После победы

Что сказал этот человек? "Братья по мощи"?..

Они сошли с ума. Какая мощь... Сон наяву.

Хороший сон. Сон, в котором есть давно забытый простор...

Путь в повозке длился несколько дней, и на первом же привале он обнаружил того парнишку — тоже ошалевшего, не верящего в звёзды над головой... А потом рядом обнаружились те же люди, которые забирали их.

-Итак, — сказал над головой резкий голос. — Вы будете служить Хараду силою разума и магии.

Торнар смотрел на человека снизу вверх. Вот что странно: за прошедшие дни он ни разу не заснул. Не хотелось. Он ощущал свое тело, как будто оно стало куклой-марионеткой, а он, Торнар, был где-то то ли извне, то ли внутри — но он не был — телом; он лишь управлял им...

— Что вы с нами сделали?..

-Отныне вы сможете быть больше, чем людьми.

— Как это?..

-Это возможность быть невидимым среди толпы, быть сильнее и быстрее людей, быть — над ними. Но лишь до того момента, пока вы не выходите из повиновения. Мысль о сопротивлении пробуждает яд в вашей крови.

Торнар закрыл глаза — и улыбнулся.

— Это хорошо, — сказал он. — Можно умереть.

-Можно, — согласился резкий голос. — Но ты умрёшь не первым. Первым умрёт — он.

Рука коснулась плеча того мальчишки.

-Мы узнаем о твоём неповиновении в тот же миг. Мы — слышим.

Рыжеволосый мальчишка, больше похожий на маленький живой скелет, резко вскочил. Судя по его пылающему взгляду, непохоже было, чтобы его поили зельем: а как же яд при сопротивлении?..

— Ну и пусть! Пусть я умру, подумаешь! Нашли, чем испугать! Пусть убивают!..

Торнар молчал. Ему казалось, что он поднимается по течению реки — туда, назад, в прошлое, где он был воином, командиром...

Человеком. А не безвольным жалким рабом. И вместе с этим в душе поднимался гнев.

— Я не знаю, что вы с нами сделали, — проговорил он наконец, — но нам не нужны ваши подачки — сильнее, быстрее. Мы не боимся смерти. Никто. Мы уже умирали. Вы хотите убить наши души. А это хуже, чем тела. Пусть — яд. Пока у нас есть хоть капля воли, мы предпочтем умереть, чем служить таким сволочам, как вы.

По знаку харадца мальчишку скрутили, блеснуло лезвие широкого ножа.

Его убивали не сразу, — сдирали кожу с рук, со спины, медленно, чтобы Торнар видел каждое движение... чтобы успел — остановить.

Гондорец бросился вперед — и тут же оказался скрученным; охрана была наготове. Крик рыжеволосого мальчишки, молчания которого хватило лишь на несколько секунд, слился с криком Торнара:

— Прекратите!..

Тот харадец, что держал в руках нож, — развернулся, — окровавленное лезвие оказалось совсем близко от глаз Торнара.

-Уточняю: ты согласен? — спросил тот же резкий голос над головой.

— Да, да! — Торнар вдруг ощутил, что по его лицу текут злые слезы. — Отпустите его, сволочи!.. Твари, ублюдки...

Мальчишку отпустили, — тот грохнулся на ещё не остывшие со дня камни.

-Он будет жить у нас, в храме, — сообщил резкий голос. — Остался один день пути. А после — ты уйдёшь на задание, как и прочие. Он же останется у нас. И мы — почувствуем, ежели ты замыслишь неповиновение. Знай.

— Неповиновение у меня в крови и плоти, — со злостью проговорил Торнар. — Я не собака. Вы можете заставить вашими подлостями... но не ждите, что я буду добровольно лизать вам руки.

-Главное, чтобы ты делал то, что нужно, — холодно отозвался харадец. — А без лизания рук мы обойдёмся, поверь.

Торнар промолчал. Внутри кипела бессильная ненависть; и он знал, что та же ненависть, совсем не детская, горит в душе рыжеволосого мальчишки, заглушая даже боль от содранной кожи.

Через день перед ними, как мираж, издалека засияли стены, — город, в котором совсем недавно Эгленн говорил с Инсарой, где выкупал рабов. Их отвели в храм, и — почти чудо — тут была вода, вдоволь еды... и покой.

Только чувствовалось шкурой — пристальное внимание издалека, внимание, голос которого в реальности был резким и совсем недавно звучал над головой Торнара.

Они боялись говорить вслух. Торнар вспоминал, что вроде бы темные колдуны умеют говорить мыслью — и впервые понимал, как бы это пригодилось.

Можно было только ловить взгляды друг друга. Рыжеволосый не жаловался, но Торнар видел, что ему больно, видел несколько воспаленных ран у него на спине — и ничем не мог помочь, кроме как промыть хотя бы водой — и то спасибо: воды вдосталь, это казалось невероятным. Когда он мылся в последний раз?..

Не помнил.

Один выход все же оставался.

Но не здесь, не сейчас.

Выход туда, откуда не возвращаются. Если он умрет... если его убьют... Он станет свободен.

Освободить рыжеволосого — это казалось невозможным. Умереть вместе... да. Было бы самым лучшим.

Комнаты были мирными. Было очень странно ощущать это — после того, что случилось. Светлые стены, узорчатый прохладный камень пола, лёгкие шторы на окнах... мирная жизнь.

А ещё Торнар начинал не то чтобы чувствовать своё тело, но... он понимал, что восприятие обостряется.

Что журчание небольшого фонтана достигает его слуха не из соседней комнаты, а из соседнего дома.

Что он ярко и ясно чувствует прилив сил, когда восходит солнце, и что его настигает слабость, когда оно уходит.

Он чувствовал притаившуюся в теле смерть — и она не торопилась. Она не хотела просыпаться. Но она — была.

Все это пугало гораздо сильнее, чем обычные угрозы.

Что с ним будет?.. Что сделали с его душой? Это — искажение?.. Быть может, Враг так создавал своих тварей?..

А когда он умрет — что будет с ним? Примет ли Намо, примет ли Эру такую душу?.. Или он навсегда останется проклят?

От этих мыслей порой хотелось кричать.

А потом его — одного — вывели из светлых тихих комнат, провели по пустым коридорам до большого зала, где вдоль стен были низенькие сиденья, а по полу раскиданы подушки.

На подушках сидели двое, они вполголоса совещались.

-Ты пойдёшь в Минас-Тирит, — сказал один из них. — Там ты будешь смотреть и слушать, а потом — передашь нам то, что услышал. Ты пойдёшь в королевский дворец и будешь искать там женщину — её имя Айса. Ты передашь ей письмо, и она впустит тебя в покои короля. И там — ты будешь смотреть и слушать.

— Как передам?.. — спросил Торнар.

-За тобой будут следить те, кому нет входа за пределы базарной площади. Ты будешь там под надзором.

В Минас-Тирит. Домой. Кончится все это — не будет больше рабства, он снова станет свободным...

Рыжеволосый.

— А потом? — спросил он.

-Потом ты вернёшься сюда.

— Зачем?.. — Торнар понимал, как глупо звучат его слова... Пусть.

-Затем, что твой друг останется здесь, — сказал один из этих двоих. — И если ты не вернёшься, то ты почувствуешь, что будет происходить с ним. Быстрой смерти ему — не жди.

— Но если меня не отпустят?..

-Тебя будут считать своим. Ты гондорец. На тебя указала одна из женщин, которых выкупили недавно из рабства, — второй из двоих усмехнулся, — потому что их спрашивали, есть ли у них родственники среди рабов.

— Кто?! — Торнар замер. Прошлая жизнь пронеслась перед ним так, словно он был за миг до собственной смерти: кто-то из близких попал в рабство?.. как?...

-Её имя Низа.

Торнар до боли закусил успевшие уже поджить губы.

— Где она? Кто ее выкупил?

-Выкупили мордорцы, — лениво отозвался харадец таким тоном, что было ясно: эту историю он знает не понаслышке. — А через кого — какая разница. Это всё политика.

— Мордорцы? — на худом лице Торнара отчетливо нарисовалось изумление. — Зачем?.. Где сейчас Низа? где все они?..

Двое харадцев переглянулись.

-Мордор сейчас пытается подлизаться к Гондору и уверить его в том, что между ними возможен союз. Недавно король Арагорн ездил к озеру Нурнен и встречался с тёмными. Сейчас в Минас-Тирите живут люди из Мордора. Сейчас были выкуплены рабы — надо полагать, не без умысла. Именно это тебе и предстоит разведать.

— Я не верю им, — Торнар понял, что они попросту не знают, где его сестра. — Ни на грош не верю. Так же, как и вам. Все вы одного поля сволочи...

Двое почти одновременно кивнули.

-Очень хорошо. Завтра ты покинешь этот дом и этот город.

Молиться Валар, чтобы свои поняли, что он шпион. Только так...

Торнар опустил голову, чтобы харадцы не увидели его глаз.

...Письмо к Айсе он получил уже в стенах Белого Города, — подскочил какой-то парнишка на базарной площади, сунул в руку свиток и был таков. Только по ощущению, по обострившимся чувствам можно было понять: его выслеживали, его ждали и наконец дождались.

Он был один в чужом городе, — раньше-то жил не здесь, а в Лебеннине, оттуда и ушёл воевать, чтобы не вернуться. Тут всё было ясно и просто: народ, дворец... непривычная толчея и везде — родной язык. И лица — не измождённые. И женщины.

Непривычно...

На него смотрели. Обращали внимание.

Торнар знал, что это из-за его лица — худобу тела можно скрыть одеждой, но лицо, похожее на обтянутый кожей череп, попросту пугало.

Айсу он нашел на дворцовой кухне — указали. От запахов еды кружилась голова — тем более, что восприятие было обостренным.

По его просьбе её позвали, она вышла из жаркого помещения, — как их жерла вулкана. Вытирала руки о передник, улыбалась кому-то, но в глазах сидела чёрная точка, как будто фоном её жизни были мысли совсем о другом и совсем не здесь.

— Тебе письмо, — проговорил Торнар и подал ей свиток, который сам так ни разу и не разворачивал: свиток был запечатан.

Айса медленно сломала печать, поднесла листок к глазам. Чего она ждала, чего боялась? Торнар мог только догадываться об этом. Томительно летели секунды...

Когда Айса подняла голову, чёрная точка не исчезла из глаз, лицо не прояснилось, — наоборот: отсутствие известий только больше ссутулило плечи.

-Хорошо, — кивнула она. — Будешь убираться в покоях Государя, я провожу тебя туда, где будешь жить.

— А что там было написано? — спросил он.

Айса слегка удивилась, пожала плечами.

-А, ты ж неграмотный... Написали мне, чтобы я тебе подыскала место среди прислуги.

— Я грамотный. Я не читал — чужое... От кого это?..

-Да друг мой, давно знакомы. Пишет всякое, ещё и про тебя написал, что тебе надо бы куда-то пристроиться. А что?

Эру, как же ей объяснить, как дать понять... Тот человек сказал — их людей не пускают дальше площади. Здесь их не должно было быть...

— Айса, — проговорил он, чувствуя, как растекается по телу живущий в нем яд. — Помоги мне. Прошу. Пожалуйста...

-Да я бы рада, — Айса с недоумением посмотрела на него. — Что случилось-то? чем могу... Только давай я тебя провожу до покоев, чтобы тебе дело дали, у нас не принято бездельничать. Меня вот сейчас-то отпустили, но всё равно особо долго болтать — так криво посмотрят.

— Ты не понимаешь... — он говорил все тише. — Мне нельзя туда. Нельзя...

Он чувствовал где-то далеко — тот мальчишка, рыженький, он опустился сейчас на пол, прямо там, где стоял, в светлой комнате, и его сердце терзала змеистая боль, то сжимала огненным кольцом, то отпускала, не давала ни упасть в смерть, ни вернуться в жизнь...

Айса смотрела на Торнара ничего не понимающими глазами, взяла за руку, повела куда-то в коридоры.

-Да перестань же! Как может быть нельзя, когда тебе разрешено.

Торнар замолчал.

Бесполезно. Так — бесполезно. Не поймет... и эта проклятая связь... боль... платит — другой...

Нужно иначе. Они сами должны понять...

Он молчал, и женщина вела его по коридорам.

Айса остановилась возле двери в комнату, где чуть не половину её занимал грузный добродушный человек в просторных штанах и рубахе. При виде Торнара он потянулся к куртке королевских цветов, но потом почему-то решил махнуть рукой на церемонии. На то, чтобы приставить Торнара к делу, при наличии письма и слов Айсы понадобилось несколько минут.

Следующие два дня Торнар практически не выходил из дворцовых покоев: работы хватало. Он слышал чужие голоса, он мог бы пересказать все слышанные разговоры — и это приводило его в отчаяние. Он искал способ, как изобличить себя в воровстве — проникнуть в запретные комнаты, попытаться взломать запертые сундуки, обронить что-то из своих вещей...

От раздумий его оторвало другое.

Резкая боль в груди, такая сильная, что он охнул и осел на пол.

Чужая.

И сразу же он понял, ЧТО это — там, далеко, рыжеволосый умудрился стащить у одного из охранников нож... откуда только умение взялось, наверное, был воришкой... И всадил его себе в сердце — с недетской, опытной силой. Удивиться этому умению — ладно бы воин, но этот! почти ребенок! — Торнар не успел: сознание меркло. Похоже, они были связаны с рыжеволосым какой-то нитью, что с ним — то и тут... И также он понял, для чего это все.

Рыжеволосый решил убить себя, чтобы он, Торнар, стал свободен.

Он был один среди каменных стен, на дворе был вечер. И вдруг — совсем рядом он почувствовал чей-то страх, в момент принятое решение... Хлопнула дверь, раздались лёгкие шаги, — обычный человек не услышал бы, — и на грудь легла маленькая рука. Меркнущим взглядом Торнар успел увидеть, что на этой руке не хватает среднего пальца... а затем боль стала уходить.

В сознании пронеслось вспышкой — странно... средний палец, как это можно потерять... как будто в древней легенде... У Саурона не было среднего пальца!..

Удивление было столь сильным, что сознание на миг даже прояснилось, и сквозь боль, пульсирующую в груди, Торнар увидел лицо.

Тоже мальчишка, как тот... кажется. Мальчишка?..

Глаза слишком глубокие, взгляд... Кто он?..

Вдалеке — рыжеволосого подхватила ледяная волна чар. Уйти не дадут, полу-жизнь, полу-смерть, всё сознавать, и отныне — скорее всего, до конца дней лежать. Ухмылка харадцев: действует, даже лучше, чем ожидалось. Очень хорошо...

Этот, близко, напряжённо вглядывался в глаза Торнара, словно не смел спросить: получается? помогает? есть от меня толк?

— Они не дали ему умереть... — едва слышно проговорил Торнар. — Он хотел уйти.

Малыш непонимающе смотрел на Торнара. Вздохнул.

-Ты... ты меня не знаешь. Ты меня не видел. Никому не говори обо мне.

— Кто ты?.. Ты... владеешь чарами?!

Малыш отшатнулся, приложил палец к губам. Он явно боролся с желанием исчезнуть, но сомневался, удалось ли ему хоть что-то сделать для Торнара.

-Тебе лучше?

— Да, — Торнар непроизвольно оглянулся и дернул ворот рубахи. Приложил руку к большому ожогу на груди, взглянул вопросительно: понимаешь ли?.. пойми, прошу тебя!..

Тот вздохнул.

-Я ничего не умею толком, — признался он. — Только вот если что-то случается, тогда оно как-то... выскакивает. А так-то я лечить не умею.

— Чувствуешь? — он показал глазами на ожог.

Малыш взглянул — и глаза его стали большими-большими, он как будто нечаянно заглянул в пропасть.

-Смерть, — бледнея, прошептал он. — Но...

— Да, — проговорил Торнар. — Из Харада. Я был рабом... меня послали... — он запнулся. — Я шпион. А там — другой... заложник... он хотел убить себя...