В субботу, 5 июля , в Москве в своей квартире была убита Леля Ведникова. Погибшая была приемной дочерью очень известной в 30-х годах эстрадной певицы Анны Ланской-Грюнфельд (та взяла девочку из подмосковного детского дома в самом конце войны). Они жили вдвоем в трехэтажном особняке в Среднем Каретном переулке (младшая сестра Ведниковой Вера жила с мужем отдельно). Здесь же долгие годы работал и вокальный кружок, которым руководила Анна и через который прошел не один десяток учеников. Один из них и оказался убийцей.

Обнаружилось убийство только спустя неделю — 11 июля , около двух часов дня. Убитую нашли при следующих обстоятельствах. Еще 6 июля ее родная сестра Вера ждала Лелю к себе в гости, но та не пришла. Вера позвонила ей домой по телефону, но телефон не отвечал. "Наверное, на дачу уехала", — решила она и успокоилась. Однако через пару дней она вновь стала названивать сестре, но телефон не отвечал. Тогда 11 июля она отправила к Леле своего гражданского мужа Стогова, чтобы тот проведал, не случилось ли что. Оказалось, случилось. Примерно через час муж позвонил жене и сообщил страшную весть: Леля убита, в доме все перевернуто. Однако Вера не сразу набрала "02". Перед этим она примчалась на квартиру сестры и, достав из матраса ключ от сейфа (где он хранился, знали лишь сестры), выпотрошила его содержимое. При этом Вера приговаривала: "Ей все равно уже не понадобится, а другие этого добра не заслужили". И только вернувшись домой, Вера набрала "02".

Следственная группа во главе со следователем столичной прокуратуры Петрушиным примчалась к месту происшествия вскоре после звонка. Труп, который уже начал разлагаться (на улице стояла жара), лежал на кухне лицом вниз, на затылке виднелся след от удара тяжелым предметом. В квартире был форменный хаос: все перевернуто, перерыто. Было видно, что преступник явно что-то искал, а значит был ясен и мотив преступления — ограбление.

Между тем следствие долго топталось на месте. Молоток, который был найден на месте преступления, согласно выводам экспертизы, оказался ни при чем — жертву ударили другим предметом. Но каким именно, пока было неясно. Не был пока установлен и другой важный факт: когда произошло убийство. Из-за того что тело пролежало на жаре несколько дней, эксперт так и не смог установить точную дату смерти. Он сообщил Петрушину только примерные часы преступления — после завтрака, поскольку в желудке убиенной были обнаружены остатки пищи, входившие в типичный завтрак горожанина: сыр, хлеб, сливочное масло. Но Петрушин проявил удивительную смекалку. Обнаружив на теле убитой личинки мух, он запаковал их в полиэтиленовый пакет и отправил на кафедру энтомологии биофака МГУ. И вскоре оттуда пришел ответ. Согласно ему, "личинки, представленные на экспертизу, приобрели такой вид за шесть суток, т. е., для того чтобы достичь такого возраста и размера при заданной температуре, им было необходимо время 6 суток". Это был первый успех Петрушина. Отняв от даты обнаружения трупа шесть дней, он установил точную дату убийства — 5 июля .

В поле зрения Петрушина попали трое подозрительных типов, которые могли иметь причастность к этому убийству. Первым был бывший ученик вокального класса Ланской-Грюнфельд Павел Михнюк, вторым — гражданский муж сестры Ведниковой Стогов (по показаниям многочисленных очевидцев, это был человек крайне агрессивный, к тому же находившийся с убитой в натянутых отношениях) и третьим — некий житель Запорожья Черемных, который числился в кавалерах у погибшей. Именно в отношении последнего Петрушин и грешил, поскольку сумел установить весьма неприглядные факты его жизни.

Как выяснилось, Черемных был типичным альфонсом, который знакомился с состоятельными дамами, кружил им голову, чтобы какое-то время пожить за их счет. При этом Черемных был женат и имел ребенка. С Ведниковой он познакомился четыре года назад — в январе 73-го, во время отдыха в Доме товарищества ВТО "Руза", и тоже не держал в мыслях ничего серьезного: его интересовали исключительно ее благосостояние и близость с известной певицей. Раскопав эту информацию, Петрушин немедленно отправил в Запорожье своего коллегу Красина, чтобы тот разузнал о Черемных дополнительную информацию, а сам принялся отрабатывать две другие версии: с Михнюком и Стоговым.

Между тем первым отпало подозрение от Черемных. Следователь Петрушин выяснил, что тот хоть и находился в день убийства Ведниковой в Москве, но был совершенно в другом месте. Со Стоговым ситуация выглядела несколько иначе. При проверке его алиби выяснились любопытные подробности. Оказывается, обнаружив Ведникову мертвой, он не покинул ее квартиру, а, позвонив жене, стал дожидаться ее прихода на месте преступления. А когда та пришла, они достали из тайника в матрасе ключ от сейфа и выпотрошили его подчистую. После чего позвонили в милицию. Ушлую семейку удалось разоблачить после того, как в одной из скупок были обнаружены драгоценности, которые Стогов сдал на продажу.

В итоге все стрелки сошлись на Михнюке. Он долго водил следствие за нос, пока на одном из допросов не сломался и не рассказал все, как было.

В свое время он окончил Гнесинское музыкальное училище (был лирическим тенором), а в кружке Ланской-Грюнфельд в течение нескольких лет оттачивал свое мастерство. Хозяйка дома прекрасно к нему относилась (впрочем, как и ко всем ученикам) и даже не могла помыслить, что именно этот человек поднимет руку на ее приемную дочь.

Между тем мотив убийства был банален: корысть. После смерти Ланской-Грюнфельд все ее состояние (а оно было весьма солидным) перешло к Ведниковой. Вокальный кружок она закрыла, поскольку существовал он исключительно благодаря ее приемной матери. И с тех пор жила одна. А у Михнюка в это время возникли большие финансовые проблемы. Некоторое время назад они с женой решили вступить в кооператив, и срочно нужны были деньги для вступительного взноса. Выручил тесть, который одолжил молодым 2 тысячи рублей. Однако эти деньги Михнюк бездарно профукал на ипподроме, надеясь выиграть еще большую сумму — на трехкомнатную квартиру. Ситуация сложилась настолько безнадежная, что Михнюк даже подумывал о самоубийстве. И тут он вспомнил про Ведникову.

Когда Михнюк пришел к будущей жертве, в мыслях у него не было убивать ее. Он хотел одного: выпросить у нее хотя бы одну уникальную брошь из коллекции покойной матери. Но Ведникова даже слушать его не захотела — тут же указала на дверь. Михнюк упал на колени, стал буквально умолять хозяйку войти в его положение. Но она была неумолима: "Не надо было проигрывать деньги!" В общем, справедливое замечание. Но именно оно переполнило чашу терпения Михнюка и превратило его в разъяренного зверя. Выхватив из напольных часов тяжелую гирьку, он со всей силы обрушил ее на голову несчастной. Убедившись, что женщина мертва, убийца вернул гирьку на место и отправился искать ключ от сейфа, где хранились драгоценности. Но судьба жестоко посмеялась над ним: несмотря на то что он перевернул вверх дном всю квартиру, вожделенного ключа так и не нашел. И ушел ни с чем.

Гид-аферист

В июле в Москве был задержан очередной преступник — профессиональный аферист Михаил Бурдаков, 31 года от роду. Специализировался сей фрукт на облапошивании провинциальных девушек, приехавших в столицу за покупками либо в поисках приятных впечатлений. Мошенник профессиональным взглядом выделял среди этих особ наиболее легкомысленных и легко входил к ним в доверие, предлагая себя в качестве гида по столице. От одного его импозантного вида девушки млели и соглашались прогуляться с ним по центру города. В ходе этой прогулки доверие провинциалок к своему кавалеру становилось настолько глубоким, что они даже позволяли ему нести свои сумочки. Чего, собственно, и добивался преступник.

В какой-то момент он указывал своим экскурсанткам на очередную достопримечательность и, пока те пялились на нее, скрывался в толпе вместе с сумочкой. За те два летних месяца в милицию обратились несколько жертв ловкого мошенника, после чего сыщикам была спущена команда разоблачить негодяя. С этого момента в центре города принялись курсировать сразу несколько оперативных бригад. И дичь угодила-таки в сети. Бурдакова поймали в тот самый момент, когда он познакомился возле ГУМа с очередной жертвой — провинциалкой из ближнего Подмосковья. Он успел сказать ей всего несколько слов и уже взял под локоток, чтобы начать "экскурсию", когда его самого с двух сторон обступили двое суровых мужчин. Это были старший инспектор угро Свердловского РУВД А. Карпов и инспектор угро 17-го отделения милиции П. Белолипецкий.

В поисках террористов

Правоохранительные органы страны продолжали искать террористов, взорвавших в начале января бомбы в Москве. Как мы помним, уже в первые дни поисков следствию удалось установить несколько важных деталей. В частности, в теле одной из жертв был найден осколок от утятницы, которая служила корпусом для адской машины. Поиски мест, где изготовлялись такие утятницы, длились около двух месяцев (этим занимались чекисты). За это время было "просеяно" несколько предприятий в ряде союзных республик, пока не удалось выйти на "родного" изготовителя утятницы, использованной террористами. Тот завод оказался в Харькове, однако оттуда вся продукция была отправлена... в 45 различных городов Советского Союза. Так появилось еще одно препятствие на пути сыщиков к истине.

Нечто подобное произошло и с поиском других вещдоков. Например, было установлено, что в вагоне метро бомба была оставлена в большой дорожной сумке бежевого цвета. По оставшимся кусочкам этой сумки было определено, что эта кожа была изготовлена на Белгородском заводе в Горьковской области. Но и там выяснилось, что вся подобная продукция была отправлена затем в 40 городов Союза. Однако чекисты сфотографировали дубликат этой сумки и фотографии ее разослали во все территориальные органы КГБ и МВД СССР. Как покажут дальнейшие события, именно это обстоятельство во многом помогло раскрытию этого дерзкого преступления.

Тем временем выяснилось, что, кроме осколков от утятницы, в местах взрывов фигурируют и другие осколки. Материал, из которого они были изготовлены, имел в себе примесь мышьяка. Сыщики пошли и по этому пути и установили, что рудник, где добывается эта руда, находится в районе Керчи. Руда оттуда поставлялась в три места страны: на Украину, в Закавказье и Литву. Как только это стало ясно, было предположено, что к взрывам в Москве вполне могли быть причастны или украинские националисты, или представители армянской организации "Дашнакцутюн", или литовские экстремисты. Однако пока это было всего лишь предположением. КГБ подо-зревал в терактах и советских диссидентов, для чего через своих людей на Западе опубликовал в "своих" изданиях статьи соответствующего содержания. Но эта линия поисков вскоре заглохла ввиду своей неперспективности.

Между тем террористов искало и союзное МВД. Так, в Тамбове местная милиция арестовала некоего Платова, который с помощью самодельной бомбы попытался убить своего соседа-лесника. В результате взрыва лесник не пострадал, однако были убиты его жена и две дочери. Об этом теракте тут же дали знать в Москву. Причем было сообщено, что Платов сознался в том, что он осуществил и январские взрывы в столице. В Тамбов тут же выехали контрразведчики.

Однако уже с первых же допросов Платова стало ясно, что все, что он говорит о взрывах в Москве, — липа. Судя по всему, таким образом местная милиция пыталась отличиться перед собственным министерством. Ведь мнение Н. Щелокова на этот счет было хорошо известно, вот на местах, как говорится, и "рвали службу".

Тем временем по одному из вещдоков круг поисков был гораздо ?же, чем у других предметов. Этим вещдоком оказалась стальная шпилька, которая была изготовлена на заводе в Ивановской области и оттуда рассылалась всего в 12 городов страны. Одним из городов в этом списке был Ереван. Он также проходил и по всем остальным спискам вещдоков, а это уже кое о чем говорило.

Ограбление Ереванского банка

В Ереване в те дни было совершено преступление, которому не было аналогов в советской криминальной истории: там был ограблен Госбанк на рекордную сумму — свыше 1 миллиона рублей. О подготовке к этому "ограблению века" я уже рассказывал, поэтому сообщу о том, как развивались события накануне его и в ходе самого ограбления.

13 июля 1977 года в городе Цахкадзоре в автомобильную аварию угодил один из участников будущего ограбления Николай Галачян. К тому времени он сам, а также его подельники — двоюродный брат Николая Рамзик, ревизор банка Багдасарян и однофамилец братьев Феликс Галачян — провели большую работу. Например, сумели запастись подручными средствами: купили коловорот, сверла к нему, перчатки, карманный фонарь и батарейки к нему, отвертку, плоскогубцы, пилы для резки металла и дерева, полотна к ножовке, веревку и другой необходимый инвентарь. Преступление должно было совершиться в середине июля, как вдруг эта неожиданная авария. Хотя для самого Николая Галачяна она стала хорошим поводом для того, чтобы обтяпать преступление чужими руками. Не доверяя Багдасаряну, а также не желая впутывать в это дело своего двоюродного брата Рамзика и себя, Николай предложит совершить ограбление одному Феликсу. Как ни странно, но тот с этим согласится.

В самом начале августа Феликс в очередной раз навестил Николая в больнице, причем пришел не с пустыми руками, а принес с собой будущие орудия преступления: ломики и сверла с победитовыми наконечниками. Осмотрев эти инструменты прямо во дворе больницы, Николай одобрил выбор сообщника. После чего спросил: "А как с зонтиком?" (Зонтик предполагалось использовать для поднятия мусора во время сверления пола.) На что Феликс ответил: "С зонтиком проблема: в магазинах его нет. Даже не знаю, где искать". — "Не надо ничего искать, — успокоил напарника Николай. — У меня в Сари-Тахе есть одна знакомая, у которой есть детский зонтик. Поехали сейчас к ней и заберем его". Так они и сделали. Знакомая без проблем отдала Николаю зонтик, поскольку тот сказал, что он нужен ему для того, чтобы укрываться от солнца во время прогулок во дворе больницы. Знай сердобольная хозяйка, для чего на самом деле понадобился ее зонтик, который она купила своему ребенку, наверняка погнала бы просителей прочь.

Между тем накануне ограбления, в четверг, 4 августа , в шесть часов вечера, Феликс Галачян отправился в парк имени Комсомола, где забрал из тайника, расположенного в разрушенном здании кинотеатра, наполненную инструментами сумку. С этой поклажей он отправился домой. Но по дороге внезапно встретил своего приятеля Сергея Хлебникова, которому внезапно предложил... участвовать с ним в ограблении (видимо, делать это в одиночку Феликсу было все-таки страшновато). Тот на удивление быстро согласился, но, когда узнал, что за этим делом стоит Николай Галачян, попросил Феликса отвести его к нему в больницу, чтобы тот лично дал "добро" на его участие в этом деле. Но этого благословения получено не было. Николай, услышав, с какой просьбой пришли к нему приятели, тут же обернул все в шутку: заявил, что у Феликса поехала крыша, что никакого ограбления не предвидится, и посоветовал Хлебникову забыть об этом деле. Едва тот удалился, как Николай сначала хорошенько отчитал своего напарника, а когда наконец успокоился, приказал ему отправляться на ограбление в одиночку.