Книга 2. И придет волчица... Часть 1

Скромный, умный и невероятно одаренный Сэл смущенно пожал плечами. Выглядело, как извинение: мол, я не специально.

— Здорово! — восхитилась Вришка. — А "Буревестник" причем?

— А, это его Багур так нарек на последней практике, — пояснил Най. — Видели бы вы, что он сотворил с той гидрой! Да он ее узлом связал! А потом такую волну поднял и одновременно два водоворота и смерч гиаров на десять! А после еще...

— Най! — прикрикнул на рассказчика брат. — Хватит. Это никому не интересно. Практика, как практика. Сдал и хорошо. Забыли.

— Рыбаки, которые оказались невольными свидетелями твоего зачета, нескоро такое забудут! Так что я не удивлюсь, если по осени застану братишку уже на пятом курсе.

— В этой школе кто-нибудь все семь лет учится? — поинтересовалась Мила.

— Учатся, — кивнул с презрением Фертран. — Все семь лет, а потом идут в вечные подмастерья к действительно сильным волшебникам.

— Это уж точно не про нас, — улыбнулась провидица.

— У тебя тоже ускоренный курс? — поразилась Риса.

— Какой еще ускоренный? Обычный. Три года — на прорицательском больше не учатся. Вы что, не знали?

Я знала, Милара еще в самом начале похвасталась.

— Дар ясновиденья либо есть, либо нет, — растолковала она огорошенной компании. — Учим еще кое-что для общего развития, остальное — по желанию на протяжении жизни. А летом отдыхать буду.

— Везет! — хлопнул по голой коленке тэр Ридо. — А у тебя, Рыжая?

Прежде чем ответить Вришка показала ему язык.

— Мара никаких скоростных программ не придумала, но я на все лето иду в лечебницу к Белым сестрам. А это, без вариантов, — практика и рекомендации!

— Молодец, — похвалил универсал.

— Ну вы даете! — искренне рассмеялась я. — И стоило Медведю расписывать мне преимущества личного ученичества, когда половина учеников и так оканчивают обучение раньше срока?

— Ой, не скромничай! — махнула на меня Вришка. — Ты самое большее через полгода уже перстень получишь.

Получу. Только нужен он мне теперь?

— А где Алатти? — спохватилась Риса.

— Ой! — Милара прикрыла ладошкой рот. — Ну мы и дураки! Начали тут друг перед другом хвастать.

— А что такое? — насторожился Сэл.

— Эвил тоже ускоренный набирает, а ей даже не предложил...

Огневичка сидела у кромки прилива. Хорошо, хоть не плакала.

— Али, возвращайся к нам, — позвал ее Селлер.

— Угу, сейчас... Буревестник! — бросила она злобно.

— Алатти, он-то причем? — попыталась урезонить ее я.

— А я причем, а? Вы теперь все такие важные! На четвертый курс уже собрались. Год-два, как дар прорезался, а уже в великие волшебники нацелились!

— И ты нацелься. Кто тебе мешает?

— Смеешься, да? — огрызнулась она в ответ.

— Не смеюсь. Никто уже не смеется.

— Так вам праздник порчу, да? Могу и уйти!

Уйдешь ты, а как же!

Вскочившая с песка девушка наткнулась на воздвигнутую мной стену.

— Пусти!

— Остынь для начала.

— Остыть?! — кисти рук маркизы Весара окутались пламенем. — Да я сейчас выберусь и...

Не знаю, что она собиралась сделать, но даже угрозы закончить не смогла, так как в этот момент на нее обрушился настоящий водопад.

— Спасибо, Сэл, — поблагодарила я, не оборачиваясь.

— Не за что, — отозвался друг. — Али, ты как?

На девушку было жалко смотреть: поникшие плечи, ссутулившаяся спина, с облепивших лицо волос капала вода.

— Алатти, — я убрала заслон и подошла к ней. — Перестань, не надо.

— Ну, Али! — хором заныли подоспевшие девчонки.

— Нам очень жаль, — продолжила я, — но нашей вины в этом нет.

— Я знаю, — всхлипнула она. — А моя, Гал? Моя вина в этом есть? Я же старалась. Училась. Все задания сдавала даже раньше срока. Практику.

— Поговори с Эвилом, он же...

— Что — он? Первые месяцы обхаживал, только бы я на его курс перешла. А когда перешла... — она снова всхлипнула. — Когда перешла, он мне говорит... Говорит, гореть каждая спичка горазда. Представляешь? Я — спичка! Он, значит, Буревестник, — кивнула она на Сэла, — а я — спичка!

— Хоры бы тебя драли, Най, с твоими россказнями, — пробурчал водник, зло поглядывая на брата.

— Конечно! Теперь я во всем виноват! Эвил игнорирует лучшую ученицу курса, обзывается почем зря, а виноват... Слушай, Алатти, — хлопнул он вдруг себя по лбу, — а давай мы тебе другое прозвище придумаем?

— А толку?

— Ну, будешь ты не спичкой, будешь...

— Свечкой! — рявкнула она. — Они тоже гореть горазды.

— Али, не заводись! — прикрикнула на нее я. — Кому нужны эти дурацкие прозвища? А насчет ускоренного курса я с наставником поговорю, пусть разберется.

— Плохая идея, — вклинилась Риса. — Эвил ее и так невзлюбил, а если Медведь ему что-нибудь скажет, решит, что Алатти руководству жаловалась.

— Да, Гал, не надо, — согласилась сникшая огневичка. — Я как-нибудь сама. Пусть и подольше, но выучусь, никуда не денусь.

— Зачем подольше? — опять вмешалась полуэльфка. — Переходи к нам на боевую! У нас много адептов Огня. А тебя Гейнра с радостью возьмет, еще и спасибо скажет, если сама придешь. И на "ускоренном" будешь со мной в паре заниматься, раз уж этот обормот меня бросает.

— Правда, Ал, — поддержал подругу "обормот", — если Эвил тебя не ценит, переводись к нам! Боевая магия — то, что надо!

— Не получится, — вздохнула Алатти. — Переводы еще в мае прошли. Кто мне бумаги на выгулках подпишет?

— Как кто? Медведь.

Али пробормотала что-то с сомнением.

— Захочет-захочет! — усмехнулась расслышавшая ее слова Риса. — Иначе мы возьмем в плен его любимую ученицу и будем мучить, пока он не согласится.

— Это кто меня в плен возьмет, остроухая? — уперла я руки в боки. — Да вас всех не хватит меня поймать.

— Сейчас посмотрим! — бросились на меня подружки.

Парни скромно остались в сторонке: все-таки кататься с девчонками по песку в одном нижнем белье и полотенцах было бы несколько неприлично.

— Мы ее схватили! — сообщила им спустя пару минут Милара, вцепившись в мое запястье.

— Это хорошо, — обрадовался Най. — Тащите к костру — угли как раз дошли.

— Ты чего? — возмутился Сэллер. — Там же одни кости!

Спасибо, Сэл. Ты — настоящий друг.

— У нас нормальное мясо есть.

А когда уже развесили над жаркими углями нормальное мясо, Алатти жалобно пролепетала:

— Я все равно хочу прозвище.

— Без проблем! — среагировал Найар. — Будешь... Будешь Огоньком!

— Огоньком? — поджала она губки. — Сэл будет Буревестником, а я каким-то Огоньком?

— Нет, ну снова! — схватился за голову помянутый водник.

— Или Вспышкой, — поправился Най. — Вспышкой лучше?

— Нет.

— Пламенем? Пожаром? Огненным вихрем?

— Нет. Нет. Нет.

— Искрой? — осмелилась предложить я. — У нас... Там где я жила так говорили: "Из искры возгорится пламя".

— Красиво, — согласилась Алатти. — Мне нравится. Можно даже на гербе написать.

— Кто еще хочет прозвище и девиз, пока у Галлы вдохновенье не прошло? — громогласно вопросил неугомонный Найар Кантэ.

— Я! — выкрикнула Вришка.

— Тебе зачем, Рыжая? — удивился Ферт. — Ты же Рыжая — чем не прозвище?

— А ты... ты... — надулась целительница.

— А я буду Фертраном Молниеносным!

Откуда, будучи в одних портках, он вытащил метательный нож, осталось для нас загадкой, но просвистев по воздуху, узкое лезвие на треть вошло в стволдерева, как раз над головой Дана.

— Ты будешь Фертраном Мертвым, если сделаешь это еще раз — угрюмо пообещал тот.

— Тогда ты будешь Данвеем Мстительным.

— Ридо! Я буду Рисой Засветившей Тебе В Глаз, если ты от нас не отстанешь.

Удивительно, Риса всегда воспринимает нападки на Дана, как на саму себя. Говорит это "нас", как будто они, и правда, одно целое.

А нас больше нет, Ил...

Эн-Ферро возвратился домой под вечер и с удивлением узнал от Маризы, что Галла отправилась на пикник со школьными приятелями.

— Это недалеко, на нашем пляже.

У них и свой пляж есть, поразился мужчина. Видимо, там они и пропадают, пока он возится на чердаке или занимается с Ласси.

То, что названая сестренка нашла общий язык с его названой женой (интересно звучит — названая жена!) радовало само по себе. А то, что девочка выбралась наконец-то с друзьями, и вовсе казалось чудом. Особенно, если помнить какой сегодня день.

— Недалеко, говоришь? — переспросил он у Маризы. — Я тогда схожу, посмотрю.

А посмотреть было на что.

Не напрягая обычное зрение, силясь рассмотреть мелькающие у костра силуэты, магистр Пилаг переключился на магическое.

Дар к дару тянется, говорил он когда-то Иоллару. Так и есть. Стержень, несомненно, Галла. Сильнейшая. Ее аура изобиловала нервными изумрудными сполохами — девочке все еще плохо. Но она молодец, держится, не сдается. Ярким пламенем во тьме пылала Алатти — огневичка. Одинаково ровным бирюзовым светом сияли два водника. Искрящее серебряными звездами лиловое пятнышко — девчонка-ясновидящая. Плавные переливы голубого и розового — полукровки-универсалы, у парня явное смещение к стихии Огня, у девушки легкое к Воздуху. Нежно-зеленый — цвет жизни — это их целительница, шустрая племянница тэра герцога...

А это что такое? То есть, кто?

Лайс сконцентрировался на заинтересовавшей его ауре. Интересно... Ох, как интересно! А если это в придачу тот, о ком он подумал, так и вовсе презабавная история получится. Может, это Галчонка развлечет?

Эн-Ферро ненадолго задержал взгляд на насыщенном изумрудном свечении, еще раз мысленно похвалил сестренку за стойкость и пожелал ей удачи.

— А если что, то я рядом, — произнес он вслух.

У костра, откуда доносилось нестройное и не очень трезвое пение его наверняка не услышали...

Галла

Самой не верилось, что прошел целый месяц. Или всего лишь месяц — как посмотреть. С одной стороны все еще так свежо в памяти и так болезненно, а с другой — столько всего случилось уже без него.

Без него обосновались в нашем доме Мариза с сыном, и на старом диванчике, на котором когда-то засыпало мое солнце, ворочается теперь по ночам, сбивая простыни, маленький хвостатый волшебник.

Без него наступило лето. Дохнуло горячим зноем, раскалило прибрежный песок и пыльную проселочную дорогу, по которой я добиралась до школы.

Вчера, не смотря на скорбную дату, мне удалось отвлечься от грустных мыслей в кругу друзей, погрузиться в их мечты и проникнуться их надеждами. Сначала мы обсуждали летние курсы и убеждали наших охочих до приключений мальчишек проявить разумность и отказаться от затеи с путешествием. Потом, после продолжительной и уморительной речи Ная, в которой он расписывал преимущества дорожных приключений перед сидением в душных классах, уже все вместе собирались отправиться к Северным горам и дойти аж до Карского разлома, дабы раз и навсегда заткнуть эту демоническую нору. После сидели, глядя на гаснущие угли и зажигающиеся в небе звезды, и Ферт, в котором до этого дня никто не подозревал подобных талантов, красивым, хорошо поставленным голосом пел древние эльфийские баллады. И не нужно было в совершенстве знать саальге, чтобы понять, о чем говорилось в тех песнях...

А сегодня я ехала в школу и не могла унять сумасшедший стук сердца, отдающийся дрожью во всем теле при мысли о том, что мне предстоит увидеть. Но я сама попросила наставника показать мне запись. Я хочу увидеть ее, любимый, и может быть тогда смогу до конца поверить в то, что тебя больше нет.

Было бы странно, если бы Медведь не предпринял попытку сделать вид, что забыл о своем обещании, но он именно так и поступил. В кабинете меня ждала кипа книг и рисунков, и после короткого приветствия маг с ходу принялся рассказывать мне об обрядах рейланских племен.

— Наставник, вы собирались показать мне запись, — невежливо перебила я.

— Ах да...

— Вы ее не принесли? — к такому я тоже была готова.

— Принес. Но думал, мы посмотрим ее после урока.

— Лучше сейчас.

— Хорошо. Стоит задернуть шторы.

Как скажете. Я махнула рукой, и металлические кольца прозвенели по карнизу, растягивая на всю ширину подоконника тяжелые коричневые портьеры.

— А чай ты, должно быть, кипятишь взглядом, — усмехнулся не успевший дойти до окна волшебник.

— Нет. Чай я кипячу на огне. В школу езжу верхом. А стираные вещи сушу на бельевой веревке во дворе. И лекцию о неразумном использовании магии в быту помню хорошо.

Медведь ответил осуждающим взглядом, но упрек не достиг цели: натянувшиеся в ожидании нервы не способствовали ведению вежливых разговоров.

— Кристалл, наставник.

Камень тихо стукнул о столешницу.

— Запись неразборчива, и у тебя не так много опыта в работе с подобными артефактами, так что спрашивай, если ято-то не поймешь.

— Простите, тэр Марко, но можно я просмотрю ее сама?

— Галла...

— Пожалуйста.

Скрипнула дверь, и я осталась одна в полумраке учительского кабинета. Долго сидела, сжимая в руке последние минуты жизни моего солнца. А затем раскрыла ладонь, и потянулась к заточенной в кристалле памяти...

— Что ты сделала? — переспросил магистр Багур.

— Вырезала кусок в самом конце и перезаписала картинку, — тэсс Лона повторила сказанное ранее более доступными для понимания словами.

— Разве это возможно?

— В мире иллюзий все возможно, даже изменить ход записанных событий. Но я ничего не меняла. Взрыв. Пожар. Умерли люди. Умер колдун. Эльф, — чародейка вздохнула, — тоже умер. Только быстро...

Традиция встречаться по утрам в примыкающем к школьной лечебнице кабинете Мары существовала у наставников с незапамятных времен. Делились последними новостями, обсуждали домашние дела и рабочие проблемы. Даже Медведь иногда посещал эти сборища, ведь такого вкусного чая, как тот, что заваривала целительница из собственноручно отобранных трав, не найти во всем Кармоле.

— А тебе не показалось... — тэсс Девина настороженно обежала взглядом присутствующих и подманила иллюзионистку пальцем.

Лона отставила чашку и подошла к провидице.

— Тебе не показалось, — зашептала ей та, — что с этой записью уже что-то не так?

— Что именно?

— Не знаю. Что-то. Это дело не дает мне покоя. Я с самого начала не могу ничего увидеть наверняка. Еще после первого нападения я пыталась построить прогноз, но... Ничего не видно! Даже после обряда. Я и на кладбище ходила. И к посольству после пожара. И эльфа того видела, когда он еще был жив. Никаких защит, но совершенно непроницаемый. Я и Галлу не вижу. Совсем. И все это мне не нравится. Что-то здесь явно не так.

Когда подобные сомнения выказывает глава отделения прорицателей, стоит отнестись к ее словам серьезно.

— Вы говорили тэру Марко?