Призрак янтарной могилы

Разных тайн от нас немало

Мать-Земля поукрывала,

Чтоб мы, детки, не достали

Спички с дальней полки,

И от хаты не остались

Угли да осколки.

Только деточки всё ищут,

И, увы, находят.

Иногда даже случайно

У них так выходит...

677 год Новой эры.

Стив Райдер предавался воспоминаниям, сидя в кресле самолёта рейсом Нью-Йорк — Ираптинск (большинство пассажиров говорили "Нью-Йорк — Москва", обходя вниманием "промежуточную станцию", но Стив точно знал своё место прибытия). Американец вспоминал свои приключения в этом городе год назад. Тогда он, в качестве простого рабочего, прибыл сюда с группой археологов исследовать дайронские катакомбы.

Здесь он встретил бескорыстного и надёжного друга, познакомился с прекрасной девушкой. А таинственный Дайронский лес притягивал его к себе, как магнит. И теперь, когда ему предложили поехать в Ираптинск в качестве археолога, Стив с радостью согласился. Он почти скучал по этому, казалось бы, непримечательному городу, и его уже не раз навещала мысль переехать туда навсегда. Дома его ничто не держало, в свои двадцать шесть он ещё не успел обзавестись семьёй, и теперь, когда Нью-Йорк стал ему немил...

"Кого ты обманываешь? — встрял в его размышления внутренний голос.— По городу он, видите ли, соскучился. А не по девчонке?"

Да, Стив вынужден был признать, образ Рины, приёмной дочери Крафта, впечатался в его память. Воспоминание об этой семейке заставило пробудиться ещё одно сомнение. Райдер вспомнил рассказ россиянина о лесовиках — людях, живущих в Дайроне и оберегающих его от любопытных. Размышляя на досуге, Стив решил, что и Крафт, и Рина хорошо подходят под их описание.

В любом случае, американец был рад вернуться сюда.

У трапа его уже встречал руководитель новой группы. Что-то в этом человеке насторожило Стива. Это был мужчина средних лет, невысокого роста, одетый довольно аккуратно. На нём были очки с толстыми, почти непрозрачными стёклами, а улыбка, когда он пожал руку Стиву, казалась неестественно широкой. Не фальшивой, а именно физически неестественной. Нормальные человеческие губы не могут так сильно растягиваться.

— Добрый день. Меня зовут Бретт. Это я звонил вам. Рад, что вы так быстро прилетели.

— Да, я прилетел. Но это не значит, что я буду участвовать в вашей экспедиции.

— Почему так?

— Вы сказали, что направляетесь в Дайрон. Там пропало без следа уже немало экспедиций. И я не хочу, чтобы со мной случилось то же самое.

— Но мне сказали, что вы знаете лес.

— Нет. Никто не может знать Дайрон, кроме его обитателей. И эти обитатели весьма недружелюбны к людям, в чём я убедился на собственном опыте.

— Не волнуйтесь, мистер Райдер. Мы не собираемся углубляться в лес. Всё, что нам нужно, это исследовать почву на его окраине. Вы знаете, как живуча дайронская ель, как быстро она растёт и размножается, в том числе вегетативно. Нас интересует, почему в других местах это её свойство исчезает, и нет ли способа выращивать так же быстро прочие растения.

Стив оценивающе посмотрел на Бретта. Но мультипликационная улыбка того не выражала никаких эмоций, а глаза были скрыты за стёклами очков.

— Для того, чтобы исследовать почву на опушке леса, не нужно было вытаскивать меня сюда.

— Вижу, мистер Райдер, вы мне не доверяете.

— Во-первых, меня пригласили в качестве археолога, а не почвоведа. Кроме того, слышал, вы прежде работали в корпорации "Эпоха". А ваш младший брат Берт до сих пор разыскивается властями.

— Ой, пожалуйста, не начинайте хоть вы. Я уже доказал всем свою непричастность к тёмным делишкам "Эпохи". А если вам не по душе моя улыбка, то так и скажите — я объясню. В молодости я пережил тяжёлую лицевую травму. Потом мне сделали пластическую операцию, но...

— Ваша улыбка здесь совершенно ни при чём. Просто я с некоторых пор не доверяю учёным, которые скрывают свои исследования.

— Да, помнится, ваш прошлогодний руководитель хотел вывезти оттуда кого-то, кажется, демона. А мне запрещено после того инцидента вывозить из Дайрона потенциально опасные жизненные формы. Но на археологические исследования мы имеем право, если наткнёмся на что-нибудь интересное. Как видите, я ничего не скрываю. Можете позвонить в Москву и уточнить, если хотите.

И снова Стив ехал по шоссе Ираптинск — Дайрон. Только теперь не в кузове грузовика. Группа из Москвы приехала на своём транспорте — четырёх комфортабельных микроавтобусах. Райдер сидел в передней машине рядом с Бреттом.

В своё время вышеупомянутая "Эпоха" была крупнейшим учреждением, занимающимся самыми разнообразными научными исследованиями, и разработчиком новых технологий. Её биоотдел (с которого, кажется, всё и началось) находился в Москве, ещё несколько различных отделов были разбросаны по всему миру. Потом, несколько лет назад, организацию обвинили в производстве наркотиков, биооружия, незаконных экспериментах над людьми, и закрыли. Осталась только куча запутанных дел. Сейчас, как и во времена её существования, об "Эпохе" ходили дурные слухи. Поэтому подозрения Стива имели основание. И, хотя Бретт не работал в самом биоотделе, а имел собственную лабораторию где-то в Ираптинском крае, доверия это не внушало.

— А зачем я вам вообще понадобился? — спросил американец.— В лесу я не был, только в катакомбах.

— Вот это нам и нужно. Видите ли, есть версия, что ёлка-мутант была искусственно выведена в Дираоне — средневековом городе, от которого остались катакомбы. И вот, совсем недавно, нам в руки попала карта Дираона с указанием чего-то, что могло быть древней биолабораторией. От этой карты самой по себе толку никакого — развалины Дираона затеряны в лесу. Но Шон любезно предоставил нам карту катакомб, составленную им в прошлый раз. Мы сложили эти две карты, и несколько точек совпало. Теперь есть шанс найти эту лабораторию.

— Вы ничего не говорили про поход на развалины Дираона. И если у вас есть карта, то зачем тогда я?

— Как консультант. Из всей вашей группы, побывавшей там, вернуться согласились только вы.

— Вам бы Крафта сюда.

— А, это ваш ираптинский друг. Мы пытались с ним связаться, но ничего не вышло. Такая личность нигде не значится, просто призрак какой-то. Хотя, возможно, это не настоящее его имя. А хотелось бы иметь в группе человека с опытом.

Стива настораживала необычайная осведомлённость Бретта. Он знал и про Крафта, и про Хоктуала, и про замыслы американского учёного. Шон и остальные обещали не предавать огласке прошлогодние события, чтобы не привлекать к логову старого демона новых любопытных. Всё же подозрительный тип этот Бретт. Надо быть с ним поосторожнее. И почему Крафт не объявился на этот раз? Это ведь его работа — сопровождать экспедиции в Дайрон (или выдворять их оттуда).

Машины свернули с шоссе на грунтовку и запрыгали по ухабам навстречу темнеющему вдалеке лесу. Со стороны Ираптинского края тот был весьма однородным — из всех деревьев здесь преобладала ель, которую язык не поворачивался назвать мутантом. Это дерево имело длинную серебристо-голубоватую хвою, крупные золотистые шишки и было буквально создано для новогодних праздников. Впрочем, древесина пользовалась спросом в любое время года, так что быстрый рост ёлок был кстати. Хвойные оккупанты не давали лесорубам ни возможности, ни надобности проникать вглубь своего царства — они заращивали любые вырубки и образовывали непролазные чащи, за что их и называли стражами Дайрона.

И теперь, когда микроавтобусы свернули в знакомый туннель из еловых крон, салон наполнился смолистым ароматом, Стив испытал какое-то странное чувство. Словно возвращался в свои родные места, где не был всю жизнь, но подсознательно скучал по ним.

Вот машины выехали на поляну. Тут разбивала лагерь прошлогодняя экспедиция, и тут же находился вход в катакомбы. Микроавтобусы выстроились посреди поляны, и московская группа принялась выгружать багаж.

— Не советовал бы я вам ходить поодиночке в лес,— предупреждал спутников Райдер.— Дайрон — опасное место для горожан.

— Верно,— поддержал его подошедший Бретт.— А я бы не советовал есть дайронские ягоды.

— Почему? — спросил Стив.

— Своей группе я уже рассказал, теперь расскажу вам. Вы слышали когда-нибудь про дайронский дух?

— Нет.

— Все мы знаем, что лес населяет множество видов живых существ. И не все они типичны для нашей климатической зоны. Есть теория, довольно невероятная, что новые виды приносятся смерчами, которые возникают здесь ежегодно. Но как эти виды приспосабливаются к дайронскому климату? Оказывается, все они проходят некий эволюционный виток. Их жизненный цикл, биохимические процессы и даже генетический код слегка изменяются. Таким образом, каждый организм в Дайронском лесу — это новый вид. В старину люди верили во всепроникающий дух, оберегающий каждое животное и растение, попавшее в его владения, и наделяющий их магией. В целом, верное замечание, но современная наука нашла ему объяснение. Работая в "Эпохе" биохимиком, я обнаружил в крови, соке или тканях всех дайронских видов сложную комбинацию гормональных соединений. Эта смесь была названа дайронским духом и, собственно, для его изучения я и перебазировался в Ираптинский край. Не буду грузить вас научными терминами, скажу лишь, что дайронский дух сравним с выделениями муравьиной королевы, разносимыми по всей колонии, поддерживая контроль. Что-то вроде химически закодированной информации. Но если колония муравьёв состоит из насекомых одного вида, то тут всё гораздо сложнее. Дух несёт в себе информацию о Дайроне, и он же вызывает "коррекцию" каждого нового вида. Его можно назвать ДНК леса, программой этого гигантского природного заповедника. Дайронский дух содержится в почве, впитывается из неё растениями и грибами, травоядные животные едят их, а хищники, в свою очередь, получают дух с мясом травоядных.

— Как же тогда дух попадает в почву? Насколько я понял, чтобы поддерживать баланс, его производство должно быть непрерывным.

— Вот это я и хочу узнать. Это и есть цель моей экспедиции. Нет-нет, я не собираюсь ради неё забираться в чащу и погибать там. У меня есть версия, что необычная дайронская экосистема была создана искусственно и пережила своих создателей, то есть древних дираонских учёных. Подтверждение этой версии я хочу найти в развалинах города. Прежде считали, что они находятся в самой середине леса, но, судя по нашей карте, они совсем недалеко, и мы быстро доберёмся туда через катакомбы. Скорее всего, Дираон был построен рядом с обычным лесом, и понемногу превратил его в то, что мы видим сейчас. После гибели города Дайрон разросся и накрыл его. Но развалины по-прежнему находятся где-то на окраине, а не в глубине. Так что повторять ошибки предыдущих экспедиций я не намерен.

— А что же дух? Значит, от местных грибов мы можем превратиться в мутантов?

— Нет,— улыбнулся Бретт своей неестественной улыбкой.— Даже для такой ускоренной эволюции нужно несколько поколений при постоянной подпитке духом. Но и так он оказывает действие на живое существо. Как правило, положительное: улучшается иммунитет, повышается приспособляемость к новым условиям, возрастает жизненная сила. Так происходит у всех видов, кроме одного.

— Дайте угадаю. Кроме человека.

— Точно. Биоотдел "Эпохи" (ещё до меня) провёл ряд экспериментов и выяснил, что у деревенских жителей, фермеров, диких аборигенов, людей, так или иначе близких к природе, дайронский дух не вызывает ничего, а на горожан оказывает обратное действие. Так что нам с вами на здешние лакомства лучше не засматриваться. В большом количестве они могут вызвать аллергию.

— И как вы объясняете такую антипатию к людям?

Бретт пожал плечами.

— Дайронская экосистема существует самостоятельно уже более двух тысячелетий. При такой высокой самоорганизации кто знает, на что она способна. Например, те же ёлки — не правда ли они похожи на защитную оболочку? Или даже на зону роста, расширяющую площадь леса. А люди их регулярно вырубают. Как знать, не считает ли Дайрон нас помехой на пути своего распространения. Это даже наводит на опасения, не перерастёт ли "антипатия" дайронского духа в какой-нибудь смертельный вирус, чтоб избавиться от нас. А вообще, ответы на все вопросы я надеюсь получить в дираонских лабораториях. И вы, вижу, тоже заинтересовались.

— Да, немного.

— Тогда вы меня поймёте. Я выбрался в этот поход не за тем, чтобы разгадать загадку одной ели. Кстати, для меня тут и загадки никакой нет. Я только что сказал, какую функцию исполняет это дерево. А выйдя из системы и лишившись своей подпитки, оно перерождается в обычную ель. Сейчас я хочу воспользоваться шансом и найти источник дайронского духа. Или хотя бы то место, где он был разработан. Я изучал его много лет подряд, но так и не расшифровал до конца.

— Выходит, дайронский дух — ваше открытие.

— Скажем так, я дал ему научное объяснение. Это открытие, как и многие другие, официально считается открытием корпорации. А после её краха результаты моих исследований разъехались по лабораториям всего мира. Меня же отстранили. Я тоже не одобряю некоторых действий "Эпохи", но, тем не менее, вот как меня отблагодарили — продолжаю свою работу в качестве почвоведа. Только они ещё удивятся, когда вместо секрета елового роста я добуду кое-что поинтереснее.

На следующее утро началась работа. Группа достала инструменты и приборы для первоначального изучения проб почвы и растительности. Трое рабочих пошли в лес для сбора этих проб, а Бретт приготовил свою карту катакомб.

В колодец под деревьями спустили верёвочную лестницу, и несколько человек во главе с учёным и Стивом полезли под землю. Американцу были уже знакомы и эти сводчатые потолки, и недоброе чувство, навеваемое катакомбами. Крафт год назад ходил по ним свободно, легко и быстро, как по своей квартире. Москвичи же внимательно отсчитывали каждый поворот и непрерывно сверялись с картой. Стив заблудился бы здесь моментально, и надеялся, что Бретт не пойдёт исследовать новые зоны, которые Крафт предпочитал не показывать. Но учёный ходил только по обозначенным коридорам, и интересовали его лишь выходы наверх. Сейчас он проверял достоверность карты и сравнивал указанное на ней с тем, что видел вокруг.

А вечером в лагере он достал свою заветную карту Дираона и долго что-то сравнивал. Потом, не слишком усердно, проверил собранные за день пробы и сказал, что завтра будут все шансы найти затерянный город.

Утром Бретт оставил в лагере для охраны человек пять, а все остальные пошли с ним в катакомбы, захватив рацию, кирки, лопаты и прочие инструменты, подходящие скорее для археологов, чем для почвоведов. Через два или три часа петляния по лабиринтам учёный сказал, что Дираон должен быть уже над ними.

— Судя по карте, город метрах в двухстах к западу,— Бретт посмотрел на компас и огляделся вокруг.

Они стояли посреди густых зарослей, причём не только ёлок. Здесь с ними соседствовали деревья других пород. Они пропускали больше света, давая возможность бурно разрастись кустарникам. Заметить в такой чаще колодец, из которого выбралась группа, было невозможно, и начальник распорядился отметить место цветными флажками. Продираясь сквозь кусты, обходя буреломы и отмахиваясь от назойливых комаров, люди двинулись на запад. Искать что-то в таких условиях было весьма проблематично, и менее сдержанные в выражениях россияне начали высказывать по этому поводу своё мнение. Как ни странно, меньше всего досаждала мошкара Стиву, и американец, внимательно смотревший на компас, постепенно выбился вперёд. Так прошли, казалось, не один километр, но никаких следов развалин видно не было.