— Гавен, я был вынужден почти полчаса просидеть в коридоре, прежде чем вы пригласили меня войти! Это при том, что из уважения к вашему возрасту я сам пришел, а не вызвал вас к себе, хотя имел на то полное право, — глава общины был обижен.
— А, Фаер Калле. Мне сообщили, что Вы желали со мной говорить, — слепец откинулся в кресле и бегло улыбнулся.
"Вы" прозвучало с легкой издевкой, однако посетитель предпочел сделать вид, что этого не заметил.
— Я получил письмо из "Мирлы", — мужчина помахал в воздухе пухлым конвертом. — Мне бы хотелось, чтоб позже вы попросили своего помощника вам его зачитать.
— Рен, вполне можно было передать его через Тайте, — Уиллард Хайг указал на стоявшего позади его кресла салума. — Не стоило так страдать, чтоб вручить мне его лично.
— Гавен, дайте договорить! — Фаер Калле еле удержался от того, чтоб не повысить голос. — Ситуация непростая. Кто-то сделал окимму Айрелу Керрану — если не знаете, это такой музыкантик, по которому сейчас полстраны с ума сходит. Как вы понимаете, его величество подобную самодеятельность вряд ли одобрит. "Мирла" требует от нас действий. Выдачи виновного. И мне всё это очень не нравится.
Слепец помрачнел и нахмурился — он не рассчитывал на то, что королевская служба прознает о происшедшем так скоро. Побарабанил пальцами по ручке кресла. Раз в жизни он был полностью согласен с реном: ему тоже всё это очень не нравилось.
— Известно, кто это был? — старик поднял на посетителя невидящий взгляд.
— Нет, имени оружейника носитель не знал и сбежал прежде, чем его успели толком допросить, — Фаер Калле вздохнул и пожалел о том, что не догадался приказать принести кресло и для него.
Таки правило, что лишь гавен имел право сидеть в этом зале не на полу, с его точки зрения, стоило подкорректировать добавлением одного исключения: нелепо равнять главу общины с ее рядовыми членами.
— За пределами "гнезда", не считая Камрона, находятся лишь Найя, Райнор да Цверр, — продолжил мужчина, громко переступая с ноги на ногу в надежде, что Уиллард Хайг догадается послать своего помощника за стулом. — Это мог быть только кто-то из этих троих.
— Пожалуй, пожалуй, — протянул гавен, задумчиво теребя усы.— И, как вы думаете поступить? — старик замер.
Фаер Калле хотел было сказать, что пришел посоветоваться по этому поводу, но, подумав, закрыл рот. В конце концов, он — глава общины и в состоянии принять решение самостоятельно, ни перед кем не отчитываясь.
— Вышлю за всеми тремя людей. По двое на каждого, — проговорил он, твердо глядя в незрячие глаза.
— Хорошо, и что же будет, когда ребят доставят сюда и мы определим, кто из них это сделал? — по выражению лица Уилларда Хайга было сложно понять его мысли.
— Он понесет заслуженную кару, — мужчина не раздумывал над ответом.
— Вы вот так легко отправите одного из своих подчиненных на смерть?
— Я сделаю то, что должен.
— Фаер, мальчик мой, — гавен выпрямился в кресле. — Вы же рен. Предполагается, что вы должны заботиться об общине, оберегать каждого из его членов. Я же вижу лишь то, как вы стараетесь угодить королю. Мне это не нравится.
— Именно потому, что я отвечаю за всех, мне приходится порой жертвовать единицами, — мужчина нахмурил брови — старик впервые высказал ему в лицо свое истинное к нему отношение. — Это неизбежно.
— Бросьте, — слепец презрительно усмехнулся. — Это просто слова. Не ищите в них себе оправдания.
— Вам хорошо говорить, Уиллард Хайг, — огрызнулся Фаер Калле — что ж, он тоже не обязан всегда притворяться вежливым. — Всё, что от вас требуется, это улыбаться каждому, говорить ободряющие слова и выслушивать жалобы. Никто от вас ничего не требует, не предъявляет претензий и не шлет угроз. Вы с чистой совестью можете говорить о заботе, всеобщем благоденствии, гордости салумов или любой другой возвышенной ерунде, потому что фактически не несете ни за кого ответственности. Ваши слова не имеют явных последствий. Что бы потом ни случилось, вы как бы и ни при чем. А вот мне приходится решать реальные вопросы, от которых зависит судьба всех нас. И не всегда удается делать это бескровно.
— Быть может, не "не всегда удается", а "я не пытаюсь"? — едко уточнил гавен.
Тайте Оледа стоял позади его кресла и пребывал в легком шоке от хода беседы.
— Нет, Уиллард Хайг. Именно "не удается"! — Фаер Калле расходился всё сильнее и сильнее. — Если у меня есть возможность прикрыть чьи-либо действия, я ее использую! К примеру, вы думаете, я не знаю, чем вы занимаетесь в своих покоях?! Думаете, мне неизвестно, что не так давно ваши люди избавились от трупа?! Однако это мое знание хоть как-то отразилось на вас?! Если б я, как вы изволили выразиться, жаждал лишь угодить его величеству, тогда почему в "Мирле" до сих пор не изучают мое донесение о ваших экспериментах?! Думаю, там бы с интересом почитали о том, как гавен проводит свободное время! — мужчина, глядя на восседавшего перед ним старика с нескрываемой злостью, замолчал, чтоб перевести дух.
Тайте Оледа против воли недоуменно вскинул бровь — он был уверен, что рен находился в благостном неведении об их деятельности. Вопросительно покосился на замершего Уилларда Хайга. Тот просидел несколько секунд неподвижно. Потом медленно переместился в бок и оперся о подлокотник. Задумчиво провел пальцами по усам. Фаер Калле молчал. Он только что одержал свою первую над гавеном победу и теперь наслаждался моментом. Пауза затягивалась.
— И? — подал голос старик. — Как вам мои опыты?
— Если честно, я не понял, в чем именно они заключались, — поколебавшись, признался мужчина.
— Пытаюсь внедрить носителю две окиммы, — будничным тоном сообщил слепец.
Фаер Калле недоуменно моргнул и нахмурился, разом забывая о ссоре.
— Мне казалось, это невозможно, — вопросительно глянул на Тайте.
Тот пожал плечами и покачал головой с таким видом, будто здесь вообще ни при чем.
— До сих пор так и было, — согласился гавен. — "Носитель, сырье и силы салума". Сложно ввести сюда четвертый элемент. Организм носителя не выдерживает такой нагрузки. Лишь после уничтожения личности второе сырье встает на место.
— Подождите, — рен тряхнул головой, собираясь с мыслями. — Раз используется два сырья, значит, в процессе участвует еще и второй оружейник. Следовательно, элементов пять.
— Вовсе нет, — Уиллард Хайг казался довольным. — Я смог разделить свой резерв пополам, так что обе окиммы установлены мной.
Фаер Калле не смог скрыть удивления и восхищения. Тайте Оледа подумал, что слепец бы многое отдал за то, чтоб увидеть выражение его лица в этот момент.
— Да, в процессе мы потеряли носителя, — продолжал старик. — Но ничто не делается с первой попытки, — гавен в такт слов постукивал ногтями по деревянному набалдашнику подлокотника. — Для первого раза — более чем неплохо.
Его помощник, надеявшийся, что со смертью подопытной старик закончил свои эксперименты, был неприятно удивлен. Похоже, всё только начиналось. А сырье, естественно, добывать и доставлять в гнездо придется ему. Следующие два года Уиллард Хайг будет копить резерв в минимально необходимом объеме, так что пока можно расслабиться. Возможно, за это время старик еще успеет передумать.
Рен сосредоточенно о чем-то размышлял.
— Я вас очень прошу, — сказал он, наконец. — Не привлекайте к себе лишнего внимания. Если в "Мирле" что-то заподозрят, я мало чем смогу вам помочь.
— Признателен за заботу, однако не стоит волноваться, — улыбнулся гавен. — Я использую лишь негодное сырье, которого никто не хватится: бродяги, сироты, нищие. Меня на данном этапе интересует принципиальная возможность установки двух окимм, а не их качество.
— Хорошо, — неуверенно кивнул Фаер Калле.
Постояв, вспоминая, всё ли сказал, мужчина поймал взгляд Тайте и выразительно помахал конвертом.
— Если у вас есть идеи, как помочь тому, кто заварил эту кашу, с удовольствием их послушаю, — сказал он гавену, передавая письмо его подошедшему помощнику. — Однако не забывайте, что, если "Мирла" посчитает, будто я недостаточно рьяно исполняю ее приказ, проблемы начнутся у всех. Мы оба помним тот случай и, думаю, не хотим его повторения.
Мужчина развернулся и пошел к выходу. Уиллард Хайг задумчиво слушал удаляющиеся шаги, отстраненно теребя край своего широкого рукава.
— Кеане Райнор, — негромко проговорил он, когда его собеседник уже почти добрался до двери.
Фаер Калле остановился и оглянулся.
— По моим сведениям это он сделал окимму для барда, — слепец выпустил ткань и сложил руки на коленях.
Рен постоял насколько секунд, благодарно кивнул головой, забывая, что старик не мог видеть этого жеста, и вышел, решив не спрашивать, откуда тому было об этом известно.
— Славно поговорили, — протянул Тайте, когда дверь за мужчиной негромко захлопнулась. — Мне казалось, вы хотели помочь парню, — вопросительно глянул на старика.
— До сих пор хочу, — вздохнул гавен, подпирая щеку кулаком. — Другое дело, что я слабо себе представляю, как именно это можно сделать.
Помощник обошел кресло, присел на пол и, вытащив письмо из вскрытого конверта, принялся лениво его проглядывать.
— Лет сорок назад поступок одного из нас был расценен "Мирлой" как нарушение договора, — Уиллард Хайг погрузился в воспоминания. — Община не захотела его выдавать, рен сказал, что его местонахождение неизвестно. Тогда казнили другого салума, не имевшего к этому делу никакого отношения. Пришли люди, "именем короля" и все дела, взяли первого попавшегося, провозгласили приговор и зарубили на глазах у всех. Чтоб мы знали свое место. Помнили, что находимся в подчиненном положении и не имеем права не повиноваться, — слепец, присутствовавший при этом событии, задумчиво закусил губу. — Конечно, мы тогда могли легко их всех перебить, — добавил он спустя весьма продолжительную паузу. — Ты не представляешь, как мы этого хотели. Тогдашний гавен не позволил. Сказал, что еще не время развязывать новую войну с королем. Что нам ее не выиграть. Что это приведет лишь к еще большему ухудшению нашего положения. И мы позволили им уйти невредимыми.
Тайте Оледа, уже неоднократно слышавший эту историю, рассеянно читал отчет Тависа Давиота, переписанный каллиграфическим подчерком Лаеса Дагена. Старик какое-то время молчал, погруженный в свои мысли.
— Кстати, ты заметил? — окликнул он вдруг помощника. — С каким интересом Фаер Калле слушал о моих опытах! Выходит, в его душе еще теплится огонек жажды познания. Несмотря ни на что, как бы он с этим ни боролся, истинное искусство задевает его за живое.
— Ага, я очень рад за вас, гавен, — отозвался собеседник, перелистывая страницу.
— Ты веришь ему, Тайте? — слепец снова принялся в задумчивости крутить кончик уса.
— Кому? Рену? — мужчина оторвал взгляд от текста. — Не знаю. Смотря, что вы имеете в виду.
— Как ты считаешь, я правильно сделал, что сказал ему о Райноре?
— Ну, да. В противном случае вы бы оказались в очень неудобном положении: вряд ли Найя смолчал бы о вашем с ним разговоре, — помощник снова погрузился в чтение. — Утаивание правды ничего бы не принесло.
— Я тоже так подумал, — проговорил Уиллард Хайг. — Ничего бы не принесло, — убрал руку от лица и выпрямился в кресле. — Ладно, что там за письмо?
* * *
Саквояжу Триши пришлось потесниться — теперь на той же лошади ехал и Рафферти. Буланый черногривый Лохмач не был рад дополнительному грузу, но его мнением никто не интересовался. Мальчишка вел себя смирно, изо всех сил стараясь не действовать барду на нервы. Тот решил пользоваться ситуацией и поручил ребенку везти лютню, освободив тем самым руки. Парнишка бережно держал музыкальный инструмент, преисполненный гордости за оказанное доверие, даже не догадываясь, что его просто использовали в качестве подставки. Четверо всадников неспешно ехали по дороге, изображая мирных путников, которым нечего бояться, некуда торопиться и не от кого скрываться.
— Ну, кажется, тут недалеко находится Штерзи, — Айрел старательно припоминал свои гастроли по этим местам. — Если не ошибаюсь, четыре дня пути от Эстоля.
— Хорошо, мне подходит, — согласилась Триша.
— Только мы вас туда не повезем, — продолжал бард. — Я всё еще надеюсь как можно скорее добраться до Ламара. Делать крюк и уходить гораздо западней этого направления не хочу. Придется тебе терпеть наше общество, пока не встретим городок по дороге.
— Ага, как угодно, — отозвалась девушка, лениво понукая свою мышастую кобылку.
— Какая-нибудь деревня тебя не устроит, как я полагаю? — уточнил музыкант.
— Нет, не устроит, — зевнула самозванка.
— Тогда, боюсь, наше совместное путешествие несколько затянется, — вздохнул Айрел. — Поблизости здесь больше ничего нет. Насколько я помню, удобней всего будет добраться до... — музыкант вдруг резко нахмурился и замолчал. — До Хольда, — закончил он мрачно.
— Что? До Хольда?! — Триша не поверила своим ушам. — Ну ты хватил! Наверняка же что-то ближе есть. Кеане, как у тебя с географией?
Мужчина, на ходу прибиравшийся в клетке, отстраненно пожал плечами. Листопад, заметив, что его седок занимался посторонними делами, придумал своевольничать, тормозить и отклоняться от маршрута, однако получил по соловому боку сапогом и быстро исправился.
— Считайте, скоро мы въедем в Ифайн, — принялась рассуждать девушка, перебирая ослабшие поводья. — Если не ошибаюсь, его столица находится сильно южнее, — самозванка наморщила лоб, вспоминая карту провинции. — Хольд так вообще на границе с Гармангахисом. А по пути нам... нам по пути...
— Пожалуй, Гединор, — отозвался Кеане. — Надо уточнить.
Айрел поморщился и отвернулся, досадуя на проснувшуюся у его спутника разговорчивость. Сложно было промолчать, что ли?
— А до него далеко? — деловито уточнила Триша.
— Понятия не имею. Ни разу прежде не бывал, только на карте видел, — салум, похоже, смирился с необходимостью поддерживать с девушкой общение и перестал ее игнорировать. — Он должен знать, — указал на барда.
Почувствовал обращенный на него злобный взгляд и с легким недоумением посмотрел на вдруг посуровевшего и напрягшегося спутника. Причину столь странной реакции на свои слова он не понимал.
— Не помню, — буркнул музыкант, замечая, что от него ждали какого-то ответа. — Давно там не был.
Гединор — единственный город Кендрии, куда он ни разу не приезжал с выступлениями. Риону так и не удалось убедить подопечного перестать глупить и включить его в какой-нибудь свой гастрольный тур — Айрел в этом вопросе был непреклонен. Гединор — город, в котором он родился и вырос, где жили его отец со старшим братом, где находилась могила матери и эта проклятая ткацкая мануфактура. Мужчина не собирался туда возвращаться — слишком болезненные воспоминания были связаны с этим местом.
Кеане о чем-то задумался.
— С детства? — уточнил он, внимательно наблюдая за спутником.
— Именно, — огрызнулся бард, сожалея, что в свое время рассказал салуму некие обстоятельства своей жизни. — С детства.
