— Пап, нам туда? — спросил Ричард, кивнув в сторону людской массы.
— Да, Ричи, — ответил герцог. — В том крыле у тетушки Лизы находятся бальный зал и зал приемов.
«Тетушка Лиза, да? — подумал попаданец. — Хм… Не ошибусь, если предположу, что Джеральд так назвал королеву Елизавету вторую… Етить-колотить! Это взрывает мне мозг».
Вскоре Ричи и Джеральд оказались внутри. Мальчик ахнул и не мог оторваться от красоты, которая открылась взору.
Бальный зал был длиной тридцать шесть метров и шириной восемнадцать. Он был отделан каррарским мрамором. Изысканный готический интерьер был украшен картинами известных художников.
Когда Ричи ради интереса поднялся на второй этаж по широкой лестнице, он попал в огромный зал-столовую. С улицы не было заметно, что тут настолько высокие потолки. Более того, потолок был из стеклянной мозаики, через которую открывался вид на небо.
Стены были сделаны в виде арок. Они то выдавались вперёд, то образовывали ниши. На тех стенах, что выдавались, на высоте примерно четырех метров словно вырастали мраморные тумбы, на которых были установлены сияющие латные доспехи с двуручными мечами в руках. Стоит отметить, что от шлемов доспехов до потолка оставалось изрядное расстояние, туда не только уместились скрытые электрические светильники, которые подсвечивают потолок и освещают зал, но и оставался простор для ажурных позолоченных металлических конструкций, поддерживающих стеклянный потолок. В нишах разместились позолоченные тумбы, на которых были установлены мраморные бюсты правителей древности.
По центру зала приёмов от его начала и до конца разместился широкий стол, вдоль которого расположились сотни стульев с бордовой обивкой. Причём стулья стояли таким образом, чтобы гости могли спокойно выйти, не потревожив соседей, а во время приёма пищи не толкали друг друга локтями. За стульями было достаточно места, чтобы несколько официантов и гостей разошлись друг с другом без проблем. Да что там люди — там настолько просторно, что можно проехать на автомобиле. Ширина обеденного стола была не меньше полутора метров, а то и все два метра. В его центре через определённые промежутки были установлены электрические светильники, замаскированные под свечи.
Роскошь! Блеск! Золото и шик! Вот что приходило в голову любому, кто оказался в этом помещении замка.
Ричи с затаённым дыханием продолжал осматривать зал приёмов и каждый раз находил новые детали, например, незамеченные ранее портреты королей и королев. Хотя странно было не заметить картины высотой в два-три метра и шириной больше метра, на которых правители были изображены стоя в полный рост. А красные ковровые дорожки? Немудрено было их не заметить из-за блеска золота со всех сторон. Даже гигантский камин в конце помещения, который размером был минимум пять на пять метров, терялся на фоне окружающего великолепия. К тому же до камина было далеко.
Наваждение спало, и Ричард решил вернуться в бальный зал. Народа там прибыло, оттого Ричи не мог найти отца.
Мальчик крутил головой, выискивая знакомые лица. Он заметил пожилого мужчину в синем костюме точь-в-точь как у герцога Вестминстерского. Подумав, что это отец, мальчик направился в ту сторону.
Когда Ричи добрался до нужного места, мужчина стоял к нему спиной. Он общался с пожилой леди в голубом платье и шляпке, к которой был приколот маленький букетик полевых цветов.
Ричи слегка подёргал мужчину за пиджак и сказал:
— Пап, я тебя потерял.
Мужчина повернулся к мальчику, и тут Ричи осознал, что это не отец. Сзади он был похож, но когда повернулся, первым в глаза бросилось отсутствие очков на лице, чуть меньше морщин и голубые глаза. На голове спереди небольшая залысина. Лицо менее пухлое, чем у Джеральда. На его устах сияла тёплая улыбка.
— Ричи! — радостно произнес мужчина, узнавший мальчика. — Привет, малыш. Ты вырос с последнего раза, когда мы виделись.
— Ой, простите, — смутился Ричард. — Я обознался.
Старушка с умилением посмотрела на Ричарда и протянула ему конфету.
— Ты же сын Джеральда? — спросила она.
Ричард принял конфету из рук пожилой леди, натянул на лицо обаятельную улыбку и ответил:
— Спасибо, мадам. Да, я сын Джеральда Гросвенора. Ричи.
— Ох, какой обаятельный юноша, — с умилением произнесла улыбающаяся старушка. — Зови меня бабушка Лизи.
— Бабушка Лизи?! — с вопросительной интонацией протянул Ричи.
До попаданца дошло, с кем он говорит, отчего мальчик испытал когнитивный диссонанс. Разве мог он представить, что когда-нибудь ему даст конфету сама королева Великобритании. Ричард повернул голову к пожилому мужчине и спросил:
— Дядя Чарли, это вы? Простите, я вас сразу не узнал.
— Хо-хо-хо! Дядя Чарли! — принц Чарльз изрядно развеселился. — Раньше ты звал меня крестный. А что? Мне нравится, так и зови меня, Ричи. Сразу почувствовал себя молодым, словно сбросил тридцать лет.
— Чарли, отведи мальчика в детский зал, — попросила королева своего сына.
— Да-да, — произнёс принц Чарльз. — Ричи, пойдем со мной.
Мальчик последовал за принцем. Вначале пришлось покинуть зал. Пройдя по широкому коридору, который был всё в том же готическом стиле, пышущем роскошью, принц привёл Ричи в небольшой зал. Хотя смотря, с чем сравнивать. Зал в длину был метров десять и около шести в ширину. Для обычного коттеджа он был великоват, а на фоне дворца просто образец миниатюрности.
В помещении находилось много детей в возрасте от четырёх до четырнадцати лет. Не так много, как взрослых в бальном зале, всего около трех десятков, но они создавали столько шума, что способны были затмить разговоры всех мужчин и женщин в большом зале.
Пятеро подростков в возрасте двенадцати-четырнадцати лет держались отдельной группой, старательно игнорируя малышню. Ребята возраста Ричи держались ближе к ровесникам.
За детьми приглядывали четыре женщины в строгих платьях тёмных тонов, видимо, няни. Помимо них в зале находились несколько официантов, накрывающих на большой стол, и пара аниматоров: молодая девушка-блондинка в ярком платье, расшитом цветами, и парень в темном костюме.
Вокруг аниматоров столпились дети. Судя по всему, там происходило что-то интересное. Лишь ребята постарше не участвовали в конкурсах. Остальные дети активно поднимали руки и что-то выкрикивали в ответ на обращения девушки в цветочном платье.
Удивительное дело, но все дети были одеты кто во что горазд. Один лишь Ричи щеголял во фраке и еще два мальчика его возраста были в черных костюмах: слегка полноватый кареглазый шатен с пухлыми щеками и русоволосый голубоглазый парень.
Четырёхлетний мальчуган с пшеничными волосами в белом костюме моряка вырвался из толпы и побежал к принцу Чарльзу. Он радостно воскликнул:
— Папа! А мы тут играем в загадки. Я одну отгадал!
Принц Чарльз тепло улыбнулся сыну и произнес:
— Молодец, Гарри.
Тут от толпы отделился ещё один мальчик лет семи, тот самый русоволосый в костюме. Он так же подошёл к принцу Чарльзу и обратился к нему:
— Папа, нам ещё долго тут находиться?
— Долго, сынок, — ответил принц Чарльз. — Билл, знакомься, — он показал в сторону Ричарда, — это Ричи, сын моего друга Джеральда Гросвенора. Ричи, это мои дети, — мужчина направил ладонь на семилетнего мальчика, — Уильям, — затем он показал на маленького ребёнка, — и Гарри.
— Рад знакомству, — Ричи нацепил на лицо самую очаровательную улыбку, которую смог из себя выдавить. Он пожал ладонь Гарри, затем Уильяму.
На самом деле попаданец пребывал в шоке от того, с кем ему приходится общаться. Эти мелкие ребята на самом деле элита Великобритании, принцы. Уильям второй наследник, а Гарри третий. Первым является Чарльз.
— Что же, дети, я оставлю вас, — тёплым тоном сказал принц Чарльз. — Развлекайтесь и не забывайте вести себя достойно.
Принц Чарльз удалился из детского зала.
Уильям выглядел жизнерадостным ребенком. Он ухватил Ричи за руку и потащил за собой.
— Пошли, Ричи, я познакомлю тебя с приятелем.
— Хорошо, Билл.
Уильям привёл Ричарда к восьмилетнему шатену в костюме и сразу обратился к нему:
— Смотри, Джас, это Ричи. Ричи, это Джастин.
— Приятно познакомиться, — произнёс Ричард.
Попаданцу было сложно общаться с детьми, но он понимал, что простых ребят тут нет. Это сейчас они дети, а пройдёт немного времени, и вскоре они превратятся в принцев, герцогов, лордов. В общем, элита, с которой лучше дружить с самого детства. Оттого Ричард старательно разыгрывал из себя восьмилетнего ребенка и, в отличие от общения с одноклассниками в школе, старался общаться с этими детьми на равных и хотел подружиться с ними. Да, из корыстных побуждений, но иначе мальчишка с сознанием взрослого не мог.
Джастин, в отличии от активного и общительного Уильяма, оказался стеснительным мальчиком.
— Привет, — пробормотал он.
Ричи помнил о том, что отец упоминал сына лорда, который должен присутствовать на этом мероприятии. Поэтому мальчик сказал:
— Ребята, а вы знаете Финч-Флетчли?
— Эм… — Джастин смутился еще сильнее и тихо пробормотал: — Это моя фамилия. А что?
— О! — обрадовался Ричард. — Мой отец говорил, что твой папа состоит в его охотничьем клубе. Он упоминал, что ты будешь на этом мероприятии, и я хотел с тобой подружиться.
— Эм… — Джастин растерялся. — Ты хочешь со мной дружить?
— Ага, — с серьёзным видом кивнул Ричард. — И с тобой, Билл, я тоже хочу дружить.
— Отлично! — обрадовался Уильям. — А давайте пойдём ко мне в комнату, я покажу вам свои игрушки…
Ричард ожидал иного поведения от детей элиты, более взрослого. Будучи в прошлой жизни обывателем и не общаясь с людьми из высшего общества, парень думал, что детей аристократов гоняют репетиторы, муштруют, что они умнее и рассудительней своих ровесников. Это подтверждалось жизнью предшественника до попадания. А оказалось, что они ничем не отличаются от простых ребятишек того же возраста. Но это даже было хорошо и радовало попаданца. С детьми всё так просто. Сказал, что хочешь дружить — через минуту вы уже близко общаетесь. С одной стороны, ценность подобной дружбы ничтожна, с другой стороны, вырастая, люди помнят своих друзей детства и подсознательно относятся к ним хорошо. А часто детские связи перерастают в настоящую крепкую мужскую дружбу. Ричи ради таких связей готов был даже искренне изображать из себя ребёнка, смотреть на игрушки, играть и совершать прочие необременительные поступки.
Примечание к части
Бечено
>
Глава 4
На следующий день после благотворительного приёма и знакомства с королевской семьёй у Ричи начались тяжёлые будни с погружением в учёбу.
Через неделю попаданец заметил, что его память в этом теле намного лучше, чем в прошлой жизни. Не эйдетическая, но близко к этому.
Стало понятно, как ребёнок мог учиться с опережением программы.
Сразу Ричард не обратил внимания на способности своего разума из-за резкой смены обстановки и необходимости вжиться в новую шкуру. Но постепенно он начал осваиваться и подмечать разные мелочи. Первоначальный стресс пошёл на убыль.
Мальчик с самого начала приучал себя считать Джеральда своим отцом и потихоньку привыкал к этой мысли.
Теперь же, когда попаданец немного обжился в теле Ричарда, он начал задаваться вопросом о том, как смена тела могла произойти?
Поскольку, не являясь учёным, научно подобное объяснить невозможно, попаданец обратился к когда-то прочитанным художественным книгам.
В фантастической литературе попадание героев произведения происходило разным образом. Обычно они оказывались в другом мире в своём теле. Но бывало и такое, что душа вселялась в чужое тело. Обычно авторы этих книг использовали несколько приёмов. Первое — вселение по воле высшей сущности: бога, демона, архимага и так далее. Другой вариант — перерождение души (реинкарнация) с сохранением воспоминаний о прошлой жизни. Третий вариант — это когда герой обладал особыми способностями: психокинез, магия, мутация, развитый и тренированный разум и прочее. И благодаря этим сверхспособностям герой книги мог либо самостоятельно переродиться в другом теле, либо сохранить память прошлой жизни после реинкарнации. В ситуации Ричи отчасти подходил любой из этих вариантов и в то же время ни один из них.
В прошлой жизни попаданец не обладал никакими сверхъестественными способностями и не верил в их существование. Он был реалистом от макушки до пяток, верил в силу разума и науку. В богов он тоже не верил, как и в реинкарнацию. Не исключено, что с высшими сущностями как с сусликом, которого не видно, но он есть. Но поскольку Ричард оставался реалистом даже сейчас, он додумался до ещё одного варианта — научного. Например, некая группа учёных изобрела способ копирования информации из головы человека. Другие учёные придумали способ путешествия во времени, для которого необходимо переписать личность человека в мозг жителя прошлого. В таком случае выходило, что тело попаданца, сбитое грузовым гравикаром, могли пустить на опыты на благо науки. Его память была считана, записана на компьютер и каким-то образом записана в голову ребенка из прошлого. Чем не вариант? Не лучше и не хуже вселения души в другое тело по воле высшей сущности. К тому же в подтверждение этой теории говорило то, что учёные будущего уже давно научились считывать информацию из мозга человека и использовали это в технологиях виртуальной и дополненной реальности.
Незадолго до смерти попаданца повсюду в голонете крутили рекламу нового коммуникатора, который позволяет использовать мыслесвязь. Эта технология среди пользователей голонета тут же получила неофициальное название «техническая телепатия» или технопатия. Так почему бы где-то в секретных научно-исследовательских институтах не могла бы существовать лаборатория по исследованию темпоральных перемещений?!
Ричи было некогда отвлекаться на всякую ерунду, у него была цель, которую он разумно разбил на множество маленьких подцелей. Как говорится, не ешь слона целиком — разделай тушу, сохрани в морозилке и кушай маленькими кусочками. Именно этому принципу следовал попаданец.
Первоочередной подцелью стало скорейшее окончание учебы. И Ричи использовал дарованную телом замечательную память, впитывая информацию, как губка. Репетиторы не могли нарадоваться на старательного юного гения, как они считали. Учителя вкладывали в голову ребёнка всё новые знания.
В бешеном ритме Ричард не заметил, как пролетело еще полтора месяца и началась череда экзаменов, которые ему приходилось сдавать специально собранной комиссии. И мальчик сдал все экзамены за пятый и шестой класс на высшие оценки «А». Иначе и быть не могло, ведь в теле ребёнка с хорошей памятью скрывался разум взрослого. Единственный предмет, который зачли автоматом — физкультура. И то лишь по той причине, что Ричард продолжал три раза в неделю исправно посещать секцию по фехтованию, откуда предоставил справку.
