После победы

"Сейчас поглядим. Сверху, как говорится, виднее."

Он распахнул крылья, сделал красивый разворот. Горизонт накренился, выровнялся, земля подёрнулась дымкой, — стояло марево.

На южной дороге в это время дня было очень мало людей: все путники попрятались, пережидая жару. Особенно много народу было у колодцев, в построенных возле них постоялых дворах.

Внезапно дракон пошёл на снижение.

"Вот, — неприязненно сказал он. — Да, его пытались убить, а он спуску не дал, хоть и однорукий. Видишь, валяются трое? Один из них — он."

Эгленн соскочил с дракона, и кинулся к лежащим телам. Двое — из тех, кого они видели в доме Маритары; третий...

Все в душе замирало.

— Дарил!! — Эгленн почти рухнул на колени рядом с его телом. Положил руку на грудь — жив ли?!

Тот валялся на солнцепёке уже пару часов, — несколько ударов ножом он не сумел отбить, рука была сильно порезана тоже, пока вырывал нож у одного из бандитов. Сейчас, заслышав своё имя, Дарил попытался продраться сквозь дурноту и померкшее сознание: заморгал, разлепил веки.

— Живой, слава Небу... ничего, все будет хорошо, это я, Эгленн... "Дракон, быстро — нужно целителя сюда, хоть кто-то, владеющий чарами, там у вас есть несколько человек, скорее!"

Дракон понимающе, по-человечески дернул мордой и взмыл в небо.

Как же тяжело — без привычной поддержки чар. Потеря крови, удары ножом... сердце не задето, иначе он уже был бы мертв. И ведь ничего, ничего нет, даже раны перевязать... Ладно, они обернутся быстро...

-Жалко... — хрипло выговорил Дарил. — Искал, спасал... а всё без толку...

— Нет, нет, ты не умрешь, — Эгленн чувствовал, что на него накатывают волны страха, и приходилось напрягать волю, чтобы не дать чувствам заглушить голос разума. — Все будет хорошо, сейчас...

Он уже видел стремительно несущийся к ним в небе, выраставший на глазах силуэт дракона; тот опустился совсем рядом, с его спины спрыгнул парень в местной одежде — но светловолосый и бледнокожий; уже два лица склонились над Дарилом. Закаменевшее, с искаженными чертами лицо Эгленна — и сосредоточенное — целителя; одежда на Дариле была уже разрезана, открывая раны — человек осторожно вел рукой над ними, и из горящих ран уходила боль...

Черты Дарила смягчились, — он вовсе не верил в то, что выживет. Так уже было, когда он валялся в лесах Итилиена с отрубленной кистью, когда в какой-то момент даже боль ушла. Смерть снова стояла рядом, скрестив руки.

Он почти не почувствовал несколько уколов — Эгленн видел: этих способов в Гондоре не знали, но обойтись одними лишь чарами тут было невозможно. А целитель уже накладывал повязки, пропитанные какими-то составами...

— Его нужно к нам, и скорее, — проговорил парень, повернувшись к Эгленну. — Он слишком долго пробыл на солнце. Сердце тянет, но все остальное... Бери дракона и к ближайшему форту по ту сторону гор. У тебя часа три, не больше.

— Я отвезу его, — быстро проговорил Эгленн. — Если бы я был в полной силе, небо, я бы вытащил его сам...

Дракон смотрел на всё это, склонив голову набок. Подождал, пока Эгленн с Дарилом окажутся на его спине, аккуратно развернулся.

"Люди, — с сожалением проговорил он. — Мало живут... Печально."

"Да. И погибают от всего — от удара ножа, от болезней... Лети ровнее, прошу тебя!.. Холод здесь, наверху... Впрочем, это ладно, даже хорошо..."

Дарил то и дело терял сознание, но видел — как приближаются горы, окаймляющие Мордор, как они остаются позади, и летит внизу земля — где каменистая, где покрытая зеленью...

Как его несли — уже на носилках — он помнил смутно. Пришел в себя — и понял, что лежит на кровати, и на него сверху смотрит Эгленн.

Первым ощущением — странным, почти диким — была прохлада и отсутствие боли. Дурнота исчезла, сознание было кристально-ясным, как горный ручей, и этого не могло быть, никак не могло... А потом пришла жуткая мысль.

-Эгленн? Тебя тоже убили?

— Ты жив, и я тоже, — ответил Эгленн. — Я же говорил, все будет нормально. Мы в безопасности. Только ты ранен, и сильно.

-Надо же, — Дарил был сильно удивлён. — Видать, судьба от меня чего-то хочет. Второй раз от смерти уйти — это не каждому так везёт.

— Может быть. У нас там рядом, к счастью, были владеющие чарами, иначе бы я тебя не вытащил. Я тебя привез сюда быстро, на драконе, а тут тебя немного подлатали. Уже не умрешь.

Дарил тяжело вздохнул.

-Спасибо... Только, знаешь, это всё-таки важно — понять. Почему. Как думаешь?

— Что почему? — удивился Эгленн.

-Почему я так сильно влипаю. И почему Смерть меня не забирает, хотя для этого у неё есть все возможности.

— Смерть бы забрала, да только в этот раз ей помешали. Это уж такое дело у целителей — прогонять смерть прочь.

Дарил чуть поморщился.

-Не догоняешь ты. Я когда ушёл с Фарамиром, у нас много разговоров было о том, что все мы под смертью ходим. И думали, почему и кого она забирает, а кого нет. Вот ты, допустим, сидишь в тепле и покое, и всё хорошо, а вот свалится тебе кирпич на голову, и всё. И — почему? а вот тут-то и собака зарыта. Всё серьёзно.

— Я знаю, что можно было бы тебе сказать. Но не скажу, — лицо Эгленна снова напряглось. — Не хочу.

-А зря, — Дарил поднял глаза. — Всё-таки скажи.

— У меня не так много среди гондорцев... даже не друзей, а хотя бы тех, кто не испытывает ненависти. Не хочу.

-Странный ты какой, — Дарил усмехнулся. — Ладно. Не клещами же из тебя тянуть. Не хочешь — не надо.

— Да, и ты, наверное, понял уже... Мы в Мордоре. В одном из наших внутренних фортов, их много.

-Понял, чего ж тут не понять. И на этой твари привезли, громадной такой, — голос Дарила звучал спокойно.

— Да. Это дракон, у нас таких тоже много. Они разумные, как люди. С ними можно говорить мысленно, и умеют они многое. Он помог мне тебя найти, я сам не разыскал бы. Хорошо ты этих сволочей приложил!..

В глазах Дарила промелькнуло довольство собой.

-Ну, всё-таки я ж не зря на границе служил.

— Это да, — Эгленн улыбнулся. — Еще тебе приятная новость — Маритару я убил. Он велел отпустить меня, нам удалось его обмануть.

-Вот и славно, на земле почище будет, — Дарил удовлетворённо вздохнул. — Жаль, нельзя их побольше порезать, нечисть эту. Вроде и люди, а глядишь — внутри вовсе нет.

— Это бандиты и работорговцы. Мы скоро займемся этим... Выкупить женщин и детей — это единоразово, и с этого много толку не будет. Нужно вернуть свободу всем, кто попал в жернова этой дряни, выросшей на войне. Это моя вина.

Дарил ощупью нашёл руку Эгленна.

-Ты себя лишнего-то не казни. Ты-то тут причём? Ты что, у них главный?

Эгленн усмехнулся и не ответил.

— Знаешь, как мой друг сумел все провернуть? Он себя выдал за Саурона.

В глазах Дарила заплясали смешинки.

-Что, прям представил в виде того, с багровым оком во лбу и...

— Он владеет чарами. А Маритара — обычный человек. Ну, и... устроил ему видение Гневного Солнца. А дальше все было просто. Так что видишь, и "темные чары" могут на пользу пойти.

-Неплохо, — одобрил Дарил. — Только где ж он раньше был-то, друг, когда нас с тобой по башке приложили?

— Я не показывал ему все, что с нами — надеялся справиться сам. Не хотел, чтобы он там с ума сходил. Но я сглупил: нужно было, чтобы ты вначале добрался до наших, а потом уже говорить с этими про деньги.

-Ну, что теперь после драки кулаками махать, — заметил Дарил. — Ты мне вот что расскажи: долго ли мне тут валяться?

— А ты как думаешь? Недели две, и то — с чарами. Будь такое в Гондоре, ты бы точно на тот свет отправился. А что — торопишься?

-На тот свет — точно нет, — усмехнулся Дарил. — А можно хоть взглянуть на ваш Мордор, когда вставать разрешат? Я понимаю, конечно, военные дела, лишнего не покажете. Но всё-таки любопытно. Очень любопытно.

— Можно, отчего же. Правда, на месте бывшего Барад-Дура теперь стоят ваши гарнизоны. С неудовольствием стоят: плохо им там.

-Чего уж хорошего, — Дарил скривился. — А куда деваться. Вот к ним я бы, пожалуй, и отправился, когда выздоровею. Только кому нужен воин без руки...

— Да... Вернуть тебе руку могло бы одно лишь Кольцо. Но оно сгинуло навеки.

-Что? — не понял Дарил. — Какое кольцо? Ты вообще о чём?

— Кольцо Всевластья, — пояснил Эгленн.

Дарил уставился на него во все глаза и растерянно заморгал. Он совершенно очевидно не понимал, с чего Эгленн вдруг приплёл это самое жуткое Кольцо, зачем он вообще вспомнил эту историю... Он вдруг осознал, что как-то резко перестал понимать, что такое и сам Эгленн.

— Оно обладало не только силой власти. Им можно было и исцелять. У нас так делали — не всегда, конечно, Кольцо же только одно — иногда получалось: смертельно раненые, калеки...

-Это когда ж было такое? — недоверчиво спросил Дарил. — Кольцо это сколько тысяч лет в Андуине валялось. Тебя, чай, и на свете не было, это ж одни только...

Он хотел сказать — байки, но смолчал: не хотел обижать.

— Ну я же знаю, что было тогда. Память передается. А тогда были войны с Нуменором: куда похлеще, чем сейчас.

Дарил отвернулся. В россказни о благом Кольце Всевластья он не верил ни на грош, но говорить об этом не хотел: ещё человека обидишь, а это как раз вовсе ни к чему. Разубедить и не думал, — решил: мало ли во что парень верит, его дело, в конце концов, главное, что человек-то хороший.

— Ты, главное, не бойся того, что ты в Мордоре, — Эгленн коснулся его руки, — я знаю, ты и не боишься, но насмотрелся ваших. Тут целителям все равно, гондорец ты или кто. Поправишься — покажу тебе наши земли, многое узнаешь. А ты мне вот что расскажи: может, знаешь что про работорговцев? Нам их прижать нужно будет, и как можно скорее. В таких делах затянешь, а может, тем временем сколько народу загубят.

-Да ничего я особенного не знаю, — вздохнул Дарил. — Почему тогда меня, калеку, вообще кто-то купил — не представляю. Видно, какая-то воля судьбы в этом была. Нормальный работорговец просто не взял бы у орков такой "товар".

— Так видать, знали, что жрицам можно сбыть. Ладно. Не один я сбором всех этих сведений заниматься буду... больше всего хочется не платить этим... с позволения сказать, существам, а силой отнять у них людей. Когда-то Нуменор этим промышлял на ханнатцах, а теперь, видишь, местами поменялись. Конечно, масштабы не те, но вашим-то не легче...

-Что верно, то верно. А вот всё спросить тебя хочу, да как-то к слову не приходится. Ты вот про меня, считай, что всё знаешь, а я о тебе — ничего. Может, расскажешь? А то как-то оно... перекос в одну сторону.

— Я вхожу в совет, который управляет делами Мордора. А уж чем приходится заниматься — по-разному: и войной приходилось, и хозяйством, и чародейством тоже. Вот, собственно, и все.

-Занятой человек, ясно, — Дарил помолчал. — В Гондоре будешь — с Айсой встретишься?

— Встречусь. Скажу, что ты ранен, что тебя долго нельзя беспокоить... — Эгленн ухмыльнулся, — в общем, устрою, чтобы она успокоилась, но начала смотреть на кого-нибудь другого. Но я сейчас буду заниматься теми вашими, кого из рабства спасли. Будем через них разузнавать, где что. Через короля харадского тоже выйдем, чтобы прижал торговцев.

...Никакой другой жизни никогда не было.

Только палящее солнце, выжигающее глаза, только голод, и почти постоянная боль. Отчего — он уже сам переставал понимать. Сознание сузилось до узкого участка вокруг себя: ломать камни, тащить их наверх, потом снова — и так по кругу, пока резкий гортанный окрик не возвестит, что можно упасть на щебень и передохнуть — хотя бы немного, дотянуть до ночи, когда можно будет лечь и _перестать быть_ на короткое время забытья, — чтобы наутро все началось снова. Бежать шансов не было: надсмотрщики зорко следили за ними, видно, знали все возможные способы бегства... и пресекали их.

Им, похоже, нравилось то, что здесь происходило: месть. Иные здесь не держались.

Торнар ждал смерти, молил о ней. Сколько прошло здесь времени?.. он не мог бы сказать: здесь всегда стояла одинаковая жара, словно времен года и не было. Всегда палящее солнце, всегда боль, всегда тяжесть цепей на руках — их не снимали никогда, они мешали работать, стирали запястья в голое мясо, но зато делали гондорцев беспомощными.

Воля к жизни пробудилась лишь недавно. На каменоломне появились новички — и рядом с ним оказался почти мальчишка — рыжеволосый, худющий, с яркими зелеными глазами, в которых горела жизнь. Пробудилась жалость. За что его — сюда?.. Ведь слабый же, не протянет долго. Торнар стал отдавать ему часть своей доли хлеба и воды — есть не хотелось; они почти не разговаривали, но гондорец видел благодарность в чужих глазах — и это возвращало желание жить.

И мстить.

Однажды утром привычный ритм был разрушен. Торнар не понял, что происходит, зачем, почему... Кто и почему отобрал нескольких людей, понять было трудно, куда их ведут — тоже, но привычная жара сменилась прохладой, а перед почти ничего не видящими глазами возникли несколько фигур.

Людей подводили к этим фигурам по одному, заставляли что-то выпить... а затем...

Да. Было больше всего похоже на то, что их то ли клеймили, то ли что-то вроде этого...

Сопротивляться он не мог. Может, вот она, наконец — смерть?.. Хорошо бы... Это было странно — стоять просто так: когда нет в руках тяжести, когда не хочется опустить наконец кирку, выпустить камень...

Видно было, как людей оттаскивают в сторону, а в воздухе возник и не желал развеиваться жуткий запах палёной плоти.

Наконец дошла и его очередь, его подтолкнули к людям.

Напиток оказался несусветно горьким, одурманивающим, он увидел перед глазами небо, поразился — откуда оно здесь, под сводами, среди людей...

А потом ему в грудь впилось раскалённое железо.

Как кричат другие — он слышал, а собственный крик, который не сумел сдержать — да и не пытался, знал уже, что бесполезно — услыхал словно издалека, и так же, как другие — инстинктивно рванулся в руках конвоиров.

Все расплылось, и голова закружилась так, что, казалось, каждую долю секунды своды меняются со стенами и полом местами.

Он понимал, что висит на чужих руках, а остальное было — словно в дурном сне. Наверное, яд, ну что же, что же так долго, когда же наконец все исчезнет...

...и внезапно сознание прояснилось. Боль была, но где-то далеко, отстранённо, он увидел мир — странно, как будто не только глазами.

-Иди, — прозвучал голос, и не повиноваться ему было невозможно. — Иди к своим братьям по мощи.

Он шагнул вперед. Показалось, что ему внезапно стало снова лет пятнадцать — таким легким все было. Он видел на руках цепь — но не чувствовал ее веса. Видел других... и ошеломление на их лицах.

Что происходит... что они делают с нами?.. это и есть — смерть?..

Нет, не может быть... вот же — тело...

Они вышли наружу, оказалось — их ждали. Несколько повозок, в которые погрузили таких же, как он, и начался путь прочь от рудников — впервые.

Самым странным было то, что с них сняли цепи. Охрану, впрочем, не забыли. Торнар уже не помнил, что такое — ощущать эту легкость; он смотрел на свои темные, покрытые вьевшейся пылью руки, на запястья, изъеденные язвами — и не ощущал боли. Это неправильно, не может быть...