— Хулиганы города Китежа
— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — -
Внимание!
Чисто русская фэнтези. Верующим не читать!
— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —
— Часть первая. Что такое "нихирабля"?
— 22 марта. Понедельник, день тяжёлый.
<img src=22martal.jpg> <img src=22martao.jpg>
— Глава первая.
В которой Коля вспоминает заповедное слово
Сквозь сон доносился звон кастрюль.
Скоро по дому поползёт соблазнительный запах сначала свежезаваренного краснодарского чая, а после и овсяной каши на молоке. Коля знал, что сегодня будет именно овсяная каша. Мама обещала.
Разлепил правый глаз и посмотрел в потолок. Левый глаз так и не пожелал открываться. Спать хотелось зверски.
"Да, повеселились вчера!" — подумал Коля созерцая сквозь едва приоткрытый глаз торчащие к потолку задние лапы кота Василия, как обычно спавшего на шифоньере. Вот кайф эта котяра какой-то находит в спанье на спине, задрав лапы! В довершение картины с края шифоньера свисал и кончик толстого рыжего хвоста.
Коля закрыл глаз и повернул голову влево. Мягкая подушка так и манила размазаться по ней щекой и поспать ещё... Ещё так минут шестьсот.
— Василь Васили-ич! — раздался мелодичный голос мамы. И тут же на шифоньере зашебуршало.
Василь Васильевичем звали кота. Большого как чемодан, рыжего, толстого и наглого. Того самого, что сейчас на шифоньере демонстрировал потолку свои задранные лапы.
— ...И Колю разбуди. — добавила мама уже совершенно иным тоном и гораздо тише.
Коля спросонок последнее услышал, но не успел.
Двадцать килограмм рыжего живого веса рушатся на кровать и пробегают прямо по телу, под конец хамски наступая ногой на щеку Коли.
— Сволочь! Пешком по морде! Скотина! — Взревел Коля кубарем слетая на пол. Под руку попадает тапок. С положения на четвереньках Коля размахивается и запускает тапок в полёт.
Задержавшийся у дверей Васька бросает на Николая насмешливый взгляд и прыжком скрывается в соседней комнате. Брошенный тапок, ударяется в дверь и падает на пол.
— Хм. Грубо... — слышен голос папы из кухни. — Но эффективно.
Когда Коля ворвался на кухню в одних трусах и майке, наглый кошак уже сидел точно посередине своего пушистого и тёплого коврика и с видом честно исполненного долга пялился на хозяйку.
— Оденься! — понизив тон голоса до "минус десяти" бросила мама. Да так, что Коле на секунду показалось, что и вправду в комнате похолодало.
Он бросил взгляд полный ненависти в сторону Василия, поймал в ответ насмешливый и пошёл обратно.
— У-у-с-с-скатина-рыжая! — Буркнул он влезая в штаны. — Доберусь я когда-нибудь до тебя.
— И не вздумай! — донеслось мамино из кухни.
— Да он ногами по морде! — с возмущением воскликнул Коля, заходя на кухню.
Мама, прежде чем ответить, бросила слегка осуждающий взгляд на рыжего. Папа многозначительно хмыкнул, а котяра принял позу "А что тут такого?!". У него как-то очень искусно получалось позой и выражением морды выдавать такие сообщения. Да так чётко, что и по другому понять было невозможно. Как у него это получалось, Коле оставалось лишь гадать.
— Ну не когтями же по лицу! — насмешливо кинул отец, сворачивая газету. Мама отвлеклась выставляя миску для домашнего животного, полную разных вкусностей.
— И то хорошо... А то убил бы! — буркнул Коля и украдкой показал кошаку кулак. Тот только фыркнул принимаясь за угощение.
— И вообще! Мам! Зачем этому рыжему скоту прямые приказы отдавать! Я бы и так поднялся! Без его пинков.
Кошак снова скептически фыркнул. Мама приподняла вопросительно бровь и упёрла кулачок в свою осиную талию.
— Однако! — чему-то очень сильно удивился отец забыв положить свёрнутую в трубочку газету и уставился на супругу. — Ты услышал?
— Я твой шепот, мам, всегда слышу, когда ты этой сволочугой рулишь! — ответил Коля и снова посмотрел на кота.
Тот перестал жевать и покосился на хозяев с видом: "И что это было?!".
— Мн-э-э... — протянул обескураженно отец. — Не рано ли?
Что он имел в виду этим "не рано ли?" Коля так и не понял, но так как репрессий от маман не последовало, а отец наоборот кинул взгляд "Так держать!", расслабился и прошёл к столу.
— А руки помыть?! — снова зарычала маман.
— Дык вчерась воду снова отключили из-за прорыва. — попытался отбрехаться Коля.
— А рукомойник на веранде для чего?!
— Дык там наверняка опять всё во льду.
— Ят-тебе-дам "во-льду"! — рявкнула мама отвешивая полноценный подзатыльник сыну. — На улице со вчерашнего дня плюс двенадцать!
Коля вывалился из-за стола и приволакивая ноги потащился на веранду, где стоял простой рукомойник над здоровенным, видавшим виды, тазом.
— И умойся, балбес! — насмешливо прибавил отец.
— Э-эх грехи мои тяжкие-е! — копируя кряхтение бабушки протянул Коля, берясь за мыло и приподнимая стальной стержень, который служил клапаном.
Вода оказалась действительно не такой холодной как он ожидал — руки холодом не обжигало. Он помыл руки, умылся. Неожиданно, умывание принесло мощный заряд бодрости. То ли холодная вода, то ли шершавое полотенце, а скорее все вместе, вымело всю сонливость из головы.
Машинально, возвращаясь в комнату, Коля бросил взгляд на мамину метлу. А там было на что посмотреть!
В своё время, папа, каким-то образом инкрустировал толстое, длинное древко метлы и скрыл лаком. Выглядела она теперь просто отпад, на что один залётный из района клюнул. Он битый час уговаривал маман продать "сей агрегат — произведение искусства старины глубокой".
Был тот малый какой-то... дебильный с точки зрения Коли. И что сразу он отметил, даже маман, которая старалась всяких игнорировать, тоже сходу не понравился.
Может потому, что был из тех самых придурков, что рядились в косоворотки, вешали на шею здоровенные кресты и трепались насчёт "восстановления былой славянской культуры, что была до большевистского переворота".
И что особо неприятно, они обязательно старались при случае и без, донести это своё "просвещённое мнение" до всех, кому ни попадя. Так и тогда, заведя речь о покупке "древнего артефакта", он немедленно съехал на славословие "славянской культуре". С его слов получалось, что до революции был не ад(как неустанно повторяли родные — особенно бабка, хорошо помнящая те времена), а натуральный рай!
Бабка, по материнской линии, что случилась в это время в доме, услышав такое, того раскормленного красномордика в косоворотке чуть тем древком метлы по башке не приложила, — "для прояснения мозгов". Да и приложила бы, если бы мать не перехватила древко в считанных сантиметрах от подпоясанных ленточкой лохм пришельца. Увидев такое, буркнув, что-то невразумительное о "бешеных, выживших из ума старухах" он с ускорением свалил со двора.
Вот тут-то и услышал сын из уст матери то самое сакральное слово, пущенное во след улепётывающему городскому.
— Не слишком ли, дочка? — как-то осторожно и с сильным сомнением выговорила бабка.
— Ничего! Пускай чешется! Будет знать, как тебя, матушка, поносить почём зря! — задиристо ответила маман. И агрессивно взмахнула гривой своих шикарных каштановых волос.
Говорят, что после этого тот дурак в косоворотке, в какие только ситуации не попадал! Сколько шишек и синяков он получил — не счесть. Вот не везло ему и всё! Будто все демоны мира, собрались в Малом Китеже, на соревнование в мелких пакостях для него. Говорят, что не проходило и десяти минут, чтобы с ним что-то не случалось — то поскользнётся или споткнётся на ровном месте, то начальника чернилами случайно обольёт в ситуации, когда, казалось бы, это невозможно в принципе. И тому подобная чертовщина.
Память у Коли была отменная. Да и сопоставить два факта для него тоже не было проблемой. Но на конкретный вопрос, заданный отцу получил подзатыльник.
— Забудь! — сказал он. — И неча материться при мне.
— Дык это мама... — попытался оправдаться сын за что получил ещё одну затрещину "чтобы не наговаривал на маму, даже если у неё что-то с языка сорвалось".
— А если услышу от тебя такое, или услышу от других что ты где-то ляпнул — взгрею! — грозно пообещал отец и на этом разговор был закончен.
Но Коля всегда вспоминал тот случай и то слово, когда взгляд его натыкался на инкрустированное растительным орнаментом, лакированное древко метлы. Ведь метла всегда стояла чётко по левую сторону от двери, ведущей с веранды в дом.
— О! Другой вид! — удовлетворённо заметила мама, когда сын, с раскрасневшимся лицом появился у обеденного стола.
Его уже ждала вкусная порция овсянки на молоке, заправленной мёдом и рядом большая кружка ароматнейшего чая.
День начался.
Хоть он и понедельник, который по определению "тяжёлый", но ведь пережить его надо?
* * *
— Мам! Пап! Я пошёл! — поправив ранец сказал Николай и шагнул за порог.
— Счастливо! — это мама.
— Бывай-бывай! И физкультуру подтягивай! — напутствовал батя. — А то совсем стыдно — мужик и "трояк"!
— И фиг с ней, с этой физрой! — буркнул Коля закрывая за собой дверь. — Что-то мне кажется, что в моей жизни этот трояк совершенно ничего не испортит...
— Эля! Твоя зарядка? — спросил Сергей Змиев, когда за сыночком Колей закрылась входная дверь. — На водичке в рукомойнике?
— Я знала, что тебе понравится!
— Как всегда на уровне "супер"! — притянув супругу за талию отвесил комплимент Сергей Змиев. — Вот было бы хорошо, так весь водопровод зарядить...
— А пупок не развяжется? — насмешливо спросила Элеонора.
— Дык в том и проблема!...
— Думаешь умников из профильного НИИ загрузить?
— Думал. Но ведь "пошлют", паразиты!
— А ты не к Выбегалле обращайся.
— А к кому там?!
— Я тебе напишу в записную книжку. Очень умные девочки. Но ты там смотри мне, Змий-искуситель! — выпалила под конец Змиева и поднесла свой изящный кулачок под нос мужу. Тот свёл глаза в кучу и тут же расплылся в располагающей улыбке.
— Глава вторая,
Колю с другом пытаются ограбить.
Погодка была "кислой". Только что закончился мелкий, моросящий дождик, и всё вокруг было покрыто холодной, мерзкой плёнкой воды. Не асфальтированная дорога переулка Малинкин, где стоял одноэтажный домик семьи Змиевых, вообще превратилась в непролазную топь. Так что не стоило как прежде пересекать её по диагонали — когда всё это "роскошество" было сковано морозом до твёрдости асфальта. Коля тяжко вздохнул и потащился по тротуарам, выложенным разнокалиберным плитняком. Ситуация, когда невозможно спрямить путь его раздражала.
Обогнув пару кварталов, придерживаясь либо тротуаров, либо мест, где дорога была отсыпана щебнем, он вырулил к новостройкам. Тут ситуация с дорогами была обратной — тротуары ещё не выложили, а вот асфальт, как выражался батя, "кусочно-половинчато" уже проложили. Поэтому пешеходы топали прямо по проезжей части, рискуя быть забрызганными мимо проезжающими автомобилями. И то, что этих автомобилей в только что построенном микрорайоне было совсем мало, слабо утешало. Один лихач мог уделать грязью очень много людей. Так что у пешеходов выработался рефлекс: видишь добропорядочного — стань на бордюр и пропусти мимо; если же видишь лихача(он один на весь местный микрорайон) — сигай прямо в грязь, что на обочине! Запачканные грязью башмаки можно было отмыть в ближайшей луже. А вот одежду от грязных брызг — только дома и только стирать!
В этот день Коле ни одного автомобиля навстречу так и не попалось. Он благополучно добрался по асфальту до двенадцатиэтажки, где жил друг Андрюха и прислушался.
Из подъезда доносились характерные звуки: Бум!...Бум!...Бум!...Бум!
Это Андрюха так спускается со своего третьего этажа. Друг был, в отличие от обстоятельного Коли весьма заводной. Ему было лень степенно спускаться по лестничным маршам и он, разогнавшись по ступенькам просто с середины сигал на следующую площадку. Он наверняка засёк друга Колю задолго до того, как тот вырулил к подъезду и у него было время надеть башмаки, куртку и выбежать из квартиры.
Наконец, подпружиненная дверь подъезда осторожно открылась и показался нос Андрея. Шалопай протиснулся в щель и тут же сиганул вперёд. Дверь, освобождённая, хлопнула.
Раньше, он просто налетал на неё всей грудью, от чего, несмотря на пружину, та раскрывалась настежь, хлопая аж о стену. Но с тех пор, как он расквасил нос особо большому коммунальному начальству, вздумавшему с утра пораньше провести инспекцию, больше так не делал. Шуму с того происшествия, было, как помнил Коля, — до небес! Андрею лишь чудом удалось избежать постановки на учёт в детскую комнату милиции. И лишь заступничество соседей школяра, спасло от гнева разъярённого городского начальства.
— Привет!
— Привет!
— Хреново, что каникулы кончились! — бросил сходу Андрей. — вот было бы здорово, если бы ещё что-нить так "порвало"!
Весенние каникулы в этом году состоялись на неделю раньше. И виноваты в них были сразу два происшествия — неожиданный и загадочный обрыв линии ЛЭП, питающей весь Малый Китеж электроэнергией, и прорыв водопровода, питающего половину того же самого городка. А так как без воды и электричества осталась школа, школьное начальство постановило отправить школяров на неделю раньше на каникулы. Но всё хорошее, как известно, заканчивается и новая четверть неизбежна как восход солнца.
Кстати солнца сегодня не видно. Низко летящие тяжёлые тучи грозили новыми осадками. Внезапное, резкое потепление, растопило весь снег, и начавшееся половодье взломало лёд на ближней речке. Говорили, что если так продолжится, вода может перехлестнуть дамбу. Что было бы совсем скверно.
— Например дамбу. — скривившись озвучил свои мысли Коля.
— Нафиг-нафиг!!! — немедленно отозвался Андрей. — ведь тогда и не погуляешь!
— Нда. Глупость сказал! — признал Коля. — Кстати! Глянь, что у меня есть!
— Чо?! — не прекращая быстро идти заинтересовался Андрюха.
Покопавшись в кармане, Коля извлёк на свет блестящий металлический шар.
— Во! На же-де станции, когда с папаней туда ходили, вытащил из разбитого подшипника.
— А ещё есть?! — преисполнился энтузиазма Андрей.
— Есть, но дома.
— А чё мне не захватил?!
— Вечером притащу. Тяжёлые они два сразу таскать — штаны стянут. На, вот, попробуй.
Коля протянул шарик.
Андрей взвесил в руке блестящее сокровище, пару раз подбросил... и рассмеялся.
— Ты чё ржёшь?
— Ты прикинь: идёшь ты так идёшь и вдруг н-на, тебе! Штаны бац, и слетели! И ты посреди улицы с голой жопой!
— Добрый ты, Андрюх! — снова криво улыбнувшись, прокомментировал Коля.
Так, перебрасываясь стальным шаром и шутками друзья дошли, наконец до нормальных тротуаров. Здесь стояли пятиэтажки, постройки начала шестидесятых, так что с этим делом тут давно было всё замечательно — и тротуар широкий, и плитка под ногами не хлюпает. Только вот когда эти пятиэтажки заканчивались и снова шёл частный сектор из одноэтажных домов, тротуар снова сужался до ширины метров трёх пролегая прямо вдоль проезжей части.
