Царил разгром. Спутники, бредя по середину бедра в воде, видели сквозь приоткрытые двери творившийся в комнатах кавардак. Личные вещи пассажиров мокрыми тряпками дрейфовали среди перевернутых стульев и опрокинутых столов. Плавала разбухшая крупа, принесенная волной из хозяйственных отсеков. Пахло солью. Тихо поскрипывали доски, слышался негромкий плеск. Свет, поступавший сквозь открытый люк да щели обшивки, расчерчивал пространство размытыми желтыми лучами, разгоняя полумрак. Айрел почувствовал, как его ноги коснулось что-то живое. Вздрогнул, дернулся, оступился. Кое-как удержал равновесие, успев схватиться за стену. "Рыба, наверное", — решил бард, выпрямляясь и осторожно бредя дальше. Уровень воды всё поднимался: кормовая часть корабля располагалась ниже его вздернутого на риф носа.
Возле двери их каюты на поднятых людьми волнах обложкой вверх покачивалась раскрытая книга. Набухшие страницы вяло шевелились в неспешном потоке. Оттолкнув ее в сторону, мужчины вошли внутрь. И без того настроенный пессимистически музыкант приуныл еще больше: найти вещи в затопленной комнатенке обещало быть непросто. Вода доходила ему до груди, была мутной и успешно скрывала почти всё, что прежде находилось в каюте. Сиротливо плавал легкий деревянный стул, прибитый течением к стене.
Айрел осторожно шагнул вперед, шаря ногой по полу: во-первых, опасался обо что-нибудь споткнуться, во-вторых, рассчитывал найти свои затонувшие вещи на ощупь — не хотелось лишний раз нырять. Кеане, убедившись, что хомяка внутри не наблюдалось, вышел из комнаты и отправился обыскивать прочие помещения судна. Бард, побродив по каюте, наступил на подушку, чуть не запутался в намотавшемся на ногу одеяле, ушиб палец о край кровати. Через какое-то время поиски принесли плоды — какая-то из сумок была обнаружена. Айрел завозился, пытаясь подцепить ее за ремень носком сапога — желание нырять у него так и не возникло.
Огурчик нашелся чуть дальше по коридору спокойно дрейфующим, сидя в деревянной миске. Салум, увидев его, остановился и замер. Хомяк и его хозяин воззрились друг на друга в полумраке прохода.
— Я тут подумал, — прервал момент единения певец, появляясь из каюты, небрежно волоча за собой обе сумки даже не пытаясь держать их над водой. — Глупо уходить, ничего не прихватив. Во всяком случае, разжиться продуктами бы не помешало. Понимаю, что в затопленные трюмы ни ты, ни я не полезем, однако на этой палубе тоже была парочка хозяйственных отсеков. Возможно, что-то уцелело. К тому же... — бард сфокусировался на грызуне. Удивленно вскинул бровь: не сомневался, что тот сгинул безвозвратно. — К тому же, было бы неплохо проверить носовой отсек, водный трюм могло и не затопить, — договорил он, теряя к хомяку интерес. — Надеюсь, хоть какой-нибудь бочонок пресной воды уцелел. Кстати, захвати эту миску, она нам пригодится.
Вдруг послышался стук. Негромкий, отчаянный, настойчивый. Бард вздрогнул от неожиданности. Испуганно огляделся.
— Эй! — послышался приглушенный голос. — Здесь кто-то есть?!
Певец обернулся к Кеане и убедился, что тот стоял молча, полностью отрешившись от мира, наблюдая за тем, как хомяк умывался, сидя на его ладони.
— Помогите мне! — умолял голос, судя по интонации, без особой надежды на успех. — Именем Владычицы заклинаю! Пожалуйста, выпустите меня отсюда!
Бард кинул на спутника настороженный взгляд. Пришел к выводу, что того после воссоединения с питомцем уже мало что волновало. Чуть посомневавшись, медленно и осторожно, стараясь не шуметь, побрел на звук. Остановился возле закрытой, сотрясавшейся под дробью ударов двери.
— Не бросайте меня здесь, — услышал он едва различимый шепот, безнадежный и обреченный.
Стук прекратился. Айрел, выждав несколько секунд, отодвинул засов и, не вполне уверенный, что поступает правильно, надавил на дверь. Та нехотя поддалась и, преодолевая сопротивление воды, раскрылась.
На барда смотрели глаза, расширенные от удивления, недоверия и растерянности. Их обладательницу он несколько раз видел во время путешествия, когда, устав сидеть в каюте, поднимался на верхнюю палубу подышать свежим воздухом, наплевав на опасения быть кем-то узнанным. Обычно девушка степенно прогуливалась по шканцам в компании капитана, производя впечатление дамы богатой, изысканной и холеной. Платье по последней моде, кружевные перчатки и веер. Она милостиво дозволяла пожилому офицеру целовать себе ручку, высокомерно игнорировала матросов и всем своим видом показывала, что судно удостоилось огромной чести везти ее на своем борту. Музыкант не ожидал увидеть ее растрепанной, заплаканной и перепуганной, запертой в чулане разбитого и покинутого корабля. Немного растерялся.
Девушка снова всхлипнула, губы ее задрожали. Уже через секунду она повисла у барда на шее, надрывно рыдая. Того же волновали вопросы, что с ней теперь делать и куда ее девать — от спасенной он ожидал скорее проблем, чем какой-либо ощутимой пользы.
Незнакомка сидела на верхней палубе, прислонившись спиной к мачте, сохла и приходила в себя. Подол дорогого бархатного платья, безбожно испорченного морской водой, половой тряпкой лип к ее ногам и доскам. Айрел обшаривал камбуз, Кеане таки спустился в носовую часть трюма и даже нашел уцелевший бочонок питьевой воды, который, впрочем, был таким тяжелым, что его не удалось бы вытащить наверх даже вдвоем. Оба мужчины на девушку внимания практически не обращали.
— Эй, ты готовить умеешь? — окликнул ее бард.
В одном из хозяйственных отсеков кубрика удалось разжиться гороховой крупой, а из трюма салум приволок солонины.
Девушка вздрогнула, отвлекаясь от своих мыслей, и обернулась на голос.
— Я? — переспросила спасенная, словно задумываясь над этим вопросом. — Разумеется, нет — я же не кухарка! — сбивчиво пробормотала она, неуверенно поводя плечиком.
Айрел, снова потеряв к ней интерес, пошел задавать тот же вопрос своему спутнику.
— Будьте так любезны принести мне попить, — услышал он вслед.
Остановился и обернулся. Собеседница неторопливо собирала распущенные русые волосы, сжимая в зубах шпильку. Смотрела на не шибко рвавшегося исполнять ее просьбу мужчину с трогательной беспомощностью и ободряющей улыбкой.
— Э-э-э... ладно, — нехотя выдавил бард.
Лезть в водный трюм ради одной кружки не было ни малейшего желания. Пришлось напомнить себе, что человек, всю ночь проведший в затопленной каюте, вряд ли был в состоянии сделать это самостоятельно, должно быть, умирал от жажды и пережил жуткий стресс. Обдумал, а не снарядить ли в эту экспедицию своего спутника, но пришел к выводу, что проще будет самому сходить, чем его уговорить.
— Благодарю, — кивнула девушка, принимая из рук Айрела миску воды.
Торопливо ему улыбнулась и принялась жадно пить. Мужчина наблюдал за собеседницей, так и не придя к решению, что с ней делать. По-всякому выходило, что ее нужно было довести хотя бы до ближайшего населенного пункта: не бросать же в одиночестве на затонувшем корабле. Однако уверенность, что ничего хорошего ее общество в их путешествие не привнесет, его тоже не оставляла.
— Можно узнать, почему вы были заперты в каюте? — поинтересовался бард. Вспомнив про "не кухарку", он решил вести себя с дамой галантней.
Девушка медленно допила, оторвала миску от губ, и не глядя на мужчину, проговорила:
— Капитан, не дождавшись от меня взаимности, решил добиться своего силой. Пообещал не выпускать меня до тех пор, пока я не отвечу на его чувства согласием. Тяжело быть привлекательной женщиной, — вздохнула она с видом страдалицы. Стрельнула глазами на музыканта. — Какое счастье, что рядом оказались вы.
— О, — скептически протянул Айрел.
Слова собеседницы вызывали у него серьезные сомнения в их правдивости.
— Кстати, я так и не представилась. Арсия Лиммер, — девушка протянула руку для поцелуя.
Та так и осталась висеть в воздухе. Новая знакомая, выждав пару секунд и убедившись, что галантных лобызаний не последует, недоуменно взглянула на мужчину.
— Чушь! — жестко проговорил тот.
Девушка на мгновенье смешалась.
— Понимаю, — немного неуверенно начала она, опуская руку. — Сложно поверить, что столь известная и утонченная дама, как я, путешествовала на одном с вами корабле, тем не менее...
— Я знаком с Арсией Лиммер, — прервал ее бард, отстраняясь. — Ты совершенно на нее не похожа.
Всю его любезность как ветром сдуло.
Немного было грехов, сравнимых в тяжести с отказом от своего имени или присвоением чужого. Жрецы так и не смогли убедительно объяснить, почему Давиана была столь категорична в данном вопросе. Как гласили Заветы, если за убийство, воровство или еще какое преступление душа была обречена на ужасные муки, то человек, назвавшийся чужим именем, после смерти просто исчезал. Он не мог рассчитывать на искупление и перерождение даже в теле ничтожнейшего из людей, потому что душа его распадалась, умирала. Некоторые шутили мол, еще не известно, что предпочтительнее: тысяча лет агонии, или безболезненное, но окончательное исчезновение. Жрецы уверяли, что второе куда страшнее. Им верили. Поэтому к тем, кто шел на такой поступок, обычно относились со смесью страха, удивления и брезгливости. Впрочем, существовала масса лазеек для тех, кто по какой-то причине не желал пользоваться своим именем: в запрете не было ни слова о том, что его нельзя было сокращать, иначе комбинировать составные части или изощряться прочими способами.
Девушка растерялась и побледнела. Быстро взяла себя в руки и перешла в наступление.
— Да неужели? — огрызнулась она, пренебрежительно рассматривая собеседника. Вид у того был довольно жалкий. — Знакомы с Арсией Лиммер? Вы? Со светской львицей, водящей дружбу лишь с влиятельными и богатыми людьми? Кто же вы, позвольте узнать в таком случае? Путешествующий инкогнито министр чего-нибудь?
Айрел нахмурился. Не рассказывать же о том, что прославленная куртизанка, как-то присутствовавшая на одном из концертов, после его окончания захотела лично похвалить молодого исполнителя. Самозванке совершенно незачем было знать личность своего спасителя: тот ей абсолютно не доверял.
Бард, не желая продолжать разговор, молча развернулся и ушел. Кеане стоял, расслабленно опираясь на перила, и флегматично созерцал пейзаж. Ощутимый крен палубы не помешал ему удобно устроиться. Подошедший Айрел хотел было поныть о нежелании возиться с "госпожой Лиммер", терпеть ее общество и уж тем более куда бы то ни было вести, однако сообразив, что единственное, что спутник мог ему в данной ситуации предложить, это затолкать самозванку обратно в каюту, утопить или еще как-нибудь ее изничтожить, решил воздержаться. В конце концов, у них были не настолько близкие отношения, чтоб просто жаловаться друг другу на несправедливость судьбы и плакаться в жилетки. Чувствуя себя несколько глупо, постоял рядом. Потом вспомнил, что хотел выяснить.
— Слушай, ты готовить умеешь? — обернулся он к салуму.
Тот промолчал, прищурившись, разглядывая заваленный трупами пляж. Хомяк егозил у него в кармане, то и дело высовывая наружу морду с подрагивающим розовым носом и черными бусинками глаз.
— Должны же тебя были хоть немного и этому обучить, — предположил музыкант, не дождавшись ответа. — Наверняка ведь вы много в одиночестве по полям да лесам бродите... Что там? — Айрел заметил, что собеседник, нахмурившись, не сводил взгляд с одной точки.
Посмотрел в том же направлении, но ничего особенного не увидел.
— Я солгала. Я умею готовить, — услышал он из-за спины.
Обернулся. Убедившись, что привлекла к себе внимание, девушка порывисто сняла с шеи медальон, открыла его и решительно продемонстрировала мужчине. "Триша Хайгели" различил тот скрытую внутри него гравировку.
— То же самое незаметно вышито в нескольких местах моей одежды, — с нажимом проговорила самозванка. — Так меня зовут. Я не отказывалась от своего имени, оно всегда со мной, понял, да?
Триша захлопнула медальон и повесила его обратно на шею.
— Капитан застал меня, когда я пыталась вскрыть сейф в его каюте. Понял, что я не та, за кого себя выдаю, разозлился. Однако тут началась эта свистопляска с грозой, разобраться он со мной не успевал, потому запер в том чулане. А когда корабль стал тонуть, не то про меня забыл, не то решил, что меня спасать не обязательно.
Девушка замолчала, плотно сжав губы. Бард сообразил, что от него ждали какой-то реакции. Растерялся — поток откровений застал его врасплох.
— Ясно, — выдавил он, не придумав ничего лучше.
Постояли молча.
— И чего вдруг ты это всё рассказала? — спросил музыкант.
— Мне нужна помощь, — Триша твердо глядела собеседнику в глаза. — О многом я не прошу — помогите добраться до любого ближайшего города. Пожалуйста. Не бросайте меня здесь.
— Кто ты вообще такая? — Айрел прислонился спиной к борту и скрестил на груди руки. — Зачем полезла в сейф?
Девушка нахмурилась и недовольно засопела.
— Я же не спрашиваю, кто вы, — буркнула она.
Бард, подумав, решил, что собеседница права.
— У нас нет ничего ценного, — предупредил он на всякий случай.
— Не беспокойся, я не полезу в ваши вещи, — фыркнула Триша. — Обещаю.
Мужчина глубоко вздохнул, принимая решение. В принципе он понимал, что и без просьбы девушки не смог бы ее тут оставить, однако до последнего не хотел в этом признаваться ни ей, ни себе. Посмотрел на Кеане, чтоб узнать его мнение. Тот стоял, не меняя позы, всё так же наблюдая за берегом. Музыкант пришел к выводу, что тому было совершенно безразлично, чем закончится этот разговор, и что участвовать в нем он был не намерен.
— До ближайшего города, — обреченно вздохнул Айрел, смиряясь.
Поскольку готовить на накренившейся палубе не было никакой возможности, пришлось просто закусить солониной с обнаруженными на камбузе сухарями. Триша задумчиво бродила вокруг люка на кубрик, но спускаться вниз не рисковала — возможно, опасалась, что ее снова запрут или бросят.
— Что? Прикидываешь, как до сейфа добраться? — окликнул ее бард, незаметно подходя ближе.
Девушка резко обернулась. Окинула его настороженным взглядом.
— Боюсь, каюта капитана полностью затоплена, — ответила она с беспечностью, призванной скрыть нервозность. — Мне туда не попасть, — картинно вздохнула и томно повела плечом. — Я дама хрупкая, слабая, плаваю плохо, долго под водой не продержусь. Вот если б нашелся сильный и отважный юноша, согласный взвалить на себя эту задачу, благодарность моя была б безграничной, — Триша многозначительно подмигнула.
Айрел усмехнулся.
— Ничем не могу помочь. Соболезную.
Самозванка, похоже, ничего другого и не ждавшая, тоже фыркнула.
— Вот они, нынешние рыцари, — посетовала она, сокрушенно качая головой. — Не способны на крошечный подвиг во имя прекрасной дамы.
— Да, обмельчали, не говори, — поддержал ее музыкант, копирую интонацию.
— У тебя должны быть серьезные проблемы с женщинами. Не удивлюсь, если за всю жизнь ты так ни одной и не завоевал.
Бард рассмеялся.
