— Что ж... — я поднял взгляд на сжавшуюся в кресле девушку. Низкий вырез лифа и короткая красная юбка позволили бы мне определить род ее занятий, даже если бы я не знал о нем из допроса. — Можете поблагодарить Вашего знакомого, который сподвиг Вас к столь... деятельному раскаянию. Священная конгрегация Доктрины Веры не будет обвинять Вас в ереси, хоть Вы и подошли очень близко к этому. По сути, парень оттащил Вас от самого края пропасти. Так что Вам придется какое-то время посещать резиденцию Ордена и исповедоваться нашим служителям... — Из любой помойки можно попробовать извлечь что-то... полезное. Девочки... профессионально нетяжелого поведения часто много знают... иногда — даже больше, чем сами это осознают. Но наши исповедники вытащат из этой редкостно пустой головенки все, что там есть или, хотя бы, может быть.
— Господин... — девушка попыталась подняться из кресла, но упала обратно. Ноги ее не держали.
— Оставайся пока тут, — поднялся я из-за своего стола. — Когда придешь в себя — можешь идти домой... А о том, что за тобой присмотрят пара ребят, вполне сравнимых с тенями Хранителей Древних, и ради которых я связался с чернокнижниками, последователями учения, которое даже в Конфедерации Четырех стихий считается темным и запретным — и знать никому не нужно. Посмотрим, что за рыбка клюнет на такую... (я окинул девушку несколько... масляным взглядом), на такую аппетитную наживку.
Покинув свой кабинет, я поднялся на два этажа выше. Там меня встретил мой давний друг и напарник — Мертон. Мало кто может предположить, что этот шкаф трехстворчатый с антресолями, не уступающий ростом любому орку, содержит еще и отличные мозги. Многие ошибаются, глядя на него. И частенько эта ошибка оказывается последней в их короткой и никчемной жизни.
— Итак? — напарник поднял голову от томика эльфийской поэзии Темных времен1. Вообще, мало кто знает о таком вот увлечении Мертона. Да и скромный томик смотрится в его лапе куда менее уместно, чем рукоять пудового кистеня. И это еще если не знать, что эта скромно выглядящая книжка — рукописный подлинник, и стоит... Добычу среднего золотого прииска месяцев за шесть ему пришлось отдать. Впрочем, несмотря на декларируемые принципы нестяжательства, по мере необходимости любой из полноправных инквизиторов, а временами — и ученики, могут пускать в ход изрядные средства, по сравнению с которыми покупка раритетного тома — действительно всего лишь "карманные расходы". Конечно, некоторые из братьев наших, Очищающих смотрят на такое косо... Но для подавляющего большинства очевидно, что спокойствие и душевное равновесие воина Света — вопрос не просто "важный", но "определяющий".
— Ты прав, — кивнул я, соглашаясь с предположением, которое Мертон высказал, только услышав о тех вестях, с которыми примчалась к нам эта девица. — Дерьмо. И самое в нем плохое то, что вопли этой д... — я запнулся, но потом произнес все-таки не совсем то, что хотел: в бою Мертон конечно, матом "не ругался, но разговаривал", но вот во все остальное время применение ругательств, тем более — в отношении женщин — он крайне не одобрял. И с этим безобидным пунктиком всем приходилось так или иначе мириться... Особенно после того, как некий служка лишился разом половины зубов после того, как обозвал нехорошими словами уже приговоренную к костру ведьму. В качестве епитимьи Мертона заставили выращивать зубы обратно, и он вырастил... ух, он вырастил... Несчастного служку три раза водой отливали. — ...девицы слышал Дессарик из Очищающих. Так что сделать вид, что "ничего не было" — мы не сможем.
— Ну, почему же? — усмехнулся Мертон. — Если ближний твой торопиться упасть в грязную лужу впереди тебя — не стоит ему мешать.
Я подошел к окну, в которое с хитрой усмешкой смотрел напарник, и расплылся в довольной усмешке. Дессарик, человек, изрядно доставший нас обоих своей твердокаменной ортодоксальностью и поминанием Владыки Света на каждом втором слове, уже поспешал схватить еретиков.
— Как думаешь, треть — возьмет? — спросил я, любуясь стройными рядами латников, приписанных к нашей конгрегации.
— Если к тому моменту, как эта д... — а вот Мертон сделал паузу вполне осознанно, демонстрируя, что отлично понял, какое именно слово я проглотил, — ...евица скрылась из виду, какой-нибудь "третий помощник Великого Учителя" не влетел в читальню с воплем "нас предали!" — то я готов признать себя ослом.
Я тяжело вздохнул. "Либер Хаотика", текст, привнесенный в наш мир кем-то из Неумирающих, в Индексе Запрещенных Книг значился на почетном пятом месте. Но при этом он был обязателен к изучению будущими инквизиторами, поскольку показывал уловки зла и некоторые неявные опасности на Пути Света. Так что историю Аэкольда Хельбрасса, наивного юноши, желавшего узнать, как изменить мир к лучшему, но из-за преследований столь же благонамеренных служителей Света ставшего одним из ужаснейших Чемпионов Губительных сил — мы оба, разумеется, знали. А вот Дессарик, судя по всему, уроки схола люцис2 благополучно позабыл. Нет, не "прогулял" или "проспал" — в этом твердокаменного служителя Владыки Света заподозрить было невозможно. Просто объем запомненных им молитв и наставлений был таков, что больше места в голове ни для чего не осталось.
Донесение
С грустью и прискорбием вынужден донести до Вашего сведения, что братья мои, инквизиторы Орстон и Мертон, получив известие о существовании на подведомственной нам территории гнезда скверны и ереси, не поспешили выжечь его, как и полагалось бы верным слугам Владыки нашего, но предались неуместному расследованию. Допрос еретички, принесшей это известие, длился явно дольше, чем это необходимо для выявления поганого гнездилища мерзкого лжеучения. Так что я, будучи прав и праведен, вынужден был взять на себя обязанность искоренения ереси. Однако из-за задержки, вызванной неуместным промедлением вышеупомянутых, я смог захватить лишь немногих пособников темного культа.
Не будучи в силах судить, насколько это произошло из-за неуместного перфекционизма, а насколько — вызвано более опасными для Церкви нашей, Единой и Единственной, и нашего, благословленного Светом, государства, оставляю решение этого вопроса высшим чинам Конгрегации Доктрины Веры.
Скромный служитель Конгрегации
Томас Дессарик
Мысль дня: "Когда рука предателя наносит удар — она делает это с силою Легиона".
Будах, тархан Семендер
Армия шла на Беленджер. Через контрабандистов удалось договориться с предателями в городе, что они захватят город изнутри и откроют ворота. Захватив запасы и казну Беленджера, я уже смогу расплатиться по части моих обязательств — той, что выражена в деньгах.
К сожалению, моя армия отнюдь не так велика, как раньше. Я так и не смог восстановить численность низших рангов: ведь племена подчиняются мне после проклятого мятежа далеко не в той же степени, что и раньше. Так что многие из них предпочли уклоняться от набора в армию. И не помогали ни угрозы, ни обещания большой добычи.
Но зато я почти полностью восстановил численность драконов. Три десятка Повелителей Небес плывут сейчас в синеве над нами. И это несмотря на то, что несколько луа пришлось оставить в Семендере, защищать столицу. Также со мной идет множество мобедов, пусть они и не чета прежним. Когда же я захвачу Беленджер и кину клич... Все те, кто сейчас избегают моих посланников, не желая давать воинов в армию своего властелина — сбегутся лизать мне сапоги!
— Господин... — один из новых мобедов приблизился ко мне. В отличие от прочих своих собратьев, он предпочитал перемещаться не в паланкине, а верхом, что вызывал несколько даже уважительные взгляды нойонов. — Духи тревожны, господин. Что-то злое ждет нас в этих холмах...
К сожалению, двигались мы намного медленнее, чем могла бы двигаться настоящая армия в лучших условиях. Слишком много у меня было новичков, слишком мало провианта собрали те племена, что еще оставались верны, слишком много времени приходилось тратить на выпас коней и охоту, чтобы добыть хотя бы минимально необходимое. В результате за день мы проходили лишь чуть больше, чем это могли бы сделать пехотинцы Империи Света. Какой позор! А ведь каждый день, каждый час промедления повышает шансы на то, что проклятый колдун узнает о нашем выдвижении И даже вернуться я не могу. Слишком многое вложено в этот поход. Если я вернусь без добычи, если мне нечем будет заплатить по счетам — новый бунт мне гарантирован. И против меня выступят те самые семьи, которые удержали мой трон в прошлый раз. А это означает в лучшем случае — отречение, а скорее всего — шелковый шнурок, на котором лучше будет повеситься самому. Так хотя бы будет вероятность, что не тронут моих женщин и детей.
А тут еще этот... умник... голова из кизяка. Нашел время, когда говорить такое. Уже к вечеру слух о том, что "святой человек чует зло" разошелся по всей армии. Так что на ночевку пришлось вставать почти на два часа раньше, чем это делали всегда. Просто для того, чтобы мобеды смогли расставить предупреждающие о злых духах знаки и пропеть отгоняющие зло песнопения, окуривая весь лагерь весьма и весьма недешевыми благовониями. Но без этого я рисковал до трети армии потерять дезертирами. А это означало бы новые потери времени на погоню и церемонию торжественной казни трусов.
Ну, хотя бы мы, в отличие от имперских армий, не тратили время на то, чтобы выкопать ров, насыпать вал и возвести частокол. Сила Истинных людей, последователей Тенгри-хана, единственно истинного бога, не в доспехах и стенах, а в острых саблях и крепости рук, что эти сабли поднимают в битве. А конные патрули, рассыпанные далеко по степи — заранее предупредят нас о приближении врага. Так что можно спокойно...
* * *
Утром лагерь охватила паника. Тот самый мобед, что предупредил меня о том, что чует зло, был найден в своем шатре мертвым. Причем выглядел он так, как будто ему в грудь и живот вонзили десяток стальных зачарованных клинков и рванули в разные стороны.
При этом никаких следов ни возле шатра, ни в нем самом — не было. Как будто убийца влетел через верхнее отверстие над очагом, что оставляют открытым для выхода дыма, убил мобеда, и улетел обратно туда же.
Зато один из амулетов, что должен был не позволить злу войти в лагерь, оказался раскрошен, как будто по нему нанесли тяжелый удар. Но при этом самого удара никто не слышал! Мобеды сказали, что такое вполне могло произойти, если непосредственно самого амулета коснулось зло, превосходящее его возможности. Но такое зло одним своим присутствием должно было разбудить весь лагерь!
Язид, предводитель воинов каганата
Жар пиалы со степным чаем приятно контрастировал с прохладой раннего утра, и степного ветра, заглянувшего на огонек в шатер сюзерена. Вообще вкус степного чая мало кому из рожденных за пределами степей нравится. Им все больше подавай сплетенные в изящные шары самые молодые, еще только раскрывшиеся на верхушке ветки листья, обданные водой строго определенной температуры... Но наш сюзерен в этом смысле — приятное исключение. Его не отвращает вкус старых листьев, прессованных вместе с веточками, которые варили в смеси воды и молока со специями и солью... Даже просто вид тархана, наслаждающегося степным чаем в своем открытом шатре — поднимает настроение воинов, вселяет в них уверенность и верность. Давненько они такого не видели... Захария, да будет милостив к его душе Джаханнам, редко покидал свой дворец. Кайларн же, ходивший в походы на орков, лично водивший отряды в боях, когда устанавливал свою власть в домене Азир, усмирявший мятежные племена — это тот вождь, который нравится воинам. И ему готовы простить и нелюдское происхождение, и свиту из нелюдей и даже непонятное колдовство. Но то — степные воины. Про "благородных" обитателей городов, оттеснивших былых соратников от расслабившихся и ослабевших тарханов — этого не скажешь.
— Предательство, — произнес я, отводя взгляд и отхлебывая из пиалы, — всегда стоит за левым плечом Владыки...
Мудрость эта в степях общеизвестна. Но сможет ли, а главное — захочет ли мой сюзерен понять меня? Слишком давно уже верные мне воины находятся вне Беленджера. И у кого-то может возникнуть соблазн...
— Вовремя предать, — сюзерен, в свою очередь отхлебнул чай, — это не "предать", но "предвидеть"!
Признаться, до меня далеко не сразу дошло, что имел в виду мой тархан. Когда же я понял, то чуть не ошпарился горячим чаем, уронив пиалу. В конце концов, я не политик, а воин. И теперь я понимаю, что успех моего первого и единственного заговора — успех не столько мой, сколько сидящего напротив меня колдуна, убедительно просчитавшего все возможные ходы и отыгравшего партию так, что даже те, кто должен был предотвратить наш заговор — сыграли скорее нам на руку.
-Значит, мы здесь сидим и ждем... — начал я.
— Армию Будаха, разумеется. Конечно, я предпринял некоторые меры, так что со взятием города у тархана в любом случае возникнут проблемы. Но лучше бы... — господин отставил пиалу в сторону, — обойтись без этого и не допустить врага к охваченному бунтом городу.
— И в ходе бунта... — я осознал замысел сюзерена.
— В ходе бунта людей, случается, убивают. И это мало кого удивит. Вот только нам с тобой при этом желательно бить подальше оттуда, где это будет происходить. И что будет лучшим алиби... — признаться, я не понял, что значит это слово... и по общему смыслу фразы догадаться было нетрудно, — чем защита земель и подданных от злобного и коварного врага?
Кэра, герой-диверсант, Измененнная
Охранение у армии Будаха было... Ну, оно было. Это лучшее, что о нем вообще можно сказать. Даже в сравнении с тем, что выставляли орки, это — смотрелось крайне убого. Внешние патрули с топотом носились по степи, высматривая с холмов приближение не меньше чем армии. А внутри... Внутри многочисленные амулеты и тотемы готовы были отразить нашествие хоть Парада тысячи духов... Значительно меньшее число охранных предметов должны были обнаруживать нежелательное присутствие людей (разумеется, исключая тех, что уже знакомы привязанным к ним духам) и эльфов. Но тут жрецы сильно промахнулись. Благодаря вмешательству сначала Единения, а потом — учителя и сюзерена князя Кайларна я уже не человек. Вот если бы определитель ограничили по фракционным характеристикам, или просто по "желанию причинить вред в лагере" — пробраться было бы труднее. Но не невозможно. Магия Разума, и ее подраздел — магия иллюзий очень хорошо приспособлены для проникновения туда, где твое присутствие наименее желательно.
Я присмотрелась к шатру тархана Будаха. Конечно, он охранялся получше, чем остальные... но не настолько, чтобы я не смогла туда проникнуть и устранить вражеского военачальника. Однако, учитель указал мне другую цель, и его подруга, госпожа Иримэ, с ним согласилась. Так что я свернула в один из проходов между шатрами туда, где явственно ощущала присутствие мишени.
Неподалеку от шатра, где располагалась мишень, мимо меня прошел патруль. Пришлось сосредоточиться, чтобы внушить людям, что крылья-клинки за моей спиной — всего лишь игра теней, и вообще — я их знакомая и нахожусь здесь с полным на то правом. Главное в этом деле не переборщить, не пытаться заставить их вспомнить какие-нибудь подробности, в которых обязательно ошибешься, что может заставить жертву насторожиться. Максимально неконкретный образ, который сознание само достроит до чего-то, неспособного разрушить удобные стереотипы...
