Уполномоченный Давиот покосился на спутника. Что ж, одно несомненное достоинство у того все же имелось — он не был назойливым. Если б напарник, не затыкаясь, нес какую-нибудь бодрую чушь, всё было бы куда хуже. А так стоит себе спокойно, пса своего помойного на руках держит и молчит в тряпочку. Тишь да благодать.
Спереди послышался лай. Похоже, собаки что-то нашли.
Это были сильные крупные животные, не чета питомцу Барре Камрона. Короткая черная шерсть, мощные челюсти и полцентнера мышц. Агрессивность и привычка хватать всё, что движется, прилагаются. Породистые дорогие зверюги. "Мирла" держала их именно для таких случаев, когда нужно было кого-то искать, ловить и деморализовывать.
— Ну, что у вас тут?
На земле валялась туго набитая сумка. Тавис присел перед ней на корточки и одобрительно потрепал по голове сунувшуюся к нему в ожидании похвалы собаку. Будь на его месте чужак, ему пришлось бы учиться жить с одной рукой.
Мужчина, оглядев находку со стороны, осторожно потыкал ее пальцем. Убедившись, что та нападать на него не собиралась, уже решительней перевернул ее и открыл. Присвистнул.
— Похоже, наш дорогой друг его сиятельство Рамзи Обриан скоро воссоединиться со своим утраченным имуществом, — провозгласил он, демонстрируя стоящему рядом коллеге содержимое сумки.
Тот равнодушно скользнул взглядом по серебряному сервизу, по скромно поблескивающему рубинами фамильному ожерелью, по разбитой фарфоровой статуэтке, прихваченной вором впопыхах для кучи.
— Чувствую, крыша у нашего пациента уже тронулась с насиженного места, — бормотал Тавис, отталкивая плечом нагло лезшего мордой в сумку пса. — Выбрасывать такое богатство... Не мог же он его просто потерять.
* * *
В это время Шайн обкрадывал дом. Деревенька была мелкой, насчитывала не более двадцати дворов, изба, в которую залез разбойник, стояла чуть на отшибе и в этот момент пустовала. Беглец, загнанно озираясь, дрожащими от предвкушения руками спешно выскребал из найденного на печи котелка остатки каши. Жадно чавкал, заглатывая пищу, и хлюпал скисшим молоком из кринки, захлебываясь от нетерпения и проливая белую жидкость себе на грудь. Потом, постанывая от удовольствия, вгрызался в сырые картофельные клубни. Меньше всего в этот момент он думал о брошенной позади добыче. Мужчина был счастлив: похоже, чудища его пока не нашли, так что можно было немного отдохнуть.
Рана на плече чесалась, зудела и гноилась. Шайн уже не обращал на это внимания. Усталость, голод и постоянный страх были его верными спутниками, никогда не оставляли надолго. Они наполняли его жизнь так, что там не хватало места уже ничему другому. Разве что желанию от них избавиться. Теперь, когда разбойник насытился, его стало безжалостно валить в сон. Ноги подгибались, глаза закрывались, голова клонилась, а руки опускались. Изможденный организм не желал слушать протесты инстинктов, трезвонивших о том, что погоня следует попятам и ее появление здесь — вопрос времени. Причем, весьма краткого его промежутка. А еще где-то поблизости находился хозяин дома. Было бы верхом безумия оставаться здесь надолго, ведь если он вернется и застанет...
Шайн обессилено рухнул на лавку. Отключающееся сознание напоследок посоветовало хотя бы спрятаться, чтоб не валяться на виду. Мужчина послушно сполз на пол, из последних сил забился под скамью и вырубился.
Сколько прошло времени, он не знал. Сквозь сон пробивались звуки: кто-то бродил вокруг дома, царапал дверь, скребся в окна, хрипло дышал и шумно втягивал носом воздух. Шайн резко дернулся, заставляя себя открыть глаза, неуклюже вскочил, опрокидывая скамью. Врезался в стол. На пол посыпалась стоявшая там посуда. Мужчина, топча осколки, метался на месте, озирался и пытался сообразить, где он находится. Заметил, что больше был не один — к стене жался бледный крестьянин. Тот явно не был в восторге, застав у себя грязного оборванца с безумными глазами. Разбойник остановился и немного расслабился: просто человек. Проследив за перепуганным взглядом хозяина избы, беглец сфокусировался на сжимаемом в своей трясущейся руке кривом кинжале. Надо же. И не заметил, как активировал окимму.
Крестьянин нервно глянул на приоткрытую дверь, сглотнул и начал медленно к ней отходить, не выпуская Шайна из поля зрения. Вдруг тело его вздулось, а кожа принялась растягиваться и лопаться, выпуская стремительно разраставшуюся красную плоть. Глаз выпал и повис на какой-то сопле, когда лицо стало деформироваться и удлиняться. Рот расширялся, являя замершему от ужаса разбойнику ряды острых зубов.
Догнали. Нашли.
Беглец оскалился, закричал с отчаянной яростью, крепче сжал своё оружие и бросился на ненавистное существо. Пока не вылезло полностью. Пока само его не убило. Пока был шанс.
Хозяин дома успел выскочить на улицу прежде, чем кинжал вонзился в стену в том месте, где он только что стоял. Шайн, легко выдернув клинок из старой древесины, кинулся следом. Не уйдет тварь! Перемахнул через порог, миновал двор, калитку... Затормозил и, злобно рыча, стрельнул взглядом вправо-влево, определяя, куда делся преследуемый.
Вдруг окаменел от ужаса, вытаращив налитые кровью глаза. По бледной небритой щеке скатилась капля пота. Горло сжал спазм, не позволявший глубоко вдохнуть. Мужчина, беспомощно озираясь по сторонам, медленно отступил назад, выставив перед собой трясущийся в руке клинок. Что ж, стоило догадаться, что чудище было не одно.
— Эй, что за беда? — высунулась из окна соседской избы женская голова в платке. Кончики завязанного на лбу узла раздраженно дрогнули.
Шайн же видел щупальца, маленькие, но растущие, растущие, растущие, тянущиеся к нему, заполняющие весь оконный проем, жадно оплетающие дом...
Через улицу стояла еще пара чудищ, одно было совсем маленьким и хваталось за старшего сопливыми отростками. Кожа стекала с них подобно топленому воску, оголяя нечто бесформеное и студенистое. Появлялось всё больше и больше существ: кто-то выходил из дверей, кто-то появлялся из-за угла или выглядывал над забором...
Подлюга сделал еще пару шагов назад, мечась и не зная, на кого направлять свой кинжал — слишком богатый выбор. Его всего колотило, мужчина беспомощно переводил взгляд с одного врага на другого, потом на третьего, на четвертого... снова на первого.
— Не подходите! — срывающимся голосом заорал он, пятясь к краю деревни. — Всех перебью, салумьи выродки!
Женщины поспешно увели детей, часть зевак попряталась по домам. Кто-то остался с интересом наблюдать за вооруженным психопатом, благоразумно отгородившись от него либо забором, либо домом, либо каким-либо иным укрытием. Появился крупный суровый мужик с топором, явно не одобрявший поведения пришлого. Еще один прихватил увесистую палку.
При виде угрожающе движущихся в его сторону существ Шайн лишился последней выдержки, развернулся и со всех ног рванул прочь. По щекам разбойника текли слёзы.
— Мама, мамочка, — впервые за много лет билось в его мозгу. — Я не могу больше. Спаси меня, пожалуйста...
* * *
Вопреки опасениям Риелей, никто их оставленную без присмотра телегу не тронул, но она всё равно высказала Кеане за то, что тот следил за ней, а не за их имуществом. Кады, как она и предполагала, на месте не было. Не вернулась она и к вечеру.
— Где шляется? — ворчала девушка, с тревогой поглядывая на темнеющее небо.
Уже полчаса как она беспокойно бродила по двору, оборачиваясь на каждый звук, раздававшийся со стороны улицы, и нервно грызла губы. Мужчина был спокоен и расслаблен. Лежал на соломе, подложив руки под голову, и размеренно покачивал свисающей с борта телеги ногой.
— Мне казалось, что ты ее не переносишь, — заметил он.
— Ну, — Риелей тоже залезла на повозку и принялась рыться в своей сумке. — Не то чтоб "не переношу"... Презираю. И, в общем-то, считаю, что парочка бед и несчастий пошла бы ей только на пользу, прочистила бы мозги, показала, какова реальность, и всё такое. Но с другой стороны, ее особой вины в том нет, что ей вскружил голову этот засранец Айрел. В конце концов, умственные способности у всех разные, нельзя поставить девочке в вину то, что у нее с ними совсем туго. Она такой родилась, здесь нужно соболезновать и жалеть убогую. Кто должен понести наказание, так это мерзкий соблазнитель.
Девушка наконец нашла в куче тряпья завалявшееся яблочко и принялась им задумчиво хрустеть — в моменты беспокойства её всегда пробивало на жор.
Тут до Риелей дошло.
— Какую работу она могла найти на день в незнакомом городе? — прошептала она, бледнея. — Она же не... она же не...
Девушка беспомощно посмотрела на Кеане в надежде, что он опровергнет ее догадку. Заметила, что тот, похоже, ее вообще не слушал. По крайней мере, со стороны выглядел так, будто всё его внимание было посвящено надкушенному яблоку в ее ладони. Риелей какое-то время сидела молча, ожидая, что собеседник хоть что-нибудь скажет. Потом, наблюдая за его реакцией, отвела руку с фруктом далеко в сторону. Потом в другую. Подняла вверх. Взгляд спутника неотрывно следовал за ним.
— Эй! — недовольно окликнула девушка, пряча яблоко за спину.
Мужчина слегка вздрогнул, возвращаясь в реальность, и сконцентрировался на собеседнице.
Убедившись, что к ней проявили интерес, Риелей на глазах у спутника демонстративно уничтожила конкурента за внимание и небрежно швырнула огрызок в сторону.
— Вот, — провозгласила она, отряхивая руки. — Теперь, когда ничто тебя не отвлекает, вернемся к Каде.
Кеане посмотрел ей в глаза, потом отвернулся и сделал вид, что заснул.
— Он что, обиделся? — опешила Риелей, глядя на излучающую мировую скорбь спину. — Эй, — позвала она. — Ты чего? С тобой, между прочим, дама разговаривает!
Мужчина не отреагировал. Девушка немного растерялась: за время знакомства она неоднократно пыталась вывести его из себя, регулярно говорила гадости, за которые иной бы уже давно ей врезал, а этому всё было хоть бы хны. Кто ж знал, что из-за такой ерунды... "Как ребенок, в самом деле", — с удивлением подумала Риелей. Посидев пару секунд в раздумьях, снова зашуршала вещами.
Через минуту в поле зрения Кеане появилось еще одно яблоко, чуть подгнившее и с мятым бочком. Оно висело в воздухе прямо перед его лицом, удерживаемое за ножку двумя тонкими пальцами.
— Извини, другого нету, — послышался у него над ухом голос спутницы. — Это последнее. Если хочешь, завтра еще кулек купим.
Полежав некоторое время неподвижно, мужчина зашевелился, перекатился на спину и уставился на пристроившуюся рядом собеседницу, выискивая на ее лице признаки наличия у нее коварного плана или желания сделать гадость. Видимо, не найдя, таки принял подношение.
— А если б ты на мне женился, — негромко проговорила Риелей, отстраненно наблюдая за тем, как спутник осторожно обкусывает фрукт вокруг испорченного участка, — мы б яблоневый сад могли завести. Целая роща деревьев, от корня до макушки увешанных спелыми сочными яблочками. М?
Кеане замер с набитым ртом, мучительно обдумывая данную перспективу. Похоже, было искушение согласиться. Впрочем, он его быстро поборол и вернулся к своему занятию с таким видом, будто от него и не отвлекался. Риелей была слегка разочарована, хоть и не надеялась, что жертва падет в ее сети так просто. Вдруг вспомнила о позабытой Каде. Вновь закусила губу и обернулась к выходу со двора, проверяя, не идет ли девушка.
Не идет.
— Ты всегда сначала что-то делаешь, — проговорил Кеане, заметив это. — Потом задумываешься, а правильно ли ты поступила, бросаешь начатое на середине, и принимаешься мельтешить, не зная, как быть дальше. Если б поменяла первые две стадии местами, третья бы не потребовалась.
— Может быть, стоит сходить ее поискать? — Риелей притворилась, что ничего не слышала.
Мужчина вздохнул с видом великомученика.
— И где ты ее искать хочешь? — осведомился он, выбрасывая огрызок. — Будешь прочесывать город, который сама, между прочим, совершенно не знаешь? Ночью? Одна? Потому что лично я никуда идти не собираюсь. Жди, скоро вернется.
— Правильно, — окрысилась спутница. — Пусть прекрасная хрупкая девушка рискует собой, пытаясь спасти свою непутёвую товарку! Тебя всё это не волнует! Конечно! Пусть всякие подонки, привлеченные ее красотой...
— Не устаю поражаться, как здорово тебе удается совмещать веру в собственное величие и ничтожность, — зевнул Кеане. — Интересно, что из тебя получится?.. — добавил он задумчиво.
Погрузился в свои мысли. Девушка, немного выбитая последней фразой из колеи, принялась спешно придумывать себе блистательное, но в целом правдоподобное будущее. Чтоб собеседник посрамлено захлопнул рот, услышав о славе и богатстве, что ждут ее впереди, чтоб...
— Ну. Я же говорил, — сказал вдруг тот, мельком глянув в сторону.
Риелей сбилась с мысли и обернулась. По двору, пошатываясь, плелась Када. Усталая, растрепанная, изможденная.
— Где ты была?! — гневно воскликнула девушка, вскакивая на ноги. — Смотри мне в глаза, когда отвечать будешь!
— Ну, правильно, — уныло бурчал Кеане. — Давай всех в округе разбудим.
Крестьянка тем временем добралась до телеги, кое-как на нее залезла и без сил рухнула на солому. Глубоко вздохнула.
— Али забыла ты заветы Давианы Владычицы, что скромность свою дева должна беречь и целомудрие?! — с надрывом вопросила Риелей, обличительно тыча в спутницу пальцем.
Жрец в ее деревне обожал затрагивать эту тему в проповедях, мог развивать ее долго и подробно, брызжа слюной и страстно вознося руки к небу. Теперь многократно слышанные в детстве фразы сами рождались в ее голове.
— Вот. Я заработала, — Када, с трудом ворочаясь, пошарила в кармане и извлекла целую пригоршню монет.
— Грехом добытые блага несчастья принесут лишь!.. Сколько там у тебя? — девушка, плюнув на нравоучения, присела на корточки и сосредоточенно поворошила пальцем медные кругляши в ладони спутницы. — Как-то не жирно, — вынесла свой вердикт с нескрываемым разочарованием.
— Я старалась. В пяти домах полы помыла, дрова у одного деда порубила, помогла тюки перенести, воды натаскала... — крестьянка нахмурилась, вспоминая, что еще она сделала за день. — Суп сварила вкусный. Но все люди небогатые попадались, много заплатить не могли, а я...
Риелей вздохнула с облегчением, хоть и почувствовала себя обманутой в ожиданиях.
— Ладно. Спи, — велела она, проворно выгребая монеты из ослабшей ладони под неодобрительным взглядом Кеане.
— Теперь Айрел...меня... — лепетала Када, проваливаясь в сон.
— Да-да, — грубо отозвалась девушка. — Непременно возьмет в жены. Поздравляю, я очень за тебя рада.
Крестьянка, счастливо улыбаясь, вырубилась.
— Ай-яй-яй, — покачал головой мужчина, наблюдая за тем, как Риелей прятала деньги в свои вещи. — Доверчивая девочка старалась, пахала, как лошадь, а ты...
— Что такого? — огрызнулась собеседница. — Я ж их не ворую, а кладу в надежное место. Она их потеряет или потратит на какую-нибудь ерунду, а у меня они в безопасности. И вообще, подвинься, а то мне места нет.
