По дороге к себе. Тропинка черной кошки

Я бросила взгляд назад. Нет, возвращаться глупо. А вперед двигаться— страшно.

— Ну что делать будем, конь мой верный?— шутливо спросила я, поглаживая ладонью умную черную морду.— Молчишь? Вот и я не знаю, как быть.

Оставаться посреди открытого поля в любом случае опасно. Нужно добраться до леса.

Я достала и надела плащ, запрыгнула в седло. Лес приближался не быстро, ветер усиливался с каждой минутой. Темная туча давно скрыла еще не севшее солнце, которое отлично заменила молния.

— Давай, Серка!— поторопила я коня, который все норовил притормозить.

Не успели мы въехать в лес, как тяжелыми каплями забарабанил дождь. От громких раскатов грома я пригибалась к коню, который совершенно не хотел скакать дальше, пританцовывая на месте. Он не желал углубляться в лес, не понимая, что мы стоим в опасном месте. Сильный ветер ломал ветки, листья летели в лицо.

— Ну давай же, Серка, еще немного и потом спрячемся!— прокричала я.

Конь все же вновь полетел вперед, ловко перепрыгивая через поваленные деревья. Плащ, раздуваемый ветром, перестал спасать от проливного дождя. Я промокла насквозь и уже плохо видела дорогу. Решив остановиться и спрятаться от разбушевавшейся грозы, натянула поводья, но Серка по непонятной мне причине, только набирал темп.

— Эй!— прикрикнула я.— Остановись же! Гроза почти над нами!

Но конь не слушался, совершенно не обращал на меня внимания. Яркая вспышка перед глазами, треск, и воздух заполнился разлетевшимися щепками дерева. Конь остановился. Я взвизгнула от боли, и отпустила поводья, закрыв руками лицо. И тут напуганный Серка встала на дыбы, но все, что я успела сделать— бросить стремена и бессмысленно схватиться кончиками пальцев за мокрую гриву, которая тут же из них выскользнула. Зажмурив глаза, я полетела вниз.

* * *

— ... и если бы могла, я бы выпорола тебя,— долетело до моего слуха откуда-то издалека.

Я с огромным трудом открыла глаза. Яркий свет слепил, и тяжелые веки не желали подниматься.

— О!— воскликнул знакомый раздраженный голосок.— Наконец-то!

— Что?— хрипло спросила я.

— Ни что, а где!— грубо поправила Мария.

— Опять в обмороке?— с трудом соображая, пришла к выводу.

— В нем самом. Посреди леса, в грозу! Оливия, как ты могла?

Я приподнялась на локтях. Голова немного закружилась, сильно захотелось пить.

— Вода там же, где и в прошлый раз,— раздраженно напомнила кошка, которая расхаживала вдоль кровати, нервно дергая хвостом.

Аккуратно встав, я дошла до небольшого столика и осушила два стакана.

— Лучше?— раздраженно спросила Мария.

— Гораздо,— кивнула я.

— Зачем ты уехала?— требовательно спросила она.

Я потерла пальцами лоб и присела на кровать.

— Ты же все видела,— сказала ей.

— Видела!— подтвердила женщина.— Оливия, я всегда считала тебя умной рассудительной девушкой и в жизни бы не подумала, что ты сможешь совершить столь глупый поступок! Ты, которая всегда решает проблемы сразу, не откладывая на потом!

— Что здесь решать?— вспылила я.— У меня есть друг, которому я хочу помочь. Если бы не гроза, все было бы в порядке!

Кошка смешно замахала головой.

— У тебя есть мужчина, который тебя любит, и с которым ты плохо поступила.

— Я плохо?— возмущенно воскликнула я, вскочив с кровати.— Это не я ему угрожала!

— Он никогда бы не выполнил свою угрозу, и ты это знаешь. Ты сделала ему больно,— уже спокойно ответила Мария, присев напротив и обвив хвостом передние лапы.

Я тоже села. Мое самочувствие заметно улучшилось, видимо, злость и обида помогли.

— Я еще ничего ему не сделала,— запротестовала в ответ.

— Да как же с тобой тяжело!— вдруг прошипела кошка.— Ты совсем помешалась на своем Семинэле, который и в грош не ставит твои интересы и чувства! Открой же глаза!

— Открыты,— фыркнула я.— Я хотела ему объяснить, а он и слушать не стал.

— А ты бы стала, Оливия?— спросила Мария.— Посмотри же на ситуацию его глазами. Он влюблен в женщину, которая не так уж активно отвечает ему взаимностью, а потом вдруг узнает, что она стала спутницей его врага.

Я опустила голову, посмотрев на свои трясущиеся руки и сглотнула, подступившие к горлу, слезы.

— Я не знала, что означает этот браслет,— прошептала в свое оправдание.

— И в этом виноват Семинэль. Но ты же его тут же простила. А Макианэля даже не попробовала понять. Зачем ты уехала?— поинтересовалась Мария.

— Не знаю. Хочется побыть одной. Да и Семинэлю так будет лучше.

— Опять Семинэль!— воскликнула она, от чего я даже вздрогнула.— А Макианэль как же? Кто он для тебя?

Я молчала, не зная, что ответить.

— Вот видишь! Семинэль — друг, а Макианэль, видимо, никто. И еще что-то от него требуешь?!

— Вовсе нет!— запротестовала я.

— Знаешь, почему ты не можешь ответить? Потому что, признавшись в своих чувствах, ты боишься обидеть Семинэля. Вот только приоритеты расставлены неправильно, Оливия.

— Не обидеть, а расстроить. Ему и так тяжко,— тихонько проговорила я, боясь праведного гнева моей второй ипостаси.

— А тебе не тяжко?— так же тихо спросила она, наклонив голову на бок и жалобно заглянув в мои глаза.— А Макианэлю?

— Наверно,— буркнула я, насупившись.

— Помирись с ним.

— Да ни за что на свете!— возмутилась я.— Пусть он со мной мирится. Мог бы и выяснить все для начала, а уж потом угрозами раскидываться.

— Вот упрямая,— тяжело вздохнула женщина.— Даже не верится, что именно ты помирила Дали и Ларина.

— Здесь другое.

— То же самое. Мне так жаль этого мальчика,— посетовала она.— Не повезло ему: и судьба нелегкая и влюбился не в ту.

— Что значит не в ту?— не поняла я.

— Сама подумай. Оливия, если не любишь, так отпусти,— ласково попросила она, с таким участием, что я почувствовала себя главной злодейкой этого удивительного мира.— Столько девчонок свободных страдают от одиночества...

И все-таки червоточинка во мне есть, и не маленькая такая. Иначе, почему мне вдруг захотелось прибить беззащитную черную кошку?

— Обойдутся,— шикнула я на нее.

— Нет в жизни справедливости,— продолжала сокрушаться Мария.— Мужчина для нее заклятие сдерживает, чем подтверждает свои искренние чувства, сам того не зная. А она...

— Мария, прекрати!— строго попросила я.— Я не собираюсь мучить Макианэля, я очень хочу быть с ним, но...

Да что тут говорить? Все она прекрасно знает. Я влюбилась в него, еще впервые увидев, но тогда и мысли не допускала, что это может быть взаимным. Да в такой ситуации, как у меня, это вообще противопоказано. А потом привязанность к Семинэлю сыграла свою роль, да и нападки со стороны Макианэля. Я даже не осознала еще толком, что все, что происходит сейчас— по-настоящему, что меня вообще может кто-то любить. Тем более Макианэль. И теперь я разрываюсь между двумя мужчинами, потому что каждый мне по-своему дорог.

— Что покраснела-то, задумчивая?— устало спросила кошка.

— Ничего,— ответила я, закусив нижнюю губу, чтобы не рассмеяться.

— Глупая.

Я глубоко вздохнула и все же улыбнулась. Меня давно так никто не ругал.

— Так, ладно. Девочка ушла в себя,— прокомментировала Мария.

— Нет, я здесь,— проворчала я.

— Ведь хочешь помириться-то?— усмехнулась кошка.

— Хочу,— прошептала.— Надо посмотреть, что там происходит,— решила сменить тему.

Я спрыгнула на пол и подошла к зеркалу.

— Смотри-ка,— сказала, осмотрев себя.— Сухая!

— Было бы странно, если бы была мокрая. Тебя тут почти нет, не забывай.

Мария подбежала ко мне.

— Ты из нашего разговора хоть сделала выводы?

— Сделала, сделала,— пробубнила я, дотрагиваясь пальцами до гладкой поверхности зеркала.

— Надеюсь,— проворчала она недоверчиво.

— Не переживай, Мария. Если Макианэль поймет, что был не прав, то позже мы во всем разберемся.

— Позже? Почему не сейчас?— как-то неактивно возмутилась она.

— Потому что не сейчас.

— Поверь, он уже все понял. И если бы ты дождалась вечера, то сама бы в этом убедилась.

— Возможно,— пожала я плечами, не разделяя ее оптимизма.

— Ясно,— устало вздохнула она.— Главное, что ты поняла, что сама не права.

— Поняла,— покладисто кивнула.

Я улыбнулась, всматриваясь в потемневшее зеркало. Бедная женщина, столько сил потратила, чтобы спасти мою личную жизнь. Но все же, она чем-то помогла. Действительно стало немного легче.

Наконец-то зеркало показало меня. Лежу на спине, бледная, лицо в маленьких царапинах и листьях, рука на животе, ноги как-то странно повернуты набок. А дождь все льет и льет.

— Сколько же времени прошло, что гроза еще не закончилась?— спросила я.

— Немного. Несколько минут.

— А кажется, что часов.

— Ох, Оливия! Ну и позлила же ты меня,— покачала кошка черной головушкой.

— Прости,— искренне извинилась я, присев рядом и заглянув в ее глаза.— Не переживай ты так.

— Как я могу не переживать, Оливия? Из-за моей семьи оборвалась твоя жизнь. Я хочу, чтобы все наладилось, чтобы ты была счастлива.

— Знаешь, если бы не твоя мама, я бы не познакомилась с Семой и Маком. Я уже счастлива. Везде можно найти плюсы.

— Ты бы и так с ними познакомилась,— не согласилась Мария. Она вытянула лапы и положила на них свою мохнатую умную головку.— Твое изобретение свело бы тебя с королевой. Она ведь искала тебя. А там бы ты встретилась с Макианэлем. Он ведь почти каждый год приезжает, в отличие от Семы.

Я вытянула ноги и легонько прислонилась плечом к раме зеркала:

— Может быть. Но это еще не значит, что он бы обратил на меня внимание. Я никогда не пользовалась популярностью у мужчин. Да и неизвестно, как бы я выглядела сейчас, в двадцать шесть.

Мария рассмеялась, но ничего не ответила.

— Мама заходила,— вдруг нарушила тишину кошка.

— И?— подобралась я.

— Она знает, где ты,— хмуро отозвалась женщина.— И задумала что-то нехорошее. Будь осторожна.

— Хорошо,— заверила я.— Но она не знает, что я почти у людей.

— Тем не менее, Уля где-то поблизости. В Степске от дома далеко не уходи.

— Постараюсь,— поморщилась в ответ. Я-то рассчитывала по музеям походить, да и побывать в знаменитых местах города.

— А вот и Макианэль,— встрепенулась кошка, кивнув на зеркало, от чего мое сердце ушло в пятки.

Я бросила взгляд на зеркало. Надо мной, действительно, склонился человек в черном плаще.

— Не обязательно он,— засомневалась, поднимаясь с пола.

А потом я услышала легкий зов и стала медленно растворяться.

— Будь осторожна!— крикнула Мария.— Маку привет передавай!

— Хорошо! Пока, моя совесть!— пошутила в ответ.

* * *

Если дождь и холод потерпеть достаточно легко, то боль в спине и на затылке— нет. Я открыла один глаз, в который тут же попала капля.

— Подожди,— тихо сказал Макианэль.— Пошевели ногами.

Я покорно пошевелила. Все в порядке, в чем и не сомневалась. Я же почти кошка, имеющая девять жизней. Вот еще раз шесть головой приложусь, тогда, наверно, все и закончится.

Вспышка молнии ослепила даже сквозь закрытые веки, раскат грома сотряс землю. Шутки из головы улетучились.

Макианэль подхватил меня на руки, от чего я с трудом сдержала стон и все же открыла глаза.

— Потерпи. Надо спрятаться,— тихо сказал он, быстро углубляясь в лес. Мак нашел невысокие кусты и, положив меня под них, накрыл нас куполом. Стало тихо, сухо и тепло. А еще неловко и чуточку стыдно. А все Мария со своими нотациями...

Сев рядом, Макианэль скинул капюшон. Сердитый взгляд голубых глаз совсем смутил, и крепко сжав губы, я отвернулась. И тут же, вновь, нахлынула обида, а казалось, что отпустила.

— Зачем ты сбежала?— спокойно спросил охотник. Вот и все, и никаких извинений.

— Я не сбегала! — возмутилась, повернув голову и окинув его недовольным взглядом.— Всего лишь уехала раньше, чтобы не нарваться еще на какую-нибудь неприятность.

Макианэль долго смотрел мне в глаза, а потом вдруг рассмеялся так, как умеет это делать только он— искренне и задорно.

— Что смешного?— тихонько возмутилась я.

— Я давно уже понял, что неприятности тебя находят сами,— сказал он, легонько покачав головой.— Они не могут пройти мимо. Это же надо... сбежать из Дома от одних, чтобы вляпаться в другие, да посерьезнее.

— Я не сбегала!— зашипела я.— И нет тут ничего смешного!

Макианэль успокоился, но улыбка с лица так и не исчезла. А я снова отвернулась, чтобы он не увидел слезы, скопившиеся в уголках моих глаз. Возможно, я бы с ним тоже посмеялась, если не было так горько.

— Ты хочешь, чтобы я извинился,— не спрашивал, утверждал, и я притихла, заинтересовавшись таким поворотом.— Я извинюсь. Но для начала тебе придется меня выслушать.

Он снял плащ и накрыл меня. Стало теплее, но я так и не смогла повернуть к нему голову, хотя мысленно поблагодарила.

— Нужно осмотреть твою спину.

— Пока не шевелюсь— не больно,— буркнула я.— Слушаю тебя.

Я знала, что Мак вновь улыбнулся, да и сама почему-то растянула губы в улыбке. Несмотря ни на что, мне хорошо, когда он рядом.

— Я могу только предположить, какого тебе было, когда, не зная о браслете, я дотрагивался до тебя, Оливия,— начал он.— Такой браслет не каждая знающая женщина наденет, и не каждый лиэль предложит, потому что магическая связь, которая возникает после этого, слишком сильна. Если ты не испытываешь сильных чувств к дарителю, то при каждом приближении постороннего мужчины, браслет будет как минимум тяжелеть. Он не забудет напомнить о себе. Поэтому, увидев его на твоей руке, я разозлился. Хотя нет, я был взбешен. Ты, как воздух, который у меня отняли. Или который сам ушел, Оливия?

Я посмотрела на него, но тут же отвела взгляд.

— Я довольно быстро понял, что не прав, но все же. Прости меня, я вел себя грубо. В свое оправдание хочу сказать, что до сих пор не понимаю вашу с Семинэлем странную дружбу. Так же как и не понимаю, насколько далеко ты можешь зайти ради него. Прости, но мне это не нравится.

— Я не знала, что означает этот браслет. И поняла это только когда увидела, как Ларин надевает похожий на руку Дали,— ответила, прикрыв глаза.

А ведь не хотела оправдываться. Кто из нас оскорбленная сторона?

— Он сказал, что это лишь показывает принадлежность к Дому Виру Мадэ,-добавила тихо.

— А если бы знала, надела бы?— серьезно спросил он.

Вопрос был не из легких. Я уже думала об этом и не раз. И как бы глупо это не звучало:

— Да, надела бы,— прошептала в ответ.— Я обещала ему помочь, мне не трудно. Но.... Я бы не стала от тебя это скрывать.

Макианэль улыбнулся:

— Он бы не позволил тебе сказать...

— Мне кажется, ты не прав.

Мак усмехнулся и пересел, прислонившись спиной к невысоким, но прочным кустам, у моей головы. Теперь мне не видно было его лица, лишь руки, крутящие парочку небольших мокрых камней.

— Опять его защищаешь. Что мне с тобой делать, Оливия?— задумчиво спросил он.

— Уж не знаю,— насупилась я. И почему именно со мной? Мы оба зашли в тупик.