После победы

...Вечер ползуче надвигался, постепенно превращался в ночь. Самое тяжкое было — смотреть, как заходит солнце. Он знал: как только тени заполонят комнату, а снаружи станет темно, — всё вернётся, исчезнет явь, превратится в тяжкий туманный морок, в забытьё, из которого невозможно вырваться, и он снова встанет там, на Заверти, и перед ним будет Король-Чародей, и он будет знать наперёд каждый миг, и не будет в силах ничего изменить, сделать, даже крикнуть, — крик пристынет к горлу, он захлебнётся в нём, и это будет длиться и длиться...

Тени сгущались, и солнце уходило, и неотвратимо надвигалась ночь, ведя с собой прошлое, которому не суждено было уйти...

И комната исчезла. Ему было холодно, он мгновенно, как тогда, промёрз, и где-то был костёр, но — далеко, и знакомые голоса, говорившие всё те же слова... Всё так же, как тогда, и рука помимо воли медленно и жутко тянется сама к цепочке, и невозможно воспротивиться, и вот уже — обжигающий металл на пальце...

Чья-то незримая рука накрыла его руку, прижатую к груди. Он явственно ощутил ее тепло, прикосновение живой кожи, только не видел ничего — воочию, ни в Незримом, ни обычным зрением.

"Эта сказка закончилась, Фродо."

Он попытался хотя бы встряхнуть головой, но — не получалось.

-Сэм? — позвал он. Голоса своего он не услышал, и оттого мучительно хотелось расплакаться: надо же, пришёл, в кои-то веки он смог прорваться в этот кошмар, и всё равно не дозовёшься, не услышишь... — Сэм!

"Это не Сэм... он и так извелся, боясь о тебе, не зови его."

Перед Фродо все неожиданно прояснилось. Отступила дурнота, и все вокруг стало так, как будто он перенесся в прошлое. Костер, бросающий искры в небеса, ночь, звезды высоко над головой, огромная, освещенная тусклым лунным светом даль за зубцами развалин вокруг — почти безжизненные, пустые земли. Только спутников его не было. Никого. Он, и костер, и темнота.

И совсем тихо.

Фродо вздрогнул, огляделся. Сердце сжал страх: да где же, где все?! И кто это был...

Он потрогал рукой камень, — холодный, шершавый ночной камень, поздняя осень... Он не верил своим глазам, его затрясло: да что же это такое?!

-Эй, — шёпотом позвал он, не веря, что услышит свой голос. — Здесь кто-нибудь есть?

"Есть, — отозвалась темнота. — Тот, кого ты убил."

Фродо охнул и тихо осел на землю. В душе всё перевернулось, он стал лихорадочно вспоминать, кого он успел убить за время похода. Орк в Мории... Он понимал, что _знает_ ответ, но отгонял понимание: было слишком жутко.

Тишина тянула из него последние силы, и он не выдержал.

-Саурон?

Темнота засмеялась, но в этом смехе не было ни запоздалого торжества, ни злорадства. Была, как ни странно, лишь грусть.

"Жаль, что мы не успели встретиться раньше."

Фродо медленно осознавал услышанное. Поднял голову к звёздам: да, Заверть, и поздняя осень, и созвездия повернулись так же, как тогда...

-А я тоже умер? — спросил он у звёзд.

"Ты жив. Ты видишь в Незримом... Так же, как я."

-Я тебя не вижу, — после недолгого колебания признался Фродо. — Хотя не сказать, что хотел бы...

Темнота расступилась. Из-за зубца разрушенной крепости в круг света шагнул человек... нет, скорее — эльф... Черные волосы, бледная кожа, за спиной — то ли плащ, то ли крылья.

— Теперь — видишь.

Фродо несколько мгновений ошеломлённо смотрел на него. Больше всего это походило на красивый печальный сон из забытой сказки, но никак не на Врага Мира.

-А... — он постепенно обрёл дар речи. — А где Багровое Око?

— Там же, где Кольцо, — не совсем понятно ответил пришедший. — Его больше нет.

Фродо непонимающе покачал головой. Вязкий привычный кошмар бесследно растворился, уступив место чему-то совершенно новому... может, это тоже был кошмар, и даже скорее всего, но тут хотя бы было неизвестно, что будет дальше. В то, что красивый незнакомец и есть Саурон, не верилось никак, хотя внутреннее ощущение чуть не кричало о том, что это правда.

Он сообразил, что земля холодная, поднялся. Отряхнулся. И вдруг — в голову пришла простая и одновременно такая яркая мысль, что он вздрогнул.

И шагнул навстречу незнакомцу.

-Пожалуйста, — тихо попросил он. — Дай мне руку.

Тот протянул ладонь, их руки встретились.

Рука как рука, теплая, обычная...

— Тебе это важно? Я призрак. Такой же, как и ты — здесь, между сном и реальностью.

-Какой из тебя Саурон, — отчаянно сказал Фродо. — Это всё равно, как если бы я сказал, что я Гэндальф. Ты... ты нормальное существо, а не свихнутое чудовище, которое желало нас всех захряпать. И ты есть. Так что не валяй дурака, пошли домой. Сэм ужин приготовил.

— От меня ничего не зависит, — тихо сказал человек. — Я не могу даже помочь тебе выйти из сна. Кольцо оказалось сильнее тебя, Фродо. Ты перестал владеть собою. Ты как щепка на волнах Незримого.

Фродо внимательно окинул взглядом окрестности. Ни короля-мертвеца, ни хоббитов с Арагорном вокруг не наблюдалось.

-Ну, положим, насчёт Кольца я с тобой и соглашусь, — осторожно сказал он. — А вот что от тебя ничего не зависит — нет уж, это есть махровая неправда. Если бы не ты, я бы сейчас в очередной раз получал удар моргульским клинком. А поди ж ты, этого нет. Так что что-то ты всё-таки можешь. Надо подумать, разобраться, что это такое. Ну не может быть такого, чтобы всё стал плохо навсегда! Я не предлагаю тебе разобраться, кто ты, — ну, считаешь, что Саурон, ну так и считай на здоровье, хотя... Хотя стой! Может, потому ты и застрял здесь, что так думаешь? А если ты попробуешь понять, кто ты на самом деле — может, что и сдвинется? а?

Человек улыбнулся.

— Как ни считай, а правда не изменится. Ты уничтожил меня, Фродо. Все силы были вложены в Кольцо — и у меня их больше не осталось. Так будет не вечно; но боюсь, что у меня не хватит духа — вновь возвращаться в этот мир. Я уйду туда, — он поднял руку, и звезды засветились ярко-ярко, — начну все снова на другой земле. Без Эру, без Валар, без безнадежного боя снова и снова.

Фродо уже не понимал половину слов, он только чувствовал, слышал, и понимал, что сам превращается в один безмолвный крик — не уходи!.. ему очень хотелось сказать это, но он знал, что — не получится, что будет, как всегда, когда во сне хочешь закричать, а не можешь, и голоса нет, и ничего не получается, и ты никогда не вырвешься из кошмара, никогда, никогда...

— Сейчас я не уйду, — серьезно сказал человек. — Где уж... Это трудно. Быть может, лет через десять... А ты — ты уйдешь за Море и забудешь все, что здесь было.

Фродо как будто придавила к земле неизмеримая тяжесть. Он сам не заметил, когда опустился на землю, — понял только, когда из глаз капнули слёзы прямо на сухую траву.

-Нет. Я не хочу. Я не уйду. Останься. Я не знаю, кто ты, но... это несправедливо. Всё несправедливо, всё неправильно. Я не могу объяснять словами...

— Однажды утром мимо вас проедет кавалькада всадников на белых конях. Там будет Гэндальф, и прекрасная Галадриэль, и Элронд. Они возьмут тебя с собою — ибо лишь в благословенном Амане исцелятся все раны, что терзают твою душу. В Серебристой Гавани вы взойдете на корабль, и ветер вынесет его в открытое море. Путь будет недолог, вскоре ты увидишь далеко на горизонте землю, залитую светом. Вы сойдете на берег, вокруг запоют диковинные птицы, и сотни эльфов будут встречать вас, чествовать тебя, как героя. Будет пир, и заздравные речи, хвалебные песни, менестрели будут петь о подвиге Фродо, что низверг Всеобщего Врага. А потом будет ложе на мягкой траве, в саду, под огромными звездами, и над тобою будет взгляд Владыки Грез... Он подаст тебе чашу, ты выпьешь ее, и последние следы боли исчезнут из твоей души. А наутро, проснувшись, ты не вспомнишь ничего из того, что терзало твою душу. Тебе будет светло и радостно, и все будет казаться таким, как должно быть. Ты умоешься в ручье ледяной водой, и побежишь вниз, к реке, и будешь жить долго и счастливо...

Незнакомец говорил и говорил, и речь его лилась тихо и плавно, как музыка.

-Нет. Нет.

Фродо зажал уши руками, только бы не слышать это всё, не слышать, не слышать... Он чуть не впервые в жизни почувствовал, как это, — когда разрывается душа. Наконец он вскинул голову — в глазах было отчаяние, жуть... но глаза были сухими.

-Нет. Так не будет. Я останусь здесь.

Незнакомец сел рядом с ним у костра. Тихо сказал:

— Да. Мне тоже страшно от такого.

-Слушай, ты, — Фродо говорил тихо и страстно, но казалось, что от его слов загораются травинки, лежащие рядом. — Я не знаю, кто ты, откуда ты взялся, я не знаю, почему ты рассказываешь мне всю эту жуть, которую наговорил, с самого начала, и мне это неважно. Неважно. Я знаю только одно: я тебя тут одного не оставлю. Не брошу. Ты понял? Мне всё равно, кто ты, и что с тобой было, но я хочу тебе помочь, и я обязательно это придумаю. Слышишь? Так не бывает, это неправильно, и значит — так не будет. Ты понял? Мне всё равно, что, как, когда, но я это сделаю.

— Фродо. Я — это он. Тот самый Саурон, с которым вы сражались. Ты уже сделал все, что мог. И сделал, может быть, правильно... Что ты мог сделать иначе? Отдать мне Кольцо? И изменить весь мир? Тебя бы прокляли все те, кто тебе дорог, а ты никогда не был бы счастлив.

Фродо смотрел в огонь.

-Это всё неправда... Неважно. Всё неважно. Знаешь... ты сказал, у тебя не осталось силы... возьми мою жизнь. Вот просто возьми, и... и всё.

— Что мне с нее, глупый ты хоббит, — улыбнулся человек. — Чужие смерти никому еще не придавали силы.

-Я хочу тебе помочь, — Фродо смотрел на огонь, не мигая. — Я хочу тебе помочь. Мне всё равно. Всё неважно.

— Я тоже, может быть, хотел бы поменяться. Отдать тебе свое бессмертие, а себе взять смерть. Такую, как у человека. Только это невозможно. У нас разные сущности, и в этом даже сам Владыка Намо бессилен что-то поменять.

-Ты сам-то хочешь, чтобы я тебе помог? Или так и будешь говорить, что это невозможно, то невозможно? Тут, знаешь ли, надо думать не о том, чего нельзя, а то том, что можно.

— Ты так уверен в том, что можешь мне помочь? Смешной ты, Фродо. Если бы все в мире совершалось по силе наших желаний, Мелькор давно бы уже вернулся.

Фродо вздохнул. Встал.

-Знаешь, я пойду, пожалуй. Поздно уже...

Он, не оборачиваясь, зашагал прочь от костра, в ночную мглу.

— Верни Мелькора, — услышал он вдогонку. — Я не знаю, что ты сможешь, Фродо, но если ты и вправду хочешь мне помочь — верни его.

Фродо отходил от костра, и вновь наваливалось прежнее, до вязкой жути знакомое ощущение _той_ ночи, с её подступающей к горлу духотой, несмотря на прохладный воздух, и... и наливалось тяжестью Кольцо на цепочке.

Вновь.

Опять.

Как тогда.

Обжигающий металл.

Теперь он знал, что это — реальность.

Такая же реальность, как и он сам, как и незнакомец у костра.

Та же реальность, но — иная.

И он сорвал с шеи цепочку.

И надел Кольцо.

И вскинул руку к небу, зная, что тут нет никакого Горлума, и быть его тут не может, и...

И под ясным небом сверкнула золотая молния.

-Вот твоё Кольцо!..

Молния сорвалась с пальца и исчезла в небесах; весь мир на мгновение стал белым, и до горизонта растеклась волна белесого прозрачного огня, поглотив все вокруг — холмы, и дороги, леса, незнакомца в черном плаще...

...И Фродо очнулся. Он лежал поперек своей кровати, весь мокрый от пота. За окном занималось утро.

Фродо вскочил — и тут же чуть было не свалился обратно на кровать: ноги не держали, почти как тогда, когда он валялся в Имладрисе, приходя в себя. Он ощупью дотянулся до одежды, всё же сумел встать, кое-как умылся. Была несусветная рань, даже по хоббичьим меркам, а уж для него — и подавно.

Он потихоньку пробрался на кухню, налил себе воды. Вопреки обыкновению, сон помнился ярко, и не только слова, — ощущения, прикосновения...

Сон был до жути реальным.

И не стирался из памяти. Он помнил все, что было там, до последнего слова и взгляда, и от этого продирала дрожь. Там, во сне, он вернул Саурону Кольцо... Если, конечно, этот призрак и впрямь был Сауроном...

Во дворе залаяла собака — один из многочисленных приблудных псов, что бегали по Ширу так же, как в любых человеческих — да, наверное, и эльфийских тоже — землях. Пес заходился лаем, и доносился его лай со стороны яблоневого сада вниз от входа в Торбу; хорошо, тут поблизости не было ничьих домов, а то перебудил бы всех, кто спал.

Фродо вздрогнул: в утренней тишине лай прозвучал громом. Выскочил на улицу, тут же продрог, подумал о том, что надо бы вернуться и одеться, и тут же снова об этом забыл.

-Эй! — он свистнул собаке. — Эй, ты чего расшумелся! А ну тихо!

Пес замолчал, чтобы через пару секунд залаять снова, и только тут Фродо увидел — в чем, собственно, дело.

В траве под яблоней кто-то лежал.

Фродо пробрала дрожь, — он даже не знал, что так бывает, когда по тебе пробегут мурашки от макушки до пяток, да ещё такие здоровенные. Откуда чужие здесь, да ещё в такой час? и — тревожная мысль пришла в голову: он там, под яблоней, дрыхнет, или, может, случилось что?

Фродо торопливо отогнал пса и подбежал к яблоне.

То, что он увидел, заставило его кровь застыть в жилах — почти так же, как тогда там, на Заверти, а может быть, даже и хуже. Он много раз слышал об орочьих забавах, но ЭТО превосходило все, что он мог представить, и захотелось зажать лицо руками, чтобы ничего не видеть.

У человека не было глаз. Вместо них были страшные, черные глазницы, полные запекшейся крови. Лицо было похоже на окровавленную маску — кровь текла из-под высокого железного венца, туго охватившего лоб, из глазниц, застывшие и свежие потеки стекали на шею, на волосы, давно превратившиеся в черную корку, и острозубый — зубцами внутрь, к горлу — железный ошейник охватывал шею. На руках у человека была цепь — даже на вид жуткой тяжести. Фродо ощутил, что от этой цепи до сих пор идет жар, и с ужасом понял, что она была раскалена — да на то и было похоже, потому что там, где запястий касались кандалы, кожу покрывала не только кровь, но и ожоги. Одежда на человеке была черной, и из-за этого на ней не был виден цвет крови, она лишь влажно поблескивала.

И — самое жуткое — человек был жив. Он едва заметно пошевелился, напряглось еще больше сведенное судорогой боли лицо, сжались изодранные черные губы...

Фродо побелел как полотно, зубами вцепился в руку. В голове стучало — этого не может быть, это всё тот же кошмар, я сплю, этого не может быть... Когда руке стало больно от впившихся зубов, он с содроганием припомнил Горлума и наконец сообразил, что — да, это наяву, и надо срочно что-то делать. Правда, единственная умная мысль, всплывшая из хаоса и жути, была — человек в таком состоянии и шага не пройдёт, как же так получилось, он же откуда-то дополз до нас в таком виде, и что же, никто по дороге не заметил? да бред, не может быть, хоббиты, конечно, растяпы, но не до такой же степени...

Фродо с большим трудом взял себя в руки. Сбегал до кухни, принёс воды и полотенец, лихорадочно перебирал в голове, кого позвать на помощь, — в целительстве, насколько он помнил, только Арагорн разбирался да Элронд, но до них далековато, придётся как-то самим справляться.