Какое-то время Риелей буравила собеседника непонимающим взглядом. Тот молчал и, судя по выражению лица, ждал расспросов.
— Кеане. А ты кто? — слабо поинтересовалась девушка.
— Салум.
Раненая недоуменно моргнула и посмотрела на мужчину с нескрываемым скепсисом.
— А серьезно? — с легким раздражением проговорила она.
— Я серьезно, — отозвался спутник.
Оба какое-то время молчали и не сводили друг с друга ожидающих взглядов.
— Где когти? — спросила, наконец, Риелей.
Кеане показал руки. Обычные, человеческие, с коротко остриженными ногтями.
— С зубами та же проблема, — сказал он. — С хвостом, боюсь, тоже.
Понял, что собеседница ему не верит.
— Считай это своего рода профессией. Не видовой принадлежностью, — пояснил он. — Этому даже учат. Я вот недавно отучился.
— О, — безо всякого выражения отозвалась девушка.
Она начинала укрепляться в вере, что собеседник говорил правду. Мысли о вспоротом животе и боли как-то отошли на второй план.
— Ты хоть понимаешь, что являешься величайшим разочарованием всей моей жизни? — чтоб как-то справиться с нервами, раненая попыталась разрядить обстановку. Сурово нахмурила брови и обиженно надула дрожащие непослушные губы.
Мужчина никак не отреагировал. Риелей вспомнились слова о "выпускной работе". Напускная вымученная шутливость исчезла без следа.
— И? — равнодушно спросила она. — Что ты со мной сделаешь?
— Сама решишь, — Кеане выглядел утомленным и каким-то потерянным.
— Вы всегда предоставляете своим жертвам право выбора?
Риелей вдруг стало всё равно. Чувство безнадежности и обреченности притупило боль и заглушило прочие эмоции. Стало спокойно, хоть и очень грустно.
— Нет. Никогда, насколько мне известно.
— О, — девушка невесело усмехнулась. — Для меня делается исключение? Почему?
— Первый вариант, — мужчина вопрос проигнорировал. — Я отношу тебя к лекарю, как ты и просила. Это не поможет, ты будешь умирать дольше, мучительней, зато сможешь на что-то надеяться и пытаться бороться. Второй вариант: могу добить тебя прямо здесь, немедленно. Умрешь быстро и безболезненно. Третий: просто ухожу, ничего не делая. И четвертый. Решай.
Кеане вперил в собеседницу вопросительный взгляд.
— Четвертый — это... — Риелей не договорила, выразительно поморщилась.
Мужчина просто кивнул.
— Ты же не станешь жрать мою душу? — девушка почувствовала дурноту.
— Нет.
— Но я точно умру?
— Это не совсем смерть, — уклончиво ответил собеседник, опуская взгляд. — Но жизнью я б это тоже не назвал.
Риелей зажмурилась и глубоко вздохнула.
— Больно? — спросила она, не открывая глаз.
Кеане отстраненно пожал плечами.
— Вроде бы нет.
Девушка оторвала от живота одну руку и прижала тыльную сторону ладони к губам.
— Я не хочу умирать, Кей, — прошептала она, всхлипывая. — Так не хочу.
Мужчина нервно сорвал с головы шапку, тряхнул волосами и, тоже зажмурившись, потер нос пальцами.
— Это твой ответ? — уточнил он с тяжелым вздохом, открывая глаза и глядя на испуганно замершую девичью фигурку.
Риелей мелко закивала, закусывая кожу на кулаке. На висках блестели влажные дорожки слез.
— Только не говори, что со мной станет, — глухо попросила она. — Не хочу знать. Боюсь.
Кеане медленно положил ей на лоб ладонь.
— Знаешь, мне жаль, что так получилось, — сказал он. — Да, я честно собирался тебя забрать, однако сейчас... я тоже не хочу, чтоб ты умирала. Если тебя это хоть как-то утешит.
Девушка оторвала кисть ото рта и крепко сжала собеседника за руку.
— Спасибо, — одними губами произнесла она, содрогаясь от беззвучных рыданий.
Через пару мгновений вдруг неярко вспыхнула и исчезла. Над ладонью мужчины воспарил некрупный серебристый огонек. Кеане сидел неподвижно, отстраненно на него глядя. Свободной рукой салум нехотя провел по карманам кафтана, нащупал свою проволочку. Вынул. Какое-то время вертел ее в пальцах, думая о чем-то своем. Огляделся в поисках чего-нибудь, на чем можно было выцарапать обязательного голубка. Ничего не нашел.
Невдалеке слышались овации и радостные вопли восторженной толпы — казавшаяся бесконечной песня "про Лей Ханн" наконец завершилась. Мужчина поднял голову и обернулся на звук. Похоже, выступление Айрела Керрана имело оглушительный успех. После недолгих размышлений, Кеане принял решение. Сжал огонек в кулаке и поднялся на ноги.
* * *
Айрел устало стянул с себя кафтан и небрежно швырнул его на кровать — теперь можно было не бояться его помять, порвать, испачкать или потерять. Расстегнул верхнюю пуговицу мокрой, липнущей к телу алой рубахи, размял шею и, закрыв глаза, глубоко вздохнул. Он был выжат, как лимон.
Концерт прошел без сучка и задоринки, что было даже странно. Никто из музыкантов не сфальшивил, ничто не сломалось, не последовало "приятных" сюрпризов от конкурентов и недоброжелателей. Рион, правда, обмолвился, что какая-то ерунда творились в укрытии одного из ларцевещателей: его охранники утверждали, что на них кто-то напал, а весь пол внутри помещения был залит непонятно откуда взявшейся водой. Впрочем, сам механизм, похоже, не пострадал. Это, конечно, тревожило, но администратор уверил, что ничего страшного не произошло, и убежал разбираться.
Оставалась лишь формальность — дождаться официального вердикта гильдии. Фактически же ряд представителей ее руководства, присутствовавших на концерте, уже успел поздравить исполнителя с успехом и переходом на новую ступень карьеры. Что ж, вот он и добился того, о чем мечтал — одним придворным бардом в мире стало больше.
Сквозь тонкие стены расположенной под сценой гримерки проникал гомон расходящейся толпы. Несколько девичьих голосов скандировали имя певца в надежде, что тот к ним выйдет. У Айрела же не было ни малейшего желания двигаться с места. Он плеснул себе в стакан воды из стоявшего на зеркальном столике кувшина и окинул комнатку задумчивым взглядом. А не заночевать ли тут, в самом деле? Кровать — есть. Протискиваться к карете сквозь толпу ожидающих его появления почитателей, ехать в город, слушать поздравления кучи народа в местном отделении гильдии, вежливо им всем улыбаться и говорить ответные любезности... В гробу он сейчас всё это видел. Вот после хорошего отдыха — другое дело.
Через пару часов народ таки разошелся. Снаружи воцарились тишина и покой. Музыканты уехали в город, ушли рабочие сцены — ее разберут поутру: концерты в Табиде случались не настолько часто, чтоб постоянно занимать ею поле, на котором проводится много прочих, не менее важных мероприятий. Осталась лишь толпа охранников, призванная сторожить от воров и вандалов ценную технику и прочее имущество гильдии, да не менее ценного исполнителя.
Айрел клевал носом от усталости, сидя возле зеркального столика, но спать не ложился — администратор пока не вернулся, а певцу хотелось удостовериться, что во время выступления не произошло ничего непоправимого. Вдруг какие-то факты тому удалось узнать только сейчас? За спиной у барда хлопнула дверь.
— Я вот думаю, Рион, — не оборачиваясь, сказал он. — Что если пригласить музыканта, играющего на чем-нибудь экзотическом? Тех же ламарских барабанах, к примеру. Ладно, что там с теми якобы избитыми охранниками?
Ответа не последовало. Айрел недоуменно оглянулся и тут же помрачнел — посетителя он не знал. Однако смутно ощущал, что его головной убор прежде уже где-то видел.
— Мне казалось, — сказал он, чуть помолчав, — что дверь в мою гримерку охраняется.
Гость эту ремарку проигнорировал. Бард помрачнел еще больше. Стало тревожно: с того же Фэя Налла, амбициозного и крайне неразборчивого в средствах подонка, считающего себя гениальным исполнителем, станется подослать своего "вредителя" уже после концерта, когда конкурент расслаблен и уверен, что всё обошлось.
— Скажите, а где сейчас люди, которым неплохо платят за то, чтоб они стояли возле входа и никого ко мне не пускали? — Айрел, столкнувшись с опасностью, даже чисто гипотетической, всегда начинал злиться.
Это стимулировало и бодрило, заставляло мозги работать.
— Там, — ответил Кеане, легким взмахом головы указывая на дверь.
— Да? — бард откинулся на спинку стула, скрестил на груди руки и скользнул взглядом по комнате, глядя, чем можно было вооружиться на случай драки. — Не подскажете, чем же они так заняты, что вы смогли пройти?
— Они лежат, — ответил посетитель.
Певец недоуменно моргнул. Посмотрел на собеседника с подозрением. Чуть посомневавшись, встал со стула, подошел к двери, открыл ее и выглянул.
— И правда. Лежат, — хмуро подтвердил он, разглядывая распростертые на полу фигуры.
— Через пару часов очнутся, — успокоил Кеане.
— О, — Айрел закрыл дверь.
Интуиция подсказывала ему, что попытка бегства окажется бесполезной: раз посетитель так спокойно реагирует на то, что певец стоит возле выхода, значит, у него есть веские причины не опасаться, что тот им воспользуется. К примеру, сообщник, поджидающий на улице. От усталости не осталось и следа.
— Кто вас послал? — спросил он, отходя от гостя на расстояние, которое лишь условно можно было назвать безопасным. — Фэй Налл? Орви Маллес?
— Никто, — Кеане оперся спиной о стену.
Его расслабленная поза действовала Айрелу на нервы. Ему не раз и не два приходилось общаться с всякими темными личностями, пришедшими по его душу. Трижды его пытались убить, как минимум шесть раз избить — однажды даже вполне успешно, просто угрозам разной степени убедительности он потерял счет. Особенно он ненавидел людей, ведших себя так, словно они певцу друзья, желают лишь добра, а разможженые пальцы принесут ему одно лишь благо. Бард начинал подозревать, что посетитель принадлежал именно к их числу.
— И что же этому "никому" надо от меня в этот раз? — процедил он сквозь зубы.
Успевшая высохнуть рубашка вновь намокла и прилипла к спине. Всё та же интуиция подсказывала певцу, что если этот человек захочет его убить или покалечить, то вряд ли кто-то сможет ему в этом помешать. Уж точно не сам Айрел: раз посетитель вырубил охранников, огромных мускулистых мужиков, так, что те и пикнуть не успели, то его-то и подавно в бараний рог скрутит или еще что похуже.
— Ничего, — спокойно ответил Кеане.
Бард подумал, что, возможно, над ним издевались. Или и впрямь гость пришел по другому поводу?
— Так. Вы кто? — певец нахмурился и вновь скрестил на груди руки.
— Салум, — убийственно равнодушно представился мужчина.
— О, — Айрел вскинул бровь.
Что ж, сумасшедшие на его жизненном пути тоже попадались. Некоторые были весьма мирными, если их не злить.
— Дайте угадаю, — бард плюхнулся на стул и закинул ногу на ногу. — Вы пришли пожрать мою душу за плохое поведение?
— Нет.
— Что же так? — не сдержался певец, саркастически усмехаясь. — Чем я вас не устраиваю? Даже обидно.
Вместо ответа Кеане выставил вперед руку и открыл кулак ладонью вверх. Над ней взлетел светящийся огонек.
— Что это? — Айрел вдруг почувствовал себя неуютно — пальцы человека были заляпаны чем-то, подозрительно похожим на кровь. — Какой-то фокус?
Посетитель покачал головой.
— То, из-за чего я не смогу забрать ни тебя, ни кого-то другого еще некоторое время. Я уже потратил свой резерв.
Фамильярность гостя несколько задела барда. Еще не хватало, чтоб всякие психи ему "тыкали"!
— Так что вы от меня хотите-то? — раздраженно спросил он, нетерпеливо барабаня пальцами правой руки по локтю левой.
Что посетитель пытался сказать последними двумя фразами, он не понял.
— Хочу предложить тебе оружие, — ответил Кеане. — Очень мощное. Пока не знаю, что оно будет собой представлять и как выглядеть: оно еще не создано.
— Зачем оно мне? — серьезность посетителя выводила Айрела из себя.
Потому что заставляла сомневаться, а не может ли тот говорить правду?
— Видишь ли, помимо меня здесь сейчас находится еще один салум. И если я для тебя опасности не представляю, то вот с ним дела обстоят наоборот. Скажем так. Я не сомневаюсь, что он пришел за тобой. Ты — завидная добыча, удивительно, что тебя никто не забрал раньше. Однако сам факт обладания оружием, которое я тебе предлагаю, избавит тебя от этой участи: невозможно забрать его носителя, просто не получается. Это — твоя единственная возможность спастись.
— Стоп. Что за бред? — бард злился всё больше. — Ты это серьезно?
— Да.
— Ладно, предположим, я поверил. Что ты хочешь взамен?
— Ничего. Считай это моей данью памяти человеку, который ближе, чем кто-либо за всю мою жизнь, подошел к тому, чтоб стать мне другом.
— О. И этот кто-то настолько меня любил, что теперь ты собираешься безвозмездно спасать мою душу? — Айрел понимал, что рискует, провоцируя больного, но сдержаться не мог.
— Нет. Она уверяла, что ненавидит тебя всем сердцем. — Кеане упорно не провоцировался. — Поэтому особо настаивать на своем предложении я не буду. Решай. Альтернатива у тебя такая: принять оружие или стать сырьем для оного.
6.
Айрел был растерян — посетитель звучал на редкость убедительно. Бард уже не знал, что думать, что делать и как быть. Тупо таращился на плавающий в воздухе серебристый огонек, будто привязанный к ладони гостя невидимой ниточкой, и пытался осмыслить его слова. Те отчаянно сопротивлялись и не укладывались в голове.
— О ком речь? — певец не сомневался, что является объектом ненависти немалого количества людей, однако не думал, что среди них было много лиц женского полу. — Какая-то отчаявшаяся поклонница, не дождавшаяся взаимности?
— Зная ее, предполагаю, что что-то такое могло иметь место, однако поводом служило другое, — ответил Кеане после краткого раздумья.
Айрел вопросительно изогнул бровь. Его начинало бесить, что слова из собеседника приходилось тянуть чуть ли не клещами.
— Она считала, что ты сломал ей жизнь.
Бард фыркнул и, отвернувшись, покачал головой. Вот уж чего-чего, а жизней он точно никому не ломал. Да, в свое время бросил пару девушек, еще несколько отбил у предыдущих ухажеров, а потом тоже бросил. Ряд расставаний прошел бурно и со слезами, но ни одна из любовниц никогда не кидалась столь драматичными фразами и не считала свою судьбу загубленной. В хоть сколько-нибудь существенных отношениях в иных сферах — деловых, финансовых или еще каких — певец с женщинами не состоял, следовательно, речь шла таки о какой-то ненормальной поклоннице. Ну и салум бы с ней.
— Спрашиваю из чистого любопытства. Что за оружие? — не то, чтоб Айрел умел обращаться хоть с каким-то.
— Ну, если повезет, что-то на уровне Лапарэса, — совершенно серьезно ответил Кеане.
Собеседник не сдержался и расхохотался. Ну да, ну да, только сказочной сабельки, лупящей врагов молниями, для полноты картины не хватало. Бард сразу расслабился, стало даже немного неловко оттого, что он чуть было не поверил словам гостя. Последнего такая реакция, кажется, ни грамма не задевала. Что ж, он, конечно, абсолютно безумен, но, похоже, безвреден. "Настроен дружелюбно", — Айрел подкорректировал мысль: называть "безвредным" человека, без особых усилий приведшего в негодность его охранников, язык не поворачивался.
