Poor men's judge

— Кто ждет? — недовольно спросил Юрий Алексеевич.

— Как кто? — удивился толстяк. — Команданте, конечно. Он, знаете ли, когда-то зачитывался вашими книжками. Решили сделать примерно так, как вы и писали. Пойдете в команду?

— Вы это серьезно?! — недоуменно спросил писатель. — И это, документик бы ваш какой посмотреть. В руках толстяка со скоростью атакующей гадюки раскрылась красная книжечка.

— ЧК, значит, — безрадостно констатировал Юрий Алексеевич.

— Правильно, — со смешком согласился собеседник, которого, как оказалось, зовут Олегом Владимировичем. — А чего ради отказываться от добрых традиций? Комиссия Чрезвычайная, но и ситуация под стать названию.

— Боитесь потерять власть, а с нею и головы? — саркастически заметил писатель.

— Конечно боимся, — с легкой иронией ответил посланник. — Тем более, по всем расчетам, нас и в живых быть давно не должно. Команданте, к примеру, по логике вещей должны были зарезать прямо в родном доме, а потом намотать кишки на забор.

Со мною хуже, я успел убежать, но почти что умер от тоски и безысходности, когда убедился, что ласковый боженька терпеливо смотрит с небес, как бородатые уроды насаживают детские трупики на трубы от дорожных знаков.

Мы действительно боимся. Но только одного — не суметь остановить пришествие Темных Веков. Потому здоровье не бережем. В отличие от некоторых.

Юрий Алексеевич внимательно смотрел на собеседника.

— Седины нет, — думал он. — Морщин тоже. Улыбчив. Но, почему вдруг показалось, что это — старик из страшной сказки? Старик, обратившийся в полноватого мужчину с располагающими, но слегка суетливыми манерами. И при этом, не сумевший или не пожелавший заколдовать глаза.

— Для достижения еще большего соответствия с вашими же книгами, мы готовы выдать вам паспорт на фамилию Факельный или Зброяр и присвоить звание полковника. Авансом. Просто так. Как вам такое, а Юрий Алексеевич? Вам останется только прошептать: "О как я угадал!".

— Я могут отказаться? — срывающимся от волнения голосом спросил писатель.

Теперь ему было откровенно страшно. Некоторые из придуманных им миров не отличались гуманностью и избыточным человеколюбием. А некоторые — были написаны откровенно на заказ и туда Мастеру тоже не хотелось.

— Да. Бесспорно.

— В таком случае я отказываюсь играть в ваши безумные игры! — жестко резюмировал писатель.

— Хрюка, рядом! — литератор развернулся, и поволок велосипед в сторону подъезда. Собака медленно пошла рядом, иногда поворачивая молрду в сторону странного человека, изумившего хозяина, считай что до мокрых трусов.

— "Откуда-то среди них появились ужасные, невежественные, неграмотные, грубые первохристиане. Тупые. Не один из десяти, а куда меньше", — прозвучало в весеннем воздухе, и писатель замедлил шаг.

-"Всегда проигрывали в спорах с образованнейшими римлянами, которые знали и поэзию, и философию, и языки, и отличались широтой взглядов..." — Юрий Алексеевич остановился.

— "И все-таки эти новые разрушили могучую и незыблемую Римскую империю! И создали свою цивилизацию. Ломайте и вы этот старый дряхлый мир. Вы-ростки нового!" — пистолетным выстрелом прозвучало в спину.

Литератор обернулся, тяжело выдохнул и обреченно, с полной и осознанной безнадежностью в голосе, спросил:

— Может, я хоть собаку домой отведу? И да, вы правы. Чем бы это все ни кончилось, я же себе потом не простил бы...

— "Добро пожаловать в нашу крепость, полковник Факельный", — выдал еще одну цитату Олег Владимирович.

-Так я соберусь? — нервно засуетился литератор.

— Не стоит. Собаку лучше взять с собой. Там ей будет веселее. Мы же в охотхозяйство едем, — ответил Олег Владимирович. — На природе, сами знаете, работается лучше. Я вот тут брезентом заднее сиденье застелил. Так что за обивку не опасаюсь. Бытовыми мелочами мы вас обеспечим, за эти мелочи тоже беспокоиться не стоит.

— Тогда едем, — потерянно произнес Юрий Алексеевич, на глазах превращаясь из пышущего здоровьем мужчины неопределенного возраста в согнутого заботами мудрого старика.

— Вот и славно, трам-пам-пам, — пропел себе под нос Олег Владимирович, направляя машину в сторону кольцевой.

— И вообще, не беспокойтесь вы так, — продолжил он. — Считайте, что у нас вскорости состоиться что-то вроде конгресса футурологов, то есть, мероприятие вами многократно описанное. И компания соберется что надо!

— Угу, — неразборчиво буркнул окончательно ошалевший писатель.

— Да вы не сомневайтесь. Кроме вас будет еще Алекс Рогов и еще один классный парень из Штатов, Тимоти зовут. Обещаю, скучать не придется.

— Ну да, ну да — нейтрально-вежливо отреагировал Юрий Алексеевич.

Тем временем, машина взревев форсированным двигателем, принялась проглатывать километр за километром, приближаясь к местам, где обожал охотится памятный народу многозвездный бровеносец.

Глава 28.

Несмотря на ранний час, черноморские старики, собравшиеся в ресторанчике "Тень Фанкони", говорили за текущий момент. Этот самый момент теперь не тек спокойно, как ему было от века положено. Он норовил в любой момент забрызгать любого из присутствующих чем-нибудь неудобосказуемым или, как самое малое, оставить без средств.

— О какой-такой критической ситуации в России вы изволите рассуждать? — скептически поинтересовался один из собеседников, наслаждаясь свежезаваренной "Арабикой" и первыми, утренними, а потому особенно вкусными затяжками табачного дыма.

Этот курильщик был из правильных. Ибо курил кубинские сигары ручной работы, разумеется, контрабандные, разумеется, должным образом сохраненные в хьюмидоре. Мужчина откусывал кончики при помощи гильотинки с корпусом из золота и лезвием из лучшей хирургической стали, прикуривая от длинной деревянной спички длинной ровно три и одна шестая дюйма, или восемь сантиметров, если мерить в богомерзкой метрической системе. Подождав, пока кончик сигары равномерно затлеет, табачный гурман вопросительно глянул на собеседника.

— Так это же совершенно очевидно, Давид! — ответил мужчина с весьма характерной внешностью, позволяющей безошибочно сделать вывод о его религиозных убеждениях и национальной принадлежности, — И таки да, сразу видно, что вы совершенно не следите за прессой.

— За прессой я не слежу, тут ты прав, Моше, — ответил Давид, прополоскав рот сигарным дымом. А вот факты отслеживаю, и этого вполне достаточно, чтобы сделать вывод, что все совсем не так, как пишут. Сам знаешь, газеты правду говорят лишь в исключительных случаях.

— Но это все-таки натуральная катастрофа! — не согласился Моше. — И помяни мое слово, она таки долбанет по нашему маленькому бизнесу! Ты же знаешь, сколько уважаемых людей в одночасье лишились активов. Это погром, Содом и Гоморра в одном флаконе! Вот вспомнишь еще мои слова! Нет, Давид, хочешь не хочешь, а ехать надо.

— А я бы так не нервничал, Моше. Во-первых, мы живем в другом государстве...

— Ой, не смешите мои тапки, — нервно расхохотался Моше. — А то тут кто-то не помнит, что такие как у нас государства создаются за одну ночь и рушатся за пару часов? А потом всегда начинается веселье. Сколько правительств пыталось пановать в нашем городе только в ту Гражданскую! Спросите у любого грамотного, и он обязательно собьется и перечислит не всех! Стоит ли ждать, что в ЭТУ Гражданскую бардака будет поменьше?

И потом, при чем тут временные местные власти? Хозяин таки придет, и меня это откровенно пугает.

— Что ты имеешь в виду?

— Да хотя бы пару-тройку последних Декретов Команданте. Например, "О защите общественных интересов" и "О врагах народа", 'О границах Союза'.

— Меня уже давно не впечатляют декреты, законы и громкие заявления. Как сказал один умный, у нас строгость законов полностью компенсируется их тотальным неисполнением.

— Если бы это было так... — горько вздохнул Моше. — Если хочешь, я расскажу тебе, как Декреты выглядят на практике.

— Не откажусь.

— Помнишь лучший афоризм Лема, Давид?

— Это ты о том, что движущей силой истории является глупость?

— Угадал. Так оно и получается. Против новой власти были использованы точно те же методы, что в начале века применялись против большевиков. Из старых, протухших методичек.

Перво-наперво, был организован дефицит продуктов питания. Точнее так, небольшие перебои с поставками. Все остальное граждане сделали сами.

В качестве запала использовали СNN — спутниковые антенны есть у каждого второго.

Под тревожащую музыку камера показала полупустые полки супермаркета. Для того, чтобы зритель не сомневался, что скоро на тех самых полках будет совсем пусто, в углу экрана в нужный момент появилась картинка для сравнения: те же полки неделей раньше.

Видеоряд подкрепили диалогом между покупателями, волокущими к кассе забитую товаром тележку. Представляешь? И вот о чем они говорили:

— Внук, неплохо бы кроме сахара и гречки купить хотя бы ящик спичек, — озвучила пожилая, скромно одетая женщина, утирая испарину со лба.

Облик бедной, но честной гражданки был подобран идеально. Потертое демисезонное пальтишко неопределенно-практичного цвета, вязаная на руках шапочка, усталое лицо с добрыми морщинками у глаз. Такие люди вызывают инстинктивное доверие.

— Да хорош, ба. По моему, ты перестаралась со своими апокалиптическими прогнозами, — отвечает молодой человек.

— Эх, молодо-зелено, — горестно вздыхает женщина прямо в камеру. — Сколько уж на моей памяти всего было — не перечесть. И пришлось мне, внучек, усвоить, что во времена перемен перво-наперво либо пропадает, либо дорожает самое необходимое. Да так дорожает, что и не укупишь...

Ни единого слова неправды, так ведь? И совершенно естественным после такого вступления выглядит прогноз солидного дяденьки в костюме и при галстуке, сводящийся к простейшему, понятному каждому паническому выкрику: "Спасайся кто может".

-А что, вполне надежная технология. Так снимали Хрущева, так добивались согласия граждан на уничтожение Советской Власти, — отреагировал Давид. — Ничего нового, но ведь действует-то безотказно? Да и нет такого закона, чтобы наказать владельцев крупных торговых сетей, несвоевременно завозящих продукты.

Да, все как всегда, — вздохнул Моше. — Деловые люди, решая политические задачи, заодно избавляются от залежавшегося товара. Сколько раз граждане в итоге скармливали продукты мышкам или выносили на помойки — не перечесть. Прошедшие беды редко кого делают умнее... Власти-то все равно веры нет.

— А что могло измениться? — скептически поинтересовался Давид. — Хотя я слышал, что пару торговых сетей комиссары отжали в свою пользу.

— Все было куда как жестче, — бесстрастно, как о чем-то перегоревшем, сказал Моше. — Власть заявила: сговор, провокация, организованное сопротивление, инспирированное извне.

Поняв, что попали в непонятное, хозяева торговых сетей и оптовых баз взахлеб каялись, без утайки рассказывая о том, сколько стоит организовать народное недовольство. Не спасло. Им таки пришлось напоследок позировать на фоне выщербленной кирпичной стены и спин бойцов комендантского взвода.

В память врезалось: в свете автомобильных фар танцевали снежинки, налипая на выщербленную кирпичную стену.

Прервавшись, Моше потянулся к графинчику, щедро плеснул коньяка в винный фужер и залпом выпил. Помотал в воздухе рукой и добавил:

— Извини, что-то я расчувствовался.

— Это ничего, я в курсе твоих потерь,— сочувственно сказал Давид. — Просто не предполагал, что все так серьезно. Думал, просто всиловую имущество отжимали. Скажи, а что дальше-то было?

— Комисcар, не помню как звать, объявил о национализации крупных торговых сетей. Потом специалисты проконсультировали граждан, как хранить продукты, чтобы купленное не пропало. Вот, собственно, и все.

— Сильно. По логике вещей получается, что пострадали не только оптовики.

— Сложнее сказать, кто не пострадал, — закашлявшись, будто коньяк попал ему не в то горло, ответил Моше.

... Днем позже.

— Не помню где, но точно приходилось читать, что мужика одного в первую мировую, взрывом тяжелого снаряда не убило, а каким-то образом забросило на дерево в одних подштанниках, — подумал спешно приехавший генерал Рохин, глядя на Председателя СНК, задумчиво сидящего в разодранной одежде на куче битого кирпича.

Затем генерал армии, начальник ГШ, бывший командарм, окинул взглядом картину разрушения и вполне профессионально прикинул:

— Фугас как минимум, на полтонны был. Шансов выжить, если по расчету, не было ни у кого. Но выжившие есть. Насчет Виктора даже не удивляюсь, ему по должности положено. А вот за многих других просто радостно... Бывают, бывают на свете чудеса!

— Вслух генерал не сказал ничего. Просто подошел, отдал честь и коротко спросил:

— Какие будут распоряжения?

— Виктор неуверенно улыбался, пытаясь как-то прижать, придавить, приклеить к окровавленному лбу здоровенный клок кожи. По лицу тонкой струйкой стекала кровь. Смешиваясь на коже с пылью и грязью, она превращала лицо Команданте в подобие маски из фильмов ужасов.

— Притормозив медиков отстраняющим жестом, Вояр сказал:

— Искать исполнителей и заказчиков бессмысленно. Ты это понимаешь, Лев Яковлевич? Кстати, которое это у нас?

— Семнадцатое.

— Вот. Ты все понимаешь. Справедливость — она разная, — с видимым усилием, но очень внятно выговорил Виктор, заваливаясь набок.

Облака цементной пыли не желали оседать как минимум, еще час. В воздухе резко пахло кровью и горелой взрывчаткой. То, что минутой раньше представляло из себя новенький, с иголочки спортивный комплекс, теперь превратилось в месиво искореженной стали, битого кирпича, обломков бетона, дерева и пластика.

Неделей позже генерал Рохин навытяжку стоял перед больничной койкой. Докладывать приходилось о вещах крайне неприятных. Команданте, замотанный бинтами до глаз, принял доклад, полулежа на подсунутых под спину подушках, и недовольно поинтересовался:

— Вы, генерал, хоть понимаете, что наворотили?! Где вы вообще взяли этих психованных абреков?! Насколько я понял, бывший депутатский корпус уничтожен полностью. Владельцы заводов-газет-пароходов в очереди стоят, номерки на руках пишут, кто и когда перед Создателем отчитываться будет!

И кстати, кто вам дал право без разбора валить руководство всех конфессий?!

В слегка сузившихся глазах Вояра бушевал ледяной шторм, черная, пьяная от ярости северная пурга, о которой как-то упомянул Галич. По спине испытанного боевого генерала потекла струйка холодного пота. Но, собрав волю в кулак, Рохин, спокойно глядя в сузившиеся от ярости, тигриные глаза Команданте, ответил:

— Вы.

— А нельзя ли последнее утверждение расшифровать подробнее? — с холодной, вгоняющей в жуть, вежливостью поинтересовался глава государства.

— После того, как вы оказались на больничном, состоялось расширенное заседание СНК. На нем и были приняты соответствующие решения. Товарищей, их реализовавших, абреками назвать никак нельзя. Искать их нигде не пришлось.