Горошину не предлагать!

Мне нужно было торопиться — день короткий, а дел много. В доме и так темновато, ведь роль окон выполняли маленькие проёмы, затянутые мутной плёнкой (бычьим пузырём, что ли?). Также я нашла и два неподъёмных деревянных ведра, одним из которых принесла воды, теперь она была у меня хоть в небольшом запасе.

Я приготовила постный супчик и, хорошо размяв овощи, присела к эльфу, начала его уговаривать открыть рот.

— Открой рот, не упрямься, тебе нужно поесть, ты должен поправляться...

Само собой получилось, что я его погладила, щеку, лоб — мне было его жаль. Нельзя так издеваться над любым существом, даже не человеком. Я уговаривала его минут десять, а потом осторожно поднесла ложку к его губам: фокус не удался — факир был пьян. Пришлось ножом разжать его зубы, вставить туда щепочку и вливать по ложке супчик.

Выполнив свой долг, я решила обследовать остров. Представьте моё удивление, когда Ларка увязалась со мной, извольте: был у меня Онни, теперь — коза.

Остров представлял собой небольшое холмистое возвышение неправильной формы, со всех сторон окружённый водой. Если с того края, откуда я переплыла, было всего метров тридцать, то с другой — не менее сотни. Камыши плотно укрывали остров, также образуя непроходимые заросли и у противоположного берега.

Что заставило Сморавку жить здесь, меня не особенно интересовало, ведь ей кто-то помогал — помог построить дом и приносил крупу, масло. Ещё я обнаружила место, где старуха держала огородик — вот откуда овощи. А вот овраг при свете дня показался мне намного интереснее, чем раньше. На краю его снаружи образовалась вымоина, почти ванна. Там был ручей, тёплый, по склону стекающий в озеро. Странно! Я пошла посмотреть на ключ, который бил из-под земли. Надо же, горячий источник, не кипяток, но всё же... Я не устояла от соблазна и залезла в глубокую чашу, образованную напором воды, а потом кем-то выложенную крупными камнями, не иначе — Сморавка. Я погрузилась в воду с пузырьками приблизительно тридцати трех градусов — тридцати пяти, кто знал, что здесь есть такое сокровище? Я полежала, понежилась, прополоскала волосы. Когда вышла, почувствовала себя новой, свежей. Попробовала воду на вкус, едва солоноватая, но приятная. Вот откуда нужно брать воду для питья!

Эльф лежал без изменения, и я решила и его вымочить в целебном источнике. С чего я решила, что он — целебный? Так вспомнила свои экскурсии по России, по крайней мере, он — минеральный...

В общем, я притащила эльфа, раздела его несчастные мощи и усадила в чашу. Отвернувшись на секунду, я пропустила момент, когда эльф погрузился в воду с головой. Охнув, я кинулась его вынимать, но он так прекрасно себя чувствовал, будто ему и не нужно было дышать — он как бы расправлялся. Я решила следить за ним. Неужели этот источник так волшебно на него влияет? Через пять минут я вытащила его голову из воды и уселась рядом. Хочет быть в воде, придётся мне держать его, чтобы не утонул. Ларка уселась рядом, составив мне компанию.

Странные существа, эти эльфы: от обезвоживания он сморщился как мумия, а когда я начала давать ему воду, начался процесс восстановления. Его организм инстинктивно тянул влагу из воздуха, из меня, не сомневаюсь даже. И энергию. Именно поэтому я чувствую такую усталость рядом с ним — он высасывает меня, не слишком сильно, и не убивая, а так, немножко и деликатно заимствуя. Но пока ему нужнее — я потерплю, если будет туго, лягу спать на полу. Когда начало темнеть, я потащила эльфа назад. Он значительно потяжелел, что составило большую проблему для меня. Глядишь, через месяц стану качком...

Я уложила эльфа на лежанку, он теперь выглядел почти гладким, это я о коже, но мышцы так легко не восстановишь, и глаза — тоже. Интересно, когда он в сознание придёт? Может, с ним нужно разговаривать? И я начала ему рассказывать, где мы находимся, что я делаю. Ларка иногда вставляла своё ме-э-э-ээ.

Я решила скормить эльфу молоко, добытое утром, коза поддержала моё решение, так что эльф остался в меньшинстве. На всякий случай, я прокипятила молоко, но Ларка выказала мне своё презрение. Удивительно, насколько выразительно коза может варьировать своё меканье. Послушавшись Ларку, я сварила жидкую молочную кашу, и с удовольствием съела её сама, потом, подумав, накормила остатками эльфа. Он даже глотал, но все равно, разжимать зубы мне пришлось ножом.

Очаг горел, согревая домик, но из страха быть найденной преследователями, я нашла тряпки и занавесила окошки. Странно, попала в такую ситуацию, сижу у чёрта на куличках с незнакомым полумёртвым существом — случиться может что угодно: меня найдут наёмники, посланные в погоню, эльф, придя в себя, окажется маньяком или подумает, что я — тоже похитительница и убьёт меня, или просто могу умереть от холода и голода зимой. А если уйду, то же самое может случиться с одинокой девочкой, или даже ещё больше. Но я не нервничаю, почти не боюсь, возможно, тревожусь и выбираю меньшее зло, ведь рядом с этой мумией чувствую себя спокойно! А потом уж соображу, что делать. Может, эльф будет испытывать ко мне благодарность за спасение и потом проводит меня до Тибильды? С такими мыслями я устроилась на полу, на куртке охранника и, укрывшись ветхим сморавкиным плащом, уснула.

Глава 9.

Дни потекли за днями. Я каждый день заставляла себя разминаться и заниматься зарядкой. Через неделю после обустройства я присоединила к своей утренней программе и бег вокруг озера, своего рода ранний караул.

С каждым днём становилось все прохладнее, но мороза я ни разу не ощутила, снега здесь не было, наверное, из-за тёплых вод. А на том берегу над камышами темнели тёмные стволы с белоснежными шапками.

Я питалась два раза в день, столько же кормила и эльфа. И каждое утро переносила его вымачивать в целебном ключе, перед этим сама в нем купаясь. Теперь мне уже казалось, что я состою лишь из жил и костей, как и эльф, и поэтому в воде старалась не смотреть на себя, иначе могла расплакаться от жалости.

Через пару недель, когда на накидке, на которой я тащила волоком эльфа обнаружились не подлежащие восстановлению дыры, мне пришлось обратиться к магическому учебнику, почему-то мне казалось, что там есть что-то полезное и что, возможно, упускаю из вида...

'Если телега застряла на бездорожье, следует сказать заклинание 'Бетуди' с правильно сложенным жестом, указывающем на угол телеги, под которым колесо застряло. После этого нужно позвать дюжего мужика и он легко вытащит всю повозку из грязи'. Я сидела и прикидывала, что значит: 'Бетуди': то, что телега станет легче или ... грязь твёрже? Но про грязь же ни слова...

На следующий день я указала на эльфа жестом и сказала заклинание, выдохнула и подняла, частично. Впору было плакать от облегчения... Теперь я несла его под мышкой, а ноги больного волочились вслед, но какое было облегчение...

Однажды я плавала в источнике подобно медузе, расслабленно, отрешенно, Ларка по своему обычаю жевала мои волосы, как эльф шевельнулся. Я не придала этому значение, но он попытался лечь на бок, как если бы спал. Мы с Ларкой буквально сели на задницы, выпучив глаза. Он, что, приходит в себя? Надо сказать, что эльф постепенно превращался во все более красивого молодого мужчину, платинового блондина, с великолепными изысканными чертами лица, если не считать сморщенную кожу вокруг глаз и сами глаза, покрытые коркой. Думаю, в таком же состоянии были и барабанные перепонки, и другие ткани в организме. Пришлось прервать купание и погрузить в источник эльфа. Чтобы не мёрзнуть, я осталась в тёплой воде, прижавшись к нему, держала его голову, массировала уши. Они все ещё висели, но теперь почти под прямым углом к голове, становясь все более упругими — мой опыт подъёма ушей доберманам после обрезки очень пригодился сейчас. Заодно я обсуждала с Ларкой его достоинства, ведь он был обнажён передо мной как младенец... Уже который раз...

К каким выводам мы пришли? Во-первых, блондины слишком смазливы и им не стоит доверять, естественно, исключая нас — к этому мы с Ларкой пришли единогласно. Во-вторых, он был каким-то субтильным. Я допускаю, что он ещё не совсем восстановился, но пока я не воспринимала его как достойного внимания мужчину. Ларка была против, на её взгляд, он был и так хорош, я даже предложила ей его усыновить тогда. В-третьих, он был высок, даже очень. Я ругала его за это достоинство, так как оно вызывало у меня трудности в его транспортировке — ноги волочились сзади и цеплялись за что попало! Нет бы, быть ему крошечным. Красота!

Имирроэль

Я попался как последний болван. Стыдно даже вспоминать об этом. Решил попасть в Малон, познакомиться с принцессой, особенно после того, как услышал об изгнании кагоррского святоши, ведь я знал о пророчестве. Отцу не рассказал об намеченном визите, зачем? Я уже давно взрослый. Думал ещё заскочить к Билли, нужно её увидеть, ведь это может оказаться последняя наша встреча. Остановился в трактире, в дне пути от подруги юности. Думал, сомневался, ведь я начинал ухаживать за нею во времена академической учёбы: будет ли она рада меня видеть? Простила ли меня?

В каких чертогах витал, когда не распознал снотворное в хайго? Ещё подумал, что очень уж ароматен напиток. Очнулся, вися мешком на лошади, с кляпом во рту, а на запястьях — антановые браслеты. Эта мерзость блокировала меня, даже сообщение отцу не мог передать, все надеялся, что выкручусь. А оказалось, меня поймал кагоррский священник, по несчастному стечению обстоятельств, остановившийся в том же трактире, да ещё и хозяин оказался им подкупленный. Когда меня привезли в храм, подвесили в метре от фонтанчика с водой и бросили, я всё ждал, какие изощрённые издевательства мне приготовили — ведь кагоррская религия не признавала поклонение Матери Васту, у людей называемая Вастель. Жители Кагорры фанатично считали её выдумкой, а нас — язычниками, и молились только Великому Отцу сущему. Гораздо позже я понял, в чем состоит их утончённая насмешка. Два месяца я страдал от жажды и смотрел на воду, она была совсем рядом... Но за это время ко мне не зашёл ни один человек. Я был уже близок к панике, сильно ослабел. Но они так и не появились. Похитить, чтобы дать сдохнуть от голода и жажды? Зачем?! Отец на многое бы пошёл ради моего спасения.

Через месяц я стал бредить и терять сознание, сказывалось обезвоживание и недостаток энергии, и в конце второго — мой организм сам выбросил меня в кайсо. Это состояние выхода из тела, когда душа уходит в мир последнего пути Ар'ол, где может сохранить свою энергетическую структуру без помощи тела. Я слышал о таких случаях. Теперь пришёл и мой черед, только не было надежды, что вернусь в обратно, ведь покидая его, увидел, во что оно превратилось — сухая оскалившаяся мумия, распятая в антановых браслетах на стене.

Время в Ар'ол движется по-другому. Я провёл бесплотной тенью в том мире пару веков по ощущению, общался со своими предками, подружился со своим пра-пра-пра-прадедом Иллариэлем. Мы беседовали о музыке, девушках, о новых и старых заклинаниях, я рассказал о предсказании и мы обсуждали возможные варианты развития событий. Там были и девушки, возможно, они и умерли давным-давно, но по их виду и общению можно было сделать заключение об их юности и свежести, пофлиртовать с ними. Когда меня с головокружительной скоростью выдернуло из того прелестного мира, я готов был выть от отчаяния: вернувшись в своё тело, оказался глух, нем, и слеп, тело не ощущалось. Поэтому я впал в пассивное ничто, которое продолжалось бесконечно...

Однажды я с удивлением заметил внутри себя, что антановых браслетов на мне нет, и давно, а тело отчаянно тянет энергию из окружающего мира и понемногу учится снова функционировать. Со скрипом, медленно, но тем не менее... Кто-то заботливо за мной ухаживал. Настал миг и я начал ощущать своё тело — вернулось осязание, и только. Теперь я чувствовал чьи-то нежные ладошки, которые меня кормили, раздевали, погружали в воду. Ооо, это был Источник Силы, я ощутил это! О нем ходили легенды, он никогда не оставался на одном месте, а перемещался, поэтому одни называли его Призрачным источником, другие же — признали легендой. И не было известно, по какому признаку и кому он является. Неужели я — тот эльф, по зову которого Источник пришёл?! Мне хотелось петь и кричать от гордости, что именно я его ощущаю — эту мощную живительную энергию и вскоре смогу его увидеть. Чуть попозже... Ведь теперь каждый день я с нетерпением ждал, когда меня опустят в эти целебные воды. Но дни тянулись за днями, а восстановление не ускорялось. Что же это? Значит, источник всю свою силу отдаёт не мне? А другому существу? А я подбираю лишь крошки? Недаром говорят, что Призрачный источник забирает тьму: я не почувствовал даже капли зависти к этому существу, лишь обжигающее любопытство...

И вот миг настал, когда внезапно на меня обрушились способность немного двигаться и слышать, правда, через какую-то шумовую прослойку. Вероятно, слух не восстановился до конца. Я лежал в источнике неподвижно, обнажённый, и слышал, как достаточно высокий женский голос обсуждает сам с собой мои достоинства и иногда как коза мекает. Сумасшедшая? Блаженная? Теперь ясно, почему ей Источник явился. Но зачем блаженной меня выхаживать, этого понять не мог — ведь зачастую такие люди сами о себе позаботиться не могут! Оставалось слушать дальше.

Иррьен

Мой подопечный начал немного шевелиться, но говорить и слышать все равно не мог, а я готова была уже выть от тоски. Недаром говорят: мужчина может прожить в одиночестве, женщина — нет. Хорошо, Ларка оказалась отзывчивой козой и за мою ласку и морковку готова была сопровождать меня везде, слушать, а иногда и поддакивать. Я часто пела, ведь известно, песня нам строить и жить помогает... Да и чтобы просто было чуть веселее. На косяке двери уже было семьдесят две отметины. Масло давно кончилось, и вечером можно было немного посидеть только при свете огня в очаге. Я пробовала жечь лучину, но она очень редко у меня получалась, топор был тяжеловат...

После того, как эльф начал двигаться, я заметила, есть он стал с большим аппетитом, и куда-то это проваливалось. Понятно, что ему нужно больше еды, но запасы были рассчитаны на одного человека, старуху, и я с ужасом поняла, что до весны мы не дотянем. Да и дрова заметно уменьшились. Задумавшись об этом, я немного всплакнула, жалея себя, маленькую... Потом одернула себя — нашла время куксли и шли записи, как управлять стихией воздуха. Она погрузилась в них, сразу же заинтересовавшись. Время остановилось для нее, через какое-то время, через час или вечность, она поняла, что цвет свитка изменился, и информация — тоже. Теперь это были сведения, как взаимодействовать с растительным миром, деревьями, цветами, травой. Здесь у Ирри противоречий и не могло возникнуть, она с детства могла, прислушиваясь к деревьям, определить, когда будет дождь. А работа на даче, когда ласково хвалишь зачуханный кустик, и он прямо на глазах расцветает, крепнет и радует хорошим урожаем, ей уже была известна.