Горошину не предлагать!

Зато оказавшись в своих покоях, я попала в живой смерч, называемый Мати. Девушка засадила меня за небольшой изящный столик, неожиданно появившийся в моей комнате, на нем уже дымился из-под крышек мой ужин. Мати настояла, чтобы я съела хотя бы суп — пришлось подчиниться. Затем она запихнула в меня пару ложек вкусной каши с овощами. От десерта я отказалась — не бездонная же я бочка! После этого она одела на меня корсет, затянула (за что?!) и нижнюю двуслойную юбку. И только затем стала облачать меня вместе с подоспевшей Мелли в шёлковое платье. В зеркало мне посмотреться не дали, тут же развернули спиной к нему и начали причёсывать, завивать.

Когда мне позволили взглянуть на себя, я увидела стройную юную девушку. Кто, я — девушка? В миниатюре... Зрелище было замечательное, волосы струились красивыми локонами, отсвечивая золотом. Небесно-синее платье, как уходящая ночь, подчёркивало мои глаза и контрастировало с волосами. Ярко, стильно! Можно было бы сказать — страстно, но не юной барышне. Мне повесили на шею массивную золотую цепочку с увесистым кулоном. Там тоже были сапфиры вместе с каким-то необычным полупрозрачным камнем. Ну, не лунный же камень! Я выглядела роскошно. Тётушка, когда зашла, одобрительно улыбнулась мне.

В кабинете короля мы все встретились снова, и теперь уже неторопливо пошли в парадную залу. Я степенно шагала рядом с отцом, а он иногда хитро поглядывал на меня. Я губами спросила его: "Что?" И он показал жестами, что я так прекрасна, что будь он молодым, он бы бросил своё сердце к моим ногам. Я не подозревала в моем отце такое задорное, мальчишеское поведение, но это оказалось так весело и приятно. Тётушка и фрейлина шли на пять шагов сзади нас. Я задумалась, чем меня беспокоила Илларэмис? Кроме первого случая она была вполне вежлива и выполняла свои обязанности. Может не с положенным рвением, но не было тепла от неё отношения, скорее отстранённая высокомерная доброжелательность.

В парадную залу мы зашли точно так же, как и утром. Но сейчас обстановка абсолютно изменилась. Если раньше здесь были строгие цвета: белое с золотом, то сейчас зала превратилась с роскошную шкатулку с голубым бархатом и золочёными шнурами. Сегодня было пасмурно, поэтому в зале уже должно было быть темно, если бы тут не горели тысячи свеч. В их свету сияли, сверкали изысканные и не очень украшения на дамах — их было множество. Я задалась вопросом, почему раньше я видела только четверых? Они, что — прятались? Ну да, Вастель с ними.

Мы с королём открыли танцевальный вечер галиардой и пошли по залу. К нам подходили, отец перебрасывался с ними несколькими фразами, был любезен, представлял их мне... Но, моя память была уже переполнена утренними представлениями. И тех, кого я не смогла запомнить раньше, бесполезно было знакомить со мной вновь, поэтому я дружелюбно улыбалась. Отец оставил меня с тётушкой и темп движения снизился — с тётушкой гости не так горели желанием поболтать — по-видимому, боялись её проницательного взгляда. А я... я ни на шаг не отставала от неё. Здесь не было моих знакомых, а тем более друзей, поэтому Тибильда становилась моим прибежищем. Слуги сновали по залу с подносами с напитками и пирожными. У меня рука чуть ли не тянулась за ними. Особенно за бокальчиком...

Я была благодушна, весела, пока не увидела, что наша первая фрейлина что-то горячо обсуждает с теми господами, которые подарили мне шаль. Она была возмущена и раздосадована, тогда как старший из них по виду был спокоен и непреклонен. Интересно было наблюдать за Илларэмис — она всегда выглядела величественно-ледяной с оттенком снисходительности, а сейчас смотрелась девчонкой, не хуже меня! Я попыталась пробраться поближе к этой компании. Но меня перехватил герцог Миллиа'го. Он неожиданно возник передо мною, протягивая руку. Я растерялась и автоматически схватила подставленную длань. Чёрт!

— Ваше Высочество! Позвольте высказать Вам восхищение. Вы так удивительно прекрасны и, несомненно, похожи на мою племянницу, Вашу мать. Она была бы счастлива видеть, какой удивительной красоты цветок ей удалось создать. Как рассвет уступает разгорающемуся дню с его великолепием, так и Вы начинаете взрослеть и наливаться прелестью...

Он сыпал и сыпал комплиментами, и каждая вторая фраза была о том, что я и этот хлыщ — родственники. Но что ответить?

— Благодарю Вас! Я рада узнать ещё об одном родственнике. Не могли бы Вы рассказать о моей матери?

— С большим удовольствием! О, сейчас начнётся танец, подарите его мне, юное дитя?

— Несомненно, Вы его заслужили! — прочирикала я своим тоненьким голоском. А сама ужаснулась, чего это я? Расслабилась и сама в руки врагу пошла.

Когда я обходила в танце партнёра, я увидела краем глаза, что компания первой фрейлины наблюдает за моим танцем то ли с тревогой, то ли с любопытством... Одна Илларэмис изобразила снова равнодушное и чуть снисходительное лицо. Я, как и все женщины, тут же распушила хвостик из-за внимания на меня. Стала стараться танцевать как можно лучше. Получилось или нет, не знаю, но герцог начал мне расписывать королевский дворец в Кагорре. И как там меня ждут (Ага, конечно!). Какие любящие детей у меня бабушка и тётушки. Мне обязательно нужно навестить их теперь, когда я начала изучать кагоррский язык. Я едва дождалась окончания танца, пообещав подумать над таким радушным предложением.

Едва я отошла от герцога, а по правде, просто сбежала, столкнулась с тётушкой. Она сердито вцепилась в мою руку и ненавязчиво проводила к стене.

— Милая моя, объясни мне, для чего ты заходила в залу, опираясь на руку отца? — строго спросила она.

— Он же главный, и моя опора, типа... Ааа, он — мой партнёр на этот вечер! — ответила я.

— Вот именно, опора, именно — опекун. А значит, кавалеры все танцы с тобой должны согласовывать с королём. Ясно? И ты должна находиться около него! Пошли исправлять твою ошибку, — сказала она, а сама уже обернулась в другую сторону.

Остаток вечера у меня прошёл не интересно. Я была расстроена из-за выговора тётушки и того, что сама попала в непонятную ситуацию с герцогом. Я совсем его не знала и не подозревала, к чему может привести наш разговор. И от этого у меня осталось неприятное чувство. Я находилась рядом с отцом, а на предложения потанцевать отвечала отказом.

Бал закончился для меня в десять вечера. Отец пожелал мне сладких снов, к нему присоединились ещё голоса гостей и придворных. И под приятную музыку отец проводил меня до двери. Дальше я думала идти одна, но не тут-то было. Меня сопровождала тётушка и, встречавшая у дверей зала, Мати. Вот это я понимаю! И про фрейлину: разве не она должна была сопроводить меня в мои апартаменты? Или, может, наша Илларэмис только формально первая фрейлина? Если она маг, назначили бы её придворным магом, и не вводили бы никого в заблуждение... Ой, так ведь в этом все дело!

Чем можно было заняться после приготовлений ко сну? Ведь спать я не хотела. В крови до сих пор бурлила музыка и какая-то тревога. Я решила вскрывать подарки, так как от Тибильды у меня секретов не было, я пригласила её для компании. Тётушку я уже простила, ведь она была права.

Мы ещё раз восхитились шалью. Я для смеха упаковала её в напёрсток, и она так здорово в него уместилась! В таком виде я её положила в ридикюль. Потом дошла очередь и до подарков отца. То, что ждало меня в комнате, оказалось клинком, небольшим, но все равно опасным, строгим, без всяких камней, а только с гравировкой на неизвестном языке, и как раз по моей руке. Принято, через месяц пригодится. Третий подарок отца, только я взяла его, тётушка ахнула, и попросила посмотреть, но как ни старалась — не смогла его открыть. В итоге, это оказался своего рода магический артефакт, многофункциональный. Эта вещь будет выглядеть так, как захочет его владелец. Передаётся артефакт в другие руки только в качестве дара. Отец так щедро отдал свой тайник: если открыть эту вещь, когда она будет книгой и пальцем нарисовать крестик: сверху вниз и слева направо и потом в обратной последовательности, то со следующей страницей открывается пространство, как в шкатулке. Ура, я сразу туда спрятала наперсток с шалью. Закрыть книгу, и все — другой человек, взявший книгу, сможет прочитать нормально изданный текст. Для этого я должна мою волшебную шкатулку на ночь наложить сверху книги, и она скопирует её.

— Получается, она живая? — удивлённо спросила я тётушку.

— Артефакт, любой, несомненно, обладает своеобразным разумом. А каким, известно лишь его создателю. Это книга Виоллеса. Он был одним из величайших магов нашего мира. Неизвестно, сколько таких артефактов он создал. Но то, что нет среди них одинаковых — это факт. Со временем, я думаю, и эта 'книга' откроет не один свой секрет для тебя, ведь ты будущий маг.

— Я не мечтала ни о чем подобном, тётушка! — довольная подарком, сказала я.

— Тем приятнее такое получать! — улыбнулась она. — А что тебе преподнесла Илларэмис?

— Вот шкатулка, — показала я. — Она просила открыть вечером. Как думаешь, что тут?

— Вряд ли украшение. Она же — маг, — тётушка лукаво подмигнула. — Могу поклясться своими реактивами, здесь что-то магическое!

— С чего ей дарить мне что-то волшебное? — проворчала я. И открыла шкатулку — она была не заперта, будто подсказывая, что в ней нет ничего ценного. И была права, потому что внутри лежал мусор: листики, кусочки земли, веточки... Я скривилась.

— Это шутка?

— Что там? — тётушка наклонилась над шкатулкой, вглядываясь в содержимое. — Знаешь, Ирри, я никогда не видела подобное, но думаю, смогу ответить тебе на вопрос. Это эльфийские силовые знаки. Это...

— А разве здесь есть эльфы? — удивилась я, перебив Тибильду.

— Представь себе, да! Они иногда бывают в Индоре. А у нас, практически, никогда. И я знакома с некоторыми... — Тибильда таинственно улыбнулась. — По секрету могу тебе рассказать, в Академии в Индоре за мной начал ухаживать эльф. Но его отец воспротивился, — тётушка грустно вздохнула. — А ведь он так нравился мне... ...

— И он послушал отца?

— Как видишь. Мой будущий муж обратил на меня внимание немного позже, сумел утешить и увлечь меня, — глаза тётушки от воспоминаний ожили, заблестели.

— Ооо, как грустно! — посочувствовала я Тибильде. — Они ведь долгоживущие?

— На самом деле, почти вечные, особенно по сравнению с людьми. Мы, маги, живём чуть дольше. Но все равно, они нас считают почти насекомыми — порхаем, портим, нарушаем гармонию. Как младые дети или неразумные насекомые — слишком короток наш век, не успеваем накопить опыт. Вот так! Скорее всего, это и был главный аргумент его отца. Но мы остались друзьями. Я могла бы к нему обратиться за помощью, но мне бы было это неприятно. Ведь меня годы не пощадили, а он остался так же юн. Так, деточка, хватит тревожить мою память! Займёмся твоим подарком от Илларэмис. Запоминай, вот этот резной листик — телепорт. Нужно представить, где хочешь оказаться и растереть его в руке. Он рассчитан на одно существо. Вот эти четыре кусочка глины — восстановители энергии. Нельзя их использовать чаще, чем один раз в три дня, их нужно положить в рот и рассосать, запомни, один комочек в три дня. А вот этот белый камешек — вестник, один раз можно передать сообщение одному адресату — взять в руку и нагреть, потом нужно представлять человека очень точно, и сообщение, наверняка, должно быть очень коротким. — Тётушка усмехнулась. — Это мне мой кавалер-эльф рассказывал. А я запомнила. Тогда мне это казалось сказкой. Вот, через 70 лет пригодилось... Не знаю, для чего тебе это всё подарили. Ведь ты ещё девочка и в далёкие путешествия не собираешься. Знаю, знаю, не ворчи, ты была взрослой. Но ведь физическое развитие твоего тела никто не отменял? Вот то-то! А теперь — спать. Укладывайся! Завтра опять будете принимать поздравления и подарки. Все, спокойной ночи, птичка моя!

Она поцеловала меня и неслышно удалилась.

Как все запутанно! Я села на кровать. Странная тётушка, рассказала мне кучу интересного и 'спокойной ночи'! Я опять открыла шкатулку Илларэмис. Да, шесть штук магических предметов. Для чего она все это подарила? Вроде бы ценность. Но я живу в ватных условиях, предсказание есть, но когда оно ещё исполнится? Лет пять пройдёт — сколько дней рождения у меня будет! Так что можно считать её дар бесполезным! Я аккуратно сложила волшебный 'мусор' в томик-шкатулку. Мне не показалось, что она словно проглатывала предметы? Ведь ничего там после опускания в неё не видно. Наверное, нужно точно знать, что намереваешься вынуть. Сейчас хочу опять полюбоваться шалью. Опа! Появился напёрсток. Какая прелесть эта шкатулочка! Хотелось её ещё проверить на вид, если наложить на книгу. Но, подходящей ей рядом не было. Завтра спрошу у тётушки. Я зевнула, а спать начинает хотеться...

Я подошла к окну, мягкий свет из окон освещал парк. И там весьма торопливо спешила фигурка в плаще, такая тоненькая... Кого она мне напоминает? Я широко зевнула. Все, спать...

Следующий и последующий дни прошли аналогично, и я поняла, насколько скучны официальные мероприятия. Я теперь предельно точно выполняла все наставления и заранее усвоенные правила, ведь от этого зависела и моя безопасность, а также и 'лицо'. Единственное, что радовало, тётушка нашла в библиотеке небольшую книгу на кагоррском для детей. На обложке её было изображение Аравы, а содержание — наставления о вере и молитвах. Самое то! Мой томик послушно скопировал молитвенник и теперь выглядел соответствующе. И теперь, когда я хотела кого-нибудь шокировать, я вынимала из ридикюля этот томик и с умным видом начинала читать, иногда воздевая очи к небу и что-то беззвучно шепча. Этот приём действовал безотказно с приставучими и неприятными партнёрами. Но все равно, за следующие два дня я натанцевалась на год вперёд. Подарки, полученные на приёмах, я не стала просматривать сама, это была работа советников отца. Книги мне и так принесут, кроме того ужаса от кагоррского дядюшки. Украшения — тоже, после отбора на качество, красоту и безопасность. В общем, я была права, через три дня празднования я с тётушкой разбирала первоначально отобранные дары — их все равно набралась целая комната. Уже через час мне стало невыносимо скучно. Я предложила книги, поместить в библиотеку, сначала сделав с них список. Тётушка тотчас распорядилась, и гора книг исчезла из комнаты. Украшения я просмотрела мельком, мне понравились с пару дюжин. Из них я и попросила выбрать достойные. Так у меня оказалось с десяток красивых побрякушек, причём, были украшения и из бирюзы, и аквамарина. Гобелены я поручила выбирать тётушке, ведь в её доме я жила. Кроме одного, где был изображён пустынный берег и тихое, спокойное море на рассвете, вдали поднималось солнце, проложив дорожку к берегу. От этой картины почему-то щемило сердце. Наверное, я вижу в этом свои встречи рассвета на море?

Наконец, мы направились домой. Как удивительно наше сознание! Оказавшись в чужом мире, я почти спокойно приняла этот факт. Наверное, страх и бурные переживания за мою жизнь смыли остроту шока от смены мира. Через семь месяцев всего, а я уже считаю домом поместье Тибильды и скучаю во дворце: как в гостинице — вроде всё есть, а заняться нечем.