После победы

Мира поникла. Опять — бежать, опять свои становятся врагами... да сколько же можно?! Да и куда? Сметут город... Что же, и вовсе нигде спасения нет, нет мирной земли?

— Мира, я не знаю точно, — Лис коснулся ее запястья. — Просто боюсь. Если я неправ, это все выяснится за пару дней. В Мордоре тоже считают, что они не тронут своих, но я знаю, что такое Тарил и его воины, а с этими еще и нуменорцы из Негасимого Братства. Там, дальше на восток, недалеко, есть небольшие форты, где можно переждать. Я прошу: собирайтесь. Айдиса я позову сам.

Мира тяжело поднялась, кивнула, едва сдерживая слёзы. Сборы, сборы... вещи, суета, сразу поднимается шум: а где то, это, а нет, оставь, не надо, обойдёмся, скорее! Сколько времени осталось? А в висках стучит только одно: война, они идут, будет война...

— День, Мира, — Лис тоже поднялся. — Завтра поутру я буду ждать вас с крылатыми конями. И не плачь, прошу тебя. Может, все еще обойдется.

...Войско приближалось. Переправа через Гватло была у них уже позади, так что теперь их ничто не задерживало; и снова у Лиса крепло убеждение, что все не так гладко: ведь идти на Мордор — лучше миновать Гватло южнее, а так — значительный крюк, и еще одна переправа на пути вдоль хребта. Сейчас они ждали пришедших — и он, и Айдис, и остальные эльфы; Лис знал, что за ними следит — издалека — и владычица Галадриэль, следит с беспокойством...

Тинтаурэ остался за городскими стенами.

Войско остановилось неподалеку от западных ворот Ост-ин-Эдиль, и от него отделились несколько всадников; Лис узнал Келебримбора и пропавших эльфов, и от сердца у него отлегло. Рядом с ними ехали другие: Тарил, двое людей, знаменосцы...

Тарил поднял руку, крикнул:

— Мы пришли с миром. Вы пропустите нас через город?

Эльфы, высыпавшие на стену, смотрели на него напряжённо.

-Сначала ответь: почему мы не могли говорить с Келебримбором? — прокричал Ниррандиль. — Почему вы задержали наших, как будто мы враги? Отпустите их, тогда и поговорим!

Было видно, что Тарил вроде бы говорит что-то Келебримбору и эльфам...

Те отделились от группки и подъехали к воротам. Целые, невредимые: с ними все было в порядке.

— У вас же не только эльфы, у вас и оборотни бывают, всем известно, — не без сарказма ответил Тарил. — А где оборотень, там, считай, Врагу все известно. Уж не обессудь... Родич. Принимайте своего Келебримбора, все с ним хорошо.

Ворота приоткрылись, эльфов впустили. Ниррандиль отошёл к своим — посовещаться.

-Что ж. Входите. Надеюсь, вы тут не задержитесь.

— О нет, не задержимся, — ответил Тарил. — Только отдохнем. Надеюсь, в городе не слишком многое изменилось за наше отсутствие.

Развернулся к своим, отдал несколько команд... И смотрел, как его воины начинают входить в город, отдавая попутно распоряжения — где лучше разместиться, на каких площадях, по каким улицам пройти.

Лис смотрел на все это, стоя рядом с Ниррандилем, и проговорил тихо:

— Кажется, ничего... За одну ночь они тут дел не натворят. Пусть завтра дальше уходят, с рассветом. Много их...

-Скрылся бы ты, честное слово, — попросил Ниррандиль. — Уйти-то они уйдут, но их много, и они — сила. А ну как схватят, и что — опять Тинтаурэ тебя выручать? Второй раз может и не получиться, да и не хотел бы я, если честно, чтобы здесь сам Гортхауэр появлялся.

— Он не появится. Он на Юге сейчас... Я уйду, конечно. К Мире пока отправлюсь, скажу, что все хорошо. Она, бедная, совсем от всего этого извелась.

...Пришедших было много. Часть из войска осталась за городскими стенами — и то сказать, все бы просто не поместились. Хорошо знакомые феаноринги Тарила, множество нуменорцев в эльфийских доспехах — те самые, Воины Эру, это было видно по холодным лицам, на которых не отражались никакие чувства. Эльдар Гил-Галада — с этими живущие в Ост-ин-Эдиль не были знакомы.

И все держались особняком.

Ближе к вечеру Тарил явился к Келебримбору и Ниррандилю, в выстроенный некогда им самим дворец, похожий на крепость.

— Мы хотим позвать вас на пир, — сказал он. — Там, на главной площади. Яства наши, конечно, не ахти какие, но уж чем богаты. Когда у нас еще будет возможность отдохнуть в безопасности, неизвестно.

-Что ж, — сдержанно отозвался Келебримбор. — Дело хорошее. Ты предлагаешь — сейчас?

— К закату ближе, чтобы все собрались. Не дело же нам, лордам, пировать одним, и никого не позвать на наш пир, — Келебримбору почудилось, будто в усмешке Тарила появилось нечто хищное, недоброе.

Келебримбор секунду размышлял.

-Что ж. Ждите.

Тарил поклонился учтиво — и вышел из комнаты.

С оружием, разумеется, никто из прибывших не расстался.

Келебримбор чувствовал, что в его дом вломились чужаки, незваные гости. Вроде бы всё тихо-мирно, но... Было очень похоже, что не только он, но и многие в городе ощущали то же самое и ждали, когда же армия наконец уйдёт.

А перед закатом он почему-то одел всё новое, пригладил волосы, — сам не знал, зачем... Что-то реяло в воздухе, и в душе было — не хочу я идти к ним, туда, не хочу!..

А затем он встретил по дороге Ниррандиля, и оба они вместе пошли по тёплой непыльной дороге, и длинные тени ложились на землю, и беспечно щебетали птицы, и не верилось, что совсем рядом — война, и оружие, и те, кто готов это оружие достать и применить.

На площади были уже многие. Горели костры — это было обычно для празднеств, в руках пришедших были чаши с вином, кто-то играл на лютне... Тарил вышел навстречу — у него в руках тоже была чаша.

— Здравствуй еще раз, Келебримбор, и ты здравствуй, Ниррандиль. Идемте к костру, испейте с нами вина, чтобы забылись прошлые обиды.

Келебримбор был очень серьёзен, не слишком повеселел и после вина, после слов о грядущем мире, и странно было смотреть: он улыбался, но в глазах стояло что-то напряжённое, ждущее. Ниррандиль, напротив, несколько расслабился, а завораживающий танец пламени костров притягивал взгляд, заставлял не думать ни о чём.

Из эльфов здесь были только воины Тарила. Остальные — нуменорцы. Эльфов Гил-Галада почему-то было не видно. Странно... ведь днем они были здесь...

— А вы изменили наш город, — проговорил Тарил. В одной руке — чаша, другая поглаживала рукоять меча. Келебримбор знал, что феаноринг умеет сражаться и левой рукой так же, как правой — обучился еще давно, в подражание Маэдросу. — Живете, не боясь нападений. С врагом вы теперь водите дружбу...

-Мы далеко от врага, да и не нужны мы ему, — отозвался Келебримбор. Подумалось: а что будет, если Тарил сорвётся, и дойдёт до драки? — И хорошо бы всегда так было.

— А вражьи драконы в миле отсюда, в перелеске, они тоже далеко?

-Драконы?! — Келебримбор не удержался: вздрогнул. — Какие драконы? Вы перекрыли мне возможность говорить мысленно, я ничего не знал!

— Брось, родич. Известно, какие: такие же, как и крылатые кони, которыми вы теперь не брезгуете пользоваться. Удобно, что и говорить. Быстро. Реки не страшны — переправиться легко; с воздуха все видно... Да, нам пока не удалось призвать орлов Манве, но ничего, все впереди.

Келебримбор старался слерживаться, но получалось плохо. Понятное дело, Лис призвал драконов... видимо, просто для того, чтобы быть уверенным, просто на всякий случай, но... а вдруг они будут воевать тут, неподалёку от города? А что, если...

От этих мыслей ему стало холодно, как зимой.

— Да, родич... Воины Эру способны на многое, призывать птиц Манве в том числе. Здесь, неподалеку, у них гнездовья: заодно и попробуем... Напрасно, ох, напрасно вы нас тогда не послушали...

Тарил говорил и говорил, а взгляд его становился напрященным, уходил в себя, как будто он к чему-то прислушивался.

-Что ты задумал? — не выдержал Келебримбор.

Тарил откровенно усмехнулся.

— Сейчас узнаешь, — проговорил он.

Взвизгнула и замолкла лютня. Вокруг Келебримбора мигом сомкнулись нуменорцы — те самые, из Братства — и кто-то сзади заломил ему руки за спину — с нечеловеческой силой, не вырваться. И в свете огня Келебримбор увидел — ему показалось, медленно, как во сне — падает Ниррандиль... и стоит над ним человек с безжизненным лицом, в руке — меч, на лезвии кровь, и кровь блестит в свете большого костра.

Он дёрнулся, сердце замерло и бешено заколотилось: нет, этого не может быть!.. И — не позвать на помощь, не услышит, да и не успеет он... И всё же — позвал, мысленно, зная, что всё бесполезно, что остаётся только ужас резни, нового Альквалондэ, — Гортхауэр, Аннатар, да отзовись же, услышь меня, нас убивают!..

-Убийцы, — хрипло выдохнул он вслух. — Вы только и годны на то, чтобы идти по трупам безоружных!

Тарил уже не смотрел на него; лицо его было озарено светом огня, и на лице было вдохновение — и почти счастье, радость исполненной мести. Меч взлетел к небесам.

— Отступникам да воздастся за измену! Мы — рука Эру, его карающая длань, что настигнет любого, отпавшего от истинного света! Предателям — смерть!

И тысячеголосый торжествующий клич взлетел к темному небу.

Келебримбора бросили на землю, и то, что происходит, он видел снизу — очень неудобно: бегущие фигуры, огонь, огонь, факелы, крики, растекающаяся кровь... Потом вдруг стало гораздо светлее, но свет тоже был огненным, и Келебримбор понял, что это такое: подожгли, плеснув маслом, одно из деревянных зданий, что выходили на площадь. И обмер: там ведь были те, кто не пошел на пир...

Он изо всех сил дёрнулся, попытался, извернувшись, дотянуться до тех, кто держал его, — руками, зубами, он бился, понимая, что шансов нет никаких, в душе вскипала звериная бессильная ярость: да как же так, что, вот так мы все тут обманом и поляжем, и никто не спасётся, и некому остановить, это, да есть ли справедливость на свете?!..

Откуда-то сверху — он увидел — спикировал дракон; ни разу Келебримбору не приходилось видеть этих существ в бою — только теперь: огромные твари налетали сверху, проносились у земли, сминая с налету всех, кто был на пути, хватали людей — и швыряли их сверху, рвали врагов пастью...

Мелькнуло поодаль в воздухе тело второго дракона... Свистели стрелы, но, похоже, эти существа для стрел были неуязвимы, если не попасть точно в глаз или в глотку, а драконы об этих своих уязвимых местах знали и не подставлялись. Что происходит дальше, за пределами его видимости — он не знал, но тут вдруг услышал мысленный зов Гортхауэра:

"Что происходит?! Келебримбор!"

Келебримбор почувствовал, как его в ответ на его дёрганья крепко приложили — по шее, по голове, затем острая боль вонзилась в спину, раз, другой, ещё... Он охнул, земля оказалась перед носом, в глазах потемнело.

"Нас... убивают..."

"Келебримбор! Кто?.. Ты в Эрегионе? Я лечу, сейчас же!.. Продержись!.."

Перед глазами Келебримбора, поодаль, в землю вонзилась стрела.

Темного дерева. С черным оперением, широким наконечником. Орочья.

В глазах уже все мутилось, но он почувствовал, что его поднимают на ноги.

Перед ним стоял человек в эльфийских доспехах, с эльфийским же луком, на который была наложена черная стрела. Ничто не дрогнуло в его лице, когда он спустил тетиву — и от острого удара Келебримбора качнуло в чужих руках. Нуменорец тут же наложил вторую стрелу.

Еще выстрел.

— Хватит, — услышал он голос Тарила, — руки ему развяжи, меч рядом брось, словно он сражался... А, проклятье, дракон!..

Его отпустили — и Келебримбор рухнул на землю.

Он стремительно проваливался в пустоту, в черноту, в беспамятство, он задыхался, он не хотел умирать, не осталось ни мыслей, ни чувств, только один мучительный крик — нет!.. А потом боль резко исчезла, он успел обрадоваться: что, он уже здесь, он успел, Аннатар? Но мгновением позже чернота исчезла, он видел всё вокруг — не так, как видят глазами, а во все стороны одновременно, видел объятый пламенем город, видел бой... и себя, скорчившееся тело, уже не чувствующее ничего.

Рядом зияла провалом в бездну россыпь звёзд.

Аннатар был рядом. В Незримом — не во плоти. Аннатар видел его душу — и Келебримбора окатило волной чужого гнева и отчаяния: не успел...

"Прости... — Келебримбор чувствовал, что его неудержимо тянет куда-то, что он не может воспротивиться воле Смерти. — Аннатар, прости, я..."

...Тинтаурэ бил огненным лучом прицельно, почти не думая, голова отстранённо оценивала: вот здесь можно пройти, сюда ещё не успеть, а чуть позже — можно, тут проскочить, а тут — подождать... Когда выскочил на площадь, то пригнулся: где-то неподалёку свистнула стрела, над головой пронёсся дракон, куда-то ломанулись с площади воины ... Он промедлил пару мгновений, ринулся вперёд... и споткнулся о чей-то труп. Что эльф был мёртв, он понял как-то сразу, и только чуть позже узнал гербовые цвета на одежде: алый... Лицо было искажено, но не узнать его было невозможно: да, Келебримбор. Орочьи стрелы торчат из груди, из спины...

Это была лишь пара секунд; сверху что-то налетело, когти больно впились в тело, и все мигом ушло вниз. Тинтаурэ увидел город с высоты, и от этого чуть не закричал: весь город был охвачен огнем. Рядом оказался другой дракон, и Тинтаурэ увидел, что на драконе — Лис, с луком в руках, он как-то умудрялся держаться в седле — пристегнут к нему был, что ли...

"Сейчас за город, переберешься на спину, и кольцом — с воздуха! — услышал он мысленный крик Лиса. — С земли против них мало толка!"

Дракон уже стремительно опускался вниз, отпустил Тинтаурэ и опустился рядом, и тут же вытянул крыло. И этот дракон тоже был оседлан.

Тинтаурэ быстро забрался на спину, в седло. Глаза его были сощурены, в них кипела ярость. После истории с кольцами и Лисом он стремительно повзрослел, а сейчас... сейчас он старался не думать о том, что с ним станет: он видел, как от его рук падают мёртвыми люди и эльфы, и понимал, что он считает это — правильным. И сейчас он поднимал дракона в воздух, чтобы — убивать.

Только теперь он заметил, что в побоище, устроенном в городе, принимали участие только феаноринги и нуменорцы; лагерь эльдар, что оставались под стенами, словно замер. Что было у них с феанорингами, как те уговорили их на подобное?..

Драконов было всего четверо. Тинтаурэ мигом сообразил, что от него хотят: там, где эрегионцам удавалось обороняться, где за воинами были женщины — двое драконов хватали тех и уносили прочь, но они могли унести только двоих за один раз, а город уже весь был занят нуменорцами, безопасные места были лишь за его стенами — и Тинтаурэ должен был бить сверху по нападавшим, давая драконам время на стремительный полет туда и обратно, и Лис на еще одном драконе налетал сверху, бил из лука...

Город горел. Кто-то пытался укрыться в больших каменных зданиях, у которых были башни, но это было безнадежно: поджечь деревянные двери — и после защитникам не продержаться. Тинтаурэ видел — дракон подлетел к парапету одной из башен, Лис спрыгнул — и скрылся внутри здания.

Алнар стоял у самой двери, наспех заваленной всем, что попалось под руку. За спиной были уцелевшие после первой резни, и, слава Эру, среди них была и Лантис, — о большем он не смел и мечтать. В двери почему-то до сих пор никто не пытался вломиться: как знать, может, пожар, отсветы которого проникали в окна, преградил убийцам дорогу?