 'Кубань' или одноимённые фабрики Ява. По соседству можно было купить шоколад, печенье и фунтовую упаковку 'Невские баранки'. На стене, в простых рамках висели грамоты, и одна из них была подписана наркомом торговли Павловым. Второй секретарь горкома ознакомился с текстом и улыбнулся: едва ли Дмитрий Васильевич хоть раз побывал здесь и воспользовался передовыми услугами советской торговли. Однако грамота с синей печатью на подписи с хитрыми завитушками была, и рядом с ней можно было заметить книгу 'жалоб и предложений'. Пролистав хвалебные отзывы, он наткнулся на жалобу, в которой сообщалось, про купленный в июне этого года шоколад, оказавшийся не сладким, что вызвало крайнее неудовольствие потребителей. Внизу шла отповедь по факту поступления жалобы и если коротко, то '...сахар полезных веществ практически не содержит, обеспечивая только сладкий вкус, а настоящий горький шоколад сладким быть не может по определению. Перед покупкой следует обращать внимание на состав продукта, а не на красивую упаковку'. 'А ведь на последнем довоенном совещании многие правильные выступления и являлись не чем иным, как красивой упаковкой из тезисов, — подумал он, — сейчас же всё больше горькие выводы'. Едва Кузнецов вышел из здания станции, как на заправку подъехала полуторка и из её кузова по лесенке стали вылезать люди. Аккуратно, не спеша и оказывая, друг дружке помощь, бабушки с парой старичков покинули транспорт, и как только все оказались на гранитной брусчатке, поспешили внутрь. Алексей Александрович проводил их взглядом и кажется, узнал в одном из них Николая Алексеевича Николаева, заслуженного спортсмена, игрока первой команды 'Нарвы', члена Олимпийского комитета Петрограда. Вполне возможно и обознался так что, не предавая особого значения тому факту, он завернул с сопровождением за угол, где располагалась окружённая с трёх сторон ёлочками небольшая беседка. Курилка сама по себе была не только местом, где собирались любители 'попускать дым', здесь можно было общаться без оглядки на звания и положения в обществе, услышать несерьёзные анекдоты и обсудить недавние события. И как назло, едва первые струйки дыма заклубились над папиросами и сигаретами, заговорили о футболе. О том, что после войны обязательно состоится чемпионат и на трибунах ленинградского стадиона даже яблоку будет некуда упасть. Когда после перекура они возвратились к машинам, возле стоящего у колонки грузовика осталась лишь водитель, — невысокого роста девушка в кожаной меховой куртке и кепке на голове, из-под которой пробивались пышные чёрные волосы. Кузнецов захотел уточнить, не обознался ли и, отправив жестом охрану, подошёл к ней, делая вид, что осматривает стёртые шины грузовика.
— Хорошо если к зиме новые покрышки выдадут, — произнесла девушка и вежливо поздоровалась с одним из руководителей города, не узнав его.
Поприветствовав, Кузнецов официально представляться не стал, ограничился Алексеем, посочувствовал водителю и поинтересовался именем собеседницы, что за люди с ней едут и куда. Интерес был обыденным, так как в том, чтобы подвезти попутчика не было ничего зазорного, как и в том, что попутчик интересуется, в какой компании предстоит путь.
— Оксана меня звать, — ответила девушка. — А едем мы в Юкки, в инфекционный госпиталь за продуктами. Могу подкинуть, но на обратный путь долго ждать не буду. Фабрика на три часа выделила машину, а мне ещё груз сдать надо.
— За продуктами в госпиталь? — переспросил Кузнецов, поднимая каракулевый воротник пальто с порывом ветра.
Вторая половина сентября выдалось холодной, и как-то сразу минуя костюмно-плащевой период, пришлось облачаться в пальто. То самое, которое выбрала из многих привезённых к нему домой на Кронверкской его жена Зиночка. 'Лёшенька, тебе оно пойдёт, тут такой красивый воротник', — сказала она тогда, легонько обстукивая по плечам. И вспомнив эти события, Алексей Александрович пропустил мимо ушей первые два предложения произнесённые девушкой.
— Именно так. Возле госпиталя построили ОРС для аптеки. Там можно карточки отоварить и картошки купить.
— А в городе разве нельзя?
Водитель грузовика измерила Кузнецова взглядом от ботинок до шляпы и как-то сочувственно произнесла:
— Сразу видно, что вы за продуктами не ходите. Небось, жену посылаете.
Алексей Александрович отвечать не стал. Всё необходимое ему доставляли, но молчание можно было расценить как утверждение правоты девушки.
— Я б тоже кого-нибудь посылала, — продолжила говорить она. — Занимать очередь с трёх утра... если решили с нами, то папиросы покупайте тут. Берите американские и в красивых коробках, быстрее обменяете в городе на Сенном рынке. А там гороховый концентрат и сгущённое молоко. В Юкках можно мёд и орехи купить, грибы сушёные, да много чего другого. С финского кооператива 'Valio' привозят плавленый сыр и сливочное масло, с Тохколодского водоёма живых карпов в бочках. Коккоревцы копчёную рыбу и колбасу раз в неделю присылают. Из Энколово мясные кубики.
