Полковник на миг потерял дар речи от такого совета. Собравшись с духом, он спросил:
— Вы хоть сами себя слышите, Рассел? Как вам вообще такое могло прийти в голову? Она же внучка вашего учителя.
Доктор Рассел не без раздражения пожал плечами:
— Я всего лишь пытаюсь придумать способ, чтобы вам помочь.
— Это плохой способ.
— И все же, я думаю, вы чрезмерно осторожны в своем общении с дарителями. Вы же не белый, который вылез из своей пещеры после двух месяцев голодания и готов кидаться на всё живое. Сколько я вас знаю, вы всегда были цивилизованным и ответственным кровопийцей. Я просто уверен, что и сейчас вы способны совладать со своей минутной слабостью. Не стоит думать о себе хуже, чем вы есть на самом деле.
— Нет, Рассел, я знаю, о чём говорю. Однажды я уже был неосмотрителен в выборе дарителя, и не хочу это снова повторять.
Полковник замолчал, а доктор Рассел выжидающе смотрел на него, не решаясь задавать новые вопросы. Но вскоре полковник и сам все рассказал:
— В ту зиму, когда я вернулся домой, впервые возжаждав крови, я брал её тайком, у кухарки ближе к ночи, когда никто из слуг не мог нас увидеть. Когда Маргита узнала об этом, она не испугалась, не назвала меня кровожадным чудовищем, не стала сыпать проклятьями. Она лишь спросила, зачем я это делаю и могу ли я без этого обойтись. Когда я ответил, она долго молчала, а потом заявила, что не позволит мне пить кровь чужих женщин, и отныне будет давать мне её сама. Если бы она только знала... — в полголоса произнёс полковник, бессильно закрыв глаза ладонями. — Если бы я сам знал, на что соглашаюсь...
— Кто такая Маргита? — наконец спросил доктор Рассел.
— Моя единственная жена, мать моих четверых детей. Я ведь даже не понимал, что шесть лет выпивал из неё жизнь по капле.
— Вы боитесь повторить свою ошибку с мисс Бильрот? — осторожно спросил Рассел.
— Это она рискует непоправимо ошибиться. Всё, что я хочу для Иды, так это, чтобы она дожила до глубокой старости, как и её дед, чтобы она встретила человека, которого полюбит и родила ему детей. Я хочу, чтобы она прожила долгую счастливую жизнь, в которой по определению не может быть меня. Но это говорит мой разум. Мои же чувства, жаждут насытиться её кровью, вобрать в себя её молодую жизнь. Когда я был молод, то был уверен, что не доживу и до тридцати и погибну на поле боя от турецкой сабли. Но я живу 460 лет только потому, что такие как Ида живут меньше, чем им отвел Всевышний. Если бы вы только знали, хоть на миг ощутили, как я устал каждую неделю обкрадывать очередного дарителя и каяться за это. — Мужчина грустно усмехнулся и добавил. — Герр Книпхоф серьез ищет эликсир жизни, а мне порой нестерпимо хочется обрести эликсир смерти.
— Полно вам, полковник, не надо так. Вам просто необходимо отдохнуть, сменить обстановку и отрешиться от повседневности. Вот увидите, вам пойдет это на пользу.
Мужчина лишь согласно кивнул:
— Мне смертельно надоела моя работа, особенно сейчас, когда приходится заниматься, чёрт знает чем. Маги, алхимики, инкубы, духи мумий и египетская псевдобогиня. Первое, что мне хочется сделать с Меритсегер, когда мы её найдем, так это открутить этой бестии голову за весь тот сыр-бор, что она устроила.
— А второе?
— Второе? — на миг полковник задумался. — Все же мне интересно было бы узнать, чего она добивается от Ордена Золотой Зари, какова её цель?
— У меня к ней тоже есть интерес, — признался доктор, — но свой, особый.
— Что вы задумали? — покосился на него полковник. — Опять ваши опыты? На пару с профессором вы добьётесь многого, даже страшно представить.
— Только не надо ваших колкостей. Я и так знаю, что вы думаете о моих исследованиях. И заметьте, отношусь к вашей позиции терпимо.
— Ещё бы это было не так, — бросил полковник, вставая с места. — Я, пожалуй, пойду, мне уже давно пора.
— Вам лучше? — удивлённо вопросил доктор — Может мне всё же стоит найти кого-нибудь для переливания?
— Не надо. Кажется, одна лишь возможность выговориться принесла мне облегчение.
— А что на счет мисс Бильрот?
— Я найду в себе силы не приближаться к ней ближе, чем на милю, — заверил доктора полковник. — И знаете, Рассел, пожалуй, я воспользуюсь вашим советом на счет отдыха и смены обстановки?
— Правда? И куда вы собираетесь ехать, если не секрет?
— Ничего оригинального. Завтра я отбуду в Париж.
33
Полковник сдержал свое обещание, но до Парижа так и не доехал. Путь его лежал на юг Франции в восстановленный после разгула революции монастырь визитанток к сестре Эмелине — такое имя с недавних пор приняла Мануэла Мурсиа, сестра Инквизитора. Если верить Семпронии, то Манола пребывала в монастыре безвылазно уже пять лет и даже не писала ей писем.
Полковник помнил монахиню по злосчастному морскому путешествию в Лиму. Тогда она была мирянкой, на редкость живой и общительной женщиной. Её сопровождал молодой человек, которого она называла кузеном, хотя приходился он ей дарителем крови. Разыгравшаяся на корабле эпидемия холеры унесла и его жизнь, вот тогда-то жизнерадостность Манолы сменилась глубокой скорбью, и дело было вовсе не в том, то она лишилась источника крови — тот юноша просто был дорог ей как близкий друг и воспитанник.
Но об истинном характере их взаимоотношений полковник узнал только через месяц, взглянув на осунувшееся лицо Манолы, ведь в своём трауре она совсем позабыла, что ей нужно питание и новый даритель. Без лишних слов об этом позаботился сам полковник, найдя для Манолы на корабле не слишком обремененную моралью, но зато очень сговорчивую молодую особу. За свое молчание она исправно получала плату, а когда судно прибыло в Лиму, то и вовсе исчезла из виду, как, собственно и Манола. С тех самых пор полковник её больше не встречал, а прошло что-то около 150 лет.
Теперь же ему выдался удобный случай возобновить старое знакомство, но оказавшись в кабинете настоятельницы монастыря, полковник понял, что недооценил ситуацию.
— Почему я не мочь видиться з зезтрои Эмелиной, урошденой Нурье? — старательно выговаривая каждое слово, спросил полковник, ибо никогда не был силен во французском.
— Здесь монастырь, мсье, — категорично заявила настоятельница, — и это не значит, что вы можете в любое время, когда вам заблагорассудится, явиться и требовать встречи с одной из сестер.
— Но ето и ни турьма.
— Вы правы. Но я так и не услышала вразумительной причины, почему мне следует исполнить вашу просьбу.
Полковник, конечно же, мог придумать себе легенду. Например, он нотариус, и явился сюда для исполнения воли почившего троюродного дядюшки Эмелины, который оставил племяннице всё своё немалое состояние. Настоятельница была бы несказанно рада такой нежданной статьи дохода для монастыря и тут же пригласила бы Эмелину подписать все необходимые бумаги. Но полковник не стал прибегать к такому рода обману, ведь на следующий день он покинет монастырь, а Мануэла Мурсиа останется. Вряд ли ей захотелось бы обманывать финансовые надежды своей настоятельницы.
— А брад к неи приезжать? От мадмуазель Нурье мне нужно только узнавать, где искать её брад, — откровенно заявил полковник, старательно подбирая правильные слова.
— И что же, кроме неё никто не может вам помочь?
— Увы, некто.
— В таком случае, и сестра Эмелина вам не поможет, — твердо заявила настоятельница, не дав полковнику возразить. — Сестра уже пять лет пребывает в обители. И за все это время ей не приходило ни одного письма, и до вас не было ни одного визитера. Так что я уверенна, если вам неизвестно местонахождение мсье Нурье, то сестре Эмелине и подавно.
На этом аудиенция у настоятельницы закончилась, и дальнейшие уговоры не имели смысла. Но полковник проделал столь долгий путь из Англии не для того, чтобы вернуться обратно ни с чем. Он крайне нуждался в адресе, по которому живет Инквизитор, чтобы спросить у него совета для Вильерса. После того как полковник толкнул молодого человека в объятия ведьмы Эмери, он чувствовал вину перед Томасом и старался исправить содеянное, хотя и не знал как.
Покинув здание монастыря, полковник Кристиан оценил обстановку: вокруг здания не было ограды, только высокие голые деревья в трёхстах футах вверх по холму. Под ними он и решил незаметно дождаться, когда Мануэла выйдет одна на прогулку, чтобы подойти к ней незаметно самому. Ожидание затянулось до вечера, но из стен обители так никто и не вышел. Возвращаться в город полковник не намеревался, и упрямо провел ночь под открытым небом, любуясь звездами.
На следующий день он внимательно вглядывался в лица мелькавших во дворе монахинь, но темноглазая смуглянка тридцати лет среди них так и не появилась. Начал накрапывать дождь.
На следующее утро полковник заметил, как по горной дороге к монастырю приближается груженая телега. В последующие полдня не происходило ничего достойного внимания, и полковник было засомневался в выборе диспозиции для наблюдения. Но, наконец, возле монастыря появилась Мануэла Мурсиа, она же сестра Эмелина. В монашеском облачении с четками в руках она не спеша прогуливалась под глухими стенами здания. В её стане не было тонкости и грации, зато вид был преисполнен благородства и смирения — настоящая невеста Христова.
Поговаривали, что мать Матео Мурсиа, а значит и Манолы, была то ли мавританкой, то ли хитаной из Магриба. Как бы то ни было, а внешность Манолы была по южному экзотична даже для этих мест.
Бесшумно подкравшись как можно ближе, полковник тихо шепнул женщине:
— Сеньорита, как я рад вас вновь увидеть.
Застигнутая врасплох, монахиня вздрогнула и отшатнулась. Неизвестно что напугало её больше: неожиданность, испанская речь, или присутствие мужчины.
— Не бойтесь, Мануэла, — увещевал полковник Кристиан, — я не задумал ничего дурного, только пришел просить вашей помощи.
Судя по её взгляду, Манола узнала полковника, но что-то подсказывало ему, что этой встрече она вовсе не рада.
В последние годы о его служении Обществу не был наслышан разве что слепо-глухо-немой кровопийца, обитающий на земной поверхности, если таковой вообще существовал в природе. Кто-то из собратьев относился к полковнику с подозрением, кто-то категорически отказывался понимать, как вечноживущий может прислуживать смертным, которые из-за горстки взбесившихся в под-Лондоне белых, выжили всех кровопийц из Лондона, не взирая на былые заслуги и добропорядочность отдельных личностей. Даже от былых знакомых полковнику не приходилось ждать радушия. Но, зная о добром сердце Манолы, он рассчитывал, что женщина хотя бы выслушает его, прежде чем откажется говорить о брате.
И полковник включил всю обходительности и такт, какими только владел, обращаясь к монахине:
— Я нахожусь в затруднительном положении, сеньорита, и не решился бы тревожить вас, если бы это не было последним, что я могу предпринять...
Поджимая губы, Манола приоткрыла рот, и тут же закрыла его ладонями. Нерешительно сделав пару шагов назад, она остановилась, а во влажных глазах читался испуг и сожаление. Казалось, она хотела заговорить, но что-то словно не позволяло ей.
— Я прошу прощения, что предстаю перед вами в таком виде...
Полковник понимал, что после трех дней в засаде и вчерашнего дождя выглядел он не самым лучшим образом, но вряд ли один его внешний вид так отпугивал монахиню.
— Я понимаю, что не имею права здесь находиться...
Будто придя в себя, Манола схватила его широкую ладонь и энергично потянула полковника за собой подальше от монастыря в сторону амбара. Здесь за стенами пристройки их какое-то время и вправду могли не заметить.
— Пожалуйста, сеньорита, поговорите со мной, — взмолился полковник, жалостливо глядя в грустные глаза Манолы и на то, как она закрывает рот ладонями.
Вздрогнув, женщина все же опустила руки, и с дрожащих губ слетела краткая, спешная фраза:
— Я дала обет молчания.
Теперь полковнику всё стало ясно, и он не сдержал улыбки:
— Зачем вы обрекли себя на такое страдание? — сочувствующе произнёс он. — Вы же всегда были знатной болтушкой.
Кажется, это напоминание о беззаботной мирской жизни ещё больше расстроило Манолу, заставив печально скукситься. Полковник лишь удивлялся, что шестисотлетняя женщина вела себя как юная девушка, хоть таковой не выглядела даже внешне. Да, Мануэла Мурсиа была куда старше полковника годами, но не им и не ей эта разница в возрасте не ощущалась.
— Как я понял, вы не в фаворе у настоятельницы. Она категорически отказала мне во встречи с вами.
— Наш устав строг, — еле слышно протараторила Манола.
И снова полковник заметил это характерное поджимание губ, будто оно спасало монахиню от нарушения обета. Полковник с пониманием поспешил сразу перейти к делу без лишних слов, что ввергали Манолу в грех:
— Прошу вас, скажите, где мне искать вашего брата Матео. Мне необходим его авторитетный совет.
Глаза монахини округлились, а рот приоткрылся, не издав ни звука. Видимо, первое, что пришло ей в голову, так это, что Матео в опасности, раз о нём выспрашивает прислужник лондонского Общества. Полковник не винил Манолу в столь дурных мыслях. Доктора и прочие экспериментаторы Общества заработали себе не самую лучшую репутацию.
— Нет, нет, — тут же заверил Мануэлу полковник. — Общество ничего не замыслило против вашего брата. Мое руководство даже не знает, где я и кого разыскиваю.
Но Манола только помотала головой, не сводя с полковника Кристиана укоризненного взгляда. Женщина явно не желала верить его словам.
— Когда-то я помог вам найти пропитание на корабле, — напомнил он Мануэле. — Мне очень жаль, если я не могу рассчитывать на ответную помощь. Она нужна не столько мне, сколько одному моему подопечному. Я имел неосторожность, да что там говорить, глупость, втянуть его в общение с самыми настоящими дьяволопоклонниками.
Монахиня вперила в мужчину вопросительно-изумленный взгляд, но она так и не решалась что-либо сказать.
— Да, сеньорита, сначала я по глупости свел его с одной ведьмой, потом разрешил ему отправиться с ней на самый настоящий шабаш, а после встречи с её инкубом он сейчас и вовсе выглядит полуживым от испуга. Вас это удивляет? Увы, я не преувеличиваю. В Лондоне происходит и не такое, но я как мирянин не могу понять, что именно там творится и почему. Ваш брат, Мануэла, теолог, а главное, опытный богослов. Я слышал, что когда-то он ездил по монастырям, где жили бесноватые. Я уверен, он видел многое, чего простому человеку видеть не следует. А мне нужна всего одна встреча, только его совет и ничего больше.
Этими словами полковник окончательно разбил молчаливую оборону монахини:
— В Сен-Дени, — спешно прошептала Мануэла, — сейчас его зовут отец Матье Доле, он приходской священник в церкви Святого Людовика, а ещё редактор в "Католическом вестнике", — произнеся это, она тут же кинулась бежать к обители, не оглядываясь, наверное, чтобы помолиться о спасении заблудшей в демоническом обольщении души Томаса Вильерса.
Полковник пожалел, что их встреча оказалась такой недолгой. Ему было бы интересно узнать, от кого монахиня получает кровь, и насколько добровольно. Конечно, богобоязненная христианка не стала бы никого принуждать, да и строгая настоятельница всегда начеку. Только один вопрос мучал полковника, не из профессионального интереса, а, скорее из личного: как с обетом молчания без слов уговорить человека дать тебе кровь? Полковнику было крайне любопытно узнать этот секрет, и, чего греха таить, когда-нибудь применить на деле. Но только не с Идой Бильрот.
