После победы

-Да, возвращайся...

Айса быстро зашагала прочь по коридору, опустив голову, — сдерживала рыдания.

Эгленн вернулся к Фродо не сразу — долго смотрел ей вслед, смотрел и дальше, когда она скрылась на лестнице — как Айса останавливается у стены, как плачет, согнувшись, и острая жалость вновь резала по сердцу.

Одна из множества жизней...

Следующим вечером, освободившись с кухонных работ, он разыскал Айсу. Глаза у той были покрасневшие — видно, много плакала.

— Я узнал, — коротко сказал он.

-Что?! — вскинулась она. Руки сжались, потом бессильно упали. — Только не говори, что... нашли...

Эгленн взял ее за руку, заставил сесть на скамейку.

— Значит, так. Во всяком случае, четыре года назад, тогда — он был жив. Дарил, высокий, светлые волосы по плечи, на груди справа небольшая родинка, похожая на ромбик... верно?

-Да, да, — слабо отозвалась она. — Но как? Где он был?

— И рука. Кисть левой руки отрублена. Повезло, что не истек кровью... Его продали харадцам, вместе со многими другими. Дальше пока не знаю. Он мог погибнуть и после, но это уже совсем не обязательно.

Айса молча плакала. Последние годы измучили её душу, она долго не могла поверить в его гибель, но заставила себя — отвернуться, не думать, жить дальше... И вот — оказалось, что зря, что надо было продолжать ждать и надеяться... Она чувствовала себя предательницей.

— Не плачь...

Эгленн притянул ее к себе, обнял за плечи.

— Не плачь. Разузнаем, надеюсь, шанс есть... Может, все еще будет хорошо. Может, он вернется, поженитесь даже...

-Хорошо, что жив... пусть и не вернётся, пусть просто живёт, далеко, может, он даже и нашёл себе другую...

— Да уж жизнь для гондорца у ханнатцев, — усмехнулся Эгленн. — Искать его нужно. И вытаскивать. Всякое может быть, но в таких ситуациях обычно ничего хорошего не светит.

-Но как? Кто пойдёт туда? Кому это надо... кроме меня?

— Я займусь. У меня есть кое-какие связи... Посмотрим.

-Я пойду с тобой. Куда угодно. Лишь бы узнать.

— Ты? Сама? — удивился Эгленн. — Но это может быть опасно для тебя. Впрочем...

-Меня никто не знает. Я переоденусь в мальчика, обрежу волосы, — она страшно волновалась. — Только бы знать, куда идти.

— Лететь, — сказал Эгленн. — По земле мы туда месяц добираться будем.

-Как лететь? На орлах?

— Нет. На мордорском маленьком дракончике.

Айса растерянно заморгала.

-Но... на них же только назгулы летали! А они же сгинули!

— Так то назгулы сгинули, а не дракошье племя... — он поймал изумленный и испуганный взгляд Айсы и пояснил: — Ты не удивляйся. Знаешь, меня даже однажды прозвали — Колдун. Орлов просто негде взять поблизости.

Айса медленно подняла на него глаза.

-Ты... ты из... из тёмных?!

— Я не из темных воинов, Айса. Да, и вот еще что... Ты на будущее — осторожнее. Вот ты сейчас сама захотела — пойду с тобой. А почем ты знаешь — может, я в тебя влюбился, все это тебе выдумал, а сам хочу тебя куда-нибудь завезти и...

Айса медленно поднялась.

-Уйди. Уходи. Насовсем. И больше не возвращайся. Я не знаю, как так получилось, что Государь тебя пустил к...

— Он не пускал меня. Я свалился с неба, — Эгленн невесело улыбнулся и тоже поднялся. — И мы с Фродо друзья. В общем, еще день я здесь — пока все разузнаю. Если надумаешь, приготовь теплую одежду. Дотуда самое малое часов пять быстрого лета, наверху всегда холод.

Айса, не оборачиваясь, пошла к двери.

Миновали сутки. Разузнать о Дариле удалось: не точно, конечно, но хотя бы приблизительную местность, где его видели в последний раз. Доставили в Харад, сдали местным перекупщикам вместе с другими гондорцами... А далее след потерялся. Кто знает, может, потеря руки оказалась и к лучшему — во всяком случае, не отдадут умбарцам на их корабли — какой из калеки гребец...

Из города нужно было уйти, как обычно, позвать дракончика сюда было невозможным: народ бы испугался. Потому Эгленн собирался уходить поутру, и с вечера собрал дорожную сумку — все, что могло пригодиться.

Повариха на кухне, конечно, и не заподозрила, что Эгленн собрался куда-то исчезнуть, вечером весело судачила с подругами о том, о сём. Айсу он не видел весь день, кто-то даже забеспокоился о ней: куда пропала? Но вопрос так и повис в воздухе.

Главное — не вздумала бы уйти в одиночку. Но если и решит... должна будет пройти через главные ворота; остальные выходы закрыты, их строго-настрого запрещено использовать. На всякий случай, ближе к вечеру, он расспросил знакомых Айсы, не видели ли они ее, не собиралась ли она куда.

Никто ничего не слышал и не видел. Беспокоились, кто-то додумался дойти аж до королевы Арвен, — нет, та не отпускала её, да Айса и не просила.

— Боюсь я за нее, — проговорил Эгленн, оставшись наедине с хоббитом. — Фродо, а ты... ты сам — не мог бы попробовать ее разыскать? Ты ведь хорошо ее знаешь, представить легко. Попробуй, а?

-Это как? — удивился Фродо. — Да разве ж у меня получится? Я же просто хоббит, а вовсе не один из вас.

— А исцелить свои раны, да еще такие тяжелые? Ты чувствовал свое единство с Ардой. А Арда — здесь, везде, она видела и знает все, что было с каждым человеком. Нужно лишь уметь ее спрашивать. Вот я сейчас, — Эгленн развел руками, — увы, этого сделать не сумею... Попробуй представить Айсу, вспомнить ее облик, и спросить Арду — где она?.. что с ней?...

-Нет, глупости, — твёрдо сказал Фродо. — Не может быть такой... всеобщей слежки. Неправильно это. Это что же, получается, ты даже чихнуть не можешь без того, чтобы тебя нельзя было отследить? Да лучше сдохнуть, чем в таком мире жить.

— Но это же Арда, Фродо! Мы все — ее часть! Какая же это слежка?.. И потом, это можно, только если хорошо знаешь человека.

-Нет. Это неправильно. Этого не может быть. Не должно быть так.

— Но мне нужно найти Айсу. И в ее комнате ее нет, и все обыскали — нигде...

Фродо закрыл глаза.

-Ты меня тоже так искал? — горько спросил он. — Но ведь не нашёл же...

— Не надо об этом, — попросил Эгленн. — Не стоит — снова... я боюсь за нее, понимаешь?

-Понимаю.

Он мысленно представил себе Айсу. Лёгкая, с ловкими движениями, которыми любуешься, что бы она ни делала — она умудрялась даже пыль стирать красиво... Солнечный лучик, проникавший в его комнату, напоминавший о потерянном — о Минас-Тирите, ставшем почти родным, о людях, которые его любили. Нужно было смириться с тем, что всё это ушло, хоть и оставалось близко, за стенами, до которых можно было дотронуться, и от этого становилось отчаянно больно и тоскливо: всё-таки тот убийца сумел отнять у него жизнь, пусть и не в прямом смысле слова. И что же теперь — тайно бежать в Мордор?..

Где-то вдалеке, на самом краю сознания, что-то дрогнуло, откликнулось, отозвалось, — почему-то всплыло видение поникшего цветка на длинном стебле, лилия, что ли... Нет, не лилия, это человек, где-то глубоко, у подземного колодца, прорубленном на случай осады. Айса решила уйти из города по тайной дороге, о которой мало кто знал.

— Вот же!.. — Эгленн вскочил, схватил свою сумку — благо что она была небольшой. — Все. Знаю я это место. Ну, Фродо, можешь мысленно молиться за меня всем Валар или кому угодно...

Он бросился бежать по коридорам, оставляя за собой удивленные взгляды. Вниз, по лестницам, вниз, вниз, вниз, к первому ярусу, и еще ниже, бегом, быстрее, застать ее там...

К колодцу, расположенному в одном из здешних "погребов", он выскочил через несколько минут сумасшедшего бега. Была кромешная темнота — только впереди горел, слабо рассеивая тьму, одинокий огонек светильника.

— Айса! — крикнул он. — Айса, подожди!

Светильник в далёкой руке дрогнул, сильно качнулся, как от порыва ветра... и погас. Ответом Эгленну была тишина.

Он бросился вперед, к Айсе, мысленно благодаря свое тело, что он видит в темноте, и теперь даже лучше, чем при светильнике...

Эхо разносило звук его шагов, — равнодушное, не привыкшее к работе: здесь никогда никто не бывал. Айса затаилась, — быть может, уже исчезла в одном из боковых ответвлений, в этих подземельях был свой лабиринт, полный выстроенных для врагов ловушек, и если не знать, то можно было дегко свернуть себе шею.

— Айса, подожди же! Глупая, здесь же опасно... Да пойми же, я не хочу ничего плохого, просто боюсь за тебя!

Он замер, прислушиваясь — уловить шорох одежды, звуки дыхания... отчаянно пытаясь пробудить такие привычные, исчезнувшие сейчас качества.

Тишина. Как будто Эгленну почудилось здесь живое существо, да и Фродо тоже — принял желаемое за действительное, просто так захотелось, чтобы она была, хоть где-то...

А потом у Эгленна под ногой что-то неудержимо ушло в пол, вокруг всё заскрежетало, и стали надвигаться стены, и потолок устремился вниз...

Тишина ожила — вздохом ужаса совсем близко, маленькая рука вцепилась в Эгленна, потащила его в сторону, в спасительный кромешный мрак бокового коридора... а через несколько секунд мимо — ощутимо — прокатилось что-то, и громкий удар камня о камень возвестил, что ловушка сомкнулась.

— О небо... — выдохнул он через несколько секунд, едва придя в себя. — Айса, спасибо....

-Зачем ты пошёл за мной? — с упрёком спросила темнота. — Как ты вообще меня нашёл?

— Фродо помог, — честно ответил Эгленн. — А зачем ты сама исчезла?.. О тебе же все волнуются, никто не знает, куда ты пропала... Нельзя в Харад одной идти, пропадешь!

-Не пропаду, — она пожала плечами в темноте. — Не впервой бродить. Я, чай, не во дворце Наместника родилась. А как Фродо умудрился?

— Сам не знаю. Представил — где ты... Айса, если уж хочешь, пошли вдвоем. Я и сумку с собой схватил, для утра собирал, как чувствовал, что уходить придется.

Айса прерывисто вздохнула.

-Я уже не верю тебе. Сначала верила.

— Если бы я хотел тебе зла, разве стал бы говорить такое?

-А кто вас, пришлых, разберёт... Только за то и держимся, что король вам разрешил здесь быть.

— Да ты пойми... Ну вот ты пойдешь, но пока ты даже сотню миль пройдешь, я уже туда-сюда обернусь! А если бы ты даже до Харада добралась — что там? как бы ты Дарила разыскивала? я же разузнал все, а ты и этого не знаешь!

-Расскажи мне всё, что знаешь, — требовательно сказала темнота. — Если это правда.

— Это разузнала Аэлла...

Эгленн коротко изложил Айсе все, что знал сам — о том, где видели в последний раз Дарила, свои соображения о том, где он может быть сейчас. Впрочем, соображать тут не было смысла: нужно было узнавать.

Эгленн не видел её лица, — только томительно долго уносились в темноту секунды.

-Хорошо, — голос Айсы был почти твёрдым. — Я была глупа, что убежала. Я возвращаюсь. Только провожу тебя до поверхности, иначе ты тут будешь плутать вечно.

— Да, это точно... И прости меня, пожалуйста. Я просто привык говорить всегда прямо, ну и... не угадаешь иногда, как отзовется.

Несколько мгновений пролетели в тишине — а затем послышался удар огнива о камень, брызнули искры... и зажёгся светильник. Айса смотрела на Эгленна серьёзно, тревожно, будто спрашивала взглядом: чего же ждать от тебя, тёмный гость короля? Потом, видно, не увидя ответ, — или отставив свой вопрос, — она вздохнула и пошла вперёд.

— Я хотел уходить утром, но теперь уж лучше — сейчас, — сказал Эгленн, когда они наконец вышли к первому ярусу города. — Фродо поймет, ты ему тоже скажи, хорошо? Не знаю, сколько я там провожусь, но не думаю, что очень долго.

-Скажу.

В неясном далёком свете было видно, что Айса очень собрана, даже сурова. Душевный порыв, погнавший её по тайным ходам, она скрутила в кулак и теперь возвращалась к своему долгу.

— Если Дарил жив, я отыщу его. До встречи, Айса.

Эгленн еще раз ободряюще кивнул ей, и пошел прочь.

Из города его выпустили беспрепятственно, хотя и посмотрели с удивлением: кто же уходит вот так, пешком, на ночь глядя...

Снаружи царила кромешная темнота. И хорошо. Не нужно отходить так далеко, чтобы позвать к себе дракончика — с тех пор, как двое мордорцев жили в Минас-Тирите, один из драконов, на всякий случай, постоянно ждал в здешних горах.

Миля — уже достаточно. Крылатое существо опустилось сверху неслышной тенью; Эгленн взобрался в седло.

До той области Харада, где пропал Дарил, лететь было часов пять. Как раз добраться к рассвету...

Он тоже чувствовал Арду. Не так, как Фродо, и не так, как Мелькор, но... Арда узнала его. Спящая земля откликнулась — тому, кто пытался дозваться до неё уже много веков, чтобы попросить о помощи, чтобы попросить _силу_... Арда — знала, кто и зачем недавно нарушил её покой, и теперь она безмолвно спрашивала: что будет? Она, будто человек, помнила беды и бури, прокатившиеся по ней, вырывавшие куски её плоти, и теперь — она в страхе ждала будущего.

Странно это было — самому ощущать страх и прятать безверие, которое давным-давно поселилось на задворках сознания. Умершую веру, что что-то изменится. Человека можно успокоить, можно внести покой и в собственную душу — хотя бы на время, хотя бы попытаться. Но как успокоишь живую душу целого мира?..

Уходить в сиюминутные заботы — проще. И ведь знаешь, что пытаешься спасти одного из тех, кого сам бросил в это горнило; ну хорошо, не бросил — но позволил упасть. И будешь спрашивать снова, вспоминая чужие глаза: можно ли было иначе?.. без жертв? без смертей? свои — или чужие...

На востоке небо светлело. Приближался рассвет, приближалась и чужая, знакомая земля — предстояло миновать безжизненную полосу пустыни, и только дальше, дальше, в глубине — будут земли древнего Харада.

Когда на землю надвинулся рассвет, путь был почти окончен: внизу выросли зубцы и башни пограничных крепостей. Сюда давно не добирались гондорцы, но здесь продолжали зорко следить за всем и вся.

Линию приграничных крепостей он миновал безбоязненно: здесь, в отличие от Гондора, все знали, что на драконах могут летать одни лишь союзники.

Вскоре земля, которая потянулась внизу, приобрела более обжитой вид. Рядом с одним из небольших городов он и опустился.

Сюда четыре года назад должны были доставить захваченных гондорцев; у тех, кто занимался грязным ремеслом — скупкой рабов — всегда велись записи.

В город он вошел, когда солнце уже поднялось высоко над горизонтом, и настала жара.

Жизнь здесь кипела, — правда, такой бурный ритм был, как обычно, только до полудня, дальше города вымирали до самого момента, когда солнце начнёт склоняться, чтобы снова жить, жить, до глубокой ночи. Рынок рабов тоже бурлил: стояли покупатели, осматривали товар, тут же выставлены были напоказ мужчины, женщины... Детей было мало: неходовой товар, обуза, мороки много, толку мало. Какой-то чересчур шустрый пострелёнок извернулся, укусил торговца за что попалось и припустил бежать, со связанными руками было неудобно, но пятки засверкали. Тут же кто-то подставил ему подножку, тот грохнулся, воздух огласил хохот. Укушенный торговец, которому вернули товар, отвесил мальчишке несколько ударов плетью, у того брызнули из глаз злые слёзы, но он вытерпел молча. После его пихнули к остальным рабам, торговля пошла дальше.