Горошину не предлагать!

— Спасибо, дяденька, — поблагодарила я его с набитым ртом.

Охранник был уже у дверей, кивнул мне напоследок и вышел. А я спрятала оставшуюся часть вместе с хлебом и опять задремала — все-таки организм после подкрепления начал восстанавливаться.

Долго прохлаждаться мне не дали. Когда золотые лучи Аравы начали заглядывать в окошки и играть солнечными зайчиками на грязных полотнах и зелёных медных подсвечниках на стене, открылись двери и ко мне горделиво, с важным видом, вошёл Мараош. За прошедшее время он похорошел, оправился, привёл себя в порядок и теперь выглядел почти как раньше, только благодушное выражение кануло куда-то безвозвратно.

— О, хорошо! Проснулась! Не будем терять времени, свяжите её! — кивнул он на меня другому охраннику, огромному мускулистому мужику. Тот одной рукой поднял меня за шиворот, поставил, ткнул под коленями, я бухнулась на пол, больно ушибившись. А он тем временем связал мне ноги сзади, отчего мне стало гораздо труднее стоять, поэтому я шаталась. А потом и опутал руки.

Мараош сегодня был подготовленным, на шее его висел тот же медальон, а в руках другой знак — золотой скипетр с шарообразным наконечником. Ни книги, ни свитка с ним не было, значит, текст заранее выучил. Охранник резко направился прочь. Начинается, подумала я. Странная апатия ещё не покинула меня, и я с какой-то усталостью наблюдала за происходящим.

— Снизойди, Свет Сияющий Отца нашего на эту чёрную тварь,

Отвори врата и изгни из тела белого темноту и грязь греховную

Удали, распни, и рассей тьмы Создание. Свет Божественный

Все очистит ...

Опять! Ну не тьма я, думала я, пока Мараош читал свой заговор, молитвой его назвать я не могла. Но холодок страха пополз по спине. Что русские люди делают, когда страшно? Молятся. Вот и я, несмотря на то, что была в тщедушном детском теле, чувствовала себя такой. И начала молиться. Вастель, прости, не в обиду тебе, верю я в других богов.

Когда я закончила, Мараош тоже дочитывал свой заговор. Я, после молитвы, почувствовала себя сильнее. Наконец, мы дождались финала, священник поднял свой жезл. Неужели опять бить по лбу меня будет? Я сжалась. Но Мараош не стал этого делать, он поднял скипетр вверх и запел. Голос у него оказался вполне приличный, сильный тенор, отметила я. По мере его пения, золотой наконечник разгорался, как будто вместо него там была обычная электрическая лампочка! Но неудобства и неловкости я опять не чувствовала, только ноги затекли. Когда скипетр горел как раскалённый, освещая все вокруг оранжевым светом, Мараош перевернул свой жезл вверх ногами, и теперь я вся стояла в круге лучащегося Божественного света. Но мне было от него тепло, уютно, как будто я находилась в свете вечернего солнышка, когда оно, уже такое ласковое, нежно греет тебя. Я вздохнула, но здесь, под прицелом скипетра, мне не становилось хуже, а наоборот! Я наполнялась силами — энергию что ли усваиваю?

Когда Мараош закончил, посмотрел на меня, плюнул и резко ушёл. Меня опять заперли, а я вспомнила, как в некоторых фильмах избавлялись от пут. Попробовать? Что я теряю? Подтянула ноги к груди и перевернулась на спину. Теперь нужно руки вытащить из-за спины под колени. Не знаю, как это получалось у киношных героев, но мне это сделать очень трудно. Я пыхтела как ёжик целых полчаса, наконец, мне удалось задуманное. То ли я разогрелась и стала гибче, то ли руки удлинились... И я уже держу руки за стопами. Опять та же проблема. Ну, давай же! Упорство и труд все перетрут. Ну, да, так и у меня. Я была уже вся мокрая, но мне удалось и это. Руки были теперь передо мной. Я смогла подняться, опираясь руками впереди себя. Ну и что, что я была похожа на каракатицу, а не на принцессу, ведь свидетелей не было, и мы не расскажем, да? Теперь прыг-прыг-прыг, цепь звенела, можно было смеяться — я похожа на шута, но мысли об этом веселья не вызывали. Через пять минут я была у фонтанчика: намочив верёвку, смогла её стянуть, сильно ободрав руки. Уф, ура! Теперь уже легко освободила и ноги. Меня оставили в покое, а кормить будут? Но мой ответ остался без ответа. Гады! Мараош завтра наверняка опять придёт, будет изгонять, естественно, когда-нибудь я от голода на его обряде и умру, а он обрадуется... получилось, де. Как хорошо, что добрый охранник оставил кусок хлеба и сыра. Я решила оставить припрятанный кусок на вечер, ведь Мараош меня подкормил невольно. А пока опять нужно было поспать, ведь энергию нужно было усвоить. Я с удовольствием легла, потянулась и медленно заснула.

А в это время ...

Кабинет. Богато обставленный — нежно-елёное с серебром, стильно, покойно, отстранённо. Но эту гармонию нарушал взволнованно вышагивающий высокий мужчина с длинными волосами. Лицо его было сурово, хотя и идеально красиво. Он был не молод, это можно было понять по властным жестам и усталому взгляду. Но не об этом речь. Повелитель эльфов, да, да, поверьте. Просто его уши скрыты волосами светло-соломенного цвета. Перед ним стояли трое с поникшими головами.

— Если вы его не найдёте через три дня, Васту заберёт его душу. Он и сейчас уже не жилец! Но его можно выходить! — почти выкрикнул Повелитель. Ярость? Отчаяние? Что им владело? Теперь и лицо его было искажено. — Вы уже четыре месяца не можете найти ни его следов, ни сведений о нем, ни магических оттисков. Где он? Он не мог испариться из этого мира! Три дня я даю вам. Не найдёте — жизнями заплатите! Вон! Ищите! — зарычал он.

Только стоящие перед ним эльфы не испугались. Зачем? У них осталось совсем немного времени для поисков. Уже несколько месяцев они почти прощупали, обнюхали всех и вся, и ничего! Сын Повелителя исчез в Индоре, но там никто ничего не знал. Оставшиеся дни можно было смело провести с семьёй и любимыми, на прощание...

Я проснулась от голода, тело уже меньше болело. Арава уже перестала светить в окна, но в моей темнице было светло, значит, окна выходят на восток. И сейчас ещё не вечер! Я подошла к фонтанчику напиться, все-таки хорошо, что здесь есть вода. Без еды человек может обходиться долго, а вот без воды — не больше семи дней. И вообще, тут так грязно, эти полотна на стенах, пыль... Я хлопнула по свисающим лохмотьям и задела что-то твёрдое. На подсвечники, что ли, повесили тряпки? Зачем? Но женское любопытство не оставишь неудовлетворённым, оно, словно пёрышко, будет щекотать тебя под носом, искушая чихнуть. Так и я, сделав несколько шагов в сторону своего гнезда, остановилась. Постояла, мысль о странности меня не покидала. А если посмотреть? Что я теряю? И я решительно повернула назад. Разгребать пыльные тряпки у меня не было желания, поэтому я просто дёрнула их.

Описать то, что я увидела, было невозможно. На цепях висел труп. Человеческий. Ссохшаяся кожа облепила череп не хуже медицинской перчатки руку. Веки так стянулись, что глаза были бы открыты, но... Глазами назвать эти сморщенные, словно сушёная слива, потемневшие шарики было сложно. На нем была красивая рубашка оливкового цвета с вышивкой и ... без штанов. Вернее, они присутствовали, но лежали на полу. Просто соскользнули с отощавшего тела. Вон, штанины ещё держались за ступни... Это был мужчина раньше — его гениталии напоминали сморщившиеся овощи. Эх, угораздило тебя, пожалела я его. Красавчик, наверное, был. Вон, какие изумительные волосы были, вернее, угадывались в длинных, грязно-серых спутанных лохмах. Звери, подумала я, трупы развешивают, чтобы напугать маленькую девчонку?

Но смотреть на такое издевательство над трупом я не могла. Получалось, что и я причастна к этому. Я решила одеть на него штаны, дело-то нехитрое. Я почти закончила, натягивала заднюю часть штанов на его, как бы это повежливее сказать, мослы? В общем, когда прикоснулась головой к его груди, там что-то слабо стукнуло. От неожиданности я отпрянула, штанишки опять поехали вниз. Да что ж это такое! Я поймала их и начала возвращать на законное место. И тут этот мученик издал сдавленный хрип. Так оно ещё живое?! Я все-таки стянула и скрепила завязки на штанишках, теперь нужно было придумать из чего его напоить. Но я не успела...

Загрохотал засов, и двери широко распахнулись. Вошёл охранник и о, радость! Мой 'жених'.

— О, нашла уже эту тварь, — загрохотал тюремщик. — И даже рассмотрела его инструмент, нерабочий... — и он раскатисто рассмеялся. Хорошо, что они говорили на кагоррском, я могла делать вид, что не понимаю.

— О чем это ты? — властно спросил княжич.

— Не так она скромна, как прикидывается, — ответил ему охранник.

— Я знаю. Она в штанах, ни одна порядочная женщина не оденет их. Это позор! Поэтому я не возьму её в дом даже служанкой, а просто продам её. С такой внешностью ею заинтересуются степняки, знаю я одно семейство, где недавно погибла 'общая служанка', — и он громко заржал. Отсмеявшись, продолжил: — Это общая наложница, она обслуживает любого взрослого мужчину, кому не досталось женской ласки в эту ночь — жены приболели, у наложниц недомогания. Но самое интересное — что работать придётся по-всякому. Бывает, несколько воинов одиноки ночью, да и подрастающие юнцы, не обзавёдшиеся ещё собственным домом с наложницами — все к ней ходят. А, да! Рожать они ей не дают, блюдут чистоту своей крови, так что работа будет бессменной — взвар они хитрый дают. Ну, как, нравится? — посмотрел он на меня. А я хотела закрыть глаза, но не могла... от ужаса.

— Отцу твоему напишу, кого он пригрел на своей груди. Пусть потом вспоминает, как меня прилюдно на позор выставил. А ведь я мог предоставить ей место младшей жены! Ты давай, поднимай её, нам далеко ехать, а идти ей придётся ножками, я не дам пачкать своего коня,— и он сально, противно засмеялся визгливым смехом.

Вот, урод, это Мараош. Он же сразу рассчитал свою попытку изгнания, положительную или отрицательную, а потом отдать этому идиоту. Или это заговор и против Мараоша? Мой тюремщик, отцепив цепь, освободив ноги, перевязал руки, нацепив на шею удавку с длинным концом ушёл. Князёк начал приближаться на мне. Я судорожно осмотрелась. Чем же защититься? Ничего нет, ёцепь уже далеко от меня. Вот бы мой клинок был здесь!

— Ты не рыпайся, степняки тебя даже синего цвета, да и без зубов возьмут — кусаться нечем будет, — начал он очень медленно подходить ко мне, шаг за шагом.

Я почувствовала себя загнанной в угол — бежать не могла, а руками защищаться — тоже, что мне осталось? Только всплакнуть от беспомощности...

Стоп!!! Магия! Я же могу что-нибудь...Внезапная ясность мыслей накрыла меня, варианты мелькали, я прикидывала, пока княжич делал один шаг.

— Лапо! — крикнула я и, не сумев сконцентрироваться, выплеснула потоком свою силу на него.

Он так и застыл: одна нога впереди, а вторая приподнята для переноса тела. Вастель, спасибо, что помогла сообразить! Я даже прослезилась от облегчения. Наводить ступор, чтобы оскопить быка или хряка в хозяйстве — ценнейшее средство, и я теперь чуть не похвалила себя, что выучила весь учебник магии, а не пропустила эту страничку, как хотела вначале. Я осторожно обошла замершего княжича и подкралась к открытой двери: мне нужно было вторично проделать этот фокус с охранником, и быстро, волшебство дейстовало минут пятнадцать, не больше.

Я почти хлопнула себя по лбу — связанные руки помешали: вспомнила и сотворила глухую тишину вокруг себя! Теперь ни моих шагов, ни моё хриплое дыхание не было слышно. Двери оказались открыты и еще покачивались на петлях, ну, да, они же рассчитали, что быстро меня в бараний рог согнут. Ха!

Охранник сидел на улице, прислонившись к стене, и точил меч, не иначе готовился тоже сбежать, от расплаты подальше. Значит, знал, что принцессу держат и ожидал наказания за побег. Я шагнула к нему вроде бы бесшумно, но он меня почувствовал, может, по движению воздуха? И начал подниматься, оборачиваясь с замахом. Я припечатала его, не успев набрать в грудь воздуха, и команда подучилась хриплой, полузадушенной, но её хватило! Охранник рухнул, похоронив под собой меч. Тьфу! Нет бы посидеть спокойно, подождать меня. Пришлось выковыривать инструмент из-под тела, заодно обнаружила у него кинжал на боку. Минута потребовалась для того, чтобы перепилить верёвку на руках, десять — чтобы связать охранника покрепче с руками, притянутыми к ногам. Когда вернулась к княжичу, он уже злобно сверкал глазами и моргал, но двигаться еще не мог, пришлось ещё раз заколдовать и потратить полчаса на княжича, я уже обессилела. Я не удержалась и в конце несколько раз от души пнула его.

Теперь действовать нужно быстро. Я вытащила из тряпья кусок хлеба с сыром, потом сообразила, что тюремщик должен был что-то припасти для долгой ночи, и побежала шарить в его вещах. Моей добычей стал большой кусок вяленого мяса, половина каравая хлеба, пара луковиц, огурец и сыр, типа брынзы, ещё я нашла шерстяную куртку охранника и в кармане какие-то монетки, совсем немного. Я одела её на себя, закатав рукава до нужной длины и, подхватив найденную еду, вернулась обратно.

Там я замерла лишь на мгновение, потом сообразила. Опять разделась, сняла рубашку, в неё упаковала еду и снова одела сюртучок. Все, я готова, но бросить здесь этого умирающего человека было выше моих сил. Я освободила его от оков, и он сломанной куклой упал на пол. Я опустилась перед ним на колени и отвела волосы с его лица. Ого! Передо мной был эльф: его длинные уши сушёными скрученными полосками свисали от висков. За что с ним сделали такое? Мелькнула мысль отомстить когда-нибудь Мараошу, и здесь чувствовалась его фанатичная рука. Но нет, не сейчас, нужно спасаться.

Я немного успокоилась и полезла в свою чудную шкатулку. Что ты мне дашь сейчас? В ней проявился листик. Ой, правда, и как я могла забыть про подарок фрейлины? А я ещё плевалась, и так пригодилось! А ещё глина была... Стоило мне подумать об этом, как в шкатулке материализовался один комок. Почему не вспомнила о таких ценностях? Не иначе мне мозги отшибло об лошадь при перевозке в виде тюка! Я взяла его и попыталась запихнуть его эльфу. Не дай Вастель помрёт после того, как я его нашла! Но сделать это было трудно. Хотя губы его были сморщены и оголяли зубы как у щелкунчика, челюсти были судорожно сжаты. Эх, хорошо, что я собачница, знаю, как запихнуть лекарство! Я сунула кусочек глины под щеку и стала проталкивать к зубам мудрости. Надеюсь, что эльфы всё-таки похожи на людей и не имеют зубов в три ряда...

Через две минуты я запихнула глину в горло. Но теперь я не была уверена, что она там растворится. Он же был сух как кленовый лист из гербария. Я набрала в ладошки воды и начала капать на зубы эльфу. Через полминуты полутруп разжал зубы и приоткрыл подобие рта. Я уже свободнее начала заливать туда воду, стараясь не попасть прямо в горло. Глина, естественно, сразу же растворилась. Может поэтому он среагировал на воду?

Все, я была готова, еду я привязала себе на плечо, обхватила дохлого эльфа под мышки, прижала к себе и, представив себе тётушкино поместье, местечко, где мы с Онни гуляли, растёрла листик.

Глава 8.

Ветер гулял в верхушках деревьев, иногда подвывая себе, ветки сосен подпевали, серое небо давило смурью, моросил осенний неприятный дождик. Ещё противнее было почувствовать, что оказались мы в каком-то болоте. Я уже намочила штаны на коленях, да и эльф лежал в грязевой жиже. В какую сторону двигаться, я не знала и решила послать вестник тётушке. Уверена, что мы были уже в Диране, только где? Я открыла шкатулку и взяла камушек. Но сильный ледяной порыв ветра пронизал меня до костей, и я вздрогнула, выронив магический предмет в болотную жижу. Закусив губу от досады, я руками пыталась найти его. Да где там! Слезы потекли, не спрашивая разрешения, но я сжала зубы посильнее. Нельзя сейчас расслабляться! Встать, приказала я себе. Эльф так и лежал в той же позе, он был одет совсем не по погоде, но дышит же раз в пять минут, и без сознания, почти бревно.