После победы

Метательный кинжал вонзился человеку под ребро — снизу вверх, "жрец" закричал от боли, и его тело мешком рухнуло вниз; Эгленн шагнул в сторону. Человек, пока живой, застонал, и Эгленн ударил снова — добить, иначе смерть его будет тяжелой. Бедняга, он верил в силу Гневного Солнца...

Сорвал амулеты с его шеи. Верно, чары... Нить сейчас начнет ослабевать и рваться...

А ты болван, Эгленн. Давние воспоминания выбрасывают из реальности; а если перед тобою будет не человек, а кто поопаснее?..

Времени мало.

Наверху было отчаянно тихо. Сам воздух наполнился смертью, — ощущение уходящих душ было таким сильным, что казалось, — их можно увидеть обычным глазом, даже не в Незримом. Душа мальчишки, чувствуя слабеющую связь, заметалась: дурманящие чары ослабевали, боль возвращалась, а молодое тело не хотело умирать...

Как же плохо, когда не можешь летать!..

Выбираться пришлось обычным способом — подтягиваясь, цепляясь на руках. Эгленн быстро надел амулеты на шею мальчишке — надолго их не хватит, но хоть сколько-нибудь, хоть как-то поможет продержаться. Дракон уже опустился во внутреннем дворике, где ему было отчаянно тесно, Эгленн слышал его шумное дыхание.

..Мальчишка и вправду похож на Маэдроса, это не иллюзия.

— Все хорошо, — проговорил Эгленн, склоняясь над ним, — все хорошо. Я пришел, чтобы забрать тебя отсюда. Потерпи немного...

Тот задыхался, дышал судорожно, мелко, хватал ртом воздух. Разглядеть своего спасителя сумел не сразу, но когда увидел, — глаза его стали огромными, в них была жгучая, хлещущая, как плеть, ненависть — и страх.

Узнал?.. Это и вправду — он, и он — узнал?.. Бред. Невозможно.

Быстрее же...

Эгленн осторожно поднял мальчишку на руки — Небо, какой же он легкий! — и вышел во внутренний двор, благо что один из проходов туда был рядом, прыгать через окна уже не было смысла. Дракон услужливо протянул свое крыло, помогая взобраться; поддержал крылом мальчишку, пока Эгленн уселся в седло и застегнул пару ремней, чтобы надежнее удержаться во время полета. Потом он снова поднял мальчика на руки, и мысленно велел дракону: "Летим. Только осторожнее."

Их ждали. Временный лагерь был раскинут здесь, на нагорье, уже давно. Добраться сюда можно было только на драконах — лучшая защита от нежеланного явления местных. Перевалочный лагерь, шатры, целители...

Эгленн молча смотрел, как они колдуют над рыжеволосым мальчишкой — допустили, позволили присутствовать... По выражению их лиц видел — дела плохи. Сердце — не шутки. Что он там умудрился себе распороть кинжалом?.. Столько дней был без малейшей помощи!.. Заражение крови, органы должны отказывать... Было бы Кольцо!.. Были бы силы, он вытащил бы мальчишку; а так оставалось лишь наблюдать, ждать...

Целительница выпрямилась — и повернулась к Эгленну.

— Мы сделали все, что могли. Он скоро придет в себя, но... Я не могу ручаться, что он выживет. Главное — хотеть жить, а ты говоришь — он испугался тебя. Может, тебе лучше все же уйти? Не быть рядом с ним?..

Майа медленно покачал головой.

— Он чуял "тьму". Поймет, где он. От незнания еще больше страха.

Рыжеволосый мальчишка был теперь коротко острижен — дикий колтун его волос было невозможно расчесать. Загорелое лицо казалось желтоватым из-за бледности. И лицо его было теперь чистым, и волосы стали яркими — как будто огонь. И ресницы тоже рыжие, длинные...

Эгленн молча сидел рядом с мальчиком. Держал его за руку — слушал пульс.

...Сознание плавало. Он будто видел сквозь веки, — сумел ещё осознать, что странно, не может такого быть, не бывает... Сквозь всё он видел совсем близко Смерть: она стояла рядом, за спинами всех. Смотрела на него — и ждала. Так близко, что до неё можно было, протянув руку, дотронуться. И когда он вдруг распахнул глаза — то продолжал её видеть.

— Ты меня слышишь? — тихо спросил Эгленн.

Дрогнули веки, мальчик моргнул. Его рука сжалась.

Тот инстинктивно вздрогнул — сквозь пелену звенящей тишины вклинился этот голос, он знал — _чей_, хотел сбежать, хотя бы отодвинуться... было невозможно пошевельнуться.

Кивнул. Тебя не услышишь, как же...

— Не бойся. Ты не у ханнатцев, мы в лагере на полпути к Гондору. Ты будешь свободен. Я друг Торнара — того человека, с которым вас связали. Ты ведь помнишь его?..

Губы мальчишки шевельнулись, — хотел ответить, но голос не слушался, совсем, он как будто разучился разговаривать... и в глазах тут же вспыхнул дикий страх.

— Не бойся. Все будет хорошо, все пройдет... Ты распорол себе сердце, понимаешь? Мы сейчас собирали тебя заново. Это опасное ранение, но мы успели вовремя. Главное, чтобы ты сам хотел жить. Торнар за тебя боится. Ты можешь говорить? Попробуй, только тихо. Мы усыпили тебя, пока зашивали рану, чтобы ты не чувствовал боли. После этих снадобий бывает, что не сразу начинаешь чувствовать тело.

-Зачем... — он не узнал свой собственный голос. — Зачем говоришь... так... ты не можешь быть другом... ему... это неправда...

— Мы почти незнакомы. Я просто исполнил поручение. Откуда ты знаешь меня? — Эгленн всматривался в это лицо, все еще не в силах до конца поверить, не находя объяснения.

От одной только попытки говорить парнишка вдруг закашлялся, судорожно схватился за грудь, отвернулся, — никак не мог остановиться. Стоявшая рядом Смерть наблюдала спокойно — и улыбнулась.

Эгленн мигом положил ему руку на грудь, надавил слегка, придержал. Мальчик не видел тонких трубок, выходящих у него из груди, скрытых под повязкой — специально спрятали, не хотели пугать.

— Тише, тише... сейчас пройдет. Говори шепотом и старайся как можно меньше шевелиться, хорошо? Не тревожь рану. Больно?..

-Она рядом стоит, — донёсся срывающийся шёпот. — Она не уйдёт. Только вместе со мной...

— Я рядом с тобой, — серьезно сказал Эгленн. — Это мое занятие — быть смертью, а я не люблю соперников.

-Ей... всё равно... она и тебя забирала... я знаю...

— Но я же вернулся. Откуда ты все это знаешь? Ты похож на... одного моего давнего знакомого. Только я никогда не видел его в детстве...

Парнишка не ответил. Смотрел куда-то прямо перед собой и видел — то, что нельзя было увидеть глазами... да и никак иначе тоже. Лицо его странно изменялось, буквально на глазах становилось симметричным, застывало.

— Не надо! — страх взметнулся волной; Эгленн по-прежнему сжимал руку мальчика, и чувствовал, как рвется его пульс. — Не уходи... Майтимо! — он впервые вслух назвал имя, которое билось у него внутри; от бессилия захотелось взывыть. Мысль заметалась — и вдруг Эгленн _понял_.

"Фродо!!! Быстрее! Только ты сможешь его удержать!!"

"Что? — того, похоже, зов Эгленна вырвал то ли из дремоты, то ли вовсе из сна. — Куда? Кого?"

"Он умирает!! Зови дракона, он знает, куда лететь! Фродо, быстрее же, каждая секунда!.."

Эгленн сжимал руки мальчишки, впившись взглядом куда-то в пространство, весь превратившись в желание передать ему силу, и вместо этого ощущая, как жизнь вытекает из его тела.

Фродо заметался, вскочил, — не особо понял, что случилось, кто умирает, но разбираться не стал: некогда. Мимолётно успел подумать, как это будет, когда дракон снизится над Минас-Тиритом, заберёт его на глазах... да какая разница, хотя бы и стражей, этого хватит...

А затем — мысли исчезли: он весь превратился в действие. Позвать дракона, выбраться на верх ближайшей из башен, ждать, всматриваясь вдаль... не думать. Постараться услышать тот задыхающийся ритм чужой жизни, который не угас ещё рядом с Эгленном, который... далеко, очень далеко.

Крылатое существо метнулось откуда-то сверху, в ночной темноте Фродо не разобрал — откуда. Дракон уцепился когтями за парапет башни, на которую опуститься не мог — не хватало места; протянул крыло, давая Фродо забраться — и взмыл в черное небо.

Фродо слышал — внизу закричали.

Он как-то отстранённо понял, что отрезал себе теперь уже все пути. Продавшийся Врагу, стакнувшийся с тёмными, — да, тот воин был прав, это действительно так, и нечего было городу радоваться его чудесному спасению... Пути назад нет. Он не удержался от вздоха: хотел сам сдаться, всё открыть, рассказать... теперь — не будет этого. А что будет?

Дракон несся над спящей землей, рассекая воздух, от грохота ветра вокруг ничего не было слышно, от холода Фродо мигом задубел. Поток ветра был столь силен, что норовил сбросить его с седла.

Далеко. Рубежи Харада. Две недели пути по земле, самое малое. Невозможно представить — как же быстро способны летать эти крылатые твари?..

Фродо слышал, как бьется чужое сердце. Нет, два сердца — Эгленн пытался удержать умирающего... друга?.. и связующая их нить становилась все тоньше, тоньше...

Далеко внизу, впереди, показались огни. Словно звездная россыпь...

Фродо тоже чувствовал — рядом с этими двумя кто-то есть, и это не призрак, не _живой_ — каким бы он ни был, это... что-то холодное и неумолимое, как Вечность.

Он вдруг каким-то шестым чувством понял: он тоже бессилен. Он может только просить, умолять, говорить с _этим_... и тогда, быть может...

Он собрался.

"Здравствуй, Смерть."

Безмолвная усмешка. Приветствие.

"Я хочу попросить тебя. За живого. Ты знаешь, за кого. Пожалуйста, отпусти его."

Безразличие. Сейчас ли, позже, — вы все умрёте.

"Он ещё совсем молод, — в душу Фродо стало закрадываться отчаяние, но он не отступал. — Подожди. Если тебе всё равно... он же всё равно никуда не денется от тебя. Прошу."

Слабое удивление. Уйти — с пустыми руками?

Фродо чувствовал, что отчаянно кружится голова, что решимость ослабевает, что он теряет последние остатки уверенности в том, что хоть что-то получится.

"Я... я готов отдать за него... что-то, что тебе надо. Что тебе надо? Жизнь? Всё равно чья? Может... может, я отдам тебе часть своей — для него? Поделюсь? Можно?"

Удивление. Сила, ударяющая в грудь — так, что он почти свалился с крылатой твари. Удар, леденящим холодом пронизывающий насквозь, забирающий что-то... Фродо на миг задохнулся, забыл, как это — дышать, в сердце закололо, как засела тупая игла... всё это продолжалось несколько долгих жутких мгновений...

...а потом он распахнул глаза и понял, что лежит на земле, что где-то неподалёку на земле сидит дракон, а ещё дальше — шатры, и что под щекой — песок, так и не остывший до конца со вчерашнего жаркого дня.

Лежавший в шатре "Маэдрос" вдруг втянул в себя воздух, судорожно напрягся — Эгленн в ужасе застыл, первой мыслью было — всё, конец, — и вдруг расслабился, снова замерев на ложе.

Дыхание его стало ровным, пульс выравнивался на глазах. Майа смотрел на рыжие ресницы, на бледное лицо мальчика, покрытое потом... И вдруг почувствовал, что и сам мокрый от пота, словно человек.

"Фродо, — позвал он. — Фродо, ты где..."

Тот не сразу понял, что его зовут, и — кто зовёт... Просто лежал на песке и приходил в себя. Чувствовал — если раньше он впереди видел... какие-то годы, вёсны, напоённые ароматами цветов и трав, то теперь — как будто половину их обрубили, и на их месте осталась чёрная пелена, перекрывшая всё. Были суждены — и не стало. Отдал. Другому. Медленно прошла мысль: сколько ему оставалось, если ему сейчас пятьдесят один? примерно столько же? Значит, теперь половина... двадцать пять лет.

По спине пробежали мурашки. Надо же. Точно знать, когда ты умрёшь.

Он закрыл глаза.

"Гортхауэр... сколько ему лет?"

"Я не знаю точно. Примерно пятнадцать, или шестнадцать... Ты как там?.."

Фродо перевернулся на спину. Пятнадцать и двадцать пять... До сорока доживёт. Тоже, в общем, неплохо. С таким-то сердцем...

Над Фродо вдруг засветился свет, зеленоватый, призрачный, и он увидел над собою лицо — женское, симпатичное... свет исходил от камня, что был на лбу, в чем-то вроде обруча. Сильмарилл...

— Фродо? — ее голос был тревожен. — Ты цел? Эгленн ждет тебя.

Фродо как-то машинально пошевелил пальцами. Успел когда-то с дракона брякнуться, надо же... Мир как будто отделяла тонкая чёрная пелена, сквозь неё было видно, но она не уходила.

-Вроде бы цел, — не слишком уверенно сказал он.

— Пойдем... — она помогла ему встать. — Там этот мальчик из Харада. Мы так боялись за его жизнь... Они вон там, видишь? — она показала рукой, и Фродо увидел свет над пологом одного из шатров.

Полог отодвинулся в сторону... и Фродо увидел Эгленна, стоящего на пороге. Майа выглядел совершенно вымотанным — не лучше самого Фродо.

-Я знаю, — ровно сказал Фродо. — Я говорил со Смертью, и она отдала ему половину моей оставшейся жизни. Маловато оно, конечно, но всё-таки лучше, чем всё — одному мне, а ему умирать. Ей-то всё равно. Это нам — нет.

У Эгленна расширились глаза. Он взял Фродо за локоть — и втянул внутрь.

И хоббит наконец увидел того, с кем поделился жизнью.

Мальчик спал. Спал, и впервые его лицо было спокойным.

— Ты что... Ты серьезно?..

Фродо кивнул. Поднял руку, повернул ладонью к себе... не вздрогнул, но в лице изменился.

-Ты помнишь, какая у меня была линия жизни? — голос его звучал всё так же ровно. — Взгляни...

— Тут нет прямой связи... — возразил Эгленн, но ладонь все-таки взял. Линия жизни и вправду оказалась короче. Значительно. — Мда... Ладно, слушай, тебе нужно согреться. Я скажу, чтобы заварили трав, принесли.

-Подожди, — попросил Фродо.

Он опустился прямо на пол. Очень хотелось зажмуриться, спрятаться — от всего: и от того, что он, как подлинный "тёмный", улетел сейчас из Минас-Тирита на драконе, и назад ему теперь дороги нет, и от того, что он теперь точно знает, когда умрёт, и... оттого, что видел Смерть в лицо, что знает, с кем ему предстоит встретиться... с кем встречаются все, от кого нет спасения — будь ты человек или хоббит, эльф или айну... всё равно. Холодное безразличие Смерти.

Эгленн сел на пол рядом. Фродо заметил вдруг, что майа тоже дрожит, и даже не замечает этого.

— Ты как Мелькор. Отдавать свою жизнь...

-Нет, — Фродо даже не удивился. — Не надо про Мелькора. У него жизнь бесконечная, а я...

Он как-то вдруг ссутулился, как будто до него только сейчас дошло, что он сделал, как будто расставание с землёй встало перед ним во весь рост, во всей своей неотвратимости... Отвернулся, закрыл лицо руками. Плечи вздрагивали от беззвучных рыданий.

Эгленн обнял его, прижал к себе.

Молчал долго, не зная, что сказать, как утешить — и нужно ли утешать... Потом все-таки проговорил:

— Жизнь вообще бесконечная. Просто — здесь или там, за Гранью... Что поделать.

-Я не хочу уходить, понимаешь? Я хочу быть здесь. Не нужны мне эти пустые чёрные просторы, не нужно ничего... здесь я дома.

Эгленн кивнул. Фродо вдруг ощутил, что на него смотрят, повернул заплаканное лицо — и увидел взгляд рыжеволосого мальчишки. Глубокий, кажется, видящий насквозь — потому что только что они оба, и он и Фродо, были рядом там, по другую сторону...

— Спасибо, — шепотом проговорил мальчик.

Фродо вытер глаза. Так и продолжал держаться за Эгленна, — какая-то опора, что ли...