Кузнецов сначала посмотрел на портрет Сталина, потом слегка повернул голову, и поморщил нос, словно вдохнул что-то неприятное. Он пытался понять замысел и вывести что-то общее, но портрет и то, что висело на стене, как-то не укладывалось в концепцию представления о живописи.
— Нет времени разбираться в красках и холстах, нет времени даже газету прочесть, — недовольно произнёс он и уже собираясь заканчивать встречу, спросил: — Какие-нибудь пожелания?
— Только здоровья вам и семье. А вот просьба будет.
— Что? — Не ожидавший такого от меня, удивлённо произнёс Кузнецов.
— Да, просьба. Немного необычная, но в ваших силах её разрешить.
— Если вы уверены, что это в моих силах, а то всё мы к вам с просьбами... говорите.
— Мне нужно сегодня ночью попасть в Шлиссельбург.
— Вы с ума сошли! — эмоционально вскрикнул Кузнецов. — Там немцы. — И вдруг, Алексей Александрович успокоился, исподлобья посмотрел на меня и произнёс:
— Что от меня требуется?
— Совершенный пустяк. Дайте команду Москаленко взять с собой на церемонию вручения подарков, начальника Разведывательного отдела Штаба Балтийского флота, подполковника Фрумкина и написать для него записку с просьбой поспособствовать специалистами. Человек сорок, имеющие представление о диверсионной деятельности и готовые рисковать, больше не надо.
— А почему не сделать это завтра?
— Потому, что это надо было сделать ещё неделю назад. Я кое-что заберу из одного места, а его подчинённые могут либо уйти со мной, либо остаться там и подготовить плацдарм для будущего десанта. Понимаю, что вы не хотите поделиться со мной информацией о запланированной высадке: секретная операция 'мокрый огонь', всё такое. Вот только погода сегодня к вечеру станет настолько несносной, что ни о каких перемещениях по воде и речи не пойдёт. Отряд с капитан-лейтенантом Балтачи просто просидит в Осиновце, смотря на волны Ладожского озера. Вы хотя бы поинтересовались сводками гидрометцентра перед принятием решений.
Кузнецову хотелось грязно выругаться. Ведь всё то, что только что прозвучало, было высказано на совещании и прогноз погоды — не являлся большим секретом. Яхт-клуб его получал точно так же, как и любой другой порт на Ладоге. Все понимали неоправданный риск с высадкой десанта, и всё же пошли на него, хватаясь, как утопающий за соломинку. Обсуждать этот действительно 'мокрый огонь' не было никакого желания. Усталым голосом он спросил:
— Скажите, то, что вы собираетесь вернуть, это как-то связано с теми письмами?
— Вы проницательны, Алексей Александрович, но нет, не связаны. Расшифровка последнего письма ведёт в Московскую область, а мне туда ехать совершенно не хочется. Сейчас мои интересы простираются в других областях.
— И всё же?
— Скажу только одно, это компонент истраченного не так давно лекарства.
— Дайте бумагу, — потребовал Кузнецов.
— Имя отчество Фрумкина — Наум Соломонович.
* * *
Проводив второго секретаря горкома, я остался в вестибюле и остановился у информационного стенда. Теперь, помимо карты СССР, здесь разместился план города и Ленинградской области с красными границами наших оборонительных сооружений. Завтра-послезавтра эти границы должны были сдвинуться, по крайней мере, надеялись. Советское командование предполагало нанести удары с внешней и внутренней стороны блокадного кольца. Части 54-й армии вели наступление, с трудом продвигаясь на запад, преодолевая немецкую оборону 20-й моторизованной, 12-й танковой дивизии и 5-го мотопехотного полка, неся колоссальные потери. То, что было так легко отдано, возвращалось назад через большую кровь. Бои шли за каждую возвышенность, где решающую роль играла артиллерия, в которой немецкая сторона всегда была сильной. До станции Мга оставалось восемь миль, но силы были уже на исходе. Советские войска остановились на рубеже платформа Русановская (река Назия) — озеро Синявинское. В Южном Приладожье немцы заканчивали сосредоточение подразделений 8-й танковой дивизии, и справиться с ней в одиночку, армии маршала Кулика было уже невмочь. Каждая новая атака только ухудшала положение, и тающая армия без пополнения потихоньку теряла инициативу. Стоило признать превосходство вермахта в боевой подготовке, не говоря уже про тактику и взаимодействие между родами войск. И дело вовсе не в армии львов под предводительством барана. Учиться надо было лучше. Учиться и совершенствоваться, потому что в постижении профессии оттачивается мастерство, нарабатываются навыки и появляется чутьё. Не думаю, что там, на самом верху, этого не понимали и не знали причин. Просто пришлось играть теми картами, которые получили при сдаче.
Операция по деблокированию изнутри должна была начаться в 22 часа восемнадцатого сентября, и в наступлении полагалось задействовать 1-ю стрелковую дивизию НКВД, в задачу которой входило овладение Шлиссельбургом. Роте майора Катюшина ставили в обязанность занять второй городок у восьмой ГРЭС. Батальон 4-й бригады морской пехоты Ладожской военной флотилии должен был форсировать Неву в районе Выборгской Дубровки — Теплобетон. И наконец, 115-я СД Конькова получала приказ на захват плацдарма, в дальнейшем на развитие наступления в сторону Мги. Планов было громадьё и сложно сказать, верило ли командование в успех, но сидение в глухой обороне однозначно являлось гибельным.
Широколицый, с лёгкой залысиной и скромными усами, делающие его лицо добрым генерал-майор береговой службы Митрофан Иванович Москаленко принял моё предложение холодно. Изначально, посчитав пустой тратой времени, он даже отказался от пропагандистской акции, тем не менее, явился к причальной стенке лично, в сопровождении заместителей и представителя политуправления флотом. Обычно наши вопросы касались снабжением медикаментами, а тут посылки, да ещё в столь необычной форме. И необычность эта заключалась в десяти панелевозах, на которых покоились одиннадцатиметровые лодки Эндрю Хиггинса, с горкой заполненными ящиками и мешками под брезентом. Рядом с машинами по трое стояли экипажи: молчаливые моряки в чёрных бушлатах, с суровыми, отмеченными возрастом лицами. Оценив плашкоуты, Москаленко уже не обращал внимания на подарки. Даже под брезент заглянул и надолго остался бы там, пока Виолетта Вильевна не взяла мероприятие в свои руки. Высокая, худощавая как высохшая вобла, но не лишённая женского шарма она тут же вычислила своего коллегу по цеху и с его помощью организовала военных для коллективной фотографии на фоне 'подарков'. Едва фотограф успел сделать пару снимков для истории, как инструктор горкома произнесла короткую речь о нерушимости уз ленинградских рабочих и Балтийского флота, важной роли товарища Жданова и всё это под эгидой руководящей роли партии. Отдельно упоминался товарищ Сталин, но в общем контексте с приведением одной из его цитат. Получившийся на скорую руку митинг завершился по погодным условиям в рекордно короткий срок. Машины ушли на разгрузку, а участники по своим делам.
Усилившийся ветер менял погоду на глазах, и спасаясь от ненастья, я вместе с Наумом Соломоновичем и двумя его коллегами оказался в минивэне чем-то похожем на Stout Scarab, где предстояло ответить на возникшие у разведчиков вопросы. А они сразу же появились, едва пришло понимание, какие козырные карты оказались в их руках.
— Что вы знаете о тоннеле из Шлиссельбурга в обход к крепости и оттуда к Шереметьевке? — спросил я у Фрумкина и сам же ответил на свой вопрос. — Уверен, в первый раз слышите, но наверняка знакомы с такими понятиями, как подземные реки и пустоты. Четыре с половиной тысячи лет назад, когда Ладожские воды были заперты, что-то произошло и в плите образовалось пространство. Если срубленную ветку дерева положить на землю, то можно приблизительно представить, что получилось там: ствол — как самый широкий лаз, а ветви, как множественные ответвления. Основной проход обнаружили в конце девятнадцатого века совершенно случайно. Когда Александр I решил обратиться к Марку Изамбарду Брунелю с просьбой спроектировать тоннель под Невой, начались разные изыскания. Как бы там ни было, теорию с расчётами вскоре применили на практике. Кто-то решил снискать славу нового графа Монте-Кристо и прорыл почти двести ярдов в сторону Орешка, выйдя на природную пустоту. Какое-то время её стали исследовать разделяющие масонские взгляды учёные, но вскоре потеряли к этому интерес из-за отсутствия финансирования. Скажу по своему опыту, мало кто устоял бы перед искушением провести исследование в области, далёкой от собственных профессиональных интересов, хотя бы ради удовольствия показать, какие перспективы могут открыться, если взяться за это дело по-настоящему. Однако взявшийся за исследование профессор вряд ли ощущал подобное мелочное желание и, тем не менее, даже барон Герхард Якоб де Гер внезапно оставил все свои геологические изыскания и, получив пост профессора общей и исторической геологии в университете Стокгольма, к этой теме больше не возвращался. На все мои письма ответил категорическим отказом, обвиняя меня в фальсификации, чем ещё больше возбудил во мне интерес к изучению этого феномена. Незадолго до войны, когда в городке возводили подземный этаж гастронома, тема с этим тоннелем всплыла вновь. Это экскурс, а теперь спрашивайте.
— Этот тоннель под Кошкинским фарватером, можно его использовать для переброски войск? — спросил майор Коновалов.
— Для логистических схем он малопригоден. Человек пройдёт, а что-то крупнее ослика уже застрянет. Можно использовать тележки.
— Вы сами, проходили этим маршрутом? — вклинился Фрумкин, не дав мне договорить.
— Наум Соломонович, постарайтесь дослушать. Узкостей там предостаточно. Нам даже пришлось в нескольких местах его расширять, поставить арки, распорки, обустроить выходы, настелить помосты и протянуть электричество, а так да, проходил один раз. Сразу скажу, в некоторых гротах чувствуется давление и ощущение, что вот-вот всё рухнет на голову. Есть пара подъёмов и спусков, встречаются ответвления куда лучше не соваться, а кое-где придётся согнуться в три погибели. Присутствуют две обширные пустоты. Постоянная температура при высокой влажности и проблемы с вентиляцией. Если кто-то из вас посещал пещеры или интересовался спелеологией, то поймёте. Способ, который я предлагаю — это разовая акция.
Фрумкин переглянулся с коллегами и произнёс:
— Товарищ Кузнецов поставил перед нами чёткую задачу, но я так и не понял, что вам необходимо вынести?
— Предмет имеет отношение к медицине. Поместится в небольшой чемоданчик. Это всё, что я могу сказать.
— Немного, — протянул Коновалов. — Я предполагал, что это будут какие-то документы или ценности. Тогда зачем столько людей?
— Вы сами сейчас поймёте. Дело в том, что выход из тоннеля оборудован в помещении овощехранилища, а не в том месте, куда нужно попасть. Если бы можно было справиться минимальными силами, наша встреча никогда бы не состоялась. У меня с собой план Шлиссельбурга, где всё обозначено. Может, так окажется проще?
Разведчики согласились. Одно дело объяснять на слух, а другое дело ещё и видеть своими глазами. Вынув из портфеля фотоснимок, я обвёл карандашом гастроном и поставил крестик на овощехранилище.
— Мы выйдем здесь, — указывая на крестик. — Ориентир водонапорная башня. Это шлюз Староладожского канала, здесь пристань, откуда ходил 'Арзамас', на юг ситценабивная фабрика и Преображенская гора. А вот тут и тут, в домах немцы ориентировочно разместили пулемётные гнёзда, вот эти значки, скорее всего замаскированные орудия или миномёты. Орешек ещё не проявил себя, но гансы из 424-го пехотного полка уже готовятся его посетить, поэтому в этих местах отмечено скопление живой силы противника. Между каналами замечено рытьё блиндажей и минирование. Пока только начали. Погодные условия мешают не только нам. К сожалению, отряд окажется в самом логове, где враг буквально со всех сторон. Понимаю, что лучший бой это тот, который не начался, но вероятность боестолкновения в первые минуты операции свыше шестидесяти процентов.
— И в этом случае шансы чуть больше, чем нулевые, — сквозь обречённый вздох обобщил Фрумкин. — Тяжеловато придётся.
Я в ответ только кивнул: а когда было легко?
— Поэтому столько бойцов, чтобы с гарантией задавить сопротивление и выиграть пятнадцать-двадцать минут для отхода? — Ответил на свой же вопрос Коновалов.
— Либо закрепления на позициях, — дополнил его мысль я. — Ближе к Неве только посты караула. Если всё пройдёт без особого шума, у вас появится уникальный шанс создать плацдарм для дальнейшего наступления. Могу помочь в оснащении группы, от обмундирования с вооружением и средствами передвижения вплоть до материального довольствия. Всё, что запросите.
— Для начала пару КВ, — сострил Коновалов, показывая всем видом, что дело безнадёжное.
— Пожалуйста, уточните комплектацию, — в том же тоне ответил я.
— В смысле? — встрепенулся майор, никак не ожидая продолжения темы.
— Может, существует не известный мне облегчённый танк КВ, который запросто проползёт с этого берега на тот, минуя все водные преграды, Екатерининский канал и Петровский мост? Нет, не существует? Если нужен танк, то отбейте его у противника. Я покажу, где его найти. В ином случае, обеспечьте надёжное место на побережье, куда сможет подойти понтонный паром с т-28 из Коккорева. Иных танков, извините, сейчас нет.
— А нам на заводе подъёмно-транспортного оборудования говорили, что есть.
— Сами не ремонтируют и другим не дают. Вот, о чём могли говорить. Ах, да. Есть пара почти доведённых до ума пулемётовозов, но опять-таки: самостоятельно Неву они не преодолеют. Угробить их за просто так я не позволю.
Не знаю, что там майору наговорили, но меня несколько смутило, от его недоброго взгляда. Андрей Георгиевич поглядывал на меня исподлобья, словно я у него конфеты в детском саду украл.
— Не надо на меня смотреть с укором, — сказал я ему. — Жизни бойцов нужно беречь как свою собственную. Смастерить понтон из двух дюжин пустых металлических бочек и деревянного настила с моторчиком можно за час. Проблема в том, что от берега до берега шестьсот шестьдесят метров и переправу начнут обстреливать ещё на нашем берегу. Необходимо учитывать наличие сильного течения в реке и слабого течения в заводи, образованной дамбой Новоладожского канала. Граница течений ясно видна благодаря мутной воде в канале, но ночью этого не разглядеть. Подобных мелочей сотни, поэтому скорость движения станет минимальной. Я был до войны на Преображенской горе, с неё правый берег как на ладони. Необходимо как минимум отвлечь противника ложными целями.
— Нам там погибать, а вы танк пожалели. Сами же туда не пойдёте, — упрекнул Коновалов.
— Андрей, хватит! — резко произнёс Наум Соломонович. — Андрей Георгиевич шутит так. Дело и впрямь необычайно сложное. Разведданных кроме этой фотокарточки у нас практически нет. Да и надлежащего опыта, будем говорить откровенно, тоже. Потребуется форма вермахта, пять-шесть комплектов для контактной группы. Нужны будут средства связи, пару надёжных раций, фонари, если есть автоматическое оружие немецкого производства и патроны к ним, то скажем спасибо.
