Poor men's judge

Сталь не отолью, — думал Юрий Иванович, — но для такого дела и цветнина будет не слишком-то и дорога. У пакистанцев получается неплохо, а я чем хуже? Вот сейчас сочиню какую-нибудь простенькую печку, типа 'Мечты' или печи Зеленского, и все будет нормально. В крайнем случае, можно обойтись и тигельной.

— Какой калибр оптимален для оружия нищих? — размышлял оружейник. — А это смотря, что человеку доступно, и способен ли он самостоятельно собрать на кухне патрон. Некоторые ведь не могут...

Значит, базовое — это то, что рассчитано на использование строительных патронов. Их диаметры — 5,6, 6,8 и 10 мм. Совсем редко встречаются и двенадцатимиллиметровые, из обрезков патрона Роговцева 7,62х54. В остальных случаях разумно рассчитывать на самодельные сборные патроны из тонкостенной трубки диаметром либо восемь, либо 10 миллиметров. Толщина стенки у нее довольно большая — как минимум, 0,75 миллиметра, потому калибры получаются слегка нестандартные: 6.5 и 8.5 миллиметра если считать по дну нареза. Если использовать МПУ, то по дну нареза получается 9,27 миллиметра, в точности как у пистолета Макарова.

Есть еще один неплохой вариант. Использовать холостые патроны 8 и 9 мм. Это, разумеется, опять ведет к появлению нестандартных калибров, ну так и что? Все в наших руках. Изготовление лишней матрицы для пуль и еще одной крюковой протяжки на себестоимости практически не отражается.

Плохо, конечно, что после снаряжения потребуются нестандартные обоймы, но и это — дело решаемое. Комплект матрица-пуансон делается в течение дня, нестандартная пружина навивается за десять минут. В итоге, в руках у нас будет оружие еще двух калибров: 7,2 мм и 8,2 мм. Вспомнив о том, как жалко было резать МПУ под гильзу 18мм, попробуем боеприпас, который так нравится многим: 9х21 мм.

Вот на них для начала и остановимся. И сделаем ставку на системы типа дерринджера — это для тех, у кого в кармане совсем пусто и револьвера одинарного действия — это для тех, кто может позволить себе чуть больше. К тому же, обе конструкции в крайнем случае допускают раздельное заряжание и, в отличие от пистолета, всегда готовы к бою. В конце концов, если проблема не решена двумя-тремя выстрелами, то дело не просто плохо, оно совсем плохо.

Для тех, кто способен заплатить, можно выпускать клоны ТТ соответствующих калибров и что-нибудь скорострельное. Но последнее лучше всего в комплекте с линией по снаряжению боеприпасов — уж больно прожорлив автомат.

Прототипы дерринджера и револьвера были готовы за неделю и отстреляны в ближайшей лесополосе. Все получилось. Оставалось подготовить штамповую оснастку и литьевые форму, и спокойно зарабатывать деньги.

За сбыт никто не волновался — методы безналоговой торговли солью были прекрасно известны еще древним китайцам, и Юрий Иванович был, что ни говори, человеком образованным, кое-что знал о сетевых технологиях, криптовалютах и старых как мир, закладках.

Примерно такими же способами торгуют наркотиками. Умный продавец и умный покупатель стараются вообще никогда не встречаться. Есть для того специализированные формы с гарантами, не позволяющими вульгарное кидалово. Хотя и не без того, не без того. Бывает, что исчезают и гаранты вместе с собранным страховым фондом. Но даже с учетом рисков, торговля чаще всего идет вполне нормально.

Но Мастера — это такие люди, которым чаще всего поперек сердца делать только то что необходимо для заработка на хлеб насущный. У каждого Мастера есть идея, и не одна.

Вот Юрию Ивановичу и пришло в голову сделать автомат со сбалансированной безударной автоматикой и отсечкой на три патрона — нечто, впитавшее в себя идеи Хилла-Фаркауэра, некоторые пропорционально уменьшенные узлы всем известного Максима, эксцентрик Мараховича и рейку от Льюиса. Ствол, как лучшие морские орудия, был нарезан по полукубической параболе, что потребовало серьезной доработки синусной машины.

Светличный прекрасно понимал, что конструкция по своей сложности больше похожа на часы с кукушкой, чем на честное оружие пехоты, но ничего с собой поделать не мог. Идея воплотилась в металл, и отодвинула будущие заработки не на один месяц.

Как ни странно, оказалось, что получившаяся система безотказна. Это, в общем-то, было неудивительно. В том же Максиме, ставшим за неизвестное никому точно количество войн эталоном надежности, аж триста пятьдесят одна деталь. (По данным Виккерса, уже послуживший в войсках пулемет выдержал на испытаниях полтора миллиона выстрелов без поломок, только стертые стволы меняли.)

Удивительно было другое: из нового автомата после купания его в грязи можно было непрерывным огнем положить всю тридцатипатронную обойму в старую немецкую каску. Одной длинной очередью со ста метров.

Глава 7.

На проходной ни Вояра, ни его бойцов останавливать не пытались. Напротив, услужливо и быстро открыли ворота. Слова о пропусках застыли в мгновенно пересохшей глотке охранников.

После мельком брошенного на сторожей безразличного, как пески пустыни взгляда, охрана моментально покрылась холодным потом. У обоих сторожей предательски заныло внизу живота. Ослабли ноги. Один из них потом признался, что нечто подобное он чувствовал разве что в детстве, когда глядел, как матерый хряк пожирает неосторожно заскочившую в загон крысу. Тогда, мальчишкой, он представил себя на месте несчастного грызуна, кости которого перетирают кабаньи челюсти. Теперь, много лет спустя, страшное ощущение вернулось.

Мимолетное касание сознаний содержало в себе все кошмары детства, когда просыпаешься, плавая на простынях в холодном поту. Будто бы во сне убегал от чего-то или кого-то, формы не имеющего, но безусловно ужасного. Привратником почудилось, что живот уже вспорот штыком и оттуда медленно выпадают перекрученные, скользкие сизые кишки, которые они судорожно пытаются засунуть обратно, понимая что это все равно бесполезно. В течение считанных мгновений, перед их глазами прошли самые изощренные кошмары, которые они только могли представить. Казнью 'тысячи кусочков' с них срезали мясо, перебили на колесе конечности ломом, повесили в зловонном, залитом блевотиной предыдущего висельника мешке. Наконец, наваждение исчезло, и остался только Приказ.

Нажимать кнопку открытия ворот чоповцы рванули синхронно. Столкнулись лбами, но едва не потеряв сознание, поставленную задачу все-таки выполнили.

Пару раз стрельнув из глушителя сизым выхлопом, машина с бойцами проехала к дирекции. Лейтенант не спеша прошел через проходную и двинулся в ту же сторону.

После команды:

— К машине, из кузова горохом высыпались солдаты.

Оставив на стоянке парный пост, военнослужащие рассыпались по территории. Вояр в сопровождении отделения пошел в административный корпус.

Вахтер, едва бросив взгляд на неожиданных посетителей, мгновенно разблокировал турникет и дематериализовался, что для человека его возраста и комплекции было как минимум, делом удивительным и странным.

Впрочем, не слишком. Дедушка был старенький, но память у него была еще вполне. Тридцатые он помнил как вчерашний день. Как и чем кончаются визиты подтянутых молодых офицеров в сопровождении бойцов, жаждущих действия, осознавал отчетливо. Потому и пропал, как струйка тумана под солнцем.

Сверившись с заботливо вывешенным на стене списком, визитеры поднялись на второй этаж.

Отделанная полированными деревянными панелями приемная. Слева — кабинет директора, справа — главного инженера. Отделка еще советская — фанера, крашеная под дуб. На расставленных вдоль стен стульях — несколько дожидающихся окончания планерки посетителей.

Из примет нового времени — разве что пластиковые окна и дежурная улыбка выдрессированной секретарши, мгновенно среагировавшей на посетителей.

— Вы из в/ч 14255? Сожалею, подача электроэнергии вам прервана сегодня в ноль часов по причине хронических неплатежей Министерства Обороны.

Лейтенант потянул на себя дверь в директорский кабинет.

— Туда нельзя! — рванулась секретарша из-за стола.

Легкий поворот головы. Два встретившихся взгляда. Сидящие в приемной посетители, вжавшие головы в плечи. Каждый из присутствующих старается стать меньше и незаметнее.

— Ой, — бессильно рухнув на стул, пискнула девушка, с которой во мгновение ока слез самодовольный лоск близости к Людям Решающим Вопросы.

Тихий хлопок закрывшейся двери. Стрекот каблучков по коридору. Истошные рыдания в дамской комнате, распухшие губы, покрасневшие глазки, размытый макияж. До самого конца рабочего дня бедняжку, то и дело срывающуюся на истерические рыдания, отпаивали чаем и утешали подружки из планового отдела.

Не заходя в кабинет, лейтенант прямо с порога, гася деловой гомон планерки, скомандовал:

— Встать! На выход.

Ослушаться не посмел никто.

Как только из приемной вышли разом поскучневшие и притихшие люди, лейтенант мазнул взглядом по людям, ожидающим приема, и так же негромко произнес:

— Приема сегодня не будет. Все свободны.

Пару часов спустя, Ваха Мирзоев, уже успокоившись и покурив шишек растения, благословенного Аллахом, достал из портфеля тяжелый, как кирпич, спутниковый телефон. Набрав код, вышел на связь. И сразу же услышал неприятный вопрос.

— Ваха, почему до сих пор не обесточили объект?!

— Ваши (уважаемый), — донеслось сквозь треск помех спутниковой связи. — Мы ничего не смогли сделать.

— Ты хочешь сказать, что зря потратил деньги и напрасно обнадежил уважаемых людей?

— Нет, ваши, — сглотнул внезапно пересохшим ртом абонент. — Все было сделано, как говорили. Люди взяли деньги и обесточили подстанцию. За неплатежи, как обещали. Но вот потом...

— Что потом?!

-Все пошло не так, как планировалось.

— Рассказывай.

— На ТЭЦ прибыла какая-то жуткая банда из интересующей нас части. Командовал ей лейтенант Вояр. Я был там, все видел. Это волк, ваши, натуральный белый волк. Даже по масти подходит. Не был бы он таким ... русским, решил бы, что из наших. Чистый абрек!

— Почему белый? — безразлично откликнулась трубка.

— Лейтенант еще совсем мальчишка, но он седой, как лунь. Весь, ваши. Все седое. Волосы, усы, брови.

— Что же он сделал?

— Я в приемной сидел, когда они вошли. Секретарша пыталась не пускать, жала ногой на какую-то кнопку. Наверное, милицию вызывала. Ей улыбнулись, она разревелась и куда-то сбежала.

Директор, главный, бухгалтерия — все сами у стенки во дворе построились. На коленях стояли, не вру! Посетителей переписали, но отпустили всех. Страшно было. Очень.

— И?

— Всех, мамой клянусь, лейтенант к стенке поставил. Честь по чести зачитал какой-то страшный забытый закон. Люди его молча стояли. Страшно. Казалось, вот-вот... Многим стало плохо. Пахло... Обмороки... Стрелять, правда, не стреляли. И оружием тоже не грозили. Но оно было, и все понимали. На их подстанцию сразу же подали питание.

— Почему говоришь "его люди", а не просто солдаты?

— Потому что это его люди. Я видел их глаза. Теперь они контролируют машинный зал, диспетчерскую, проходную. Может быть, смотрят за административным корпусом. Мне даже показалось...

— Показалось ему, — ворчливо откликнулись в трубке. — Завязывай с травкой, Ваха. Милиция приезжала?

— Прокуратура тоже.

— И что?

— Люди говорят, лейтенант их буквально вынудил возбудить дело о попытке подрыва обороноспособности государства. Статей много, все страшные.

-С подстанцией решить можно?

— Теперь нет. Там постоянно дежурят солдаты и пяток охотников из Грибовки. Окопы, блиндаж за ночь отрыли. Наши сунулись, в бой решили не вступать, ушли.

— С кабелем что?

— Тоже нет. Он глубоко, и меня предупредили, что датчики вибрации есть. Даже выкопать яму не успеем. Тревожная группа, говорят, будет через пару минут. К тому же неизвестно, насколько точны старые планы. Начнешь рыть, а окажется, что лоток в метре от траншеи. Так это или нет, проверять времени уже нет.

— Значит, обойдетесь. Завтра перед рассветом начнете, к обеду закончите. Люди Руслана будут в райцентре уже к вечеру

Вечером Вояр, едва держась на стуле, ужинал в выделенной для группы усиления старой караулке сухим пайком. Ввиду позднего времени, в городке было уже все закрыто, а идти чуть не три километра в батальон было влом.

За день удалось закрыть все три вопроса. С подстанцией, с отключением и с пятой колонной, работавшей в части.

Блинов помог, но закономерно проявил себя как личность эмоционально нестабильная. Впрочем, как любой сломленный человек. Это следовало учесть на будущее и избегать, как огня. Другое дело, что в данном конкретном случае иных вариантов, в принципе, не было.

Странно,— вспоминал за ужином Виктор. — У человека мало не двадцать лет стажа в органах. Серьезный, солидный мужчина. И такой срыв. Что же я не учел?

Разговаривая с тварями, назначившими цену предательства в размере стоимости подержанной иномарки, Вояр с трудом сохранял на лице спокойное и доброжелательное выражение. Очень хотелось вытянуть из кобуры пистолет, и стрелять в лицо...

За пару часов перед ним прошло восемь человек. Вольнонаемный дизелист из местных, готовый испортить двигатели, обеспечивающие резервное электропитание. Заведующий столовой, толстомордый прапор Гаврилюк, готовый за традиционные тридцать серебренников всыпать в компот психотропный коктейль. Официантка офицерской столовой и ее напарница, посудомойка с такой же задачей. Машинист бульдозера, готовый в нужный момент изуродовать и перегородить дорогу. Двое секретчиков и капитан из строевого отдела. Эти все больше по части информационного обеспечения.

Бывшие люди легко говорили о своих планах на камеру, полагая беседу последней проверкой лояльности к новым хозяевам. Вербовал-то их, в конечном итоге, Блинов, а он был рядом. Никто не тревожился, все были откровенны.

Закончив беседу, Вояр вышел из кабинета с ощущением, что долго плыл в грязи, и теперь с него течет.

Майор благостно посмотрел на него, вытянулся и доложил:

-Чтобы вам, товарищ лейтенант, руки не марать, я их сам исполнил.

До Виктора потихоньку начал доходить черный юмор ситуации. Майор докладывающий лейтенанту и восемь трупов в здании особого отдела. Когда-то сюда придут подчиненные Блинова, и?

После доклада, Блинов застыл по стойке 'смирно', умиротворенно улыбаясь краешком губ. Так, чтобы не нарушать строевого устава. Сомнения его не терзали, он был явно уверен в правильности и оправданности предпринятых действий. Кровь и трупы — всего лишь побочное следствие наведения порядка. Все, по мнению майора, было правильно, все было так, как и должно быть.

— Боже, что я наворочал, — с ужасом подумал Виктор. — И что теперь делать? Блинов явно свихнулся, но пока что может быть полезен.

Мысли путались и периодически становились отрывочными:

— Я ведь пару минут назад хотел ровно того же самого... Он желание поймал и исполнил. Да... Надо звонить Рябцову. Мы всегда в ответе за тех, кого приручили...

Взгляд Виктора пробежался по кабинету. Прямой телефон для связи с командиром части и аппарат ЗАС стояли на отдельной тумбочке. Блинов, не получивший указаний о дальнейших действиях, спокойно стоял в коридоре. Разве что, приняв положение 'вольно'. Лицо его выражало полнейшее спокойствие и отрешенность.