— Чей это ученик?
— Мой, гавен, — последовал ответ из глубины комнаты.
— А, Маерет, — старик одобрительно кивнул, узнав голос. — Хорошо. Очень хорошо.
Бережно похлопал ребенка по плечу и жестом велел вернуться на место.
— Кто еще здесь? — мужчина обвел комнату невидящим взором.
— Я! — послышался звонкий детский голос справа.
Кто-то предостерегающе шикнул. Кто-то осуждающе кашлянул. Уиллард Хайг усмехнулся.
— Реган и Ланса, — тут же определил он.
За десятилетия старик отточил слух до совершенства.
— Да, гавен, — покорно отозвались два мужских голоса.
— Еще вчера вы трое вот так же впервые стояли передо мной, а теперь пришел ваш черед взять себе учеников, — слепец выглядел счастливым родителем, следящим за развитием родных детей. — Сердце моё наполняется радостью, когда я думаю об этом. Воспитайте их хорошо.
— С вашей поддержкой — всенепременно, гавен!
— Ты всегда был подхалимом, Маерет, — старик хрипло рассмеялся. — Всё. Можете идти.
Шаги и шорохи. Удаляющийся скрип половиц.
— А почему он меня не ощупывал? — шептал кому-то мальчишка, пахнущий смолой.
На ребенка снова шикнули. Дверь закрылась.
— Регана ждут веселые деньки, — думал Уиллард Хайг, улыбаясь. — Похоже, ученик ему достался бойкий. Хороший паренек. Посмотрим, что из него получится.
Старик усмехнулся, поймав себя на последней фразе. Слепота, пожалуй, один из самых неудобных недостатков, какой только можно себе вообразить. В детстве и юности мужчине казалось, что из-за нее он находился в куда более невыгодном положении, чем все остальные, не представлял, как будет жить. Поначалу даже не мог самостоятельно передвигаться по замку, не говоря уж о том, чтоб выйти за его пределы. Однако в итоге отсутствие зрения не помешало ему стать одним из лучших и занять кресло гавена.
Тишину кабинета нарушало лишь привычное тиканье часов. Однако его обитателя это не обмануло.
— Тайте, — окликнул он.
— Я здесь, гавен, — отозвался голос у него за спиной.
— Знаю, — Уиллард Хайг очень гордился собой в такие моменты. — Видел детей?
— Да. Думаю, Реган еще намучается со своим учеником.
— Согласен, — старик довольно кивнул. — Как думаешь, что возьмет верх: непосредственность мальчика или любовь к порядку его учителя?
— Поживем — узнаем, гавен.
Формулировка не ускользнула от внимания слепца.
— Ты тоже подхалим, Тайте, — заключил он.
— Разумеется. Иначе как бы я стал вашим доверенным лицом, — легкомысленно отозвался мужчина.
Уиллард Хайг усмехнулся. Посидел в раздумьях.
— Все ушли? — на всякий случай уточнил он.
— Да, гавен.
— Тогда скажи мне, как обстоят дела с ней, — старик обернулся, вперяя невидящий взгляд в стоящего возле кресла помощника. — Ты ведь был сегодня у нее?
— Да, конечно, — отозвался Тайте, выходя вперед так, чтоб собеседнику не приходилось выкручивать шею, чтоб оказаться с ним лицом к лицу. — Процесс отторжения продолжается. Боюсь, ничего не изменилось.
— Надо увеличить концентрацию дурмана, — задумчиво пробормотал слепец.
— Мы уже трижды так поступали. Девушка всё время находится по ту сторону разума, по сути, вообще не приходит в сознание. Боюсь, если раствор станет еще крепче, она просто не выдержит.
— Увеличь концентрацию дурмана, — с нажимом повторил Уиллард Хайг.
Тайте равнодушно пожал плечами. Сообразив, что старик его жест видеть не мог, добавил вслух:
— Как угодно.
Гавен теребил губу, погруженный в свои мысли. Помощник, чуть посомневавшись, сообщил:
— Фаер Калле что-то подозревает.
Слепец презрительно фыркнул.
— Он расспрашивал меня о том, что происходит в вашей части замка.
— Фаер Калле — трус. Он предал искусство. Превратил его в простое ремесло.
— Да-да, вы — последний истинный творец, гавен, — смиренно проговорил Тайте, слышавший это не раз и не два.
— Мы всегда были вольными! Совершенствовались и искали пределы возможного! А теперь вынуждены подчиняться жалким королям, действуя лишь по их указке. Фаер Калле считает, что это правильно. Как это досадно, когда тобой правит тот, кто напрочь лишен полета фантазии и не способен видеть дальше своего носа. Что ты ему ответил? — рыкнул своему помощнику Уиллард Хайг.
— Что вы держите там личный гарем. Экзотические полуголые танцовщицы, юные наложницы со всех уголков мира, прославленные проститутки и всё такое прочее.
Гавен застыл, осмысливая услышанное.
— О, у него, кстати, было точно такое же лицо, когда я это сказал, — сообщил Тайте, ни капли не смущаясь. — Зато больше с вопросами он ко мне не приставал. Разве что поинтересовался, какая польза вам от танцовщиц.
— Я не хочу знать, что ты ему на это ответил, — пробормотал старик, отстраненно размышляя о том, что, вероятно, был пьян, когда назначал этого человека своим доверенным лицом.
* * *
Крестьянку звали Када. И была в ее жизни единственная страстная любовь, составлявшая смысл ее жизни вот уже несколько лет, имя которой "Айрел Керран". Судя по тому, что всё это она радостно поведала в первую же минуту знакомства, преданно сияя глазами, Риелей, как лицо, приближенное к кумиру, с ее точки зрения была кем-то вроде апостола и тоже имела легкий флёр божественности.
Первым порывом Риелей было разорвать естественного врага в клочья или хотя бы повыдирать ему волосы. И она честно бегала за девушкой вокруг стоявшей у дороги телеги, всячески ее поносила и хлестала по спине сорванной со спутника шапкой. Тот всё так же сидел под забором, безучастно наблюдая за происходящим. Потом преследовательница выдохлась. Остановилась отдышаться, буравя еще сильнее растрепавшуюся Каду злобным взглядом. Та не понимала, за что ее бьют, терялась и не знала, как реагировать, но мудро следила за тем, чтоб между ней и "апостолом" всегда находилась телега.
— Кеане, — позвала Риелей, утирая рукавом лоб. — Лучше держи меня.
— Зачем? — поинтересовался мужчина, не торопясь исполнить просьбу.
— Я ж ее... — девушка, не в силах подобрать слова, красноречиво изобразила жестами, что именно она сделает с новой знакомой.
— О, — отозвался спутник, устраиваясь удобней и подпирая щеку ладонью. Приготовился наблюдать.
— Тебе что, плевать на ее судьбу? — разозлилась Риелей, жаждавшая драматически вырываться из удерживающих ее рук, выкрикивая проклятья, и раздраженная невозможностью осуществления этого без посторонней помощи.
— Да, — зевнул Кеане, поглаживая полосатого деревенского кота, подошедшего к нему из любопытства и трогательно тыкающегося усатым носом мужчине в колено.
— Может быть, тебе и на меня плевать?! — девушка временно потеряла к Каде интерес и обернулась к спутнику.
Тот задумался.
— Я не знаю, — сказал он через некоторое время.
— О, — Риелей была удивлена.
Лично она ожидала, что Кеане в этот раз тоже скажет "да", и уже мысленно составляла гневный монолог, изобличающий его бессердечность. Растеряно поморгала, смущенно заправляя за ухо выбившуюся из прически прядь волос. Но не успела девушка дойти в умозаключениях до всяких льстящих самолюбию выводов о том, какие чувства к ней скрывал спутник за маской равнодушия, как их прервала Када, решившая напомнить о своем существовании.
— А заходите ко мне в гости! — инстинкт самосохранения ей, похоже, был чужд. — Я вам стол богатый накрою, накормлю знатно.
Девушка доверчиво хлопала глазами, глядя на Риелей всё с тем же обожанием, хоть и слегка неуверенно. Упускать чуть ли не единственный в жизни шанс узнать о любимом практически из первых уст она не собиралась даже ценой собственного здоровья. "Первые уста" же изучали ее хмурым взглядом, раздумывая, чего им больше хочется: треснуть крестьянку по голове оглоблей или же поесть задарма.
— Что ж, — изрекла, наконец, Риелей, напуская на себя степенный вид. — Думаю, будет невежливым отказаться от приглашения.
— "Беспринципная", — шепнул Кеане, вынимая свою тетрадь и карандашик.
* * *
Девушка неподвижно лежала на койке. Взгляд пустой и расфокусированный, под глазами синяки, дыхание слабое, щеки впалые. Руки были раскинуты в стороны, а крепкие кожаные ремни, обхватывающие запястья и щиколотки, тянулись к ножкам кровати. Необходимость в них возникла после того, как подопытная во время очередного приступа попыталась содрать себе ногтями кожу на плечах.
Тайте Оледа смотрел на нее со смесью раздражения и любопытства.
— Она приходила в себя? — спросил он у человека, менявшего бинты.
Тот покачал головой.
— И не удивительно, — провозгласил помощник гавена. — Как думаешь, дурман уже полностью уничтожил ее личность?
Собеседник пожал плечами. Снял повязки с плеча объекта разговора и оглядел глубокие рваные царапины. Сквозь них проглядывал изящный черный узор.
— Даже если и нет, то это — вопрос времени. Велено увеличь крепость раствора.
Человек замер и поднял на Тайте недоверчивый взгляд.
— Да, я знаю, что всё это — лишь пустая трата времени и средств. Однако мы с тобой верно служим гавену, поэтому на самом деле ведь думаем обратное, да?
Собеседник отвел глаза в сторону и посмотрел на исхудавшую фигурку. Взмокшие волосы липли ко лбу и шее растянутой на ремнях девушки. Постель была несвежей, а дешевый белый сарафан уже давно засалился, пропах потом и мочой.
— Какая глупость, — думал Тайте Оледа. — Ясно же, что эксперимент провалился. Даже если удастся остановить отторжение ценой утраты личности, без последней всё равно ничего не выйдет.
Мужчина устало вздохнул. "Последний истинный творец" не мог этого не понимать, значит, придется и дальше маяться ерундой, надеясь сокрушить основы и создать нечто, считающееся невозможным. Помощник гавена поглядел на украшающие плечи девушки рисунки. Утонченная вязь образовывала круг, в узоре повторялись символы и руны, а каждый завиток был выполнен столь искусно, что Тайте взяла зависть. Что ни говори, а Уиллард Хайг и впрямь был Художником. И если б его задумка осуществилась, это было бы Красиво.
* * *
Подлюга Шайн прятался.
— Меня не видно, — шептал он мысленно, всем телом вжимаясь в землю возле старого гнилого дерева. — Меня не видно! Меня не видно! Меня здесь нет!!!
Мужчина крепко зажмурился и стиснул кулаки, стараясь не выдать себя громким дыханием. Оставалось лишь молиться, чтоб низко свисающие ветви да грязно-зеленый плащ укрыли его от чужих глаз.
Вокруг кто-то ходил. Шаркал ногами, шелестел опавшей листвой, прорывался сквозь кусты. Открыто и даже не пытаясь таиться.
Разбойник больше не мог бежать. Он и так мчался почти без остановок уже несколько дней. Нужно было отдохнуть. Обработать рану. Нормально поесть и выспаться. Если б только преследователи его потеряли!
Шайн осторожно приоткрыл один глаз и рискнул выглянуть из укрытия.
В нескольких метрах от него стояло существо. У него была красная чешуйчатая кожа, мощные когтистые лапы, полный рот зубов и очень-очень голодные глаза.
— Салум! — мужчина оцепенел от ужаса. — Как есть — салум!
В одно мгновение он взмок. Чудовище, которым его пугали в детстве за плохое поведение и в существование которого он не больно-то верил, стояло перед ним и принюхивалось. А потом вдруг посмотрело на разбойника в упор и хищно улыбнулось.
Подлюга Шайн вскочил на ноги и, активировав окимму, приготовился к бою. За спиной послышались шаги и шорох раздвигаемой прошлогодней листвы — противник явно был не один.
Беглец запаниковал, сорвал с себя сумку, швырнул ее в стоявшее перед ним существо и бросился прочь со всех ног.
* * *
Риелей ела. Не то чтоб она была особо голодна — просто считала своим долгом опустошить вражеский дом. Кеане сидел через стол от нее и флегматично поглаживал захваченного с улицы кота. Обжираться только для того, чтоб отомстить Каде за ее жизненную позицию, он не собирался. Та же, весьма довольная собой, похоже, не догадывалась, что ее семья рисковала столкнуться с проблемой голода, если девушка не прекратит выставлять на стол съестное.
— Разжиреешь и замуж никто не возьмет, — сообщил мужчина, когда хозяйка снова куда-то убежала, шлепая босыми ногами по дощатому полу.
Риелей замерла, обдумывая эту мысль. Медленно прожевала то, что было у нее во рту. Проглотила. Нерешительно оглядела горы еды на столе, ощущая свою беспомощность. Впрочем, сомнениями она терзалась недолго и быстро нашла выход — принялась заталкивать провиант в сумку.
Вернулась Када. В этот раз вместо очередной снеди она принесла кое-что другое.
— Моё сокровище, — поведала она, чуть ли не с религиозным трепетом выставляя на стол ларцы.
На них были указаны разные города и даты, но всегда стояло одно и то же имя. Старые и новые, в основном дешевые, хотя встречалась и парочка двухчасовых.
— Меня батька так порол, так порол, когда я хорошие брала, — с гордостью рассказывала девушка, бережно проводя ладонью по деревянным крышечкам. — Он-то сапоги себе новые купить хотел, а я деньги украла, чтоб голосок Его подольше послушать.
"Его" было произнесено с придыханием и буквально сочилось обожанием.
— Правильно делал, — буркнула Риелей, деловито заворачивая жареную курицу в полотняную салфетку.
Убедившись, что получившийся кулек в ее сумку не лез, принялась выкладывать своё имущество на скамью в надежде, что проблема будет решена, если все вещи сложить аккуратней. Кеане наблюдал за ее действиями с неким подобием восхищения, почесывая утробно урчащего, зажмурившегося от удовольствия кота.
— Батька их всё выбросить грозится, — продолжала Када, пропустив ремарку гостьи мимо ушей. Манипуляций с курицей она, похоже, не замечала. — Говорит, что проку от них в хозяйстве никакого, что только место занимают, да пыль собирают. Мол отпели уж свое, отработали. Да как же я их в мусор-то брошу?! Ведь это ж единственное, что от Него у меня есть!
Када еще что-то говорила, страстно и эмоционально, — Риелей не прислушивалась, что именно. Потом вдруг замолчала и принялась глядеть на новую знакомую с нескрываемой надеждой и ожиданием.
— Что? — буркнула девушка, убеждаясь, что крестьянка собиралась пожирать ее взглядом до победного конца.
— Скажите, а вы близко знакомы с Айрелом? — хозяйка зарделась и смущенно потупила глаза.
— О, да, — курица, наконец, поместилась в сумку, и Риелей обнаружила, что там еще оставалось место для чего-нибудь некрупного. — Можно сказать, что это я определила его судьбу и повлияла на решение стать бардом.
Тут же пожалела, что это сказала, ибо обожание и трепет во взоре собеседницы стали чуть ли не осязаемыми. Девушка выглядела так, будто в любой момент была готова шлепнуться на колени и начать возносить молитвы.
— Ска-ска-ска... — принялась заикаться она, бледнея, — ...жите, а какой он в ж-жизни?
— О, — Риелей пристроила в сумку пару яблочек. — Об этом я готова рассказывать часами! Ты диву дашься, узнав всю правду! Уверена, что хочешь знать?!
Увидев выражение лица Кады, девушка поняла, что та будет лишь счастлива слушать об Айреле Керране часами. Подумала, что не выдержит столько времени общество этой придурошной и спешно пошла на попятный.
