свечение, Внучка устремилась за ним. Она уже почти настигла поотставший огонек и
даже с облегчением различила в нем человека с фонариком в руке, когда на человека
вдруг напало чудовище...
Момент, когда ошалевшая от испуга Внучка едва разминулась с несущимся навстречу
роковому дереву Дмитрием, никто не запомнил. Но Махмуд непроизвольно сменил
цель, уверенный, что продолжает преследовать «ботаника», вследствие чего и получил
нокаут от Мелиссы.
— Все на месте?!
К счастью, отряд не успел рассеяться по всему лесу. Все-таки страйкболисты —
ребята с крепкими нервами. Так что вскоре, подобрав все еще туго соображающего
после удара Махмуда, сняв с дерева Дмитрия и прихватив еще пару-тройку особо
впечатлительных типов, которых пришлось нокаутировать, чтобы утихомирить, горе-
спасатели собрались на берегу озера.
Тут, на более открытом пространстве, туман был менее плотным. Подгоняемые ревом
Бабули, страйкболисты пересчитали друг друга.
— Потерь нет! — подвел итог Банзай. — Мы даже в плюсах. Осталось найти только
Ксенобайта.
— И собственный лагерь, — саркастически заметила Бабуля, напряженно оглядывая
берег. — Кто-то, вообще, представляет, где мы? Не узнаю ни одного ориентира...
— Смотрите! — вдруг хрипло проговорил кто-то. — Там... Там...
Бабуля глянула в указанном направлении. Где-то в тумане на берегу смутно
виднелся какой-то огонек.
— Это не наш костер. Но пойдем, глянем, что ли...
Сбившись плотной кучкой, компания, почему-то стараясь не шуметь, двинулась
вперед. Туман расступался медленно и неохотно. Сначала послышался шум небольшого
водопада, потом стали неясно проступать контуры какой-то постройки...
Внучка вцепилась в руку Мелиссы. Повсюду слышались испуганные сглатывания. И
вдруг туман отступил. Все увидели приземистое, чуть покосившееся строение, собранное из бревен, со здоровенным колесом сбоку.
— Старая мельница! — только и успел пискнуть биолог, прежде чем лапа Махмуда
зажала ему рот.
Бабуля привычно пригнулась и короткими перебежками, погасив фонарь, принялась, от укрытия к укрытию, приближаться к мельнице. Вокруг нее тут же построился боевой
клин из тестеров, Ноды и Котики быстро и сноровисто подтягивали силы.
Дверь была уже совсем рядом и хорошо видна. Бабуля задумчиво глянула на
персонал. Махмуд уверенно двинулся вперед, прихватив с собой полено из поленницы, за которой они прятались. Мак-Мэд тоже выдвинулся вперед. Решительно вырвавшись
из рук Мелиссы, к ним подползла Внучка. Бабуля отрицательно мотнула головой, Внучка в ответ продемонстрировала видеокамеру и помотала косичками, сигнализируя
об отсутствии выбора.
Свежеиспеченная разведгруппа тихо переместилась к небольшой, ведущей на
крыльцо лесенке. Бабуля тихо поднялась по ней и заглянула в полуоткрытую дверь.
Какое-то время тупо таращилась на то, что увидела, потом встала, в сердцах сплюнула
и махнула рукой остальным. Махмуд с поленом, Мак-Мэд и Внучка сорвались с места, спеша заглянуть в комнату...
Большую часть довольно-таки небольшой комнаты занимал солидный стол, покрытый
скатертью. На столе стояли миска с вареной картошкой, трехлитровая банка с
солеными огурцами и здоровенная бутыль с мутной коричневатой жидкостью явно
самогонного происхождения. За столом сидели двое. Первый — широкоплечий, высокий мужик с окладистой, до пояса, бородой. Вторым был Ксенобайт, обряженный в
длинную белую рубаху с широкими рукавами. Оба напряженно смотрели в стоявшие
перед ними стаканы. Ксенобайт вещал. Кажется, он уже был порядком захмелевшим.
— Вот я и говорю, — подавленно говорил он слегка заплетающимся языком. —
Применение всех этих стандартных библиотек скотинит и развращает программиста.
Низводит его до состояния быдла. Животного. Собаки Павлова. Загорелась зеленая
лампочка — вызывай эту функцию. Загорелась синяя — другую. А почему?! П-почему
лампочки загораются?!
Последнюю фразу Ксенобайт произнес с тоскливым надрывом. Гордо выпрямившись, ударил себя кулаком в грудь, потом снова сник.
— Н-никто не помнит. Никто не помнит, откуда там эти лампочки и почему горят. Ты
меня понимаешь? Понимаешь, что я чувствую, когда смотрю на эти лампочки?
Мужик мрачно кивнул, выдав что-то вроде «угу» и сдвинул с Ксенобайтом стаканы.
— Ксен, скотина, — с нежностью взвешивая в руке полено, проговорил Махмуд. — Ты
что же это делаешь?!
— Греюсь, — равнодушно пожал плечами программист, на задумчивой физиономии
которого не дрогнул ни один мускул. Ксенобайт махнул стаканом в сторону своего
собутыльника. — Вот он... Из озера меня выудил. А вода там холодная, блин.
— Спасибо, конечно, за программиста нашего непутевого, — кивнула Бабуля, придерживая Махмуда за шиворот. — Ксен, ты бы нам хоть представил своего
спасителя?
— А чего представлять-то? Его вся округа знает. Мельник это, Егор. Леший тутошний.
— Угу, — скупо кивнул головой мужик.
Туман
27 июня, 09:26 реального времени
Несмотря на все уговоры товарищей, несмотря на хлопнувшегося в обморок Дмитрия
и призывы не губить свою бессмертную душу, Ксенобайт величаво объявил, что
останется на мельнице до утра.
Туман рассеялся, луна светила по-прежнему ярко, так что все общество, пройдясь
вдоль берега и выйдя в знакомые места, без всяких приключений добралось до лагеря.
Рано утром «морские котики» окончательно свернули лагерь и отбыли, пообещав
через несколько часов прислать машину за тестерами. Около половины девятого в
лагерь явился слегка бледный, кристально трезвый и молчаливый, как Будда, Ксенобайт. Его камуфляж был помят, но чисто выстиран.
Даже Внучка не решалась расспрашивать его ни о чем до самой Рязани. И только
когда они, распрощавшись с Бабулей, сели в монорельс, Внучка не выдержала:
— Ксен! Ну чего ты молчишь?! Он на тебя что, проклятие какое-то наложил?!
— Кто?! — удивленно моргнул Ксенобайт.
— Опричник Егор!
— Какой еще опричник?!
— С которым ты квасил всю ночь! Он что, стер тебе память?!
— Мельник он, а не опричник.
— Это теперь он мельник, а раньше опричником был! Нам все рассказали!
— Да чего вы к мужику-то привязались?! — искренне удивился программист.
— Так, — встрял в разговор Банзай. — Будем последовательны. Ты вообще
вчерашнюю ночь помнишь?
— Помню, конечно. Махмудыч гонял меня по всему окрестному лесу, пытаясь
прижать то к озеру, то к болоту. Через болото мы с ним уже лазили, так что оба знали: никто на такое больше не пойдет. Потом спустился этот чертов туман. Я понял, что
пора сматывать удочки, но не смог устоять перед искушением: решил все-таки
подловить его, дав крюка и устроив засаду возле лагеря. Но промахнулся и свалился в
озеро, прямиком в омут. Оттуда меня и выловил Егор.
— Ксен, не верь ему! — страшным шепотом затараторила Внучка. — Он на Ивана
Грозного работал... Это его потом «мельником» прозвали. Он еще при жизни столько
народу загубил, что...
Ксенобайт уставился на внучку и вяло покрутил пальцем у виска.
— «Мельник» — это фамилия такая. Как «Мельниченко» или «Мельников». А не
потому, что на «мельнице живет».
— Он же тебя заколдовал! Почему ты все утро молчал, как партизан перед
ливонцами?!
— Потому что башка раскалывалась, — признался Ксенобайт. — Мы с ним ночью...
того... Маленько перебрали. Вернее, я перебрал. Он немного странный, но классный
мужик, работает лесником на том участке. Между прочим, именно он давал разрешение
на проведение маневров.
— А! Вот! — просветлела Внучка. — А как же то, что его никто не видел? Как он в
интернет выходит, если у него ни компьютера, ни сети, ни электричества нет? Бабуля
говорила — в лес никаких магистралей не проложено...
Ксенобайт вздохнул.
— У него там целый машинный зал. Интернет — через спутник, на крыше — тарелка, вы ее просто не заметили в темноте. А питание... Вы его мельницу видели?! Это же
генератор! Я же вам говорю: уникальный мужик, на полном самообеспечении. Еще
мистические элементы будут?
— Чем вы там занимались всю ночь? Кроме рассуждений о порочности объектно-
ориентированного программирования? — мрачно спросила Мелисса.
Глаза Ксенобайта воровато забегали. Наконец он признался:
— В С&С рубились. Самый первый, не виртуальный.
Тестеры погрузились в молчание: никто так и не смог придумать достойного
комментария к этому факту.
— Я сюда еще раз приеду, — вдруг сказал Ксенобайт, задумчиво глядя на
проносящиеся за окном леса. — Егор приглашал. Зимой. Баньку обещал, мед и блины.
Так что если после Нового года еще какую авантюру задумаете — предупреждаю
заранее, я пас.
Потерявшийся демон
Шабаш
Пространство игры «Охота на ведьм»
03 августа 11:42 реального времени
Крупнейшее событие культурной жизни колдунов, ведьм, алхимиков и обычной
нечисти города Уншвайна имело, что называется, бледный вид. Больше всего действо
походило на тусовку неформалов годах эдак в восьмидесятых двадцатого века. Та же
нервозность, то же смешанное с испугом от каждого шороха упрямство.
У одного из костров штук пять молодых ведьм, нервно оглядываясь, варили что-то в
медном котле, хвастаясь друг перед другом тетрадками с магическими рецептами.
Какой-то патлатый подросток, тренькая на лютне, с надрывом исполнял «Gaudeamus».
В общем, до общей картины не хватало только пускаемой по кругу бутылки пива и
воспетой Цоем пачки сигарет.
Завернутый с ног до головы в черную мантию Ксенобайт взирал на шабаш с
нескрываемой гадливостью и презрением. Время от времени он доставал из складок
мантии небольшой блокнот и делал в нем пометки. Неожиданно в его сторону
вальяжной походкой направился крупный парень в сопровождении целой стайки
молодых ведьмочек, глядевших на него с обожанием. Парень был одет в черный, украшенный множеством блестящих заклепок камзол, явно был очень доволен собой, а
прической и манерой двигаться весьма смахивал на Элвиса Пресли.
— Эй, приятель, — надменно, с отчетливым вызовом обратился он к Ксенобайту. —
Что-то я тебя раньше тут не видел!
Ксенобайт отреагировал сразу же. Развернувшись лицом к Элвису, смерил его
взглядом, так что презрение буквально сочилось на землю. Завершив осмотр с явно
неутешительным для противника результатом, он демонстративно сплюнул тому на
ботинок и резюмировал:
— И что? Теперь увидел — легче стало?
Элвис, который секунду назад явно сам был не прочь устроить драку, потрясенно
отвалил челюсть. Ксенобайт сделал выразительный шаг вперед, оказавшись нос к носу
с противником.
— Мальчики, не ссорьтесь! — запищали ведьмочки, дружно прячась за спину Элвиса.
— Да чего ты?! — смутился тот. — Я же так, познакомиться хотел...
— Мы с тобой еще познакомимся, — с мрачной угрозой пообещал Ксенобайт.
Элвиса как ветром сдуло. Ксенобайт, цыкнув зубом, надвинул на нос капюшон и
растворился во тьме. Шабаш подходил к торжественной части. Посреди поляны на
вершине холма, где проходило мероприятие, откуда ни возьмись появилась небольшая
трибуна. Под жиденькие аплодисменты к ней прошаркал старичок с вытянутым
лошадиным лицом и козлиной бородкой в сопровождении двух многозначительных
мордоворотов.
Взобравшись на трибуну, престарелый колдун откашлялся, обвел аудиторию
печальным взглядом. Все притихли, только наяривающего «Gaudeamus» ваганта
пришлось пихнуть под ребро — чтобы сделал перерыв.
И вот именно в тот момент, когда над лысым холмом повисла торжественная тишина, когда все внимание было приковано к трибуне, а козлобородый старичок уже открыл
рот, чтобы сказать что-то торжественное, Ксенобайт решительно и непреклонно
испортил всем праздник.
Небрежно оперевшись локтем о трибуну, он обвел собравшуюся нечисть тяжелым
взглядом:
— Ну что, ханурики, все тут?
— Молодой человек, — трясущимся голосом престарелого профессора недовольно
проговорил козлобородый. — По какому, собственно, праву...
— Остынь, папаша, — на взлете оборвал его программист. — Я быстро. Граждане
колдуны, оккультисты, сатанисты, еретики и прочая шушера! Пять секунд вашего
внимания! Всего пять секунд, пока не началось!
Ксенобайт многообещающе взялся за края плотно запахнутой мантии. Убедившись, что все внимание приковано к нему, программист расплылся в коварной ухмылке, пошевелил бровями... и рванул мантию, точно идущий на немецкий окоп матрос —
тельняшку. Складки ткани разлетелись в стороны, точно крылья нетопыря. Ведьмочки
дружно ахнули...
Под черной мантией сверкнула белоснежная доминиканская ряса и крупный
серебряный крест с печатью святого Бенедикта. Шабаш еще секунд пять натужно
переваривал информацию. Козлобородый председатель, как самый образованный, отреагировал первым: зажмурившись, он схватился за сердце и плавно обмяк.
— А! Он мне сразу не понравился! — радостно сообщил откуда-то из толпы Элвис.
— Облава! — дошло наконец до самого сообразительного.
— Бинго! — одобрительно подтвердил Ксенобайт, но его уже никто не слышал: началась паника.
Дальше все опять пошло по давно известному сценарию. Где-то истошно завопили
ведьмы, толпа шарахнулась от Ксенобайта в разные стороны. Программист деликатно
наступил на плащ козлобородому, который незаметно пришел в себя и собрался тихо
смыться под шумок.
— А вот вас, Штирлиц, я попрошу остаться, — холодно сообщил он, зорко
оглядываясь по сторонам.
Периметр поляны, на которой проходил шабаш, осветился рыжим заревом факелов.
Послышался мерный грохот: со всех сторон на метущуюся нечисть надвигался плотный
строй щитов, по которым мерно колотили дубинками закованные в броню солдаты с
госпитальерскими крестами на красных коттах.
Кто-то в бессильной ярости бросался на щиты, кто-то пытался забрасывать
госпитальеров камнями или комьями грязи. Кто-то просто бегал и орал. Штук пять
особенно ушлых ведьм, оседлав метлы, с короткого разбега взмыли в небо и, построившись клином, рванули куда-то на юг. Однако за щитами тут же защелкали
