Гарри Поттер и лето перемен

Когда упала банка, Петуния была готова поднять крик, но замолчала, увидев, как рука Гарри ловко подхватила тяжелый сосуд. Она и представить не могла, что он способен на такое. Описание квиддича было ей непонятно, потому что предназначалось для читателя, знакомого как минимум с азами этого спорта. Но Петуния догадалась, что точность и скорость реакции были ключевыми качествами для "Ловца"... и Гарри только что продемонстрировал их в полной мере. Петуния почти поверила, но ей все же нужно было убедиться до конца.

Женщина вдруг поймала себя на мысли — внезапной, озорной, совершенно не-петуниевской, — подхватила со стола пустую чашку и, окликнув Гарри по имени, подбросила ее в воздух. Она увидела, как Гарри обернулся и встретилась с ним взглядом. Это продолжалось какую-то секунду, затем рука юноши протянулась и подхватила чашку, спасая от громкого фатального приземления.

Гарри сразу все понял. Его взгляд словно пригвоздил Петунию к стулу. Она смотрела, как юноша ставит чашку на полку буфета, в то же время не сводя с тети глаз, как кошка с мыши. И лишь когда он спросил, в чем дело, она почувствовала себя легче, избавившись от тяжести пристального взгляда.

— Я просто хотела увидеть это своими глазами, и все, — сказала она. — Это то, во что ты играешь? Этот твой спорт. Ты должен что-то ловить, да?

Гарри не знал, что и думать. Тетя Петуния только что, в этом доме, сама спросила его про квиддич. Про спорт волшебников. Гарри окинул взглядом комнату в поисках чего-нибудь необычного, и обнаружил единственную вещь, которую тетя от него прятала. Книга. Бумага по цвету была похожа на пергамент, в который заворачивали книги во "Флориш и Блоттс" перед тем, как отправить совиной почтой. И упаковочный шпагат был оттуда же.

Что-то с этой книгой было не так. Гарри шагнул к столу. Тетя Петуния, не отрывая глаз от бумаги, отодвинулась вместе со стулом. Ножки с неприятным скрежетом скребли пол. Пергамент съехал, и Гарри нахмурился, увидев на обложке собственный движущийся портрет.

— Откуда у вас эта книга? — юноша хотел услышать правду, и добился бы ее любой ценой.

— Как же так? — Петуния улыбнулась жалкой, кривой улыбкой. — Это ведь все — ложь? Ну, скажи, ты попросил кого-то написать все это как шутку?

— Я даже не знал, что эта книга существует, — жестко ответил Гарри. — Но вы не ответили. Откуда?

— От меня, Гарри! — радостно ответила Тонкс, появившись на пороге. — Я купила это и послала ей, чтобы она прочла. Она хотела знать... — Тонкс сделала паузу, — ну хорошо, хорошо, ей стало немного любопытно, — поправилась она, взглянув на недоверчивое лицо Гарри. — И, похоже, она-таки кое-что прочла. Почему бы не дать ей закончить? Она стала бы относиться к тебе лучше, узнав всю правду.

— Я чрезвычайно сомневаюсь, что все, обо мне написанное, тем более в книге, будет верно. Никто не знает настоящую правду обо всех этих событиях, кроме меня и тех немногих, кто со мной был. Только одна статья была совершенно точна, и то потому, что ее Гермиона написала. А здесь либо откровенное вранье, либо попытки сделать меня лучше или хуже, чем на самом деле.

Гарри обескуражил обеих женщин в комнате. Ему хотелось остаться и выплеснуть весь свой гнев. Ну почему я не могу быть нормальным, обычным человеком?!

— Ты действительно лишился всех костей в руке? — спросила Петуния наугад, не замечая негодования, которое Гарри пытался сдержать.

— Что? — Гарри решил, что ослышался. Петуния терпеливо повторила вопрос. — На втором курсе?

Тетя кивнула.

— Ну... да. Один придурок-преподаватель попытался срастить кости, а вместо этого удалил их напрочь Их потом вырастили снова, но это было чертовски больно, и у зелья Костерост вкус ужасный. Вот, кстати: о самом факте упомянули, — спасибо, хоть тут не соврали! — а об истинных причинах ни полслова, я уверен. И так везде.

— А вот... про множество Дементоров... Это вроде тех, что прошлым летом?..

— На третьем курсе, или когда? — Гарри казалось, что привычный мир как будто выворачивается наизнанку самым противоестественным, причудливым образом.

— В конце учебного года, кажется, — впервые в жизни Петуния проявила интерес, более глубокий, чем простое любопытство.

— Они пытались убить Сириуса, — Гарри сделал паузу, отгоняя нахлынувшие грустные воспоминания. — Я предполагаю, что они пытались убить также и меня, но главной их целью была душа Сириуса. И они почти получили ее. Но я смог вызвать Патронус и спас нас обоих. Их там было около сотни. Это было хуже, чем попасть под какое-нибудь заклятье... как на следующий год.

Юноша умолк, поглощенный темными мыслями и чувствами.

— Ты сказал — около сотни? — Тонкс слышала про тот инцидент, но не знала подробностей. — Как, во имя Мерлина, ты отбился от сотни Дементоров?! Да большинство людей и от одного Дементора отбиться не могут, не говоря уже о такой толпище!

— Он отбился от двоих прошлым летом, и спас от них моего Дадли, — вступилась за Гарри Петуния, к его изумлению. — Один, два или больше — какая разница?

— Вы понятия не имеете, о чем говорите, — ответила Тонкс, изумленно взглянув на Гарри. — В свое время мне одной изо всей нашей группы удалось справиться с двумя Дементорами. Будь их трое — меня пришлось бы откачивать. Это было на выпускных экзаменах в Академии Аврората.

— Я сделал то, что должен был сделать, — сказал Гарри спокойно. — Всегда так выходило. Да и потом — у меня и выбора-то особо не было. Остаться в живых, и все, верно?

В совершенно подавленном настроении, Тонкс слушала, как Гарри обыденным тоном рассказывает о смертельно опасных ситуациях.

— Гарри... сколько же раз твоя жизнь была в неизбежной опасности?

Юноша невесело рассмеялся:

— Дайте мне определение "неизбежной опасности"! Да я из нее не вылезаю, если вдуматься. Свидание с Волдемортом, падение с метлы, догонялки с Венгерским Хвосторогом... хватит?

— И ведь каждый раз был кто-то, желавший тебя убить... дракон в том числе, — подумала вслух Тонкс, в то время как Гарри стал необычайно серьезен и начал что-то считать на пальцах. Пальцы быстро кончились.

— Я бы сказал, по меньшей мере, раз двадцать, но я, вероятно, что-то пропустил, или оценил степень опасности не так, как оценили бы вы. Гермиону бы сюда — она, честное слово, помнит все мои приключения лучше, чем я сам! Она изложила бы все с детальным анализом и в хронологическом порядке.

— Все же ты еще с нами, — улыбнулась Тонкс, пытаясь скрыть душевный трепет. — Так или иначе, я решила, что твоей тете было бы интересно почитать о твоей жизни. Эта книга показалась мне самой подходящей.

— А Василиск... он тоже был на самом деле? — спросила Петуния.

— Ага. Мерзкая громадная змея. Мне повезло тогда. Если бы не Фоукс... Ладно. Я, пожалуй, пойду, пока дядя Вернон не вернулся. И, Тонкс, надо поговорить.

— Я сейчас, Гарри, — ответила Тонкс. — Мне еще надо кое-что обсудить с твоей тетей. Иди, все будет нормально.

Гарри подхватил тарелку с цыпленком и вышел из кухни, на прощание бросив Тонкс внимательный острый взгляд. Зайдя в комнату, он присел на кровать и занялся ужином, время от времени нетерпеливо поглядывая на дверь.

Тонкс смотрела на книгу в руках Петунии.

— Знаете, я очень рада, что вы решились прочесть эту книгу. Многое в ней наверняка оказалось для вас новым и неожиданным — Гарри ведь редко рассказывал о своих неприятностях. Даже нам.

— Мне все же очень трудно поверить, как я ни стараюсь. Это все так... неестественно. Как могли все эти вещи с ним случиться? Тем более — в школе?

— Хогвартс, без сомнения, очень необычная школа. Но она — лучшая из тех, что у нас есть. Да и Гарри — не самый обычный студент. Он не похож ни на кого, он — Гарри Поттер, и этим все сказано. Он стал знаменит, когда ему исполнился всего год, и с тех пор его слава только росла. И никто ничего с этим поделать не может, разве что он сам. Каждый маг и волшебница в мире знают его имя. Подумайте об этом. Продолжайте читать, и помните о мальчике, который рос здесь. Он — тот же самый человек... Так, все, — спохватилась Тонкс. — Меня тут ждет кое-кто, готовый закатить грандиозный скандал из-за этой книжки. Так что лучше не откладывать это дело. С парнем надо поговорить, иначе начнется такое, что вчерашний вечер покажется вам милой вечеринкой.

Тонкс повернулась и покинула кухню, одновременно стараясь собраться с духом в предчувствии бури. Гарри наверняка был в бешенстве.

Тонкс поднялась в комнату, прикрыла за собой дверь и взмахом палочки наложила заклятье тишины. Гарри встретил девушку взглядом, гневного пламени в котором хватило бы на приличный пожар. Она знает, что происходит. Она знает, и все-таки она здесь, хотя понимает, что натворила.

— Тонкс!!! Каким, нахрен, местом ты думала, когда посылала моей тетке эту книгу?!! — заорал Гарри. Слова не поспевали за бурей эмоций. — Чего ты надеялась добиться, а?! На хрена это вообще было надо? Ответь!

— У нас с ней был разговор утром на эту тему, и мне показалось, что ей будет интересно...

— Ха, щаз! "Интересно"... Вот меня достать лишний раз ей и вправду интересно — а тут такой шикарный повод! Или просто сдать меня Волдеморту ни за понюшку табаку. Вот увидишь, дядюшка Вернон провентилирует это предложение и с радостью ухватится за шанс от меня избавиться, да еще и деньгу зашибить впридачу!

Кроме того, ты не имела никакого права это делать, с какой стороны ни посмотри. Каждое лето я заперт здесь, пока Дамблдор не сочтет целесообразным выпустить меня отсюда. А теперь ты пытаешься сделать все еще хуже. За что ты меня ненавидишь? Я так тебя достал?!

— Гарри! Я вовсе не ненавижу тебя, как раз наоборот! Я пыталась помочь, и, кажется, у меня получилось. Вот скажи: твоя тетя сегодня как к тебе относилась? Была заинтригована, или кричала на тебя, запрещала что-то?

— Пока нет...

— Вот видишь! — победно заключила Тонкс.

— Это ничего не значит. Дай только срок, она присмотрится, приноровится и ударит исподтишка в самый неподходящий момент. Это в ее манере, знаешь ли. Хотя, откуда тебе знать, верно? А я это знаю, потому что вырос здесь, знаю, как тут принято. И вообще — не нужна мне твоя помощь. Сам справлюсь. У меня есть план на этот счет.

Терпение Тонкс было на исходе. Она уже хотела сама огрызнуться в ответ, но усилием воли заставила себя успокоиться.

— И что ты собирался сделать? Заколдовать их и гордо отправиться в ссылку?

— Никаких ссылок, — ответил Гарри твердо. — Я слишком необходим Дамблдору, чтобы он позволил меня судить. Если меня вышлют, Волдеморт поставит ему мат в два хода. Так что — ничего не выйдет.

— Ты уверен?

— Совершенно. Это одна из немногих вещей, в которых я уверен. Я не знаю, кому мог бы довериться, но знаю точно, что не могу быть выслан. Дамблдор же тогда потеряет контроль надо мной! И не сможет управлять мной, как хочет. Я был бы свободен, а он никогда бы этого не допустил. С Сириусом было то же самое — и сама видишь, чем все кончилось. А я так не хочу. Ну вот. Я все сказал, а теперь, если хочешь, отправляйся с докладом к Дамблдору.

— Гарри! Я не шпионю за тобой! — Тонкс начала понимать, что книга, в сущности, уже ни при чем, а настоящая проблема — это директор. — Я охраняю тебя этой ночью, и... я твой друг. Ты попросил вчера вечером, чтобы я тебе помогла, и я планирую тебе помочь, и только. Ты что, не помнишь?

— Нет... я ведь ничего не помню о прошлой ночи после того, как поднялся наверх. Что я говорил? — Тонкс впервые увидела Гарри настолько нервным и растерянным, и это было скверно.

— Ты попросил, чтобы я тебя обучала. Ты сказал еще, что твое предназначение — убить Его. И если ты умрешь — Он победит. Я не знаю, почему ты так решил, но смысл был такой.

Гарри без сил опустился на кровать. Взгляд его бесцельно блуждал по комнате. Юноша чувствовал себя зверем, запертым в клетке. Тонкс испуганно отступила к двери, не зная, чего можно ждать от этого человека, когда он придет в себя. Он не раз и не два противостоял "Сами-Знаете-Кому" и остался жив. Он сделал что-то, на что никто больше не был способен, и Тонкс не хотела испытать эти способности на себе.

— Гарри, что не так? Ты ничего страшного не сказал. Пожалуйста, успокойся. Все не так плохо, верно?

Тонкс физически ощутила, как самые темные страхи Гарри хлынули наружу. После секундного замешательства юноша решил попробовать высказать то, что последние годы приводило его в ужас, спокойно и по порядку, ничего не скрывая и не домысливая сверх нужного.

— Сама подумай, Тонкс. Как еще это могло закончиться? Ни с кем другим у Него ничего подобного не случалось, так? Я единственный, кто выжил после его "Авады". Я — живое напоминание его провала. Каждый лишний день, прожитый мной, распаляет его ярость еще больше. Я — доказательство того, что и он может ошибаться... тем сильнее он меня ненавидит. Кроме того, Дамблдор сам, лично, убивать его не станет. Тогда, в Министерстве, он мог — но не стал! Я сам видел, как Дамблдор отпустил его.

— Тогда дело за тобой, Гарри. Ты — пример для всех.

— И как бы я сделал это отсюда? Министерство только и ждет повода исключить меня из школы, или запихнуть в Азкабан, если это не поможет. Они уже пробовали. И кто знает, чего на самом деле ждет Дамблдор. Так что с какой стати мне заботиться о них обо всех? Да они все свалят на меня при первой же возможности, так всегда бывает!

— Гарри, погоди! Давай решать проблемы по мере поступления. Не пытайся думать обо всем одновременно. Ты быстр и в решениях, и в поступках, но стратегия — не самая сильная твоя сторона.

— И не говори. Взять хоть шахматы. Рона, к примеру, я обыграю разве что спящего.

— Ну, наконец-то Гарри начал шутить. Таким ты мне гораздо больше нравишься. Кстати, у меня та же самая беда. Я могу, как говориться, думать ногами, но на серьезные планы меня уже не хватает, — с хищной усмешкой Тонкс вдруг налетела на Гарри, опрокинула и села на него верхом. — А ну колись, негодяй, что ты там собирался ляпнуть насчет моих проблем с равновесием?!

— А я собирался? — Гарри попытался пошутить, но поймал суровый взгляд Тонкс. — Все, что я хотел сказать, это что в своих ногах ты всегда уверена, ведь так?

Вместе с Тонкс, изрядно сбитой с толку, Гарри перекатился, и теперь оказался сверху.

— И все-таки — зачем ты дала ей ту книгу?

— Ну, Гарри, я ведь уже говорила — чтобы помочь тебе, пока ты здесь. Так что теперь, уже со среды, мне будет гораздо легче тебе помогать. Я буду здесь всю ночь со вторника на среду. А теперь, если ты, конечно, не хочешь познакомиться со мной поближе, милый, давай присядем, как взрослые культурные люди.

Только сейчас Гарри сообразил, в каком положении они оказались. Девушка обхватила его ногами, а он сам удерживал ее руки над головой. Его лицо нависало в каких-то дюймах над лицом Тонкс, а живот касался нежного живота девушки, тихонько колышущегося в такт дыханию. Осознав всю двусмысленность ситуации, Гарри вскочил, покраснев, как помидор.

Тонкс, довольная действием своей игривой фразы, откровенно наблюдала за Гарри. Таким, растерянным и смущенным, он нравился ей еще больше. Она вспомнила один разговор на Гриммо-Плейс в чисто девичьей компании. Джинни тогда была ужасно, безумно увлечена Гарри, и Гермиона, будучи дипломатом по натуре, призналась, что он не знал, как к этому отнестись, потому что никогда раньше не знал любви и привязанности. Тонкс полагала, что Гарри должен был преодолеть это за прошлый год, вырасти и повзрослеть, став самим собой.