Poor men's judge

-При Брежневе ваши люди начали предавать свою страну почти бесплатно, — продолжил подкрепившийся коньяком Берни. — За подачку и приличную работу будущие эмигранты старались так, что аж глаза на лоб от усердия лезли. И как итог, наступил апогей предательства: эпоха Горбачева и Ельцина, когда лавина предательства сокрушила страну.

Без преувеличения, это величайшее предательство в истории после Иуды. Оно грандиозно по своей роли в человеческой истории, по последствиям для стран и народов, по массовости, и наконец, по степени цинизма, сознательности и преднамеренности, с каким совершалось.

— Русский народ навсегда закрепил за собой титул чемпионов по предательству. Про партизанский отряд из трех человек, из которых два — предатели, следует говорить не только применительно к хохлам. Великороссы заслуживают к себе еще более сурового отношения.

— Один из немногих сохранившихся у русских философов, по этому поводу написал так: 'Ужас нашей русской трагедии удваивается оттого, что она произошла не в героической, возвышенной и жертвенной, а в ублюдочной, трусливой, шкурнической, унизительной и подлой форме. Мы уходим с исторической арены в Небытие не в яростном сражении за жизнь и достоинство великого народа, как это положено в античной трагедии, а целуя ноги топчущего нас и руки поощряющего нас в нашем холуйстве и бросающего нам жалкие подачки бездушного врага. Наша трагедия беспрецедентна и в ее позорности', — процитировал Берни.

На фоне кровавых игрищ центральных властей с фундаменталистами, создание ополчения было воспринято в столице то ли как организация очередной шайки, то ли как отчаянная попытка обреченных выжить. Ввиду малости содеянного, разбираться с новоявленными Пожарскими и Миниными решили позже, уладив дела поважнее. На предупреждения аналитиков, сводившиеся к старой мудрости о том, что паровозы следует плющить, пока они чайники, никто не отреагировал.

Отвлекать силы и ресурсы от разборок за советское наследство и вразумления потерявших берега аллахнутых, было сочтено нецелесообразным. Так Ополчению было дано время вырасти и окрепнуть.

Тем временем, религиозные фанатики, до крови расчесав язвы старых обид, заявили о суверенитете и объявили о создании отрядов самообороны. Под горячую руку прихлопнули сколько-то мирных граждан, сотню ментов, дюжину не успевших вовремя убежать чекистов, десяток прокуроров, смотрящего от Москвы, и у власти 'урвался терпец'.

Столица отреагировала на забавы фундаменталистов до крайности нервно : в предварительных договоренностях тряпкоголовым отводилась скромная роль пылесоса, вытягивающего материальные ценности в нужном направлении, и не более.

Не прошло и пары дней, как на центральном гражданском аэродроме автономии приземлились транспортные самолеты, набитые бойцами МВД и персоналом следственных групп. Оружие, может по злой иронии судьбы, а может и за взятку, было отправлено по совсем другому адресу. Глава аборигенов не просто так стал генералом; о механике прохождения приказов и куда в шестеренки ржавого административного механизма сунуть палку, он знал не понаслышке.

В итоге, лучшего подарка для новоявленного президента и его полевых командиров представить было невозможно. Это даже не десант, который может перестрелять пара пулеметчиков с крепкими нервами. Получилось куда как глупее.

Люди, запертые в залитых керосином жестянках посредине простреливаемого во всех направлениях бетонного пустыря, какими бы они ни были крутыми профессионалами, бессильны. Финита ля комедия, товарищи начальники. Перестрелять крутых профессионалов как кур в загоне, смог бы самый обкуренный и тупой воин аллаха.

Сознательное, но умеренно-стыдливое потворство бандитам, мелкие услуги за хорошие деньги, вопиющая некомпетентность и откровенное предательство сплелись в петлю, со свистом захлестнувшую шеи людей, на подготовку которых СССР потратил годы. В целом, это называется: предательство.

И чего люди смеются над малороссами, у которых все либо происходящее принято классифицировать либо как перемогу, либо как зраду. Сами что, намного лучше?

Вряд ли. Иначе огромная, сильная страна никогда бы не получила оглушительную пощечину от горстки мохнатых бандитов. В итоге, моджахеды получили возможность говорить с позиции силы.

Конечно же, они своего добились. За жизни солдат с бандитами расплатились армейским оружием со складов и отводом воинских контингентов за пределы автономии.

В пожар плеснули еще немного керосина. Великий передел на маленьком клочке плодородной земли в 17 тысяч квадратных километров приобрел характер ширящегося лесного пожара и в любую минуту был готов перекинуться на всю территорию страны.

— Витя, — булькнула и зашипела ЗАСовская радиостанция.

— На связи, товарищ генерал-майор, — ответил Вояр, проклиная генеральскую привычку теребить усталых людей в полночь-заполночь. Подчиненным он себя не ощущал, скорее, генерал воспринимался Виктором просто как надежный старый товарищ.

— Ты в курсе про аэродром?

— Да.

— В столице приняли решение сохранить жизни тех, кто сейчас сидит под прицелом в присланных ими сараях с крыльями. В обмен — оружие с части складов и отвод частей.

— Мои действия?

— Поднимай всех и вывози все, что успеешь. Потом помочь не сможем. Транспорт будет у тебя через полчаса.

— Понял, приступаю.

— И подумай о складах Госрезерва, что в соляных шахтах. Через пару дней боевики придут и туда. Не успеешь, кормить людей будет нечем. Местных заначек, что ты раскупорил, не хватит.

— Принято. Встретим.

— Там место голое, учти это. Так, как в Грибовке сделал, не выйдет.

— Не беспокойтесь, товарищ генерал-майор, учту.

Живое творчество масс — не фигура речи. Идея, завладевшая массами и ставшая материальной силой — не выдумка кабинетных теоретиков. Особенно, когда эти люди твердо решили вспомнить о данных им родителями именах, лишь вернувшись домой.

— Вот, казалось бы, неделю назад они были деморализованной толпой, а теперь смотри-ка, — думал Виктор, следя за слаженной работой подчиненных, спешно обустраивающих полевую базу хранения.

От раздумий разваливалась голова. Боевики реально воюют около двенадцати дней. Соответственно, ближайшую неделю будут находиться на пике боеспособности.

Открытый бой с ними невозможен. Боеспособность только что сформированного ополчения — двадцать процентов от возможной. Пятикратного превосходства пока нет. Следовательно... Но применять стимуляторы пока желания не было.

Здесь необходимо сделать небольшое отступление и изложить некоторые простые истины, выскальзывающие из сферы внимания диванных полководцев.

Кривая Дробяжко, Отчет Крюгера, график боеспособности ГШ СССР, исследование ученого монаха Септимуса, наставления по вождению войск и мемуары солдат удачи трогательно единодушны.

Разве что, Септимус и многочисленные мемуаристы, в отличии от военных психологов, не пользовались графиками для иллюстрации высказываемых мыслей. Но что с графиками, что без них, а смысл один.

В среднем, пик боеспособности достигается на 14 день с момента начала военных действий (минимальный срок адаптации психики). В полную силу солдат способен действовать пару дней, не более. После этих двух золотых дней еще неделю боеспособность сохранится на относительно приемлемом уровне, после чего быстро упадет чуть ниже исходной.

После лунного месяца боев люди должны получить полноценный недельный отдых.

Что это значит? В первую очередь то, что усталый батальон может быть наголову разгромлен ротой на пике боеспособности. Что усталые солдаты тревожны, мнительны, способны при малейшем поводе впасть в панику и даже бежать с поля боя. То же самое можно сказать и о свежих частях...

В особо сложных случаях людей можно подхлестнуть стимуляторами, но это примерно как взбадривать лошадь, калеча ее шпорами. И следует помнить, что период отдыха должен быть втрое больше периода воздействия стимулятора.

Хотя, бывают случаи, когда дожить бы до завтра. О том уже говорил...В общем, от раздумий у Вояра и его штаба пухла голова. Мало того, что они пока не могли себе позволить быть сильнее везде, так еще и боеспособность пополнения была откровенно низка.

Ближе к обеду к Виктору обратился болезненно-тощий, длинный как хлыст ополченец, которому позывной подходил как нельзя лучше.

— Товарищ лейтенант, разрешите обратиться! Ополченец Кащей.

— Разрешаю.

— Вы всем на утреннем построении поставили задачу подумать, как можно без лишних потерь прищемить хвост тем, кто придет к Соленому озеру. Я придумал.

— Докладывай.

— Есть! Товарищ лейтенант, помните, как для повышения психологической устойчивости мы друг друга в землю закапывали?

— По сути давай.

— У Соленого степь. Ровная, как стол. Я те места знаю досконально. Засаду там организовать негде. Но мы организуем. Для отвода глаз. Потом они отойдут. А сами вот что сотворим...

... Когда головной дозор огрызнулся огнем, основная колонна встала у границы давно заброшенного кладбища, давно заросшего дикими травами. Деревьев тут никогда не росло — слишком уж близко к поверхности подступала соль. Обломки давно разобранной ограды, бурьян и ровная, как стол, равнина до горизонта. С пулеметом в такой местности бояться нечего.

Все происшедшее дальше в пересказах напоминало буйные фантазии потребителей психоактивных веществ.

Слева от вставшей колонны раздался крик муэдзина, призывающего на молитву, по громкости не уступающий реву реактивного истребителя. Аккумулятор, усилитель, колонки — ничего сложного. Но требуемый эффект был достигнут. В бою секундное отвлечение внимания — гарантированная смерть.

Головы ошалевших от неурочного призыва на намаз боевиков, еще не успели повернуться назад, когда у каменных надгробий беззвучно вспучилась и разлетелась в стороны мелкой пылью рыжая, пересохшая в камень, земля.

Это ополченцы, с наслаждением выплюнув изо рта полихлорвиниловые водопроводные трубки, откинули в сторону собранные по всему Молотовску драные простыни третьего срока.

Выгнувшей спину рыжей рассерженной кошкой, стеной поднялась пыль. Под дикий матерный крик, лязгнули и встали на лапы две треноги 'Владимирова'. После короткого, слитного металлического грохота затворов, началась резня. Или расстрел — кому какое определение больше нравится.

Оторопевший от неожиданности враг удобно лег в прицелы. Он еще не успел прийти в себя, у него в мозгах как ишак орал муэдзин, а на сетчатке глаз все поднималась и поднималась едкая рыжая пыль заброшенного кладбища. Только спустя бесконечно долги

е секунды, стволы боевиков начали подниматься вверх. Поздно! Почуявшие удачу, ополченцы спешили выбить как можно больше целей, помня о полученном от Виктора инструктаже: главное — вывести из строя, добьем — потом.

У тех, кто смотрел в сторону кладбища, были иные проблемы. Они попросту не поверили своим глазам и впали в ступор. Картинка, транслируемая в кору головного мозга зрительным нервом, была невозможна, немыслима, непредставима.

Под крик муэдзина, из-под каменно-твердой земли, в обрывках полуистлевших саванов, по всей длине колонны вставали мертвецы. Когда нохчи разглядели, что мертвецы вооружены и матерятся на чисто русском языке, стало поздно.

Собственно говоря, вы читаете описание того, как все происходило значительно дольше, чем потребовалось времени, чтобы решить дело.

Секундного замешательства оказалось достаточно. Как потом посчитали, мнимые покойнички, войдя в азарт, успели выпустить по колонне чуть не полмашины "Шмелей", что уверенно гарантировало нужный результат. Если к тому прибавить отстрелявшие по паре БК тяжелые пулеметы, то понятно: живых там оставаться было не должно.

Но, к искреннему удивлению ополченцев, они все-таки были! Живуч человек, что ни говори. Потому, уцелевших добили в упор из древних как мир АК. Не всех. Парочку нагрузили отрезанными ушами и гениталиями, после чего отправили восвояси.

Что поделать, специфика войны с родоплеменными сообществами такова, что война должна быть тотальной, ведущейся одновременно и на уничтожение и на устрашение. Противно, конечно, но те, кто видел детей, развешанных на деревьях или насаженных на трубки дорожных знаков, уши и прочее резали с огоньком, радостно, понимая, что в случае неудачи у них бы тоже чего-нибудь оттяпали.

Последствия второго успешного боя лейтенанта Вояра были несколько парадоксальны.

В мире, где даже правоверные читают на ночь глядя непредставимую ерунду по зомби, вампиров и прочую нежить, люди способны родить такой слух, что разбирая его этиологию, напрочь запутается бригада лучших психиатров.

Дело в том, что в сознании людей, вампир Дракула или хоббит Фродо куда как более реальны, чем сосед по лестничной площадки, фамилию которого они не удосуживаются узнать и год спустя. Шерлок Холмс или негодяй Квакин более живы, чем слесарь Петро из Мариуполя. Более того, в массовом сознании слесаря Петра, как и большинства обывателей, попросту не существует. По чести сказать, средний обыватель в большинстве случаев бытием вообще не обладает, просто политики ему о том говорить избегают.

Зато образы Терминатора, Вампира, Некроманта, Комиссара, Святого и им подобные настолько узнаваемы, несут столько ассоциаций, что люди невольно сравнивают все виденное и слышанное с усвоенными паттернами. Идеальные образы Сущностей, созданные культурой и религией — вот те кривые зеркала, в которых смотрится мир. Иногда этим обстоятельством с успехом пользуются умные люди.

Фото Вояра, закутанного в подобие рыжего савана во главе обмотанных в белое бойцов, породило волну слухов. Да, вы поняли правильно, слухи были о бесчеловечном некроманте, повелевающим армией поднятых умертвий. Мифологическое сознание устроено так, что для него привлекательнее помощь вдруг проникнувшихся симпатией сил Зла. Или того, что принято считать Злом. Потому несть числа сказкам о влюбленных вампирах. Которые вдруг теряют голову от показанного им краешка голой коленки. Или о дьяволе, ушедшим на пенсию, и творящем добро.

На эту удочку попали многие, в том числе и толком не проспавшийся со вчерашнего бодуна архидиакон Куруев. Будучи человеком, до костного мозга пораженным православием головного мозга, он легко поддался на провокацию. Обожающий зарубежные фильмы про нашествие зомби и даже частично уверовавший в возможность оного, служитель культа призвал объявить Вояру анафему. Потом, слегка протрезвев, очень испугался последствий, свое заявление дезавуировал, но было поздно.

Темные слухи о сверхъестественной власти Командира над живыми и мертвыми, распространялись по градам и весям со скоростью лесного пожара. Находились даже свидетели, готовые под присягой подтвердить, что видели, как Вояр повелевает такими же серебряными, как его шевелюра, волками. Говорили, что предавших, Командир лишает посмертия и покоя, доставая хоть на дне морском, хоть в подвалах швейцарского банка.

Спустя пару недель, даже некоторые участники дела у Соленого Озера уже были не совсем уверены в чисто материалистичной версии. Их же собственные воспоминания причудливо преломлялись, настаивая на том, что на время боя некто щедро наделил их отвагой и удачей. Да такой, о которой они даже не смели перед боем мечтать. Потерь не было, и это действительно было считать настоящим, высочайшей пробы чудом.