После победы

-Нам всем хотелось бы встретиться с ним, — возразил тёмный. — Если наши люди будут встречены в Гондоре без враждебности только за то, что мы родились в Мордоре — то почему бы и нет.

-Вы не участвовали в боях, — сказал Арагорн. — Поэтому нечего бояться.

— Тем более, что нам нужно обсудить множество вопросов... а главное, по-моему — показать всем, что мир возможен. Если в это поверят — поверят ощутимо, так, чтобы не хвататься за мечи при одном виде темных или светлых одежд — это уже большой шаг вперед.

Арагорн заметил, как тёмный смотрел на Элло, — как будто хотел попросить остаться у них, что ли...

-Что же. В таком случае, мы возвращаемся и ждём ваших посланцев.

— Может, вы просто отправитесь с нами? — предложил Элло.

-Не мы, — покачал головой тёмный. — Мы члены совета и отлучиться не сможем. Хотя хотелось бы. Дайте нам два дня, чтобы всё уладить.

-Хорошо, — отозвался Арагорн. — Мы будем ждать ваших посланцев.

...— Вот, — сказал Элло, когда они возвратились к своим, — видишь, кажется, удалось.

Арагорн посмотрел в сторону.

-Я не удивлён их просьбе увидеть Фродо, — неохотно сказал он. — Но вот уж чего не хотелось бы, так это лишний раз заставлять его погружаться в то, что было. Будут если не попрекать, то пытаться заставить его почувствовать свою вину перед ними, небось, — невесело усмехнулся, — извиняться...

— Тут иное. До вины им дела особого, как я понимаю, нет... Они сказали, что не хотели поддерживать Гортхауэра в его войнах, так что...

-Вот как? — удивился Арагорн. Он постепенно привык к тому, как Элло называет Саурона. — Странно тогда, что по их земле не прошлись орки. Люди как люди, ничего подобного тем его тварям я в них не вижу.

— Он бросил против вас харадцев, тех, кто жаждал сражений, и полудиких, подчиненных его волей орков — мясо, — сказал Элло. — Своих людей он всегда берег.

-Ну, я за "всегда" не поручусь, — улыбнулся Арагорн. — Меня тут не было ни в первую, ни во вторую эпоху.

— В первую эпоху был я, — усмехнувшись, сказал Элло. — А вот за вторую — не ручаюсь. То, что я знаю об эрегионских войнах, мне совсем не по душе.

Арагорн на мгновение замер, но потом опомнился — принял игру.

-Что ж он так от рук-то отбился? — поинтересовался он. — Чем же он лучше того Больдога?

— О Больдоге я знаю только через пересказ Фродо, — пояснил Мелькор. — Сейчас Гортхауэр рвет на себе волосы... впрочем, сейчас ему рвать, увы, нечего... — от того, что допустил такую ошибку — изгнал его, а не убил. За то, что Больдог творил, у нас искони полагалась смерть.

-Такое чудовище из ничего не возникнет, — надо задатки иметь, — заметил Арагорн. — Тот же Горлум начал с убийства брата, не просто так, так что удивляться тому, что из него выросла мразь, не следует. Нечего было набирать таких соратников, вот что я могу сказать.

— В семье не без урода. Майа-орк... при мне, однако, он не выказывал таких склонностей. А что до жестокости — жестокость, конечно, была. Но не более, чем, скажем, у вас, Следопытов. Или у воинов любого человеческого государства. Я знаю, до сих пор ходят сказки и песни, в которых древняя Твердыня Севера изображается прекрасным скорбным замком, а ее обитатели — страдающими рыцарями. Это, конечно, не так.

-Ходят, — согласился Арагорн. Отвернулся. — Знаешь, иногда мне даже хочется, чтобы ты и в самом деле был Мелькором. Когда врага, по сути, и нет, — это так намного легче, чем когда он есть, и когда он силён...

— Жаль, что ты не можешь читать мысли, Арагорн. Я показал бы тебе все — было бы проще... Мордорцы — могут.

-Я слышал легенды о людях, читающих мысли, — медленно отозвался Арагорн. — Но никогда ещё не встречал подтверждения им. И не хочу.

— Они могут — друг у друга. Не у чужих — аванирэ. Там много всего, Арагорн... Думаю, ты скоро это узнаешь. И с Фродо мы можем говорить мысленно, впрочем, я уже упоминал об этом.

-Как же мерзко, когда кто угодно в любой момент может залезть в твои мысли, — Арагорн поморщился. — Никакого, так сказать, личного пространства.

— Там иначе. Хочешь — закрываешься, и все — никто ничего не может увидеть или услышать. Это несложно. Мы учили таким вещам с детства... а вот как поставлено у Гортхауэра — не знаю, я еще не просил Фродо спросить его об этом.

...Через день к ним присоединились те двое людей, с которыми они уже беседовали, — Эрнил и Аэлла. По дороге обратно Арагорн часто замечал, что они подолгу общаются с Элло, да и относятся к нему как-то странно, особенно женщина: как будто давно уже знакомы. Он не удивлялся: если человек так много знает о тёмных, значит, он действительно оттуда.

А иногда можно было угадать, что они общаются мыслями: перекидывались взглядами, менялось выражение лиц... Арагорн заметил, что Элло смотрит на него так, словно предугадывает — их дружба должна кончиться, и ловит мгновения истекающего мира.

...На этот раз Минас-Тирит уже не ждал беды: быть может, оттого, что при постоянной жизни среди опасностей людские чувства обостряются, жители высыпали навстречу возвращающимся всадникам без опасений.

Арвен спешила более других. Фродо не понимал, в чём причина нахмуренных бровей и тревожного взгляда супруги короля, и его угнетало всё: то, что Мелькор постоянно сопровождает Арагорна, то, что Арвен держит его при себе, не отпускает ни на шаг... Он чувствовал всё больше и больше одно: несвободу, он понимал, отчего это идёт... и ему было беспредельно тоскливо.

Наконец уединившись с супругом, Арвен посмотрела ему в глаза.

-Арагорн, в нашем городе появился призрак.

-Что?

-Да. Я видела его дважды.

Арагорн взял жену за руки — крепко и поспешно, и они вместе опустились в кресла.

-Он говорил с тобой?

-Он не заметил меня. Более того, по его позе я могла бы сказать, что это мгновенное появление было то ли неожиданным, то ли болезненным для него самого.

-Странно. Как он выглядел?

-Он был похож на эльфа, но красивее, высокий, черноволосый... в чёрном.

Арагорн лихорадочно пытался сообразить, кто это. Кто-то из улаири пытается вернуться?

-Как давно это было?

-Впервые — вскоре после вашего отъезда, второй раз — неделю назад.

-Где это было?

-Оба раза неподалёку от спальни Фродо.

-Что?! Но...

Арагорн вскочил. В памяти, как колокол, прозвучало, — "сейчас он связан с Фродо..." Нет. Это не может быть правдой. Элло? Да нет же, глупости. Ну и что, что от его целительства выздоравливали те, кто был безнадёжен? Всякое бывает, и у него тоже бывало такое, ну и что, что его признали орки, что с ним общались люди Саурона... Он из тёмных, это однозначно, но он спас их, он помогал — безусловно, безоглядно, как тот, кто на одной стороне с гондорцами. И... он много знает. Очень много.

-Арвен, мы должны посоветоваться.

-С Элло? — Арвен как будто наперёд знала ответ.

-Да.

-Нет. Прошу тебя, не надо.

-Но почему?

-Быть может... быть может, это всего лишь мои сны и тревога.

Элло выслушал этот рассказ молча, не перебивая. Сказал:

— Призрак, значит... Что ты сам об этом думаешь, Арагорн?

-Что кто-то пытается прорваться сюда из небытия, — мрачно сказал Арагорн. — Только этого нам не хватало для полного счастья.

Его собеседник отвернулся и снова долго молчал.

— Арагорн, ты ведь не веришь моим словам.

-Почему же, верю, — Арагорн положил ему руку на плечо. — Я тревожусь за Фродо. Не случайно этот призрак кружит вокруг него.

— Я говорил тебе правду еще давно. Ты не поверил... ничего удивительного. А я устал от вражды. Лучше, чтобы считали безумцем, чем снова оказаться под лавиной ненависти. Вражда, ненависть и страх сопровождали нас постоянно; Гортхауэр находил в этом даже удовольствие. Рано или поздно я раскрою себя уже всерьез — и что ты тогда скажешь? Вспомнишь о Морготе, который убедил самих Валар в своем исправлении; вспомнишь об Аннатаре, его ученике, что обманул нолдор... И я потеряю друга.

Арагорн словно впервые увидел его, — смотрел во все глаза. Какое неожиданное и жуткое подтверждение... Значит, всё вернётся на круги своя, и победа в очередной раз была бесплодной? А посланники Валинора ушли, и некому теперь спасти Эндорэ от напасти... У него осталась последняя надежда, и он за неё отчаянно ухватился.

-Фродо... знает?

— Конечно, знает. Знает и Йарвен — он спас меня в самый первый час после возвращения, Элронд и Олорин собирались забрать меня в Валинор... и Фродо — против его воли. Они испугались. И некому было им помешать. Я не был тогда способен даже стоять на ногах.

-Элронд?! Но... но он должен был сказать Арвен о случившемся! — Арагорн в смятении смотрел на него. — Он бы не умолчал о таком важном событии. И Фродо... что же, они оба знали — и молчат?

— Что было бы, если б они рассказали сразу — подумай?

Арагорн молчал: всё обрушилось, как лавина. Элло, который сразу стал своим, который спас им жизнь, который помогал гондорцам, чем мог, — и вдруг Извечный Враг?

И когда он поднял глаза, то стало ясно: он не то что поверил... он _принял_. Как есть.

И в осанке его вдруг проявилось — король Арнора и Гондора, государь людских королевств.

-До сих пор ты делал всё, чтобы не было войны...

— Об этом не должны знать, Арагорн. Ты не сумеешь обуздать лавину страха.

-Её никто не обуздает, не только я, — Арагорн горько усмехнулся, и сразу показалось, будто он стал намного старше. — Вот только рано или поздно этот призрак проявится окончательно, вы вернётесь в Мордор, и всё станет яснее ясного

— Это был не Гортхауэр. Это был я.

-Как это? — Арагорн широко раскрыл глаза. — Но... Я не понимаю!

— Я же говорил — способности понемногу возвращаются ко мне. Я был постоянно связан мыслью с Фродо... просто боялся за него. Я не человек, Арагорн. Я не был там, конечно, физически... Но Арвен, видимо, уловила мое присутствие в Незримом.

-Да что с ним может случиться, он же среди своих, — начал было Арагорн и осёкся. — Что с ним происходит?

— Ничего, — помолчав, ответил Мелькор. — Ему просто тошно... как было и нам когда-то. Просто мы привыкли жить в этом состоянии, а он — еще нет.

-Но почему? — с болью спросил Арагорн. — Ему-то почему? Разве хоть кто-то из нас плохо относится к нему? Или, может, что-то произошло за время моего отсутствия?

— Потому что он чувствует, к чему все идет. Что будет рано или поздно. А еще — он связан с Гортхауэром, они сейчас стали ближе, чем братья.

-Это то самое чародейство, это из-за Кольца, — в голосе Арагорна прорвалось отчаяние. — Что же теперь будет?

— Что будет... Ладно. Давай так. Обо мне никому не говори. То, что Больдог тогда написал — он сумасшедший... кстати, это в каком-то смысле правда. С Мордором нужно налаживать связи, именно ради того, чтобы люди перестали бояться друг друга и воспринимать как чудовищ. Денетор был одержим гордыней, он был убежден, что любые поблажки и уступки в отношении Мордора — шаг к рабству, он был непримирим и готов был скорее погубить себя и весь народ, чем уступить хоть в чем-то — и в том же духе вел все дела. Именно это привело к войне. Я не знаю, когда Гортхауэр сможет вернуться, но постараюсь устроить, чтобы он тоже не заявлял о себе. Так будет просто спокойнее, понимаешь?

-Да, это важно, — Арагорн изо все сил старался отогнать от себя мысли о том, _кто_ перед ним. — Но ещё важнее то, чтобы никто не насылал на нас полчища орков. Денетор... что теперь говорить, он мёртв. Если всё будет идти так, как идёт сейчас, — ничего плохого тут нет, посланники Мордора смогут найти общий язык с гондорцами...

Он потёр лоб.

-Надо позвать сюда Фродо и Арвен. Этот их заговор молчания против меня...

— Не против тебя. А ради того, чтобы все не полетело в бездну.

В дверь постучали, Арагорн вздрогнул и обернулся: в зал стремительно вошла Арвен.

-Ты всё же решил посоветоваться с ним, — бросила она на ходу.

-Да.

-Я понимаю тебя... но я пришла не за этим. У Фродо побывали гости из Мордора.

-И что же?

Арвен несколько мгновений молчала.

-Мне кажется, все мы медленно убиваем его. Каждый — своим. Не физически, нет... что гораздо хуже. Я не знаю, что делать, как ему помочь. Но помочь — нужно и чем дальше, тем больше.

— По-моему, мы только тогда сумеем помочь по-настоящему, когда построим мост над пропастью, — тихо сказал Мелькор. — Только так.

-Я не знаю, что случилось с ним в последнее время, — но я ощущаю произошедшие в нём изменения, — начала Арвен. — Он стал чувствовать куда больше, чем было раньше. Он как будто стал частью Арды. Мост над пропастью... возможно, и да. А быть может, — она взглянула на Мелькора в упор, — дело в том, что однажды ночью, когда ему приснилась Заверть, он встретил во сне существо, которому отчаянно захотел помочь — чем угодно, как угодно, — и предложил этому существу свою жизнь. И жизнь эта от него стала уходить.

— А тебе не кажется, Арвен, что он расхотел жить, потому что разрушилось все, чему он верил? Он верил, что творит добро — и узнал, что Саурон вовсе не то клыкастое чудище, которое ему рисовали. Он верил в благость древних легенд — и увидел, что благие легендарные Валар сделали со мною... а он — не воин, закаленный в боях, чтобы хладнокровно взирать на кровавое мясо! Он верил в Олорина и Элронда — а они, увидев меня, повели себя так, словно перед ними была сама Шелоб, а не человек. Он доверял им — а собирались силой забрать его с собою, против его воли. Он смотрит на Арагорна и ждет, когда и этот его друг превратится во врага — за то, что он, Фродо, вернул в мир Моргота? Моргот! — одно это слово, и сострадание превращается в жестокость, дружба — во вражду, разум — в безумие, милосердие — в "уничтожим их, пока они не уничтожили нас". И он не знает, как найти выход. Все стало отравленным. Опора под ногами растворилась, он падает — и не на что опереться.

Арвен прижала руки к груди, переводя взгляд с Мелькора на мужа. Было очень похоже, что тайны нет...

-Арагорн...

-Да. Я знаю.

-Но ведь... Мелькор прав.

Арагорн вздрогнул — от того, что впервые прозвучало наконец запретное имя.

-Но что же делать?

-Пойди к нему, — в голосе Арвен была и просьба, и твёрдость. — Пойди и открой ему, что ты — знаешь, что ты не отвернёшься от него за то, что он нашёл в своей душе жалость и сострадание. За то, что он любит свою землю больше, чем свет Амана. За то, что он впервые пошёл против Мудрых, — она на миг замолчала. — Я ведь сделала то же самое, Арагорн: отец открыл мне всё. Я обманула тебя — молчанием.

— У нас и так будет еще очень много жизни во лжи, — добавил Мелькор. — Так хоть между собою — верить друг другу и не бояться удара.

Лицо Арагорна исказилось.

-Поистине ты Отец Лжи, — тихо сказал он. — Ты загнал меня в угол. Я не могу открыть правду своему народу, потому что это погубит и Гондор, и всех нас, потому что и посланники Мордора — того, далёкого, не участвовавшего в войне Мордора — будут убиты на месте. Ты вынуждаешь нас лгать, Мелькор. Лгать — во имя чего?