Салум стоял неподвижно и давил собеседника тяжелым взглядом, не собираясь комментировать его последнее высказывание.
— Ну? — с нажимом проговорил он спустя несколько секунд.
Музыкант со вздохом активировал окимму. Черная лютня послушно возникла, приятно оттянув своим весом ладонь. Певец устроил ее в руках, осторожно провел пальцами вдоль струн, ощупал гриф, полюбовался игрой лунного света на полированном корпусе. Заметив, что оружейник стал каким-то недобрым, решил прекратить действовать ему на нервы.
— Ты уверен, что хочешь держать это в руках? — будничным тоном поинтересовался бард у нетерпеливо переминающегося с ноги на ногу собеседника.
Немного подумав, Кеане прислонил стекло к стволу ближайшего дерева и отбежал в сторону. Замер. Айрел снисходительно на него глянул, картинно откашлялся, принял одухотворенный вид, занес руку и в драматичном жесте опустил ее на струны. В воздухе повисло чистое протяжное "до". Спустя секунду взвился рой острых брызг. Мужчины рефлекторно отшатнулись и зажмурились. Музыкант осторожно приподнял одно веко и осмотрелся.
— Ну вот. Нагляделся? — покосился он на телохранителя.
По лицу последнего медленно расползалась улыбка. Салум обратил на спутника горящие восторгом глаза, развернулся и побежал за следующим листом стекла — чтоб не перебить их все разом, от "склада" отошли подальше.
— Как мало человеку для счастья надо, — подумал Айрел, провожая взглядом непривычно оживленного оружейника.
Кеане вернулся, принеся в том числе и небольшое полешко.
— Теперь выясним радиус действия, — объявил он, удобней ухватывая впивавшуюся ему в ладонь стеклянную пластину. — Когда махну рукой, начинай играть.
Пошел к едва различимому в темноте пню. Музыкант вздохнул, окончательно смиряясь с тем, что, похоже, до утра они с этим делом не закончат, и принялся отстраненно подкручивать колки. Где-то неподалеку стрекотал одинокий кузнечик, со стороны деревни доносился глухой собачий лай. Ветер холодил стриженую голову, забирался под рубаху и гонял по коже стайки мелких мурашек. Босые ноги уже начинали неметь на стылой земле. Мужчина пошевелил пальцами, чтоб немного согреться и разогнать кровь. Посмотрел вслед Кеане, проверяя, добрался тот, куда хотел, или еще нет. Темный силуэт остановился, наклонился, снова выпрямился, отошел на несколько шагов в сторону и взмахнул рукой. Айрел дернул первую попавшуюся струну. Взрыва не последовало. Салум присел на корточки возле прислоненного к пню стекла и принялся его разглядывать. Заинтересовавшись, музыкант тоже подошел посмотреть. Вся поверхность пластины была покрыта сетью трещин.
— Ты запомнил, где стоял? — оружейник, похоже, не одобрил проявления носителем любопытства.
— Ага, — рассеяно отозвался музыкант.
Кеане ткнул стекло пальцем. То рассыпалось на куски.
— Попробую отойти еще дальше, — задумчиво протянул он, поднимаясь на ноги. — Возвращайся на место, — пошел за новым "смертником".
На третий раз пластина совершенно не пострадала — оружейник встал слишком далеко. Того это, похоже, лишь воодушевило еще больше. Айрел, позевывая, сонно наблюдал за тем, как салум перемещал стекло всё ближе и ближе к нему, подпирая его своим полешком, и послушно дергал струны на каждый взмах его руки. Вдруг при очередном осмотре подопытного на наличие повреждений, Кеане оживился, развернулся и пошел в сторону барда, считая шаги.
— Шестьдесят три! — провозгласил он, подходя к нему вплотную.
— Что? Оно всё-таки потрескалось? — снова зевнул бард.
— Что значит "всё-таки"? — мрачно поглядел на него собеседник. — Появилась тонкая трещина. Добей эту пластину, и я схожу за новой — определим, на каком расстоянии повреждения становятся смертельными.
Айрел, не двигаясь с места, принялся нехотя наигрывать мелодию, которую они разбирали с Рафферти. Кеане, видимо, рассчитывавший, что тот подойдет ближе и эффектно ее взорвет, казался немного раздраженным. Спустя пару куплетов послышался тихий звон. Осколки опали на землю.
— Они смертельны внутри всего радиуса действия, — вздохнул музыкант, останавливая струны ладонью. — Просто где-то надо больше времени, где-то меньше.
— Сейчас выясним, на каком расстоянии последствия наступают быстрее всего, — упрямо заявил оружейник. — С одного звука, — развернулся и ушел за новым стеклом.
Бард решил не спорить.
Определили, что взрываться "смертники" начинали на тридцать пятом шаге. Кеане с жалостью смотрел на стопочку неизрасходованных пластин — ему в голову не приходило, что еще можно было узнать с их помощью. Айрел подумал, что, возможно, разные ноты, разные мелодии и разная тональность как-то отличались в своем воздействии, но, покосившись на спутника, мудро решил промолчать: опытам до утра он предпочитал хоть немного сна.
Утро далось ему тяжело. Мужчина сидел за столом, клевал носом и из последних сил боролся с желанием улечься прямо тут. В этот момент он искренне, всей душой ненавидел салума. Миска ароматной горячей каши немного отвлекала от сознания степени недосыпа и с горем пополам удерживала в мире яви. Кеане тоже выглядел помятым и не очень бодрым даже по своим меркам, но держался на порядок лучше. Триша с удивлением смотрела на еле живого спутника, слабо ковыряющегося ложкой в завтраке. Насколько она помнила, спать они ложились одновременно, а вот проснулась девушка куда раньше, чтоб успеть приготовить поесть — хозяин дома разрешил ей воспользоваться печкой и продуктами, при условии, что его тоже накормят.
— У тебя что, бессонница была? — поинтересовалась она, гадая, как при этом можно было настолько не выспаться.
Айрел буркнул что-то неразборчивое и недружелюбное, мрачно покосившись на сидевшего рядом оружейника. Рафферти торопливо доедал свою кашу, надеясь успеть немного позаниматься до отъезда — Гединор, в котором их с бардом пути должны были разойтись, находился всего в трех днях пути. Гостеприимный хозяин дома к столу еще не садился — ушел по делам куда-то в деревню.
— Нет, вы представляете?! — воскликнул он, с грохотом распахивая скрипучую дверь и возникая на пороге.
Путники дружно вздрогнули от неожиданности. Даже бард немного проснулся.
— Мне сейчас соседка сказала, что на стройке ночью ерунда какая-то творилась, — мужчина прямо в сапогах целеустремленно прошагал к столу, плюхнулся на скамью и подвинул к себе ближайшую миску. — Якобы поутру сторожей нашли без сознания. Пришли рабочие из своего лагеря, а те лежат кружком, раскинув руки. Лица сажей измазаны, а на закрытых глазах по монетке.
Айрел медленно перевел на Кеане мрачный взгляд. Меры принял, раздери он сам себя!
— Наверное, это пакостники шалили, — глубокомысленно произнес тот, неспешно жуя.
За столом повисло недоуменное молчание. Салум спокойно отхлебнул молока, игнорируя обращенные на него взоры, гадавшие, говорит ли он серьезно или пытается шутить.
— Не знаю я, кто именно там шалил, — хозяин дома, так и не придумав, как реагировать на слова гостя, решил от него не отставать и принялся бодро чавкать кашей, — однако спрашивать наверняка с нас будут. Одна надежда, что им хватит самовлюбленности счесть, будто никому из деревенских не под силу сторожей пришибить так, что те и пикнуть не успели.
— Они в себя-то пришли? — Триша внимательно наблюдала за своими спутниками.
— Да, очухались. Говорят, сами не поняли, что произошло.
Рафферти отодвинул от себя пустую миску, в два глотка допил молоко, торопливо вскочил из-за стола и убежал в комнату. Скоро оттуда уже доносились неуверенные музыкальные звуки. Айрел старательно делал вид, что не замечает подозрительного взгляда девушки, и продолжал вяло ковырять свою кашу. Хозяин дома доел в мрачном молчании и ушел на улицу.
— Так. Только честно. Это вы сделали? — с угрозой в голосе шепнула Триша, подаваясь вперед.
Бард покосился на оружейника. Тот в свою очередь задумчиво разглядывал закопченный потолок, не торопясь с ответом. Девушка убедилась, что не ошиблась в своем предположении.
— Ну и зачем? — вздохнула она.
— Было... очень скучно, — проговорил салум, немного поразмыслив.
Триша какое-то время буравила его выразительным взглядом, потом закатила глаза, покачала головой, встала из-за стола и тоже ушла в комнату. Мужчины остались вдвоем.
— Похоже, про стекло они пока не поняли, — предположил Кеане.
— Ты б еще голубя нарисовал, — буркнул Айрел, убеждаясь, что их никто не слышал.
— Баловство не по нашей части. Не надо создавать у людей превратного представления о салумах.
— По мне так всё, что о вас думают в народе, и так не соответствует действительности, — бард зевнул и потер глаз кулаком.
— Да, но если нас начнут подозревать в порче молока, воровстве пуговиц или спутывании лошадиных хвостов, лично мне будет очень обидно, — Кеане сложил на столе руки, пристроил поверх них голову и тут же задремал.
Музыкант с трудом поборол желание сделать ему какую-нибудь гадость. Обдумал идею пойти в соседнюю комнату и поспать — треньканье Рафферти вряд ли бы ему помешало.
— Так, подъем, — без особого дружелюбия велела Триша, кое-как перетаскивая свой саквояж через разделявший два помещения порожек. — Не стоит обременять этот гостеприимный дом своим присутствием дольше необходимого.
Айрел, уже почти решивший, что идея была стоящей, и собиравшийся идти воплощать ее в жизнь, разом помрачнел.
— Пошли-пошли, — от девушки не укрылось его недовольство. — Пока поисками загадочных ночных "пакостников" со всем рвением не озаботились.
Желание спорить и неповиноваться тут же ушло. Бард обреченно вздохнул и нехотя вылез из-за стола. Чуть подумал и с гаденькой ухмылкой растолкал спящего Кеане. Рафферти, которого в причины спешки посвятить не удосужились, тоже не особенно радовался столь раннему отъезду, но его мнением никто не интересовался.
* * *
К Гединору путники подъехали спустя три дня, как и планировали. Город был одним из крупнейших населенных пунктов Ифайна — одной из провинций, граничащих с Киршем, располагался в низине меж двух рек, Лайлеты и Гельди, нельзя сказать, что процветал, но и не бедствовал. Айрел мрачно озирал открывавшуюся перед ним панораму: гребни крыш, редкие башенки, шпиль с позолоченным шаром на вершине — главный гединорский храм Давианы. Ничто не изменилось за все эти годы. Бард всё ближе и ближе подъезжал к прошлому и злился на себя за то, что хотел развернуть лошадь и, придумав какую-нибудь глупую причину, поскакать в обратную сторону.
Проезжая городские ворота, он тревожно скользнул взглядом по лицам местных жителей, словно опасаясь с первой же минуты пребывания на родине наткнуться на толпу друзей детства, соседей, случайных знакомых и прочего люда, которые непременно его сразу же узнают и полезут общаться. Со смесью облегчения и легкого разочарования понял, что всем было на него наплевать.
Остановились путники в первой попавшейся гостинице, дешевой и не очень чистой.
— Вот и оно, место, где разойдутся наши пути, — провозгласила Триша, беря ключ от их с Рафферти номера. — Кеане-Кеане, давай ты хотя бы на прощание мою сумочку поносишь, а? — предложила она, глядя на оружейника с напускной душевностью. — Просто до комнатки помоги дотащить, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! — добавила она, заметив, что мужчина, вместо того, чтоб без колебаний проигнорировать ее просьбу, оценивающе посмотрел на саквояж, словно размышляя, а не сделать ли в этот раз исключение.
Салум скользнул по девушке ничего не выражающим взглядом и нехотя потянулся к ручкам ее багажа. Айрел, пребывая в самом мрачном настроении, направился в комнату, не дожидаясь спутников. Прямо в обуви плюхнулся на кровать и закрыл глаза. Спустя пару минут дверь отворилась и снова захлопнулась, послышались неспешные шаги, негромкий стук бросаемых на пол вещей. Последовавшая затем тишина сменилась сочным хрустом. Бард раздраженно поморщился и решил при первой же возможности добраться до банка и снять немного денег — проживание из соображений экономии на одной территории с Кеане начинало его нервировать. Мужчина приподнял веки и без особого дружелюбия покосился на оружейника. Тот сидел на своей кровати, задумчиво жевал очередное яблоко и наблюдал за музыкантом. Устроившийся у него на плече хомяк, на время выпущенный из клетки, тоже грыз выделенный ему кусочек фрукта и пялился на Айрела, словно подражая своему хозяину. Заметив обращенный на него взгляд, салум помахал рукой, призывая не обращать на него внимания. Бард решил не связываться, отвернулся и сделал вид, что собирается поспать. Какое-то время лежал неподвижно, погрузившись в свои мысли.
Что ж, вот он и дома... Не прошло и двенадцати лет. Певец поймал себя на том, что нервно барабанит пальцами по одеялу, и в раздражении затолкал ладонь под подушку. Глубоко вздохнул, пытаясь расслабиться. Очень быстро понял, что у него это вряд ли получится. Встал с кровати и прошелся по комнате из угла в угол. Глянул в окно. Немного потоптался в нерешительности, потом резко развернулся, прошагал к двери, порывисто ее распахнул и, выйдя за порог, громко захлопнул.
* * *
Триша, сидя на кровати, лениво проглядывала стащенный из фойе гостиницы вчерашний номер "Ведомостей Ифайна" — небольшой гединорской газетенки. Девушка считала необходимым быть в курсе событий, произошедших в месте, куда ее занесла судьба: мало ли, как их можно использовать себе на пользу?
— Эй ты, — услышала она угрюмый оклик. Нехотя подняла голову, давая себе зарок как-нибудь выкроить время и провести с ребенком воспитательную беседу о манерах в общем и об обращении к старшим в частности.
Рафферти стоял со своим обычным выражением лица, предвещавшим важный для него разговор.
— Дай мне денег, — буркнул он, исподлобья глядя на "работодательницу". — В счет будущего заработка.
Судя по топорщащейся челке, пацаненок снова пытался добавить ей мужественности.
— Для чего тебе? — Триша оценивающе рассматривала стоявшую перед ней фигурку, отстраненно думая о том, что не помешало бы добыть ребенку новой одежды.
— Тебя не касается. Надо, — Рафферти насупил брови и сурово поджал губы.
Девушка вздохнула.
— Послушай, Раф. Когда тебе что-то нужно от другого человека, маленькое "пожалуйста" никогда не бывает лишним, — выразительно посмотрела на собеседника, ожидая его реакции.
Мальчишка стоял, переваривая информацию и раздумывая, насколько та шла вразрез с его убеждениями. В итоге пришел к выводу, что через себя можно и переступить. Переступил.
— Ладно, держи, — удовлетворившись жалким вымученным "пожалуйста", Триша порылась в кошеле и протянула парнишке горсть самых мелких монет.
Тот кисло оглядел кучку металла и с написанной на лице мыслью "с поганой овцы хоть шерсти клок" куда-то удалился. Девушка добавила пару тезисов в свою будущую лекцию о правилах поведения и вернулась к чтению. Один из заголовков на третьей странице зацепил ее взгляд.
ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ГАЙДОР II В ЗАТРУДНИТЕЛЬНОМ ПОЛОЖЕНИИ!
Кирш на пороге гражданской войны?
