Книга 2. И придет волчица... Часть 1

И закрыла за собой дверь, отрезав и себе, и ему путь к отступлению. И приготовила щит, на случай, если он окажется быстрее меня. И сплела заклинание, убивающее в одно мгновенье... Да, Ил, в одно мгновенье. Я не стану уподобляться ему. Он умрет сразу же. А там, гореть ему в аду. Мне почему-то кажется, что для таких, как он, ад существует.

— Вы что-то хотели?

— Поговорить.

Я видела, как изменилось его лицо. Оно словно стало... лицом. Лицом, а не расплывчатой маской.

— Давно пора.

Голос тоже звучал иначе — резче, громче, с едва уловимой, но зацепившей меня насмешкой.

— Да, давно, — согласилась я, не зная что делать теперь: потребовать от него признания или направить на него готовое уже плетение, сказав напоследок: "Это за всех, кого ты убил, тварь".

Наверное, все же второе — чем скорее, тем лучше.

Прямо сейчас. Один, два...

— Простите, тэсс Галла, но я не хотел лишний раз вас тревожить. И лорд Миаллан велел обращаться к вам только в крайнем случае.

— Лорд Миаллан?

Только мое удивление спасло ему жизнь...

Когда Каэтарской империей правил еще отец нынешнего императора Растан Первый, снедаемые алчностью завоеватели из рода человеческого в очередной раз высадились на Саатаре, чтобы обрести богатство, бессмертие и славу в веках. Естественно, все, что стояло между ними и великой целью, подлежало немедленному уничтожению. Тем более нечто столь незначительное, как маленькое людское поселение на границах с Лар'элланом, жители которого отказались выделить братьям-человекам проводников, став на защиту остроухих. Из всего поселка уцелело лишь несколько мальчишек, успевших укрыться в лесу.

Осиротевших детей приютили эльфы, предварительно вырезав вчистую разрушивший их селенье отряд имперцев. А когда через несколько лет лар'элланский маг заметил в одном из приемышей проблески силы, некий лорд неожиданно заинтересовался судьбой потенциального волшебника, да настолько, что не пожалел ни денег, ни сил, чтобы отправить парнишку получать полноценное образование во вражескую тогда еще империю. Правда, великим магом сиротка не стал. Выучившись, он вернулся на родину, не к эльфам, конечно, а к людям, которые восстанавливали свои хозяйства после очередной попытки имперского прорыва к власти и славе, и были рады даже посредственному колдуну. Женился. Обзавелся детьми... А потом, через много-много лет, когда эти дети уже выросли, его вдруг навестил тот самый добрый лорд и попросил, просто попросил, не настаивая и не напоминая о каких-либо обязательствах, помочь. Послужить, так сказать, делу мира во всем мире. И нужно было всего-то вернуться на Каэтар, даже не в империю, а в одно граничное с ней королевство, где располагалась единственная на данный момент школа, принимавшая без оглядки на уши выходцев из Западных Земель, устроиться на неприметную должность и собирать по мере сил информацию обо всем, что могло бы пригодится миролюбивому лорду. Конечно же, маг согласился — ради такой-то благородной цели. Тем более и риска никакого: знай, записывай в тетрадочку все, что увидел или услышал, и отсылай ежемесячно на Саатар. Да еще и за кое-кем из учеников приглядывай, мало ли, вдруг не такие уж добрые в том королевстве люди, не прониклись еще идеями межрасовой дружбы. А заодно, когда выпускники станут задумываться о подходящей работе, отправлять их, нет-нет, не в Лар'эллан, а к благопристойным кармольским тэрам: купцам, промышленникам, а уж те найдут, чем заманить молодых перспективных чародеев за Синий Предел...

Такая вот сказочка.

Естественно, Келай рассказывал все совсем другими словами и с другими интонациями, но он рассказывал. Он рассказывал и рассказывал, и рассказывал...

— Вы что-то хотели?

— Поговорить.

— Давно пора.

Не насмешка была в его голосе, как мне послышалась, а радость от того, что можно будет поговорить с человеком, с которым не нужно притворяться и скрытничать, который знает, кто он и что...

Но человек-то не знал! И теперь меня трясло от мысли о том, что было бы, успей я привести в действие свой план. Гайли, интриган остроухий, психо-мать-твою-аналитик!

Первый советник принца Кэллиана подстраховался на все случаи жизни и, вероятно, успел внедрить своих людей — именно людей, чтобы не вызвать лишних подозрений — не только в маронскую школу. И это правильно, наверное. О врагах нужно знать все, а о потенциальных друзьях — еще больше. Но чего я не могла понять, так это зачемнужно было говорить Келаю, что единственный маг тут, которому в случае чего можно доверится — это я? А даже, если и так, почему нельзя было найти способ предупредить об этом и меня?

Нет, сомнений в словах распорядителя у меня не возникло. Ни в том, что он искренне и до гробовой доски предан добрейшему лорду Миаллану. Ни в том, что во время жертвоприношения он, действительно, был в книгохранилище, а после, когда я еще лежала пластом в школьной лечебнице, метался в панике, не зная, как известить о случившемся своего благодетеля, когда и почта и телепортационные каналы были перекрыты. Ни в том, что во время прощального приема, когда неизвестный, теперь уже окончательно и безнадежно неизвестный колдун в сопровождении сообщников пронес в здание посольства бомбы, Келай был в саду герцогской резиденции в компании одного из эльфийских стражей — принес тому письма и подарки для оставшихся на Саатаре родных...

— А Хейла — это внучка от старшей дочери. Зимой только родилась, так что я ее и не видел еще... Но вам, должно быть, это не интересно.

— Нет-нет, рассказывайте.

— А дальше и нечего. Услышали взрывы, потом увидели зарево... Знаете, я решил уже, что годы, проведенные здесь, были пустой тратой времени, что теперь послы уедут. Но, милостью Илота, обошлось.

Обошлось. Боги странно проявляют свою милость. Принц жив, договоры подписаны. А остальное, должно быть, сущие пустяки в глазах всесильного Илота.

— Все же мне было не по себе после всего случившегося. Еще и лорд Миаллан просил быть предельно осторожным с местными магами, ведь неизвестно, замешан ли кто-нибудь из них... Вы же понимаете, каково это, знать, что никому нельзя довериться? И тогда лорд Миаллан сказал, что я мог бы обратиться к вам. Мне неловко спрашивать, но вы с ним?..

— Родственники? Нет.

Хотя, в какой-то степени, мы даже ближе, чем родня. Только вот втягивать меня в свои интриги не стоило.

— Когда вы в последний раз были дома, магистр Келай?

— Два года назад. Удалось вырваться на время летних выгулок. Но путешествие через океан забрало большую часть времени...

— Не хотели бы вернуться? В октябре планируют наладить регулярное сообщение с Саатаром.

— Вернуться? — конечно же, он хотел. — Но лорд Миаллан...

— Лорд Миаллан — эльф, и иногда забывает, как быстротечна людская жизнь. Я поговорю с ним. Кстати, как вы с ним связываетесь?

— Почта, — пожал плечами мужчина. — Если срочное — есть амулеты связи, но у меня не очень хорошо выходит. А если что-то крайне важное... — он на мгновенье умолк, раздумывая, стоит ли посвящать меня в подробности. — До этого не доходило, но лорд Миаллан научил меня, как можно активировать этот перстень для открытия прямого портала в то место, где находится он. Но это как-то... неудобно...

Неудобно! Если темной ночью к тэру Келаю вломится вооруженная толпа, он десяток раз подумает, задействовать ли амулет, рискуя нарушить сладкий сон драгоценного лорда, или все же лучше тихо умереть.

— Позволите взглянуть?

Распорядитель передал мне перстень с мутно-желтым камнем.

Вот за такое лорду Гайли стоило бы надавать по ушам! И ему, и тому умельцу, который додумался обработать кристалл из защитной рамки врат. Но для амулета мгновенного перемещения — самое то, и не нужно быть мастером телепортации, даже магом, думаю, быть не обязательно.

— Часто пользуетесь?

— Бывает. Но... — он смутился, как мальчишка, — больше по мелочам. Случается, опаздываю. Или книги из башни нужно перенести в библиотеку. А недавно, знаете, испугался, что опять началось, когда тэр Марко вас в беспамятстве в лечебницу принес, и спрашивать не решился...

Да уж, достойное применение уникального артефакта — проведывание в школьном лазарете бессознательных девиц.

Я вернула кольцо владельцу.

— Мне уже пора. Была рада познакомиться.

Выйдя в коридор, устало облокотилась на подоконник. В течение суток две версии, за правильность одной из которых я руку готова была отдать на отсечение, провалились. И других у меня не было. Разве что прав Медведь, и все это — работа одного из городских магов.

— Тэсс Галла, — раздался за спиной голос, холодный настолько, что даже не верилось, что он принадлежит огневику. — Хорошо, что я вас встретил.

— Кому хорошо? — хмуро отозвалась я.

Встретил, да. Скажи еще, что случайно.

— Вы не могли бы зайти ко мне на минутку?

— Не могла бы. Меня ждут дела.

— Подождут, — Эвил преградил мне путь и распахнул дверь своего кабинета. — Прошу.

А не засветить ли по нему чем-нибудь? Не смертельным, но достаточно ощутимым. Зря я, что ли, копила силы для сегодняшнего дня? Заодно избавлю этого лощенного типа от привычки командовать.

— Ну? — уставилась я на него исподлобья, когда все же вошла и дверь за моей спиной захлопнулась, повинуясь его жесту.

— Алатти рассказала мне о вашем разговоре.

— Кто бы сомневался.

— Понятия не имею, зачем вам понадобилось совать нос в чужую жизнь, но хочу предупредить, что ни при каких обстоятельствах не стану подтверждать того, что сказала вчера Али.

— Ну и ладно. Я могу идти?

— Вы поняли, что я вам сказал?

— Да. Я не дура, тэр Эвил. Когда вас арестуют по подозрению в совершении нескольких преступлений, вы будете хранить гробовое молчание и никому не расскажете, что не могли эти преступления совершить, так как в то время развлекались с одной из своей учениц. Все правильно?

Наконец-то с его лица слетело выражение уязвленной гордости.

— П-преступления? — повторил он с запинкой.

— Я сказала Алатти, что интересуюсь для ее же блага. Иногда стоит доверять друзьям.

— Друзья не накладывают узы подчинения, — выговорил укоризненно маг. — Но даже если вы говорите серьезно, я останусь верен своему слову. Поэтому, если не хотите прослыть лгуньей и сплетницей, молчите о том, о чем узнали обманом.

— О, оставьте высокий слог! Я тоже читала баллады Криспина и Лорна. Честь дамы и прочая ерунда. Когда вам прижмут хвост, высокопарный тэр, вы сами станете слагать баллады, даже не задумываясь, как будет истолкован их смысл.

— Не судите о людях по себе, тэсс, — процедил он сквозь зубы. — Не для всех в этом мире честь — пустой звук.

— Так женитесь на ней и избавьте меня от нравоучительных бесед! — выпалила я раздраженно.

— Не могу! — вошел в такой же раж огневик. — Я уже женат!

У-у... Ну, кто его за язык тянул?

— Вы сообщили об этом не той девушке, магистр.

— Али знает, — сказал он тихо. — И понимает.

— Естественно, понимает. Наверняка вы придумали душевную историю о том, как в ранней молодости совершили сей неосмотрительный поступок, приняв обман за серьезное чувство, а теперь, когда встретили ее, любовь всей вашей жизни...

— Замолчите. И... Уходите. С вами бесполезно говорить. Не знаю, горе ожесточило вас, или вы и были такой, но в любом случае вам не понять.

Нет, это — не дар, это проклятье. Как можно считать даром способность впитывать чужую боль? Будто своей мне мало...

Чтоб не упасть, я вцепилась похолодевшими пальцами в спинку кресла, и закрыла глаза, темнотой изгоняя промелькнувшие передо мной видения чужой жизни.

Он, действительно, женился еще в юности, не дождавшись даже окончания учебы и получения перстня мага. Женился по любви, на чудесной девушке, единственным недостатком которой было то, что она не имела и толики дара. Оба слишком поздно поняли, что это может стать проблемой... Но он все еще любит ее. Так, как может молодой мужчина, полный жизни и сил, любить больную стареющую женщину. Бросает ради нее работу за работой, переезжая сначала туда, где никто не знает их горькую историю, потом туда, где море и хвойные леса даруют целебный воздух, предписанный ей лекарями. Срывается из школы, всякий раз, как сиделка, считающая его ее племянником, пришлет известие, что ночью снова был приступ... И мучит себя и ту, другую, тоже любимую, но все же еще не такую родную и близкую, своими старомодными представлениями о порядочности и долге...

Открыв глаза, я встретилась взглядами с застывшим в центре комнаты Эвилом. Огневик ошеломленно сморгнул и осторожно коснулся пальцами виска.

— Я... Не знаю, как вы это сделали...

— Я сама не знаю. Но не думайте, что намеренно. И этого не было, если бы вы сами не хотели...

Да, именно так: я слышу и вижу только то, что они сами хотят, но боятся рассказать. Миласа, Брайт, Эвил... Сколько еще грустных историй предстоит мне узнать? И зачем? Боги пресветлые, зачем?!

Мечтая оказаться подальше, я вылетела в коридор и уже через секунду неслась бы вниз по лестнице, не затормози непредвиденно о широкую грудь магистра Марко.

— Галла? Ты же не должна была сегодня...

— Пустите меня! — хотелось кричать и плакать. От чужой боли. От своей.

— Что происходит, Эвил? — обхватив меня за плечи одной лапищей, прорычал Медведь в сторону выскочившего за мной мага.

Я почувствовала, как он плетет что-то — воздух задрожал от такой концентрации силы.

— Это не он! — затрясла головой. — И не он! — кивнула в сторону вышедшего на шум Келая. — Я не знаю, кто это... И никогда... никогда...

Пол, потолок и серые стены несколько раз поменялись местами, и даже рука наставника не помешала мне упасть, провалившись в черное ничто...

"Все тайны миров, малыш, лежат на поверхности. Учись видеть..."

Это не такая тайна, папа. Я ничего не вижу.

Может, потому, что глаза у меня закрыты?

— Я могу сходить за тэсс Марой, — предлагает Келай, тайный, но безвредный шпион Лар'эллана.

— Не нужно, мне кажется, ей уже лучше, — говорит Салзар, официальный и бесполезный представитель Дистена Пятого.

— Мы просто разговаривали, — неуверенно оправдывается Эвил, неплохой и несправедливо обиженный мной человек.

Забавно. Это похоже на детскую игру, в которой у каждого есть своя роль. А я вожу. Не хватает только какой-нибудь считалочки...

Я иду-иду-иду, некроманта я найду,

Некроманта отыщу, его по ветру пущу.

Не Келай — это раз.

Не Эвил — это два.

Значит, хватит разлеживаться: нужно идти дальше.

— Я в порядке, — сообщила я, открывая глаза.

Времени, должно быть, прошло всего ничего, меня только и успели, что перенести обратно в кабинет Эвила и уложить на софу у распахнутого окна.

— Ты не объяснишь... — начал Медведь, но я останавила его взмахом руки.

— Пока не объясню. О, магистр Триар, и вы здесь? — старичок-историк тоже примчался на гам. — Не смотрите на меня так, все хорошо. Мне только нужно... подумать.