— Я чувствую, что сейчас ты скажешь 'но'.
— Но последние события и проведенные Душечкой исследования, — Джек указал глазами на незнакомую девушку, — заставили меня не делать поспешных решений.
— Поспешные решения — это мое проклятие, понимаю, — я не питал иллюзий на счет того, кем является это чудовище. Но, вот горькая ирония, это был мой первый разговор за очень долгое время, когда я мог хоть немного расслабиться. Снять маску, побыть искренним. — Но мне кажется, что ваша компания — не по мне.
— Но почему? Я могу показать тебе столько всяких штук! — спросила Ампутация. — Ты ведь исследуешь, как работают силы? Даже наверняка что-то накопал, иначе бы не воссоздал силу Серого Мальчика! Я тоже много про это узнала, много экспериментировала.
— Тогда оставь мне свой э-мейл, пообщаемся. А жить вечно в бегах и переездах — не по мне.
— И это и есть главная причина, по которой я и не стал спешить, — в голосе Джека мелькнула грусть. Или мне просто показалось. — Ты все еще слишком цепляешься к своей прежней жизни. Боишься отпустить воспоминания, которые не имеют к нынешнему тебе никакого отношения. Но взгляни на себя — ты совсем не тот человек, каким был год, или даже месяц назад. Тебя уже отвергли все, кого ты знал. Ты — объект всеобщего страха и ненависти. Такой же, как и мы.
— Не такой же, — ответил я, но уверенности в моих словах не было. Джек вслух озвучивал те мысли, которые я сам старательно от себя гнал. — Вы занимаетесь ничем. Без обид, но убивать людей ради самого процесса — это самое дурацкое занятие на свете. Они все равно умрут, не сегодня так завтра. Ко... мне нравилось спасать жизни именно потому, что это сложно. Это акт противостояния вселенской энтропии, самой судьбе.
— Дурацкое? Люди забывают имя врача, спасшего их жизнь, в тот момент, когда переступают порог больницы! — возмутилась Птица-Хрусталь. — А имена чудовищ знаю даже те, кто ни разу не столкнулся с ними! Мы творим историю! Нет ни одного человека, который бы не знал о нас! О нас говорят с ужасом, и будут говорить спустя века!
От меня не ускользнуло, что Джек слегка поморщился. Еле заметно, практически неуловимое подергивание щеки, которое я не увидел глазами, а засек по скачку электрохимической активности в его лицевых мышцах.
— Какие еще века? Губители сотрут цивилизацию с лица планеты через десять-пятнадцать лет. Еще столько же потребуется, чтобы наш вид перестал существовать. Если не сыграешь в ящик за это время, будешь запугивать зайцев и медведей, которые заселят безлюдные города.
— Тогда мы приблизим Конец Света, насколько это возможно.
— Самое убогое занятие, которое я только могу представить.
Куски битого стекла, валявшиеся в изобилии по всему супермаркету, метнулись ко мне и замерли, лишь пустив капельки крови. Я не шелохнулся, не испугался. Шестое чувство по-прежнему утверждало, что прямой угрозы нет.
— Джек, можно я его убью?! — Птица-Хрусталь явно кипела от ярости.
— Сейчас — нельзя. Сделаешь это, если он провалит твое испытание, — ответил тот и переключил внимание на меня. — А ты даже сам не веришь в свои слова. Ты просто следуешь по проторенной колее. Совершаешь бессмысленные действия, думаешь пустые мысли только потому, что так привык. Но ты должен освободиться. Обрести свое 'я', найти собственный путь, без оглядки на прошлое. Я могу помочь тебе, помочь обрести новый смысл жизни, причину просыпаться по утрам.
— Например?
С одной стороны, я просто тянул время, надеясь непонятно на что. С другой... какой-то части меня действительно было интересно, что может предложить Джек. При всей своей монструозности, он был отличным собеседником.
— Искусство, Конрад. Искусство. Ты уверенно говоришь о приближающемся конце, и я разделяю твою уверенность. Но у тебя есть сила, — он указал на мою правую руку. — Сила, которая переживет все. Пройдут миллионы лет, но то, что заключено в петлях, сохранится нетленным.
Я мысленно потянулся к доспехам. Вживленные в кости пространственные якоря отозвались на команду, хотя болезненность и многочисленные травмы, нанесенные силой Регента, давали о себе знать. Броня развертывалась не так быстро, как раньше.
Второе движение мысли проявилось монохромным эффектом, окутавшим руку.
Я заметил, как Манекен и Ампутация чуть-чуть подались вперед. Оба тщательно сдерживали инстинктивный интерес, который Технари всегда проявляли к чужим изделиям. Это было заметно по участившемуся пульсу Ампутации и сдвигу процессов в замкнутых системах Манекена.
Джек одобрительно кивнул.
— Не помешала бы демонстрация, — сказал он.
Я подумал о Висте, которая сейчас находилась в вестибюле штаб-квартиры СКП. Вот уж демонстрация получилась нагляднее некуда. Но послание Джека было вполне прозрачным: его интересовало не то, работает ли 'Яркая девочка' так, как заявлено, а перешагну ли я черту. Потому что обратного пути уже не будет.
А может, его и не было никогда?
Я подумал о своей жизни с того момента, когда получил способности. Все это время она неотвратимо катилась в пропасть. Или я ее туда сам катил? Или ее туда катила Симург? В общем-то, уже неважно. Я просто шел своим путем, и этот путь меньше чем за год привел меня сюда. Ампутация предлагает мне вместе заняться исследованиями, а Джек Остряк приятельски улыбается.
— На ком продемонстрировать? — спросил я. — Кто-то из вас вызовется добровольцем, или будете тянуть спички?
Джек хохотнул.
— Нет, такого не требуется. У тебя ведь сегодня день рождения, и согласись, шестнадцать лет исполняется только раз в жизни. А раз так, мы решили приготовить нечто особенное. Манекен, открывай.
Человекообразный конструкт исчез за рядами полок и через несколько секунд вернулся с двумя массивными контейнерами. Достаточно большими, чтобы в каждом поместился взрослый человек, и непроницаемыми для моей силы восприятия.
Ампутация просто лучилась гордостью, Душечка накручивала локон на палец. Чувства Манекена не читались, его физиология и анатомия была слишком отлична от человеческой, но он возвышался над вертикально стоящими контейнерами и по-хозяйски придерживал их руками. По моей спине побежал неприятный холодок. Если в этих контейнерах было что-то, чем гордилась Девятка, это явно что-то паршивое.
С шипением разгерметизации контейнеры отворились, и мои внутренности сдавил ужас.
В находящихся внутри людях безошибочно угадывались родители Конрада — мои родители — их лица остались почти нетронутыми. Над всем остальным явно поработали Ампутация и Манекен. Поработали усердно, с чувством и полной отдачей, чтобы изувечить человеческие тела всеми мыслимыми способами, и при этом не дать сбежать в смерть или спасительное сумасшествие. Эти запутанные переплетения органов и каких-то механизмов... некоторые куски плоти выглядели чужеродными, выращенными искусственно или позаимствованными у животных... и они оба оставались в сознании. Хотя и не могли закричать.
— Мы перехватили их несколько дней назад на пути в Нью-Йорк, — охотно пояснил Джек. — Способности Душечки имеют огромный радиус, так что это было просто. За это время Ампутация и Манекен успели реализовать все свои идеи, но сейчас у этого произведения искусства есть один фатальный недостаток — оно недолговечно. Деградация тканей и износ механизмов рано или поздно его испортит. Исправь это, и ты принят.
Я понимал, что счет на секунды, что Джек не даст мне много времени на раздумья, но вместе с тем словно окаменел. Я смотрел в глаза мамы и папы — замученных, беззвучно кричащих от нестерпимой боли, и при этом с теплящейся искоркой надежды. Ведь они не видели того, чем я являлся. Они видели своего сына, которым по-настоящему гордились и которого запоздало, но любили.
Я только сейчас понял это.
Они были в ужасе от того, что меня окружали монстры, но также в их глазах я был могущественным героем, который может спасти их. Но Джек сказал, что я уже другой человек...
Моя левая рука сама собой опустилась в карман и нащупала небольшой металлический предмет. Пульт, связанный с центральным терминалом моей мастерской. Когда и зачем я успел его туда положить?
— Вперед, не медли, — голос Джека звучал словно издалека. — Все мы иногда пробуем что-то новое.
Оглядываясь назад, я понимал, что часто меня подводила импульсивность, склонность сначала делать, а потом думать. Подвела она и на этот раз, только не меня. Я еще только размышлял над словами Джека и своей рвущейся связью с прежним Конрадом, когда моя права рука уже поднялась, и из предплечья брони выдвинулся бластер.
Сфокусированный луч. Максимальная мощность.
С резким взмахом тонкий красный луч описывает дугу. Она срезает голову Манекена, разрубает пополам Птицу-Хрусталь и Душечку, отсекает ноги Ожог. Но самое главное, что луч одним росчерком проходит через головы моих родителей, прерывая их страдания.
Сибирь мгновенно оказывается рядом с Джеком и Ампутацией, делится с ними неуязвимостью через прикосновение. Мгновения, которое она потратила на их защиту, мне хватает, чтобы нажать на кнопку пульта. Экстренное извлечение.
Окружение заброшенного супермаркета сменяется моей мастерской. Рука дико болит, все мое тело сильно обожжено, но это мелочи. Механизм экстренного извлечения предназначался для возврата 'Сирина' в мастерскую, где бы он ни находился, и только для этого. Но когда я начал сращивать его с собой, то и мое тело с точки зрения телепорта стало частью доспеха.
Игнорируя боль от ожогов, я бросился к терминалу. Нажатие единственной кнопки — и проход, соединяющий карманное измерение, схлопнулся, полностью отрезав его от основной реальности. Теперь сюда не мог проникнуть никто вообще кроме, наверное, Эйдолона, возникни у него такое желание.
Я сполз на пол и вцепился руками в волосы. В груди щемило нестерпимо, дыхание стало рваным. По щекам потекло что-то мокрое. Кровь, наверное. Дождю же здесь взяться неоткуда.
В мастерской тихо. Только слабо гудят активные устройства.
Кто-нибудь, помогите мне! Спасите меня, спасите от самого себя! Хоть кто-нибудь, кто угодно, пожалуйста!
Никто не придет. Никто не поможет. Кроме песни, чарующей и ужасной, что заполняет собой сознание, затапливает его без остатка.
В мастерской темно. Только светится экран терминала и индикаторы на синтезаторных установках.
Песня Симург звенит в моей голове, словно утешительная колыбельная, и я понимаю, что у меня не осталось сил бороться с ней. У меня нет ни одного якоря. Ничто не может удержать меня от принятия своей природы.
Проходит какое-то время, и слезы заканчиваются, а боль становится терпимой.
Я встаю на ноги и оцениваю своей силой доступные ресурсы и мощности. Генезис устроила нехилый погром... но это не так уж важно. У меня есть все необходимое.
Я активирую 'Лотос', и снимаю всю одежду. Йодным фломастером расчерчиваю на теле схему, по которой пройдут разрезы. Настраиваю параметры работы 'Лотоса', на ходу вношу изменения в программу, учитываю все, что смог увидеть или почувствовать.
Моя сила ведет меня. Мне уже все равно, куда.
Пятьдесят часов спустя
— Хорошие новости, — Лиза бросила на стол телефон и обессилено плюхнулась на диван. — Приказ на убийство мы пока не получили.
— Отличная новость, — кивнул Брайан, даже не пытаясь скрыть сарказм. — Вот теперь все будет замечательно.
— Мог бы и оценить мои усилия. Ты хоть представляешь, сколько людей мне пришлось шантажировать, чтобы заблокировать бюрократическую машину?
Вид у нее и правда был неважный, последние двое суток Лиза практически не спала, и ее мучила мигрень после чрезмерного использования силы. Впрочем, это относилось ко всем Неформалам. Идеально спланированная и проведенная операция в одно мгновение полетела ко всем чертям, все старались чем-то себя занять, чтобы отрешиться от пугающих мыслей.
— Меня смущает слово 'пока'.
— Сейчас мы получили самое важное — время. Пока есть отсрочка, мы сможем найти способы убедить героев, что в случившемся с Вистой нет нашей вины. Думаю, придется последовать примеру Кайзера, записать видеообращение... чем больше поднимем шум, тем больше шансов свалить все на нашу главную проблему. В конце концов, это он изобрел адскую машину и не встроил в нее защиту от дурака.
— МЫ МОЖЕМ ПРИНЕСТИ ГОЛОВЫ БОЙНИ ?9, — добавила Тейлор. — МЫ СРАЖАЛИСЬ С ГУБИТЕЛЕМ. НАМ ДОЛЖНЫ ЭТО ЗАСЧИТАТЬ.
После переломов лицевых костей ей все еще трудно было говорить, так что общаться она предпочитала с помощью роя. Неформалы не без труда, но все же смогли найти врача, который согласился помочь ей, но без сил кейпов-целителей результат был неважным. Кости постепенно срослись, подстегнутые регенеративной сывороткой, которую люди Выверта регулярно воровали из госпиталей, но вот внешность... Только в обществе Лизы или Рейчел Тейлор с трудом но решалась снять маску.
— Может засчитают, может и нет, — Брайан принялся нервно расхаживать по комнате. — Черт, кто-нибудь может мне объяснить, какого хрена мы вообще на это дерьмо подписались?
— Потому что четыре дня назад Дина дала более 97% вероятности, что Магистерий начнет за нами охоту и убьет всех, — буркнула Сплетница.
— И ты его просто отпустила, когда он был у нас в руках.
— Что еще оставалось? Он воссоздал эти петли, и он единственный, кто гарантированно способен их разорвать. Живая и здоровая Виста была бы нашим смягчающим обстоятельством, а живой Магистерий — козлом отпущения.
— Вот только его похитила Бойня ?9.
— Ага, похитила.
— И Виста так и останется в петле, а Магистерия наверное уже сожрала Сибирь или Ампутация сшила из него какое-нибудь чудище.
— Я так не думаю, — Лиза покачала головой. — Он такой же кандидат, как и Регент. С той разницей, что Регента выбрала собственная сестра из желания досадить, а Магистерия действительно хотят видеть в Бойне. У Джека Остряка сила Серого Мальчика вызывает ностальгию.
— Умеешь ты поднять настроение.
— На самом деле, для нас выгоднее, чтобы Магистерий действительно вошел в Девятку. Это автоматически означает приказ на убийство и снятие с нас большей части вины.
— Только что ему помешает прийти за нами в компании новых друзей?! — повысил голос Брайан.
— Да замолкни ты уже! — выкрикнула Лиза. — Да, ситуация плохая, но еще не безнадежная!
— Я ПОЙДУ НА СВОЮ ТЕРРИТОРИЮ, — сообщила Тейлор. — НЕ МОГУ СИДИТЬ БЕЗ ДЕЛА. ПОПРОБУЮ ОРГАНИЗОВАТЬ ОБОРОНУ, НА СЛУЧАЙ, ЕСЛИ ОБЪЯВИТСЯ ДЕВЯТКА.
— Я понимаю, что тебе это говорить бесполезно, но все же будь осторожнее и не рискуй понапрасну, — Лиза выдавила сквозь мигрень слабую улыбку.
— Я БУДУ НА СВЯЗИ, НЕ БЕСПОКОЙСЯ.
Тейлор ушла. Брайан проводил ее тревожным взглядом, но вслух ничего не сказал. Вместо этого он прекратил мерить комнату шагами и достал телефон. Потянулись гудки, но Регент упорно не брал трубку.
'Опять, наверное, поставил телефон на беззвучный режим, — рассерженно подумал Брайан. — Сколько раз уже говорили'.
Тем временем в логове Регента
