— Если найдется человек, что захочет взять Иду в жены, что ж я, буду против? И если Паулю встретится женщина, которая не откажет ему... Хотя, откуда ей такой взяться? Он ведь совсем ничего не понимает в женщинах, и, по-моему, даже боится их, потому до сих пор и холост. А у вас интересный австро-венгерский акцент, — неожиданно заметил Книпхоф.
— Спасибо, мне уже говорили, — и полковник невольно посмотрел в сторону Иды.
А она продолжала играть. Нежные пухлые пальчики скользили по клавишам с завидной легкостью. Расправленные плечи и изящная осанка придавали её фигуре волнующий силуэт. Ида поймала на себе его взгляд и наградила мужчину милой, совсем некокетливой улыбкой. Удивительная девушка.
Полковник нехотя вернуться к главной цели своего визита и произнёс:
— У меня из головы всё не выходят ваши рассуждения о поисках бессмертия.
— Да-да, — оживился старик.
— А что вы скажете об алхимиках? Их эликсир жизни, полученный из философского камня, кажется, должен даровать помимо золота и бессмертие.
— Вы просто не понимаете истинное значение слова "золото", — возразил Книпхоф. — Великое делание алхимиков, это вовсе не вульгарный поиск способа трансмутации неблагородных металлов в золото. Это всего лишь иносказание. Есть мнение, что со времен Парацельса алхимия начала вырождаться и приняла сугубо материальное воплощение. На самом деле, алхимические трактаты нужно уметь правильно читать, как говорится, между строк. Ведь это сборники символов, аллегорий и загадок, для их понимания нужно качественно иное мышление. Вот если в трактате говорится о поте, чей порошок принимает красный цвет, то стоит понимать, что под словом "пот" автор скрывает слово "кровь". Если же речь идет о крови, взятой у мертвеца, знайте, автор имел в виду вполне живого человека, но не мог писать о, по сути, вампиризме, прямо.
— В жизни бы не подумал, что алхимиков интересовала кровь, — признался полковник.
— О, их много что интересовало и интересует.
— Так что же, алхимики существуют и в наши дни? Я думал, наука поставила крест на их изысканиях.
— А вот и нет. И даже наоборот. Ведь арабское слово "аль кемия" означает "египетская наука", а все египетское нынче в моде. Один знакомый мне химик из Вены всерьез увлекается алхимией, и считает, будто современные достижения химической науки ему в этом помогут. Он когда-нибудь доэксперементируется в своей лаборатории! Потому что место таких алхимиков, как и писал Данте, в восьмом круге, десятом рве.
— Там, где фальшивомонетчики? — припомнил полковник.
— Они самые. Из сплава меди и серебра можно сделать нечто внешне похожее на золото. Но это не алхимия, а шарлатанство. Золото здесь вообще не при чем.
— А что же, если не оно?
— Я же говорил о символах и аллегориях. За серебром скрывается Луна, за свинцом — Сатурн, оловом — Юпитер...
— А золотом?
— Солнце, разумеется. А далее следует понять, что символизирует каждая и планет. Из всех известных планет в пору первых алхимиков, Сатурн был самой далекой от Солнца, самой холодной, самой безжизненной и тленной. Вот почему с Сатурном отождествляли физическое тело, которое рано или поздно умрет и разложится. Солнце же вечно и непостижимо как Бог. Да оно и есть божество во многих культах. Солнце дает жизнь, Сатурн же — забирает. Стремление от тлена к вечности — вот что на самом деле означает превращение свинца в золото. Великое делание ставит своей целью обретение вечной жизни.
— И вы знаете рецепт?
— Если бы знал, то уже обрел бы бессмертие. Разве похоже, что это так?
— Вы очень хорошо выглядите для своего возраста.
Профессор лишь кинул подозрительный взгляд на полковника и произнёс:
— Человеческое тело и есть алхимический сосуд, в котором и происходит трансмутация. Мой внук Пауль всерьез считает, что нужно что-то отрезать, а что-то пришить, и тогда человек продлит свои годы. Я же считаю, что для обретения бессмертия нужно сначала умереть, а потом возродиться к новой вечной жизни.
— То есть, переродиться? — уточнил полковник, назвав термин, каким привыкли в таком случае пользоваться вечноживущие.
— Вот-вот. Хорошее слово.
— И как же собирается переродиться ваш знакомый химик из Вены, если не понимает, что золото должно быть нематериальным?
— Не беспокойтесь за него, — отмахнулся старик, — он поддерживает связь с несколькими мистическими братствами и йогами. Уж они-то знают множество способов пересечь границу обыденного.
— И многим ли братствам доступны сокрытые знания?
— Каждое претендует на свою истину.
— Например, — невозмутимо произнёс полковник, — Орден Золотой Зари? — И, видя реакцию старика, добавил, — Кстати, удачное применение слова "золотая".
— Что вам известно об этом братстве? — заговорщическим шепотом спросил Книпхоф, подавшись вперед.
— В этом городе немногие что-то да слышали о Золотой Заре. Другое дело, ещё меньше тех, кто видел воочию. Я так понимаю, вы достаточно осведомлены об Ордене.
— Молодой человек, — голос Книпхофа стал более напряженным, — если бы я сказал вам, что область вашего нынешнего интереса слишком опасна для посторонних и не стоит в неё влезать, вы бы меня послушали?
— Пожалуй, нет, — столь же серьезно ответил полковник.
Губы старика растянулись в широкой ехидной улыбке:
— И правильно! Все эти предостережения и советы полная чушь, если вас неудержимо тянет к познанию истины. А как её познать, если не на собственной шкуре?
— Рад, что вы меня понимаете.
— И ничего подобного, — запротестовал профессор Книпхоф, — я вас решительно не понимаю. Но вы взрослый человек и способны отвечать за свои поступки. Если вам так нужно узнать об Ордене Золотой Зари, о черномагических ритуалах, жертвоприношениях, разнузданных оргиях...
— Так все это имеет место быть? — изумился полковник.
— Откуда мне знать? — с неподдельной серьезностью возразил Книпхоф. — Это же вы хотите окунуться в их оккультный мир, а не я. Вот окунётесь и узнаете, что там может быть, а чего нет.
— И вы поможете мне? — с надеждой вопросил полковник, — окунуться?
Старик с загадочным видом нахмурился. Пытливые глазки поблескивали сквозь линзы очков, предавая анатому немного инфернальный вид. Трудно было понять, какое решение он мог принять, и потому полковник, как бы невзначай спросил:
— Тогда, может, ваш приятель мистер Эйтон поможет мне?
Борода Книпхофа хищно растопырилась, как шерсть на хребте взбешённой кошки, а на лице профессора читался немой вопрос: "Откуда он узнал?".
— Значит, этот паршивец Стэнли меня выследил?
— Не сердитесь на него, — успокаивал старика полковник Кристиан, — к тому же, Стэнли работает под моим началом. Можете считать, что ваше разоблачение полностью на моей совести. Так вы познакомите меня с мистером Эйтоном?
31
В Западный Хотли профессор Книпхоф и полковник Кристиан отправились на следующий же день. По дороге профессор немного поведал о своем друге:
— Вильям большой знаток средневековой алхимии, в совершенстве знает латынь. Но очень уж мнительный. Раньше, пока он был викарием в Чекомбе, то боялся, как бы обо всём не узнал епископ.
— Что узнал?
— Да то, что Вильям якшается с оккультистами. И занимается опытами в своем подвале.
— Алхимическими?
— Ну а какими же ещё? Представьте себе, Вильям опасается, что за его деятельностью наблюдают иезуиты.
— Откуда же им взяться в Англии? Такие страхи больше актуальны для Франции.
— Вот и я о том же. Он чересчур осторожен. Я бы даже сказал — патологически.
— Так может мне не стоит беспокоить вашего приятеля своим присутствием? Подозреваю, оно его не обрадует.
— Не волнуйтесь, я предупредил его в телеграмме, что мы едем.
Наконец профессор с полковником добрались до жилища бывшего викария. Через минуту на стук к двери пошаркал высокий худой старик. Увидев на пороге старого приятеля, Эйтон приветливо улыбнулся, а после взгляд его скользнул по полковнику, медленно снизу вверх, и тут старик пораженно ахнул и поспешил захлопнуть дверь перед самым носом визитеров.
— Кажется, — заключил полковник, обращаясь к Книпхофу, — мистер Эйтон не очень-то мне рад.
— Ничего, сейчас обрадуется, — пообещал профессор Книпхоф и со всей мочи затарабанил набалдашником своей трости по двери, да так, что дерево жалобно заскрипело. — Открывай, старый дурень! — крикнул он в дверную щель.
— Может не стоит? — попытался утихомирить разбушевавшегося профессора полковник. — Вы только привлечёте внимание соседей.
— Вот и хорошо! Пусть все вокруг узнают, какой неблагодарный чурбан живет с ними рядом!
— Прошу тебя, не шуми, — послышался жалобный старческий голос из-за двери, — Юлиус, ты же знаешь — кругом папистские враги
Книпхоф тут же обратился к полковнику Кристиану:
— Полковник, вы папист? — и, не дожидаясь ответа от растерявшегося мужчины, тут же продолжил пререкаться с Эйтоном, — Вот видишь, он не папист. Хватит валять дурака, Вильям. Открывай, полковник Кристиан хочет тебя кое о чём спросить.
В этот момент к дому подошла пожилая леди с покупками в руках и поинтересовалась:
— Что случилось?
— О, Энн, — обрадовался её появлению Книпхоф, — похоже, у твоего мужа помутился разум. Он перестал узнавать своего старинного друга и не желает пускать меня на порог.
— Ничего подобного, Юлиус, — проворчал Эйтон из-за двери. — Ты прекрасно знаешь, почему я тебе не открою.
— Вильям, что случилось? — спросила миссис Эйтон, подойдя к двери. — Кого ты боишься, это же Юлиус Книпхоф.
— Вот именно. Он хочет, чтобы я пошел на клятвопреступление.
— Что за глупости, он же не собрался тебя пытать. Не хочешь о чём-то говорить — не говори.
В ответ старик проворчал что-то неразборчивое, а миссис Эйтон с улыбкой обратилась к профессору и полковнику.
— Не волнуйтесь, джентльмены, сегодня я приглашаю вас быть гостями в моем доме.
Когда она открыла дверь, в коридоре уже никого не было.
— Вильям в гостиной, — сказала в полголоса миссис Эйтон, — проходите, а я принесу вам чай.
Действительно, Вильям Эйтон, насупившись, сидел в кресле и даже не подумал взглянуть в сторону гостей.
Сравнивая двух стариков, полковник не смог не отметить, как контрастно они смотрятся. Если профессор был полноват и невелик ростом, то Эйтон был выше его на полголовы и чрезвычайно худ. А Книпхоф хоть и был старше своего товарища на восемь лет, но обладал куда большей подвижностью и здоровьем.
Подскочив к дивану, он тут же принялся допекать своего друга.
— Знаешь, Вильям, я долгое время спокойно относился к твоим алхимическим экспериментам...
— Потому что сам ими когда-то баловался, — перебил его Эйтон.
— Не важно, — твердо оборвал его профессор. — Но когда ты стал заниматься магией в компании тридцатилетних театралов и брокеров, вызывать заклинаниями ангелов и охотиться на чужих лярв, мне вдруг захотелось задать тебе один вопрос: Вильям, а не спятил ли ты на старости лет?
Эйтон глубоко вдохнул, готовясь страстно возразить, но Книпхоф не дал ему вставить и слова.
— И не надо оправдываться, что ты белый маг и даже руки не подал ни одному сатанисту. Лучше расскажи полковнику Кристиану, что за субъекты слоняются в твоем Ордене. Это же настоящий балаган!
Эйтон оценивающе оглядел полковника, но так ничего и не сказал.
— Простите, мистер Эйтон, — начал полковник Кристиан, — что мое присутствие доставляет вам столько неудобств. Я бы не стал вас беспокоить, не предложи герр Книпхоф представить меня старейшему и сведущему в сокрытых искусствах адепту Англии.
От такой лести морщины на лице Эйтона заметно разгладились, но старик не спешил выказывать своё расположение нежеланному гостю.
— С недавних пор, — продолжал полковник, — я немало наслышан об Ордене Золотой Зари, но мало что знаю о нём.
— Тогда почему бы вам не подать прошение о вступлении в Орден? — предложил Эйтон. — Там бы вы удовлетворили свое любопытство в полной мере.
— Боюсь, я не стану настолько хорошим магом, чтобы сдать экзамен в Орден Рубиновой Розы и Золотого Креста.
На лице Эйтона застыло изумление. Он явно не ожидал, что название высшего отделения Ордена могло быть известно постороннему лицу.
— Мистер Эйтон, — и дальше говорил полковник, видя, как взгляд старика начинает понемногу теплеть, — из уважения к вам я не стану ходить вокруг да около, а спрошу прямо: с чего вдруг доктор Весткотт, покойный доктор Вудман и мистер Матерс решили учредить оккультный орден в самый непростой для Лондона год?
Кажется, Эйтон не ожидал услышать ещё и имена трех вождей, но переспросил не об этом.
— Непростой год?
— 1888-ой.
— Так ведь фройляйн Шпренгель прислала из Баварии учредительную хартию для доктора Весткотта именно в этот год.
Не успел полковник уточнить, кто такая фройляйн Шпренгель, как профессор Книпхоф ринулся в словесный бой.
— Вильям, сколько раз тебе говорить, что в Баварии нет никакой Шпренгель и никакого Ордена Золотой Зари там тоже нет. В Баварии вообще нет никаких подпольных тайных обществ, кроме иллюминатов, потому что они вытравили всех остальных.
— Как ты можешь так говорить, Юлиус? — вознегодовал Эйтон. — Ты же баварец, а фройляйн Шпренгель потомок Баварских королей.
— Знатная рекомендация! К твоему сведению двое последних правящих Виттельсбахов душевнобольные.
На минуту миссис Эйтон прервала перепалку двух друзей, принеся в гостиную чай. Глядя ей вслед, полковник пытался понять, чем мог привлечь пожилую леди оккультизм. Видимо, только любовью и уважением к мужу — иных причин полковник придумать не смог.
— Так значит, — произнёс он, пытаясь вернуть Эйтона к первоначальной теме разговора, — Орден Золотой Зари появился не сам по себе, а с чьего-то дозволения?
Не успел Эйтон и рта раскрыть, как Книпхоф посыпал упреками.
— Только не надо опять говорить о мифической Шпренгель, которую никто и никогда в глаза не видел, а в особенности ты, Вильям. Признайся честно, Весткотт хотел сделать гадость Блаватской и переманить её сектантов к себе.
— Помилуй, Юлиус, доктор Весткотт почетный член Теософского Общества, одно время он даже читал на их собраниях лекции.
— Читал, — кивнул Книпхоф, — а заодно и агитировал порвать с индуистской чушью и заняться чушью каббалистической. Да ты сам ушел от Блаватской в Орден Золотой Зари.
— Ничего подобного. О Теософском обществе у меня сохранились самые приятные воспоминания, как и о мадам Блаватской.
— Блаватская была мошенницей и сатанисткой, — поспешил высказать свое веское мнение профессор.
— Странное сочетание, — произнёс полковник.
— В самый раз. Сатана и есть отец лжи, а она его верная ученица.
— Перестань, Юлиус, — пожурил приятеля Эйтон, — не наговаривай на покойницу.
— Значит, вы покинули Теософское Общество Блаватской? — уточнил полковник у Эйтона, — если не секрет, почему?
— Дело не в Теософском Обществе, — сдался и признался старик. — Конечно же, там обучают возвышенным вещам. Но знания, которые дает Орден Золотой Зари, намного ценнее и полезнее с точки зрения практики.
