Полковник поспешил согласиться с его планом. Больше всего в этот момент его волновало, как они умудрились преодолеть пешком под землей тридцать пять миль и какой, в таком случае, сейчас день.
Заза по-прежнему продолжала извергать проклятия в адрес своих пленителей. Полковник припомнил её полные губы, миндалевидный разрез глаз и чуть широковатый нос и наконец, понял, что же что такого необычного он нашел в её внешности.
— Так она негритянка? — осенило его.
— Ну да, — подтвердил Эйнар, — а что такого?
Полковник невольно рассмеялся собственным мыслям:
— Ничего. Просто мне никогда не приходило в голову, что чернокожие могут стать белыми.
— Ничего необычного. Среди альваров я видел и индейцев и китайцев.
— Я смотрю, ты большой знаток подземной жизни. Чем же тебе не пришлись по нраву подземные исландцы?
Но его вопрос демонстративно остался без ответа.
— Так что, — обратился к нахмурившемуся Эйнару полковник, — пойдём к твоему домику?
— Пойдём, — согласился он. — Ты держи за ноги, а я возьму за плечи.
37
Вернувшись в гостиничный номер, полковник с удивлением узнал, что отсутствовал он вовсе не несколько часов, а больше суток, и сэр Джеймс успел прислать ему три гневные телеграммы — две вечерние и одну утреннюю. Была и ещё одна телеграмма — от Книпхофа. Вездесущий профессор спешил сообщить, что готов устроить полковнику встречу с четой Матерсов через своего приятеля Эйтона. Крайне заинтригованный столь неожиданной помощью, полковник поспешил телеграфировать свой положительный ответ и через несколько часов получил подробную инструкцию, как войти в доверие к магу-эмигранту.
Прибыв по уже известному ему адресу по улице Моцарта, полковник обнаружил невзрачный двухэтажный домик. Первое, что ему захотелось сделать, так это исследовать подвал строения, но, поскольку для этого нужно было войти в дом, да ещё и уличить момент, когда хозяева позабудут о присутствии гостя, полковник вынужден был отказаться от столь заманчивой идеи.
Хозяин дома, как и предупреждал Эйтон, предстал перед гостем в традиционном костюме горцев Шотландии — килте, гетрах и ботинках с пряжками. Поверх рубашки на левом плече Матерса брошью был скреплен плед, а за правый гетр засунут небольшой нож. Такой экзотики полковник давненько не видал даже в Лондоне во время военных парадов. Несмотря на всю эпатажность внешнего вида Матерса, на лице этого сорокалетнего мужчины лежал глубокий отпечаток усталости, который, впрочем, вмиг развеялся, стоило ему только увидеть полковника.
— Это вы, — завороженно произнёс Матерс, подобострастно глядя на визитера, отчего полковнику стало не по себе. — Прошу проходите, проходите.
Таким взглядом в последний раз полковника Кристиана одаривал Эйтон, когда они впервые встретились. Полковнику оставалось только гадать, что же наплел Матерсу профессор Книпхоф через своего старого друга, раз маг так счастлив его видеть.
В гостиной, искусно обставленной псевдо антиквариатом и прочими экзотическими безделушками, полковник увидел ту, о которой ему уже доводилось столько слышать. Миссис Матерс, в отличие от своего мужа, предпочитала в одежде текущую современность в не самом броском её варианте. Мина оказалась тридцатилетней молодой женщиной приятной наружности с изящной осанкой, а её мягкая полуулыбка и загадочная глубина тёмных глаз незамедлительно располагали к себе.
— Моя несравненная супруга, сестра Вестиджия, — наконец представил её Матерс.
Полковник не сразу догадался, почему Мина, переименованная мужем в Мойну вдруг стала Вестиджией, но вспомнив её орденский девиз Vestigia Nulla Retrorsum — "Ни следа позади", для полковника все сразу встало на свои места.
— Меня можете называть просто Макгрегором.
Зная орденский девиз Матерса — "Я королевского происхождения", полковник Кристиан только подивился скромности самозваного графа де Гленстрэ. Полковник лишь согласно кивнул в ответ, внутренне порадовавшись, что он, граф, скрывающий свой титул, хотя бы не обязан величать графом человека, этот титул никогда не получавшего.
— Я вижу в вас неисчерпаемую силу, имя которой вечность, полковник Кристиан, — Матерс произнёс его имя с такой многозначительной интонацией, будто перед ним был сам легендарный Христиан Розенкройц, только что покинувший свою усыпальницу. — И эта вечность не из здешних мест.
Полковника Кристиана взволновали его слова. Если Матерс действительно мог разглядеть в человеке бессмертие, ничего хорошего это полковнику не предвещало. Ранее ему никогда не приходило в голову, что человеку, общающемуся с духами и демонами, вполне по силам разоблачить его бессмертие.
— Для меня большая честь, — продолжал Матерс, — принимать в своем доме континентального адепта.
— Все адепты Европы по сути континентальны, — поддел Матерса полковник, удивляясь, как за пять лет жизни в Париже тот не перестал быть англичанином, пусть даже и в шотландском костюме.
— Конечно, — согласился Матерс, — но для меня до сих пор остается загадкой, откуда же вы прибыли, а главное — какой орден представляете?
Полковник не имел и малейшего понятие о том, что сообщил магу Эйтон с подачи Книпхофа и за кого Матерс его принимает, и потому аккуратно ответил:
— Я бы повременил раскрывать истинное название своего братства.
— Конечно-конечно, — поспешил согласиться Матерс. — Однако, слухи о ваших достижениях на ниве оккультных наук, как говорят, давно перешагнули границу жизни и смерти.
Полковнику оставалось только одобрительно улыбнуться и заметить:
— Из перешедших эту черту ещё ни один не смог вернуться назад.
— Позвольте не согласиться, — настаивал Матерс. — Предания многих народов хранят воспоминания о героях, нашедших страну бессмертных, и ещё больше о тех, кто побывал в мире мертвых и вернулся назад, чтобы поведать об увиденном.
— Правда? — флегматично поинтересовался полковник, готовясь услышать очередную мифологическую лекцию в духе Хьюита Стэнли — И что же они там видели?
— Правитель Урука Гильгамеш искал бессмертия в стране страха и ужаса Ки-Гал — "Великом Внизу", где правит великая подземная госпожа Эрешкигаль, которая боится света солнца как и плененный ею супруг Нергал. В Ки-Гале обитают духи, чудовища и люди, единожды умершие, но возвращенные к жизни.
После недавних скитаний по городским катакомбам, полковнику не особо пришлись по душе рассказы о мифических подземных жителях. В голове закрались подозрения, что Матерс понял, с кем говорит, или просто знаком с жизнью белых кровопийц, особенно если они и являются тайными вождями его Ордена.
— Госпожа Эрешкигаль, — продолжал Матерс, — приказывала своим слугам изредка подниматься из своего мрачного царства на поверхность. Обратно же они возвращались, приводя плененных людей.
— Зачем же их похищали? — без эмоций в голосе постарался спросить полковник, ожидая, что Матерс скажет: "Ради их крови".
— Кто знает? — пожал плечами тот. — Невозможно постигнуть всю глубину желаний владычицы подземелья. В Индии существуют предания о подземной стране Патале. Её обитатели змееподобные наги, вкусившие амриту — напиток бессмертия, тоже похищают людей. Мужчин они истязают, а после, поедают. Женщин же берут в наложницы, чтобы те рожали им детей.
— Что же это за дети? — спросил полковник, понимая, что слишком поспешил с выводами о правдоподобности древних мифов.
— Их внешность весьма разнообразна. Одни выглядят как змеи, иные почти подобны людям. Даже у индейских племен Нового Света есть многочисленные предания о подземном мире, и многие индейцы считают себя потомками тамошних обитателей.
— Вот как? — тут полковник окончательно разубедился в серьезности разговора, ибо змею-люди к кровопийцам явно не имели никакого отношения.
— Ацтеки говорили, что их родина — подземное Царство Семи Пещер. Его исконные обитатели не слишком отличались от индийских нагов, и тоже не гнушались смешенными браками и насилием.
— Зачем же ацтеки пришли в такое недружелюбное место?
— Спуститься туда пришлось их предкам, после того как погибла их прародина Ацтлан.
— И что же с ней случилось?
Матерс загадочно улыбнулся.
— Уберите из названия вторую букву, тогда поймете.
— Атлан... Атлантида?
— Видимо так. Затонувший континент Платона не такой уж и мифический. Геродот, правда, считал, что Атлантида находится около горы Атлас на севере Африки, и там живут атлантины, которые никогда не спят и не едят живых существ.
"Пить, не значит есть." — отметил про себя полковник.
— Но бессмертных можно найти не только в подземельях, — уверял Матерс. — У всех народов есть предания о дивных островах. Те же шумеры помимо мрачного царства Эрешкигаль верили, что из Нижнего моря некогда поднялся остров Дильмун. Его обитатели никогда не знали старости и смерти и жили вечно, как и бессмертные из страны Уци, что в пустыне Гоби. Именно вечная жизнь сделала их бесплодными. А зачем появляться на свет новым детям, если родители не умирают? Но каждые сто лет житель Уци должен лечь в песчаную могилу и закрыть глаза более чем на век, хотя сердце его и продолжит биться. Когда срок истечёт, он вновь вернётся к жизни, и такой вековой цикл будет продолжаться многие тысячелетия.
Полковнику невольно вспомнилось ледяное кладбище Гипогеи под Парижем с такими же спящими, от чего по телу его побежал холодок. Почему-то Заза не упоминала, что кровопийц вмораживали в лед сроком на сто лет — из её слов выходило, что делалось это единожды и навсегда.
— А в Японском море, — продолжал Матер, — беспрестанно плавают три острова, где все животные и птица белого окраса.
"Приобретенный альбинизм" — догадался полковник.
— Их жители владеют чудесным источником, из которого бьет вино цвета нефрита, оно-то и дарует людям бессмертие. Многие правители пытались искать эти неуловимые острова, снаряжали флот, но как только корабли видели цель, на них налетал сильный ветер и относил искателей обратно. Плавучий остров есть и в кельтских сказаниях — это Ги Бразил, обитель умерших, что поднимается из пучины раз в семь лет.
— Умерших ли?
— Очевидно, умерших и возвращенных к жизни, как в шумерском Ки-Гале. Время на Ги Бразиле остановилось, и там царят молодость и изобилие. Ирландцы складывали о нём легенды и искали где-то на западе, а иногда мореплаватели даже встречали остров, окруженный плотным туманом, но высадиться на него не удавалось никому. А если и удавалось, больше об этом смельчаке не слышали, ведь остров принимает лишь достойных его узреть. Там царит вечный день и вечная весна, там никогда не хочется ни спать, ни вкушать пищи. В Стране Живых время застывает.
Закончив рассказ, Матерс с надеждой воззрился на полковника:
— Ведь вам знакома эта страна? — загадочным тоном вопросил он.
— Думаете, я бы покинул такое райское место? — насмешливо ответил вопросом на вопрос полковник.
— Путь миссионера всегда полон лишений, — словно намекая, произнёс в ответ Матерс. — Но награда за них — достойные ученики, что примут из ваших уст истину. А истина возвращает человека в изначальный рай. Я знаю, вы были в Стране Живых, полковник Кристиан. Я вижу её свет в вас.
Полковник замер не в силах пошевелиться. Казалось, маг смотрел на него с невысказанной мольбой, прося указать путь в мифический мир бессмертных, и полковник Кристиан не понимал, с чего вдруг тому вообще пришла в голову мысль обратится с этим именно к нему. Да, полковник мог отвести Матерса в Великое Внизу парижского оссуария, где царит вечная ночь и время застывает, чтоб познакомить его с белыми атлантинами, что никогда не спят и не едят человеческой пищи — но это было бы слишком жестоко, даже по отношению к самозванному графу.
-Увы, — произнёс полковник, не отрываясь глядя Матерсу в глаза, — путь в заветную вам страну очень тернист. Переродиться к вечной жизни несложно, но вначале надобно отринуть свою бренную природу, а именно — умереть. Поверьте, Макгрегор, всякому человеку, вошедшему в ту страну, доведется принять смерть. Но вот воскреснуть посчастливится лишь единицам. Неужели вы готовы сыграть в эту рулетку? Уверены, что именно вам повезет?
Матерс от его слов заметно помрачнел и внезапно спросил:
— Могу я предложить вам бренди?
Полковник осторожно отказался, и Матерс залпом осушил стакан, любезно налитый ему Миной.
— Тогда может, сыграем партию в шахматы? — спросил маг. — Прошу вас, не отказывайтесь.
Чтобы не обижать хозяина дома, полковник неохотно согласился. За несколько сотен лет практики в игре, полковник успел достичь в шахматах таких высот, что давно уже никому в них не проигрывал. Именно поэтому его уже не интересовала эта игра, результат которой ему был известен заранее.
— Я вам предлагаю не простые шахматы, — загадочно бросил Матерс, придвинув из угла комнаты игральный столик.
Действительно, на квадратной доске стояло четыре неполных комплекта по девять фигур. Трудно было понять, кто из них ладья или конь, потому что фигуры были стилизованы под статуэтки египетских богов разных мастей. Сама же доска пестрела как лоскутное одеяло желтыми, красными, синими и черными треугольниками, образующими в итоге традиционные шестьдесят четыре квадрата.
— Вы не против сыграть в команде с Вестиджией?
— Ничуть. Но, боюсь, я не знаком с правилами. Кажется, это похоже на индийскую чатурангу.
— Раз вам известна эта игра, — произнесла Мина, — думаю, правила не покажутся сложными.
И она погрузилась в разъяснения о значении четырех стихий, представленных на доске четырьмя группами разноцветных фигур в виде египетских богов. Не обладай полковник абсолютной памятью, он бы так и не разобрался в правилах оккультных шахмат, а точнее — енохианских, как назвала их Мина. А так, к удовольствию четы Матерсов, полковник тут же включился в игру.
Полковнику достались черные фигуры земной стихии в связке с синими водными фигурами Мины. Матерс же избрал желтые — воздушные. Красные фигуры огня оставались нетронутым.
— А кто же будет четвертым?
— Не волнуйтесь, он скоро подойдет, — ответил Матерс, отхлебнув из стакана бренди.
Первый ход сделал полковник, за ним последовал черед Матерса и Мины. К красным фигурам так никто и не притронулся.
Полковнику показалось, что в комнате резко похолодало. Зябко поёжившись, он оценивающе глянул на свои фигуры и их диспозицию на доске, когда красная пешка сама собой поползла по клеткам. Первое, что пришло полковнику в голову, так это посмотреть на руки Матерса, но они были на виду.
Опомнившись, полковник сделал свой ход и игра продолжилась. Когда пришла очередь красных, после минутного ожидания конь в виде сокологлавого Гора заскользил вперед. Полковник подумал о трюке с магнитами под столешницей, но после наблюдения за Миной и Матером, эта версия отпала как невозможная.
— Обыкновенно, — наконец пояснил Матерс, — я получаю от своего союзника указания и сам переставляю его фигуры. Просто не хочу пугать братьев, ещё не достигших нужной степени посвящения и не способных правильно понять увиденное. Но вас-то, полковник Кристиан, подобное вряд ли смутит, не так ли?
