Poor men's judge

— По крайней мере, это честно, — огрызнулся Юрий Алексеевич. — Я что, вот Алекс, к примеру огорошил читателей более тяжелой истиной: народа нет, есть люди.

— И на том стоять буду! — прогудел Рогов.

— Да никто ваши заявления и не оспаривает, — заметил Олег Владимирович. Просто, перед тем как приступить к работе, вы должны учесть, что наш человек, происходящий из традиционного общества, вообще очень уязвим. Особенно к образам. Поэтому, постарайтесь не злоупотреблять запуском в массы лозунгов типа: "Ради блага всех людей, встретил юсовца — убей". У нас команда интернациональная.

— Но ведь неплохо получилось? — надулся гордостью Юрий Алексеевич.

— Неплохо, в один голос согласились Стивен, Гера и Тимоти. — Даже слишком хорошо. Нам такого точно не хочется. Потому как мы и есть те самые юсовцы. И почему-то не любим самоубиваться.

— Так, не сбивайте! — продолжил Олег Владимирович. — Я всего лишь прошу учесть одну особенность нашего человека, гибельную для страны особенность. Это чрезмерная художественная впечатлительность. Русский по духу способен дорисовывать целые миры, получив в свое распоряжение даже очень скудный, мятый, затертый обрывок образа.

— Да, — согласился сидящий в кресле инвалид. — Артистичность души. Способность воспарить, а потом, подобно Икару, опалить крылья и грянуться грудью оземь. Чтобы оставаться в рамках, требуется или жесткая внутренняя самодисциплина, или шоры идеологии.

Стивен помолчал, немного подумал, и закончил:

— Наверное, я все-таки русский.

— Конечно русский! — без тени сомнения отреагировал Юрий Алексеевич. — Только наш человек способен размышлять над гигатонной ядерной войной и космическими поселениями, сидя в моторизованной каталке!

-"Приказ номер один, превративший одиннадцатью строками одиннадцатимиллионную армию в труху и сор, не подействовал бы на нее и даже не был бы вовсе понят ею, если бы уже три четверти века к нему не подготовляла бы вся русская литература... Собственно, никакого сомнения, что Россию убила литература", — процитировал Розанова Олег Владимирович.

— Безответственные у вас литераторы, — хладнокровно обронил Тимоти. — В "Технологиях..." я как раз о таких мерзавцах и предупреждал, хотя Розанова читать не доводилось. Зато довелось читать Бунина. Так вот, когда в 1906 г. расстреливали восставших матросов в Кронштадте и они копали себе могилы, комендант генерал Адлерберг издевался: 'Копайте, ребята, копайте! Вы хотели земли, так вот вам земля, а волю найдете на небесах'. После расстрела могилы сравняли с землей, и по ним парадным маршем прошли войска и прогнали арестованных. Этого не вспомнил Бунин, а вспомнил рубль, щедро выданный им бабе Махотке. И записал этот рубль в книгу откровений!

— В общем, я понял вашу мысль, Олег Владимирович, — обратился с экрана монитора Гера. — В реальном мире Россия непобедима. Кто пробовал, может подтвердить. Учтя уроки прошлого, враги вторглись не в вашу земную жизнь — мир огня и холода, железа и крови, домашнего тепла и лютой разрухи. Война была проиграна в мире воображения.

— Все началось раньше, много раньше, — заметил Алекс. — Дело пошло от символистов, футуристов и дошло до сатанизма Булгакова. К беде ведет не художественное возвеличивание дьявола, но мягкое убеждение читателя, что именно в этом — истина. А это всего лишь яд, произведенной больной душой талантливого морфиниста.

Начавший рисовать какую-то сложную схему, Тимоти оторвался от карандаша и бумаги, и высказался:

— Сложно, но выполнима. Главное, что нам, подобно политтехнологам Запада, не придется рисовать в воображении людей цепочку ложных целей, в итоге сводящуюся к банальному переделу активов и влияния.

— Придется закрыть глазки и всей страной шагнуть в ранее немыслимое, в большой, открытый мир, — мгновенно понял суть поставленной задачи Юрий Алексеевич. — Даже, не знаю, каково это будет людям, привыкшим к разговорам ни о чем на прокуренных кухнях. Это... как затащить на ринг боксера-заочника или вытащить в настоящие горы того, кто только пел о них под водочку!

— Не думаю, что это вообще возможно. К тому же, большинство привыкло надеяться, что будет легко, — скептически скривился Гера.

— А и ладно, — хохотнул Рогов. — Может, коней в шампанском и не искупаем, но кошака пивом точно обольем!

Неожиданно, присутствующие, повинуясь какому-то неясному, но непреодолимому побуждению, встали. Все. В том числе и те, кто был за океаном. Стивен, и тот, отчаянно рванулся из кресла, напрягаясь всем предательски отказавшим телом, до вздувшихся на лбу вен, помогая себе руками.

И это ему почти удалось!

Только потом до собравшихся дошло, что в гостиную стремительно вошел молодой человек. На первый взгляд — более или менее обычного вида.

— Таких двенадцать на дюжину, — подумали присутствующие. Впрочем, мысль эта пришла им в головы, когда они уже стояли на ногах, вытянувшись по стойке смирно.

— Харизма, — решил Юрий Алексеевич.

— Наваждение, — подумал Гера.

— Здорово! — внутренне восхитился Стивен. — Как там у них в рекламе? Вот, вспомнил: надо чаще встречаться. Вот встретимся еще пару раз, и я не то что встану, бегать по утрам начну!

— Садитесь, прошу вас, — с некоторой укоризной обратился Вояр к присутствующим. — Ну что же вы так, в самом-то деле...

Только теперь собравшиеся заметили, что легендарный Команданте пришел не один. Его сопровождал пожилой генерал в полевой форме.

— И действительно, что это мы? — подумали приглашенные, и сели, начиная понемножечку приходить в себя.

— Пока мы понемногу привыкаем друг ко другу, — глуховатым, явно простуженным голосом сказал Виктор, — самое время расставить точки над "ё".

Во-первых, я никогда, даже в кошмарном сне, не видел себя на этой должности.

Второе, времени придумывать что-то оригинальное и сугубо свое просто нет. Признанные аналитики облажались столько раз, что веры им нет.

— Плоскатики, — пробурчал себе под нос Юрий Алексеевич. — Линейные мозги, линейные модели. Потолок — взаимодействие двух соседних огородов при отсутствии вредителей.

— Согласен, — кивнул Команданте. — Продолжаю.

Итак, пункт три. Ни мне, ни моим ближайшим сподвижникам не приходилось раздумывать над судьбами цивилизации и способами обустроить страну. Это делали вы. Мы реализуем то, что вы считали лишь мысленным экспериментом или средством привлечь читателя. Выбирая из предложенного многообразия рецептов самое вкусное. Альтернатива — диктатура крупных корпораций. Надеюсь, последствия вы представляете?

— Зримо, — включился в разговор Тимоти. — У нас, кстати, оно уже имеет место быть. Дело идет к явлению, которое я назвал бы не иначе как высокотехнологичным феодализмом.

— Иначе говоря, жесткая стратификация общества, полное перекрытие социальных лифтов, угасание научно-технического прогресса, — дополнил Гера.

— Ежу понятно, — фыркнул Юрий Алексеевич. — Технический прогресс возможен только на фундаменте добротного массового образования, а его давно уже нет.

— Примерно так , — согласился Стивен. — Оставшиеся ученые превращаются в подобие жрецов-хранителей технологий. А ля Древний Египет. Уже наблюдаем.

— И заодно, — вставил Гера, — реализуются давние планы Римского клуба по радикальному сокращению населения Земли. Останется полмиллиарда из нынешних семи с небольшим. Платежеспособный спрос рухнет. Разработка новых технологий станет ненужной и полностью прекратится.

— И ведь действительно, потребление невозобновляемых ресурсов сократится, — констатировал Юрий Алексеевич, — но платой будет наш общий крандец. Проще говоря, медленное умирание.

— Неинтересно, — резюмировал Стивен. — И уже давно. Про существование двойной бухгалтерии знают все. Но все ли понимают, что есть и две науки?! Одна — инструмент управления, та самая сила, о которой писал Бэкон. Вторая — для занять умненьких и для загадить мозги обывателю ворохом бесполезных, слабо структурированных фактов. Наука, изображающая себя таковой. По факту — дымовая завеса, поставленная власть имущими.

— Есть неприятности и попроще, — спокойно заявил Рохин. — Общество наше фактически расколото по социально-экономическим показателям. Каждый восьмой — в крайней нищете. Каждый третий — просто нищий. К среднему классу себя может с натяжкой отнести каждый пятнадцатый. К богатым — каждый сотый. И никто не доверяет власти.

-Я могу поинтересоваться? — спросил Стивен.

— Безусловно.

— В таком случае, скажите, что думают те, на чьих штыках вы сидите?

— У них сложные чувства, вступил в разговор Вояр. — Включите трансляцию.

— Делаем, — ответил техник.

— Товарищи, — обратился к присутствующим генерал, — это не игровой ролик. Сейчас вы услышите ответы случайно отобранных воинов ополчения. Специально их никто к опросу не готовил. На площади Ленина — более 10 тысяч человек.

В гостиную ворвались сильные голоса уверенных в себе людей. У них спрашивали, они отвечали.

— За что мы воюем?

— За Союз . Это же ясно!

— А кто во главе союза?

— Вояр, конечно. Главы территорий соберутся, и выберут . Открыто выберут, в прямом эфире по TV, чтоб все видели и слышали, кто за кого голосовал, и почему. И пусть только, суки, попробуют не так выбрать!

— Ладно, а их откуда возьмете?

— Так мы выберем. Мы — военные. Гражданским нельзя доверять выборы власти. Им вообще нельзя доверять. Они продадут свои голоса за кулек гречки, бутылку пива, гамбургер, мелкую денежку — за все, что ни предложат, хоть за пачку сигарет, лишь бы это что-то имело цену. Нет... Тем, кто за страну и людство смерти в глаза не смотрел, доверять нельзя. Ну, может некоторым, кто еше раньше...

— А военные не продадут?

— Нет, мы не продадим. Нас жизнь научила, что и как устроено в политике. Наших товарищей, поверивших в честное слово политиков, абреки просто растерзали и замучили. Мы не политики, и слово это — ругательное. Мы все сделаем, чтобы ни один из нынешних политиков не выжил, какой бы партии он ни был!

— Ладно, вы выбрали мэра, а кто его контролирует? Парламент?

— Нет! К черту парламент! Нам не нужна банда продажных дармоедов. Мы лучше сами проконтролируем. Оружие есть, воевать умеем, так что удержим в рамках и мэра, и чиновную сволоту и иных-прочих.

— Значит, у вас получится военная хунта. Так?

— Да. И это уж точно лучше, чем продажная демократия.

— Ладно. А кто будет принимать законы, если нет парламента?

— А на хрен эти законы нужны? Только чтоб адвокаты и банкиры наживались. Так их тоже не будет!

— Что, вообще не нужны законы? — Ну... Какие-то нужны, но только небольшие. Можно взять что-нибудь древнеримское. Древние римляне сочиняли коротко и ясно. Про это даже в энциклопедии сказано.

— Ладно. А строй какой? Капитализм или социализм?

— Ни то, ни другое. Хватит с нас этих 'измов'. У нас свое будет.

— Тогда прямой вопрос: что с правом собственности на землю, и на предприятия?

— Ну, это просто: земля должна быть у фермеров и у солдатских семей. И никакой там скупки земель крупными корпорациями и банками. За это сразу к стенке. Банк вообще должен быть один у каждой автономии. И чтоб мэр решал как обращаться с деньгами.

— Ладно, а предприятия какие должны быть? Частные, или государственные?

На этом этапе респонденты начали путаться. С одной стороны, они соглашались, что в современном мире нельзя прожить только на маленьких семейных предприятиях. Но, с другой стороны, они очень негативно относились к крупным коммерческим компаниям (называя эти компании 'жуликами, ворами, и врагами народа'). Не лучше было у них отношение к государственным компаниям. Кто-то из офицеров заговорил о 'шведском социализме' и 'участии профсоюзов в управлении предприятием', но тоже запутался. Короче: в вопросе свободы бизнеса и дележа прибавочной стоимости служивые барахтались, как в виртуальной трясине, и пускали идеалистические пузыри.

— Обратили внимание, Алекс? — спросил Команданте.

Рогов обескуражено всплеснул руками, покачал головой, и всем вдруг стало ясно, что этот похожий на вдруг вставшего мишку здоровяк искренне обескуражен. Только что, на его глазах, когда-то написанное обрело плоть и кровь, прозвучало из уст молодых ребят, явно не читавших утопий о прекрасной стране, собранной из морского жемчуга островов и архипелагов. И еще Алекс видел, что видео никак не могло быть инсценировкой. Даже не потому, что такое было невозможно — в любой стране актеров в избытке. Дело было в другом: парню в джинсах и растянутом свитере грубой вязки, перед которым инстинктивно становишься навытяжку, это было просто не надо. Потому Рогов всего лишь изумленно выдохнул:

— Это же, фактически, мой текст, почти что слово в слово! Только вот услышать его в исполнении соотечественников... Никак не мог ожидать!

Осознать значение происшедшего ему удастся далеко не сразу...

— "О, как я угадал!" — с завистливой иронией процитировал Гера.

Но с экрана уже звучали голоса, рублеными фразами говорящие о необходимости введения такой штуки как социальный индекс, который некоторые собеседники называли показателем общественного статуса или степенью доверия или — общественным кредитом. Послушав их, старый, желчный мечтатель о прогулках в иные миры, лежащие словно страницы в переплете, удержал рвущиеся с губ саркастические замечания и глубоко задумался...

-Кстати, меня всегда привлекала идея о некотором метапространстве, в котором мирно уживаются человеческие и нечеловеческие сущности, боги, герои и мы, грешные, — неожиданно заметил Стивен, также медленно отходящий от шока узнавания.

Узнавания своих идей, причудливо преломившихся в десятках умов этих странных русских, но сохранивших главное: 'Мы, человечество, растем и существуем, чтобы принять на свои плечи тяжелую ношу — стать Богами, творить Миры и Вселенные. А Земля — всего лишь колыбель, в которой после достижения определенного возраста оставаться просто неприлично.

Для этого мы должны сначала разобраться со своими мелкими проблемами здесь, чтобы они не висели более гирями на ногах. И нечего ждать! В самом деле, нельзя же брать пример с такого урода как Илюша Муромец, который до 33 лет только на печи ссался!'

— Известное дело, — задумчиво обронил Юрий Алексеевич, — философская школа турбореализма как раз так и считает, помещая наш материальный мир в один из пыльных углов метавселенной.

Многое из слышанного им сегодня до боли походило на то, что он писал в откровенно хулиганской серии 'Русские идут'. Лубок, конечно, но, как оказалось, людям близко и понятно.

— Бред, — лаконично прокомментировал Тимоти.

Ему тоже было не по себе. Видеть, как его же собственные идеи используются в психокондиционировании, со знанием результата, добровольно, на себе — это производило впечатление...

— Да не скажите, Тимоти! — вступил в разговор Олег Владимирович. — Давайте я покажу вам людей, биография которых до боли похожа на придуманные Алексом судьбы литературных персонажей? Или, предпочитаете увидеть героев Юрия Алексеевича? Может, на своих персонажей желаете посмотреть?