— Beretta MAB 38 подойдёт?
— Всё подойдёт. И ещё, если речь зашла о бронетехнике, возможно ли подстраховать нас с берега? Ведь шестьсот шестьдесят метров даже для пулемёта далеко не предельная дистанция. Мне достоверно известно, что это в ваших силах.
— В принципе, к берегу можно подогнать бронетранспортёр с 75-мм пушкой либо попросить ЛОНИТОМАШ поделиться на пару дней их новым детищем — кочующий 82-мм миномёт на базе пушки 21-К.
— Миномёт ещё на испытаниях, — подсказал Фрумкин. — Но нам подсказали, что вы ремонтируете захваченные во время Зимней войны у финнов орудия царских времён, а на флоте есть снаряды к ним.
— Если есть, то через два часа они будут у вас. Но я бы не возлагал на них большую надежду. Хотя, вы наверняка сможете отыскать таблицы стрельбы и обученных артиллеристов.
* * *
Делить группу было опасно, ночь могла принести неожиданности, но действовать всем скопом, значило, отказаться от фактора внезапности. Там, где тихо пройдут четверо, десяток обнаружат не из-за вредности, а из-за простейшего математического ожидания. И с самого начала Фрумкин разбил отряд на штурмовиков и группу поддержки. Пригород Шлиссельбурга не патрулировался, но 'Помощник' чётко фиксировал возможные огневые точки и секреты противника. Причём грамотно поставленные секреты, перекрывающие любые подходы извне, но не всегда изнутри. Причём даже без инопланетного прибора вычислить большинство из них не представляло труда, достаточно было отыскать телефонный провод. В дома, куда он был проложен, так или иначе, являлись опорными пунктами. Стоить заметить, что в сентябре город был ещё относительно цел. Немцам не пришлось его штурмовать по всем правилам с артиллерией, а советские войска пока особо не отметились. Распределив цели, мы стали действовать. Со мной оказался мичман Синяков из водолазной команды Ивана Васильевича Прохватилова и Иван с Петром. В первом же доме, фасад которого напоминал серую бумагу в пятнах плесени от разорвавшейся мины, мы застали перепуганных мирных жителей. В двух следующих временным квартирантам с детьми пришлось покинуть жилплощадь и переместиться в кабинет бухгалтерии овощехранилища. Этих придётся эвакуировать: три девочки-подростки с двумя малышами. А вот сопровождавшего их парня, по мнению Синякова, стоило расспросить. Оставался магазин, место, которое противник превратил в огневую точку.
Мичман выругался, отринул от косяка двери в овощехранилище и оказался в тени. Почти над домом висели две осветительные ракеты. От них тянулись хвосты багрового дыма. Светляки будто покачивались, и из них выплёскивался огонь как вода из носика кипящего чайника. Отрываясь, налету он приобретал форму капель и краснел, свет же от ракет, наоборот, белел, становясь пронзительным. С каждым запуском с земли уползали тени, прячась от яркого света, или наоборот, медленно поднимались вверх к этим пылающим факелам, и в следующее мгновение наступала кромешная тьма, правда недолго, до следующего пуска из ракетницы. Но вот одна из ракет словно закипела необычайно быстро и метеором ринулась вниз, не успев осветить ночное небо Шлиссельбурга. Она распалась огненным дождём и пролилась на землю высыхающими каплями.
— Вперёд, — тихо сказал я.
Придерживая антабку автомата, мы побежали к палисаднику с поваленным деревом, где виднелись фигуры Петра с Иваном, и едва достигнув укрытия, присели на корточки. Через улицу вновь заплясали чёрные густые тени от осветительной ракеты, и стало светло. Ураганные порывы ветра то набирали силу, неся вдоль улиц пыль и разный мусор, то стихали.
— Ну и подлюги! Ты гляди, что вытворяют, — пробормотал Иван и торопливо протянул руку мне, потом Синякову.
— Что случилось? — забеспокоился последний.
— Дверь в подсобку заминировали. Вот, нашей же лимонкой заминировали, падлы. Случайно увидел.
— Тоже мне, беда. — Мичман блеснул глазами и ухмыльнулся. — Она же без запала.
Ваня уже набрал в грудь воздуха, чтобы объяснить пагубность использования найденных боеприпасов и про извлечённый запал, как был остановлен мною.
— Отставить разговорчики, — сухо прошептал я. — Ваня, тебя этому учили, поэтому случайностей быть не может. Обязан был заметить и обезвредить. Сейчас тихо заходим и распределяемся по магазину. Ты с Петром — в подвал, план вы помните. Там немцы в режиме энергосбережения.
— Чего?
— В смысле сна. Действовать тихо, но быстро, — показывая четыре пальца, по количеству противника. — Я с мичманом внутрь, бодрствующую смену потревожим. Проверили наганы.
Через пару минут мы вновь встретились. Обошлось без происшествий, если не считать того, что один из пулемётчиков кемарил, а его второй номер не геройствовал, спокойно и без крика принял револьверную пулю в лоб, так и не проснувшись. Включив фонарь, я осветил помещение торгового зала. Свет вырывал из мрака грязный пол, опустевшие полки, разбросанные бухгалтерские книги, обрывки газет, разломанный сигаретный бокс в углу, пару заимствованных табуреток из какого-то дома и сложенные аккуратной пирамидкой консервы 'раковые шейки' на столе у кассового аппарата. Вместо стекла витрины возвышались мешки с песком, где на станке у амбразуры, хищно выпятив ствол в сторону берега, стоял пулемёт. Вокруг него выстроились патронные ящики, на которых ещё недавно сидели немцы. Всё говорило о том, что противник не собирался здесь задерживаться, а значит, никакой серьёзной обороны пока нет и в помине. Синяков вернулся к двери и посветил фонариком, подавая сигнал. На мгновенье я исчез и появился вновь. Растянувшись цепочкой, следующая группа побежала к не занятому новому дому с надписью 'Аптека', а к нам последовал заместитель Фрумкина, майор Коновалов.
— Нашли, что искали, — спросил он, застав меня в подвале.
— Нет, Андрей Георгиевич, опоздали.
— Может, плохо искали? Мы только что совершенно случайно наткнулись на склад боеприпасов. Невероятная удача.
Я показал пальцем на серебристый чемоданчик с вывернутым замком и разбросанный по полу белоснежный мох.
— Всё в мире взаимосвязано: для вас удача, а мне обратная её сторона. Они даже не понимали, какая ценность была в их руках. Вы же знаете пословицу, что никто не вспоминает Варвару, пока не грянет гром — вот и возмездие. К сожалению, бриофиты мертвы. Мне здесь больше делать нечего. Четыре тысячи лет назад зародилось это чудо природы и, ... слов нет.
— А при чём тут гром и Варвара? — заинтересовался Коновалов.
— Варвара считается покровительницей подземных рабочих и когда её отец Диоскур истязал и отрубил ей голову, вместо крови из ран лилось молоко. Ну, а палача и отдавшего приказ о казни Мартиана поразили молнии.
— Вот это страсти!
— В мифологии без этого никак.
Я в последний раз посмотрел на распотрошённый чемоданчик.
— Это высшее растение ещё называют 'слёзы Варвары' и его нежелательно без особой нужды тревожить. Ладно, раз мы здесь...
Я подошёл к стене, где стояли пустые бочки из-под солёных огурцов, штабеля ящиков, пыльные мешки и стал освобождать стену, поясняя свои действия, пока не показался край выкрашенного жёлтой краской металла.
— Работники, когда эвакуировались, успели замаскировать складскую дверь. Судя по всему, пошарить гитлеровцы не успели.
Стена напротив была украшена плакатами с Вероникой Лейк, Джинджер Роджерс и Ланой Тёрнер. Взгляды немцев, понятное дело были обращены на обнажённую женскую красоту.
— Тут за кремальерой природная холодильная камера, — продолжал я. — Тупиковый тоннель. В ней тушёнки — весь довоенный Шлиссельбург год кормить можно было. Распоряжайтесь по своему усмотрению, но имейте в виду, что в городе осталось от семисот до несколько тысяч советских граждан, для которых это единственный запас продовольствия. И поторопитесь, если есть телефоны, значит, стоит ожидать звонков. Да вы и сами всё прекрасно понимаете. Удачи, майор.
— Обождите, вы говорили, что знаете, где танк. Нам сейчас давать сигнал второй волне десанта.
Проклятье, про танк я и позабыл. Пришлось воспользоваться очками. Спутник тут же выдал несколько мест возможной стоянки бронетехники, а 'Помощник' спроецировал панорамное изображение города. Несмотря на все подсказки, мне пришлось достать из кармана настоящую осязаемую карту и сделать вид, что разглядываю её при свете осветительных ракет.
— В любом случае придётся вернуться к овощехранилищу, — сказал я, поглядывая на план. — Идёмте, покажу. Тут недалеко.
За овощным, в самом конце улицы через три дома и дорогу располагалось одноэтажное семейное общежитие работников судостроительного завода. Старое кирпичное здание в этом году отпраздновало свое пятидесятилетие и выделялось толстыми стенами с обилием дымоходных труб. Сейчас там размещалась одна из казарм третьего пехотного батальона, а в доме по соседству, временно, пока не отремонтируют особняк за бульваром, квартировал полковник Артур Хоппе, награждённый совсем недавно рыцарским крестом и очередным званием. И как символично, немцы хитростью взяли Шлиссельбург (в 7:20) восьмого ночью, а через одиннадцать суток такой же ночью потеряли. Пусть и небольшую, но очень важную его часть. Они осознают это буквально через час, когда наступит пересмена, а пока, мы остановились возле овощехранилища. Ракеты регулярно взлетали в небо, освещая городок и Неву, а я посмотрел на фосфоресцирующую минутную стрелку часов.
— Сейчас должен появиться дед Семён, — произнёс я, едва мы перешагнули дверной проём. — С ним экипажи и два сержанта с отделениями автоматчиков и огнемётчики.
Майор Коновалов резко остановился и попробовал осмотреться. Скорее всего, он что-то почувствовал, но уже в следующее мгновение не придавал этому значение, потирая виски из-за головной боли.
— Простите, дед Семён это кто?
— Вы знакомы с брошюрой 'Краткое руководство по элементарной и общей тактике' Изместьева? Так, на всякий случай, в XII главе описываются действия этого дедушки. А вообще, он тьютор в военном училище.
Поднявшись на чердак, озадаченный полученной информацией Андрей Георгиевич несколько раз ладонями провёл по лицу, массируя его. Было видно, что накопившееся усталость всё больше одолевает его и судя по всему, это бессонная ночь для него не первая. Побывав несколько минут на Корабле, он немного взбодрился, но не достаточно, да и внедрённые знания столь быстрым способом не проходят бесследно.
— Извините, — попытавшись сосредоточиться, произнёс он, — устал. Я же всё-таки флотский и с этим руководством не знаком.
— Я так и предполагал. Пока мы не попрощались у меня сразу просьба: берегите людей, а этих в особенности. Не пытайтесь выдавать им невыполнимые задачи из-за необдуманных преступных приказов. Это специалисты своего дела, побывавшие в таких передрягах, что врагу не пожелаешь. Люди сражались на руинах Могилёва, на Лужском рубеже в полном окружении. Никто не знает, как они поведут себя, если их бездарно пошлют в лобовую атаку на противотанковые пушки и пулемёты. Ни в коем случае не ставлю под сомнение принцип единоначалия, но, к сожалению, опыта ведения боёв в городских условиях у вас нет. Вы собрали добровольцев, хорошо мотивированных людей, но не профессионалов. А они могут посоветовать и даже предложить своё виденье решения задач, так как всё испытали на своей шкуре. По сути, они не просто блокировочная группа, которые наконец-то стали создавать в дивизиях, а готовые инструкторы, где каждый из них на вес золота.
— Это тот госпитальный резерв, о котором говорил товарищ Кузнецов?
— Можно сказать и так. Они просто особенные.
— Чем же они заслужили такое определение?
— Вы знаете, что в бою, основная масса бойцов стреляет куда-то в сторону и лишь два-три процента осознанно? Да, да, — видя недоверчивый взгляд, подтвердил я, — всего лишь несколько из сотни.
— И они из этих двух-трёх процентов — это вы хотели сказать?
Я просто кивнул и произнёс:
— Пожалуйста, подойдите к слуховому окошку. Посмотрите внимательно на здание напротив, оно проглядывает за деревьями.
Андрей Георгиевич стал всматриваться, а мысли не отпускали его. Поверить было трудно, почти невозможно, и всё же истина прямо-таки сидела рядом и смотрела на него. В буквальном смысле он осознал правоту слов о желающих убивать, но внутри ещё теплились сомнения.
— Я вижу только забор, — произнёс он.
Ну да, это у меня перед глазами полный план, придётся разъяснять.
— Танковый батальон 29-го полка 12-ой танковой дивизии собирался использовать два наших восстановленных танка и броневик для отвлечения внимания, — сказал я Коновалову. — Они мастера на такие придумки, представить всё так, будто советские танкисты выходили из окружения и тому подобное. Но мост у Островков рванули до их подхода, и теперь техника расположилась тут, в судоремонтной мастерской. Ставлю сотню, что и снарядов с патронами там полный боекомплект, ведь они готовились вести бой.
— Я слышал про такое, — произнёс майор. — Были прецеденты.
— К нашему везению, благодаря заявке ЦУДС у причала до сих пор стоит самоходный паром из Выборга, на котором немцы собирались переправить технику на тот берег.
Коновалов утвердительно кивнул уже зная про транспортное средство.
— Да, парнишка тот, тоже про паром говорил, и что местных привлекали к расчистке завала у пристани.
— Грех не воспользоваться. Вот вам и готовое решение по снабжению, тем более дядя этого молодого человека там капитан, а сам он — матрос на пароме.
Вот только Андрей Георгиевич был не согласен.
— Не думаю, что им можно доверять, — сказал он. — У нас есть приказ задерживать всех пособников врага. Если что-нибудь произойдёт, мы первые пойдём под трибунал. Паром однозначно нужно использовать, но с другой командой.
— Моё дело предложить, — оставив попытку убедить, произнёс я. — Как вы понимаете, немцы не утруждали себя гуманными методами, склоняя команду к сотрудничеству и если капитан не получал приказа на эвакуацию, то это не его вина. Но мы отвлеклись. Возле мастерских наверняка выставлен караул, так как там не только наши танки, но для ваших орлов это не должно стать помехой. Однако я бы рекомендовал отправить на зачистку деда Семёна и Петю с Ваней, пока не поднялся шум и я их не забрал с собой. И последний совет: когда вас сменят, передайте мои слова новому командиру да не распространяйтесь в раппорте про подземелье. Этому чуду природы и так осталось совсем немного времени. Случайная бомба в четверть тонны и всё, а вот если немцы прознают о тоннеле под Невой, то принципиально закидают бомбами или захватят это здание и его придётся взрывать. Когда проведут ротацию, водолазов отправят заниматься свои делом, а вы с Фрумкиным, как умеющие говорить на фарси, скорее всего на днях отправитесь на Каспий, так как получите в разработку иранского генерала. На сменщиков, как несложно догадаться, генералов не хватит. Мы поняли друг друга?
— Более чем, — заверил меня Коновалов, внезапно осознав, что последние три года всерьёз интересовался Персией, читал записки Грибоедова и учил язык.
Пока майор посматривал в окошко, в подвале раздался шум. Чирканье спички о коробок и вспыхнувший огонёк, должно быть, вспугнули какое-то ночное создание — не иначе как мышь, — метнувшуюся по полу в направлении своего убежища. А спичка, как назло, погасла. Чертыхнувшись, Коновалов чиркнул вторую, и стало видно, как пролётом ниже по ступенькам поднимаются красноармейцы, в кирасах, обмотанные пулемётными лентами, тубусами мин, увешанные оружием и неся за спиной огромные ранцы. Казалось, что ожили древние легенды, когда богатыри ударом палицы вбивали в землю по голову своих противников. Столь грозный вид исполинов-пехотинцев разбавляли одетые в чёрные комбинезоны невысокого роста танкисты с ящиками для гранат, пара снайперов с новыми рациями 'Ленинградка', санинструктор с инженером по связи и сапёры. Замыкали группу два огнемётчика. В своих огнеупорных накидках и очках выглядели они устрашающе даже для Андрея Георгиевича, который с подобным обмундированием знакомился. Сколь ни обширно было помещение, но сразу же стало как-то тесно. А дальше всё пошло своим чередом. Дед Семён сверяясь с моей картой, наметил объекты, и бойцы растворились в ночном городе.
