После победы

Ауле оборвал свою речь, развернулся. Эти вопросы ставили его в тупик... и приводили в отчаяние. Он чувствовал, что не справляется. Что это — выше его сил, его терпения, его возможностей. Он хотел учить его, хотел работать с ним, так же, как со всеми, ему было больно и обидно, что он не может найти путь к нему, он знал — почему, но отгонял это знание. Не хотел, чтобы было так, и ничего не мог изменить.

"Но Ваятель! Почему ты не говоришь мне правду? Ведь я же чувствую — я не такой, как другие! Я же не виноват в этом! Я всего лишь хочу... Хочу делать то, что просят руки, понимаешь? То, что идет из души! Не только то, что по приказу! Чего ты боишься?!"

Артано впервые говорил так откровенно, ловя взгляд Ваятеля, пытаясь понять — что движет им, почему у него, могучего, в глазах огоньки страха?

"Ты не виноват, — тяжело согласился Ауле. — Но гнев Единого страшен."

"Гнев — за что? Ведь все же говорят, что он милосерден! Если он — наш создатель, разве он не поймет нас? "

"Если ты творишь — тебе будет жаль, если кто-то разобьёт твоё творение? Разрушит, испортит? Мы пели великую Музыку, мы творили Арду, и вот... эта музыка — живая ткань бытия. Вся она — в Замысле. И что будет, если кто-то начнёт разрушать это Творение?"

"Я слышал Музыку... Я помню. Я сам — тоже пел..."

"Почему, почему он не избавил тебя от всего этого!.. — в голосе Ваятеля было отчаяние. — Неужели он не знал..."

"Владыка Грез сказал — "я не стану лишать тебя твоей души". И знаешь, Ваятель... Он прав. Я не отдам свою память. "

"Он поплатится за это тоже, — просто сказал Ауле. — И он. И я. И все мы. Чем — не знаю, но... это очевидно."

"Из-за меня? "

"Да. Ты не сможешь удержаться. Ты — огонь, как суть земли, ты должен либо убить эту часть себя, либо... а убить её сам ты не сможешь. И тогда огонь вырвется из недр земли и принесёт бедствия."

"Выходит, Эру — никакой не благой... не милосердный... и не справедливый. И ты это знаешь... а вслух говоришь другое... "

"Да как же ты умудрился такое понять! — Ауле даже растерялся. — Неужели ты не понимаешь? Он наш Отец, он знает, как надо, это мы можем ошибаться, Он — никогда."

"Что же это, мы созданы жить, но жить и не можем? Можем только трястись от страха?"

Ауле долго молчал.

"Приходи в мою мастерскую в час смешения света Древ."

"Я приду."

Артано немного удивился, что Ауле не велел ему встать к остальным майар, работать — но не стал ничего говорить. Он и без того не слишком любил Чертог Ауле, а сейчас все вокруг откровенно давило: и ало-золотой, послушный рукам майар огонь, и своды над головой, и близость других — тех, кто никогда не задавал вопросов...

Он вышел, почти выбежал прочь.

В час смешения света Древ мир менялся — странно и почти нереально. Золотой и серебряный, двойные тени, мягкое, но заполняющее всё сияние...

Мастерская Ауле была отдельно от общей, туда было запретно входить всем, кроме Дарительницы Плодов. Камень, высокие своды, каменные чертоги... и тишина одиночества. Это было место, где Ваятель мог быть один. Или — хотел думать, что мог...

Не был здесь ни разу и Артано. И сейчас остановился в нерешительности у порога, и мысленно позвал.

"Можно?.."

"Да, — отозвалось эхо. — Иди на мой зов..."

Майа ступил под незнакомые своды.

...как будто продолжение Ваятеля... его овеществленная душа. Но даже здесь — Артано чувствовал — он боится. Странно — бояться Отца. Создателя. Сотворившего. Не так здесь что-то, совсем не так...

— Ауле?..

Ваятеля он увидел — тот стоял спиной к нему в большом зале. Поначалу Артано не увидел ничего, — воля Ауле не позволяла взгляду проникнуть за невидимую завесу, сливавшую всё, что находилось дальше, в единое неясное целое. А затем — как будто отдёрнули занавес, и Артано увидел...

Маленькие существа лежали на каменных ложах. Лежали они по двое, — бородатый, ладно скроенный, крепкий мужчина и рядом — женщина ему под стать. Они казались игрушечными, но при этом... от них веяло жизнью, реальностью... реальностью того Нездешнего, что жило и в душе Артано. Их было семь пар на этих ложах, веки их были смежены, — они спали.

-Вот...

Майа сам не заметил, как оказался рядом. Взгляд его был прикован к лежавшим, Артано не верил своим глазам и не совсем понимал, кто перед ним, очень уж странными были эти существа. Никогда не видел даже подобного. Не то удивительно, что существа из плоти; но их облик!.. Все, кого Артано встречал доселе, были совсем иными: стройными, с гармоничными, схожими чертами...

Он поднял на Ауле удивленный взгляд.

— Кто это?

-Я назвал их — наугрим, — коротко сказал Ауле. — Они Смертные. Это мой народ.

— Смертные...

Те, кто ведают смерть. Что такое смерть?.. Он не знал. Только в рассказах о Враге было это слово. Что-то вроде — уничтожение, распад...

— Твой народ — как майар? И как это — смертные? Ведь смерть, говорили — это распад, уничтожение, хаос?

-Смерть — это конец жизни, но и начало её. Не будет смерти — не будет для чего жить...

И внезапно — их обоих как придавила немыслимая тяжесть.

Угроза.

Нависшая неотвратимость кары.

Не слова: ощущение.

Ты посмел?!

Раньше — Детей Единого?

Ауле побелел как полотно, глаза его стали жуткими, зрачки превратились в точки.

Артано рухнул на одно колено; тяжесть эта пригибала к земле, давила вполне ощутимо.

"Не трогай! — это не было даже криком, просто мыслью, рванувшейся наружу. — Не ты сотворил! Оставь его в покое!.."

-Всеотец... — почти без голоса выдохнул Ауле. — Я... я хотел творить живое...

-Без воли Моей они — бездушные куклы.

Ауле отчаянно взглянул на свои творения — они лежали недвижно.

-Неживые... — голос его дрогнул. — Что ж... неужели мне — уничтожить их?! Но ведь...

Ответом было молчание. Тяжёлое, жуткое, давящее. Артано впервые увидел: на глазах Ауле были слёзы.

Артано с трудом поднялся. Казалось, будто на плечах лежал незримый груз, как будто тело вдруг стало чужим. И медленно, шаг за шагом, шатаясь, побрел к ближайшему ложу.

Защитить. Как?

Как-нибудь. Хоть упасть на эти тела...

В том, что сотворенных могут уничтожить, он не сомневался.

Спящие вздрогнули. Заморгали, растерянно озираясь вокруг, пошевелились, неуклюже попытались подняться... У Ауле дрожали руки, он прислонился к ближайшей стене, чтобы не упасть.

И — слова, высеченные в Вечности.

Волею Моею я дарую им жизнь.

Но повелеваю Я пробудиться им после детей Моих.

...и провал в Вечность замкнулся.

Вокруг снова были чертоги Ауле, снова была тишина. Но ощущение безопасности и покоя исчезло, чтобы больше никогда не вернуться.

Единый видит тебя...

Ауле остановившимся взглядом смотрел сквозь пространство.

Тяжесть отпустила, и Артано невольно громко вздохнул. Странные существа лежали совсем рядом, но уже не на ложах — кто как; они словно заснули вновь, едва прозвучали слова Эру. Майа поднял одного из них, уложил вновь. Поймал руку Ваятеля.

"Он лжет."

Ауле медленно обернулся — в его глазах была бездна.

"Жди меня. Я скоро вернусь."

Он шагнул вперёд, простёр руку к своим творениям — и вместе с ними стал таять, растворяться... вскоре все они исчезли — как будто и не было никогда в зале никого, кроме Артано.

Майа опустился на каменный постамент. В ушах все еще звучал надмирный, чужой голос.

Надменность. Он хотел принизить, заставить почувствовать беспомощность, ничтожность... Ни капли сочувствия...

Это — Всеотец?!

Не может быть. Тот, кто творит, любит сотворенное.

А может, это он — Враг?.. Настоящий? Обрядился в одежды из света и водит всех за нос. А кто чует неладное, тех — как Ваятеля... Запугать, запретить.

...Значит, там точно — не хаос, — смятенные мысли перепрыгнули совсем в другую сторону. — Ауле куда-то забрал этих... чудных. Ведь и он умеет творить по-настоящему!

...Ауле появился, когда прошло уже довольно много времени, — ссутулившиеся плечи, усталость, и... в волосах его запутались листья.

Странные листья, каких никогда не было в Валиноре. Золотистые, красноватые, бурые, — мелкие... может, потому он их и не заметил.

Эти листья были простыми... и живыми. Один совсем уже был хрупким, от него отлетали крохотные частички, он рассыпался в пыль...

Артано подошел к Ваятелю — как никогда раньше не позволял себе, ведь он был всего лишь один из множества майар — и снял с его волос листья. Не бросил их на пол, несколько долгих мгновений не мог отвести взгляда, такими они были необычными. И запах был от этих листьев, ни на что не похожий...

— Что с ними? — спросил он. — Что с твоими сотворенными?

-Они спят, — тихо отозвался Ауле. — В больших подземных чертогах, которые я когда-то создал... которые не были разрушены, когда Мелькор обрушил Столпы Света. Пещеры уцелели...

Голос его дрогнул.

— Мелькор? — Артано нахмурился. Имя было смутно знакомым, но никак не желало облекаться в образы. — Враг?..

-Да.

Ауле медленно повернулся к нему, изх взгляды встретились.

-Ты должен уходить. Я не смогу защитить тебя здесь, в Амане. Я... никого не могу защитить. Иди в Эндорэ. Иди к тому... к тому, кто тебя создал.

— А ты?! — Артано схватил его за руку. — Ты? Почему ты не уйдешь? Что тебе делать здесь? Зачем вы все... Если все живут так же в страхе и лжи, как и ты — то зачем? Почему вы все не уйдете?

-Некуда уходить.

Он снова надолго замолчал.

-Мы шагнули в Арду, и было слово Эру: нет вам жизни без Арды. Но Валар не место в Арде. Мы не можем жить на ней, но и уйти мы не можем. Потому — Альмарен, потому — Аман. Не Эндорэ. Всегда — вне. Майар проще...

— Почему не можете? Ведь ты был там. Создавал там! И Враг... если он один из вас, и он там, он ведь — живет! Почему — не место?

-Потому что Арда — место для Детей. Для Воплощённых. Не для нас.

— Разве вы враги воплощенным? Разве вы не можете жить вместе с ними?

-Наша мощь слишком велика для этого.

— А может, просто этот, — Артано указал куда-то вверх, — здесь может над вами властвовать?

Ауле взял его за плечи — руки у Ваятеля были необычайно сильными, но бережными, он знал свою мощь и боялся случайно... повредить, что ли...

-Я прошу тебя. Уходи. Уходи сейчас.

"Я уйду. Но как же ты... Ведь я же прав. Пойдем вместе со мной. Нельзя так — всегда в страхе! "

"Я не могу. Тебя ничто не держит, но у меня есть Йаванна, у меня есть мои майар. Да... твой брат. Я постараюсь уговорить его уйти следом."

Артано отступил, замер, глядя на Ваятеля. В ладони по-прежнему были странные листья.

Там все иначе. Там небо всегда разное. И листья, наверное, тоже. Там идет время. Там властвует Враг... чье имя — Мелькор. Тот, кто обрушил Столпы Света, разрушил чужое творение. Тот, кто пел тогда. Наверное, я тоже лежал перед ним, как эти... наугрим, а он смотрел сверху... Наверное, ему тоже велели жить здесь, а он не захотел и ушел. Потому и меня тянет отсюда. А Этот, значит, отпускает... он же все видит...

— Прощай, — сказал Артано.

И, скинув облик из плоти, помчался прочь — туда, к океану.

Небо изменилось враз, как только он миновал Калакирью.

Небо сияло, гневалось и ярилось.

Над морем был шторм... Внизу вздымались огромные волны, казалось невероятным, что такое вообще существует. Его заметили, — души коснулось чьё-то внимание. Оссе... майа Ульмо.

А потом вдали потемнело, — показалось, будто там туча, но неподвижная, не бывает таких туч... и цвет воды изменился, и волны стали накатывать — не хаотично, а целеустремлённо. Берег...

Ожидал увидеть необычное — но не настолько. Зато Артано вмиг убедился, что его видения не были бредом.

Назад пути уже не было. Он не рассчитал, возвращаясь в материальный облик, упал на камни, и впервые обнаружил, что такое — больно. С удивлением глядел, как кровь выступает на ободранной руке. Даже собственное тело может, оказывается, приносить сюрпризы...

Артано стоял на скалах, черных, изломанных, возвышающихся над берегом и над землей, простиравшейся далее, вглубь материка. Там, кажется, были леса... или что-то похожее. И небо здесь было тем самым: по нему двигались рваные тучи, а из-за них бросал лучи огненный шар из видений...

Солнце.

...Он долго спускался со скал. Не хотел вновь становиться бесплотным, чувствовал, что это было бы неправильно. А спустившись — долго озирался вокруг. Деревья, но насколько же непохожие... разные... одни — желтые, другие — красновато-бурые, третьи — зеленые... И сероватые, и совсем уже странные: ощетинившиеся тысячами зеленых иголок.

Артано пошел вперед, толком не зная, куда держать путь, что пытаться найти. Здесь не было ничего, похожего на дворцы Валинора. Но где-то здесь должен был обитать загадочный Враг. Мелькор. Быть может — создатель...

"Здесь" было огромным. Захватывало дух уже от того, каким большим оказался мир, — это неизмеримо превосходило Валинор. Как можно тут кого-то найти?..

И всё же можно было — почувствовать.

Другое, непривычное... прекрасное. След знакомого голоса, отпечаток уже слышанной когда-то песни. Точнее, — песней и голосов. Он мог уловить: да, вот эта листва — отзвук Йаванны, Дарительницы плодов, а выходящая на поверхность каменистая гряда — голос Ауле, оставшегося навсегда в Амане... И среди всего вдруг чётко прорезался тёмный красивый отсвет, как свет далёкой звезды: голос, полный жизни и действия... Не сам, конечно. Просто — след... который, в отличие от других, не был прошлым. Он жил — сейчас, и по этому следу можно было идти, как по лунной дорожке на воде... этот голос точно знал, что такая лунная дорожка — бывает, и как это красиво, когда вода превращается в льющийся белый металл...

...И зачем они лгали? Лгали во всем. Здесь не было никакого царства мрака. Солнце опустилось за горизонт, его сменила луна; Артано видел в наступившей темноте, как по небу плыли облака с сияющей каймой, призрачные, волшебные, как наверху мерцали те самые искры... Звезды. Пели ручьи, пела земля, пели какие-то птицы, где-то вдали прислушивались к его шагам звери... Артано пытался понять, чем же эта земля отличается от валинорской, и наконец понял: у нее не было хозяина, садовника. Земля жила сама по себе, и эта жизнь отнюдь не была хаосом. Она была сложной и загадочной, но жила по собственным законам, которые исходили отнюдь не от айнур.

Идти нужно было к горам, которые возвышались вдали. Темные горы, острые пики.

Там.

Что-то всколыхнулось в ясной ночи — тревога, радость, волнение... чьё-то. В ночи был кто-то живой...

А потом звёзды на миг заслонила крылатая тень. Рванулась оттуда, от гор, она приближалась...

Артано замер — он успел удивиться. Его ждут?.. Это — к нему?.. Но откуда тут знать?.. Кто это?.. Кто-то из майар Врага? Должны же, наверное, и у него быть помощники.

Крылатая тень приблизилась — быстро, невероятно быстро... а затем — резко нырнула вниз, почти упала. И вдруг...

И всё замерло. Этот кто-то был впереди — живой, ждущий... он очень волновался, это было слышно даже сквозь голоса земли.