После победы

-Послушай, — голос его прозвучал неожиданно твёрдо. — Эта жизнь, которая у тебя теперь есть... я не знаю, как ты ею распорядишься, но я тебя прошу: как-нибудь... по-умному, хорошо? По-человечески. Чтобы не зря. Чтобы не впустую. Не на... не на ненависть и не на месть, а на что-нибудь полезное и хорошее. Обещай. Мне кажется, я имею право на то, чтобы хотя бы попросить.

— Да, — мальчишка сглотнул, снова закрыл глаза. Фродо чувствовал, что тот мог бы сказать многое, многое... Если бы знал, как все это выразить словами. А пока он просто не понимал, почему должен — на ненависть, на месть... и почему — НЕ мстить... харадримам... за то, что они делают...

Но все это растворялось в набегающем сне, и тот, дикий, безумный страх сменялся обычным, к которому уже давно привык, притерпелся, без которого не мыслил жизнь...

— Пусть спит, — тихо сказал Эгленн. — Пойдем наружу, там тебе уже попить, наверное, травы заварили.

-Всё равно будет и мстить, и ненавидеть, — Фродо неловко поднялся. — И ничего я с этим не сделаю. Бесполезно.

Они вышли наружу; было прохладно, впрочем, Эгленн почти сразу завел Фродо в другой шатер, где на столе уже исходила паром глиняная кружка, от которой вкусно пахло мятой.

— Харадримам я и сам бы мстил, если бы отпустил себя. Они зарвались в последние годы... Пусть это и моя вина, но никто же не заставляет людей превращаться в подлецов! Ты пей... я попросил, чтобы для тебя сделали. Согревайся.

-Спасибо...

Фродо не замечал вкуса, не чувствовал ни тепла, ни холода, просто не хотел обижать. Всё как будто застыло внутри, только сидело это, постоянной занозой, и надо было привыкать как-то с _этим_ жить... но — как? Разве к такому можно привыкнуть? к тому, что ты что-то потерял, и навсегда?

— Ты думаешь, он — не Маэдрос?.. — Эгленн внимательно смотрел на хоббита, по своему обыкновению сев напротив, чтобы хотя бы казаться — не настолько выше.

-Никак я не думаю, — Фродо машинально подносил кружку к губам, даже не замечал, что вовсе не пьёт ничего. — Понимаешь... есть только одно: что что-то случилось. Плохое. Навсегда. И ничего ты уже сделать не можешь. Если кто-то и может, то не ты. А сидеть и ждать, пока вдруг появится кто-то, кто сможет... а может, и не появится. А может, так и будет всегда. Понимаешь?

— Пей, — сказал Эгленн. — Пей, а не мимо рта подноси. Понимаю. Как Кольцо растворилось в лаве, так в очередной раз и понял. Всем, как говорится, существом...

Фродо улыбнулся одними губами.

-Вот теперь за тебя, можно сказать, и воздалось. Мне. Полностью. Видимо, на свете есть такая вещь, как справедливость...

Эгленн, тоже наливший себе трав, чуть не поперхнулся. Осторожно поставил кружку.

— Ты скажешь!.. Ты вернул Мелькора. И меня самого.

-Наверное, есть какая-то штука... я не знаю, как назвать. Но она требует справедливости. Вот такой.

— Это не справедливость. Это твоя доброта, Фродо. Ты вначале отдаешь, потом думаешь — кому, зачем, почему, что будет. Вы в этом похожи с Мелькором.

-Может быть... какая теперь разница.

— Я сегодня убил семь человек, — сказал вдруг Эгленн. — Это только начало.

-А ей всё равно, — Фродо почему-то и не удивился вовсе. — Понимаешь? ей всё равно. Потому что мы все — её. Вопрос только — когда.

— Ты не привык жить на грани. На пограничье. Сознавая, насколько жизнь зыбка. Тебя втянули в то, что и нам-то едва по плечу... Ты вытащил этот груз, а внутри — все тот же, прежний. Мы привыкали веками, на тебя все обрушилось — разом. Фродо, я не знаю, что будет с тобой, но если эта справедливость и вправду есть, и если тебе суждено уйти из Арды... Ты найдешь то, что хочешь. Я это знаю.

Фродо медленно опустил глаза и обнаружил, что кружка как была полной, так и остаётся.

-Понимаешь... Я ненавижу, когда что-то плохое происходит навсегда. А со мной оно происходит то и дело. Как проклятье какое-то.

— Навсегда — слишком длинное слово. Мелькора тоже хотели — навсегда, а ты ведь его вернул. Вопреки всем Валар. Вопреки самому Эру. Вопреки невозможному. Тебе ли отчаиваться?

-Вопреки законам логики, — Фродо наконец нашёл в себе силы чуть улыбнуться. — Было такое уже, было... И как думаешь — сейчас оно тоже сработает?

— Будущее никому не известно наверняка. Ну так что же теперь — опустить руки и вовсе не жить?

-Вот тогда точно ничего хорошего уже не будет, да...

— Ты останешься здесь? Или вернешься в Минас-Тирит?

-Я не могу вернуться в Минас-Тирит, — объяснил Фродо. — Там видели, как я улетел на драконе, как самая что ни на есть тёмная тварь. Подтвердил, что называется, даже для слепых очевидно. Так что... Я как-то вовсе ни о чём не подумал, послушался — и ломанулся. А подумал только теперь.

Эгленн помолчал.

— Может быть, Арвен поймет. Но я не знал, что делать. Он умирал...

-Всё правильно... всё так, как должно быть. Может, меня надо было подтолкнуть, чтобы я наконец решился... хоть на что-то. Вот и... — голос его прервался, но он овладел собой. — Так что всё правильно. А то я бы там, наверное, ещё долго сидел. Метался.

— Ты как будто ходячее чудо, — серьезно сказал Эгленн. — Посмотри. Раз за разом. То, что невозможно. Так и хочется — иметь тебя под рукой, чтобы, если что... Позвать — и Фродо все чудесным образом исправит.

-Скорей бы что-нибудь не получилось, что ли. Так на этой, с позволения сказать, "работе" то одно потеряешь, то другое, то третье.

-...так что теперь, Тэннар, я вынужден тебя казнить.

В зале королевского дворца столицы Харада внезапно стало очень тихо. Всё это было закономерно, — после того, как внезапно, в одну ночь, исчезли все посланники Мордора, жившие при дворе десятилетиями, после того, как очень скоро после этого погибли несколько высших сановников...

Король был очень спокоен.

-Мордор захотел войны с нами — он её получит. Мне жаль, что я обманулся в вас, мне жаль мою дочь и моего внука — вашего с ней сына.

Человек, одетый в темные цвета Мордора, молчал долго, безмолвно стоя под взглядами харадской знати.

— Мы много лет знаем друг друга, государь. Ты знаешь, что все эти годы я верно служил не только своей родине, но и Хараду. Я мог улететь сейчас так же, как и другие, но это было бы бесчестным.

Он шагнул вперед, склонил голову.

— Моя жизнь — в твоих руках.

Король незаметно для Тэннара сжал кулаки.

-Вы стали вести себя в моей стране — в стране, которая была всегда вам верным вассалом! — как во вражеском лагере. Видно, без Саурона и улаири вы решили расстелиться перед победителями и вместе с ними растоптать Харад?

Тэннар поднял голову, и их взгляды встретились. Вот уж чего не было в этом человеке — так это умения изворачиваться; потому они в свое время и нашли общий язык...

— Я предупреждал тебя о подобной возможности, государь. Мне неизвестно, что замышляет против Харада Мордор, но боюсь, что сейчас именно так все и обстоит.

-Им придётся пожалеть об этом, — сообщил король. — На свою беду, они сделали моих предков Изменёнными, и я тоже умею разговаривать мыслями. Возможно, следующим, кого они убьют, буду я... но я хотя бы не увижу этого позора — как Мордор приводит войну на земли тех, кто был всегда верен.

— Тебя они не убьют.

Тэннар помолчал.

— Мне жаль, что летит в пропасть все, чего мы добивались веками. И жаль, что моя смерть ничего не изменит. Сколько времени ты мне оставляешь, государь?

-До завтрашнего утра.

На лице короля — смуглом, словно выточенном из тёмного дерева, — отражалось мучительное сомнение: казнить того, кто не бежал, того, кому доверял годами... чего оно теперь стоит, это доверие? На кого можно теперь полагаться, кроме себя самого? Как жить — когда те, кому ты верил, в чьей помощи и защите не сомневался, отворачиваются без единого слова, как будто этих веков и тысячелетий не было, или как будто они ничего не значат? И какое проклятие привело его на трон именно в это время? Малодушие — считать, что если бы на твоём месте был кто-то другой, он решил бы иначе и лучше... Никуда не деться: надо решать и действовать.

— Тогда позволь мне сейчас уйти. Уладить дела. Ты знаешь — нет нужды брать меня под стражу, я не побегу.

"И мне есть, что сказать тебе... напоследок. Наедине."

Король колебался только мгновение.

-Хорошо. Я буду ждать тебя.

Тэннар низко поклонился — и вышел.

...В королевских покоях он вновь появился только к вечеру. Его пропустили беспрепятственно — король ждал.

Мордорец остановился у дверей. Сказал тихо:

— Хорошо, что наш с Дэларис сын еще слишком мал и мало меня видел. Он ничего не поймет. Я чувствовал, что может к этому прийти...

Король смотрел прямо и резко.

-Плохо, что ваши согласились на путь войны. Остальное — только следствия. Я не хочу убивать тебя, но у меня нет выбора.

— Я знаю. Жаль, конечно... Дэларис будет трудно.

Он прошел внутрь, уселся на узкую скамью, отделанную драгоценной красно-золотой тканью. По лицу Тэннара трудно было понять, что он испытывает, но король чувствовал — страха в этом человеке нет. Зато — все те чувства, что сейчас обуревали его самого.

— Послушай. Я догадывался, теперь я уверен. Это связано с твоими советниками, с теми, что призывают народ к войне против Гондора, к беспощадности, к отделению от влияния Мордора. Жрецы Гневного Солнца, связанные с ними торговцы... Ты обратил внимание, где было больше всего смертей? У работорговцев. Там была перебита вся охрана, все, так или иначе связанные с хозяевами. В других местах убийцы действовали куда избирательней. Жаль, что у меня мало подлинных сведений: вижу теперь, меня сознательно их лишали. Мордор считает, что независимый Харад превратится в Харад жестокий и непримиримый.

-Всё это только слова, Тэннар. Был бы жив Гортхауэр — этого не произошло бы. Он бы не пошёл на поклон к гондорцам, не стал в угоду им убивать союзников. Времена меняются, страдать по этому поводу — только зряшная трата времени и души. Я предпочитаю действовать. От этого, по крайней мере, что-то происходит, а не сидишь в углу и лезешь на стенку.

— Работорговцы не союзники Мордору и плохие слуги тебе самому, и гибель их не превращает в святых, — возразил Тэннар. — Больше чем уверен, что именно они подвели Харад под то, что случилось. Я хорошо знаю наших. Знаю, что может заставить их вот так поступать — быстро и жестоко. И еще — мне очень интересно, кто именно совершил эти убийства. Слишком уж чисто. Словно один из улаири.

-Словно, — вздохнул король. — Нет. Если бы это был кто-то из них, то они бы не стали поступать, как тараканы в чужой кухне. У них, по крайней мере, я это видел сам, было уважение к нам. А эти зарвавшиеся мелкие сошки, которые дождались, пока Саурона не станет, и вообразили себя всемогущими...

— Что ты станешь делать, государь? — спросил Тэннар. — Объявишь о разрыве союза и о войне?

-Разумеется. Быть верным тем, кто нас убивает, — это, согласись, как-то несуразно. По меньшей мере.

Король вздохнул. Разговаривать с тем, кого ты собираешься казнить, было почти невозможно, он не мог считать Тэннара врагом...

— Разрыв союза — ладно; а война? Одно не вытекает непременно из другого. А если они именно этого и добивались? Если им нужен был повод для войны? Посмотри, что они сделали. Лучшие военачальники. Жрецы Солнца, маги. Торговцы — армии нужно что-то есть, это должен кто-то поставлять. Все на то, чтобы ослабить армию. Лишить головы — умных военачальников. Лишить сильных магов. Лишить снабжения, чтобы воинам пришлось в походе чуть не голодать. Я не удивлюсь, если сейчас все колодцы на порубежных путях окажутся уничтожены.

-Прости, но докладывать тебе о своих действиях я не стану. Слишком резко и быстро всё изменилось.

— Они могут бросить на вас тех орков, что обитали у озера Нурнен. Государь, пойми... Я не отговариваю тебя. Но эта война может стать для Харада очень тяжелым бременем. Вы не сможете напасть внезапно. Они будут отслеживать передвижение армии с большой высоты, с драконов. Возможно, уничтожат колодцы и оазисы в пограничных землях. Если вы пойдете по западному пути — там вас встретит Гондор. Если по восточному, с тыла — они не пойдут в бой сами: они бросят на вас орков Орды, причем сверху. Драконы малоуязвимы для стрел...

-И что теперь? — резко спросил король. — Сложить лапки и умереть?

— Узнать хотя бы, что им нужно. Напасть не поздно никогда. Но если начать... это будет бойня. У них есть слабые места, сейчас, без Гортхауэра и улаири, они открылись куда сильней, чем обычно. Но и Мордор знает об этих слабостях, и теперь у них в союзниках может быть Гондор. Теперь обе стороны стали — наравне. Куда все уйдет — никто не предскажет. Я знаю, твои воины не боятся смерти. Но война — это всегда кровь, это всегда боль, горе, поборы для народа, нищета. Харад успел стать мне вторым домом, и я не хочу ему этого.

-Они не хотят говорить с нами. Они предпочли язык убийств. Как можно тут что-то узнать?

— Кое-что говорили, — возразил Тэннар. — О том, чтобы вы сами приструнили торговцев, чтобы вернули в Гондор их людей, в том числе и из рабства. Но разумеется, все это оказалось невозможным, ибо как можно возвращать врагу его воинов, которые встанут в строй, как можно по всей стране разыскать и выкупить всех рабов из Гондора? Как можно заставить магов отказаться от их обрядов и ритуалов? Твои люди гордятся тем, что Харад мстит потомкам людей из Заморья за прошлое.

-Я не понимаю другого, — король прошёлся по залу, отвернулся к окну. — Почему, с какой стати Мордор вдруг встал на сторону Гондора? На протяжении четырёх лет — не было этого, не было даже попытки. И вдруг — как с цепи сорвались. Что произошло такого, что столкнуло всё в пропасть? Такого, о чём я не знаю?

— Мы никогда не хотели войны на уничтожение с Гондором. Никогда. Мы вообще не хотим войн — никаких, понимаешь, государь? В этом разница между нами. У вас война считается доблестью, делом настоящих мужчин. У нас — дикостью. Сейчас на престоле Арагорн и Арвен, те, с кем можно договориться. Были переговоры — впервые. Нашим людям позволили жить в Гондоре. Но Харад — наш вассал, а Харад жаждет мести!

-Вы предали нас, — негромко сказал король. — И более не имеете права называть нас своими вассалами. Убивают — врагов, а не союзников.

— Ты одобряешь то, что делают твои маги? Ты одобряешь, что пограничные стычки превратились в набеги за рабами? Что в этом участвуют твои воины?

-Я одобряю всё, что делает мою страну сильнее. Если маги достигли того, чтобы сделать оружие, которого не было раньше, — я буду рад поставить их себе на службу. Если Гондор-победитель теряет своих воинов — я буду рад этому также.

— Воинов. Сойдут и женщины, и дети — из детей вырастут воины, женщины их будут кормить... к тому же, можно не просто убить, а еще и заставить работать. Нуменорцы некогда делали так с вами — помнишь?

-А лучше пройти по их землям огнём и мечом? Так от них есть хоть какой-то толк. Впрочем, скоро так и будет.

— Лучше — не воевать вовсе. Они уже не пойдут сюда, Мордор сдержит их от этого.