Горошину не предлагать!

Глава 1.

Мягкость, нежное тепло — неужели опять в одеяло завернулась? Нет, не похоже, у меня же не пуховое! Захотелось потянутся — не получается. Тело какое-то... Не отзывчивое. Не моё! Ааа, я же сплю и в гостях. Напросилась, значит. Теперь ясно!

Я схватилась за себя. Хмм, схватилась... Руки не слушались, попыталась сесть. Мысленно и села. Я не владею телом! Чужие глаза были ещё закрыты — их даже открыть не смогла! Все... Конец котёнку... А дышать могу? Медленный вдох, выдох — организм дышал САМ. Оох, ну хоть это. Раньше, заглядывая в чужой сон, действовала в унисон с хозяином, будто мы были сиамскими близнецами, я сливалась с хозяином, и мы вместе видели его сны. Сейчас всё не так, сижу отдельно от него, от его сознания, как блоха приблудная. Придётся ждать, проснётся же это тело когда-нибудь.

Послышались лёгкие шаги, приглушенное хихиканье. Кто-то раздвигал портьеры, через веки стало светлее. Я замычала. Стоп, тело замычало, это не мой голос! Всего лишь тонкий девчачий голосишко — только к детям я ещё не приходила! Глаза открылись... И сонно, бездумно уставились на стену, обитую розовым шёлком, изысканно вышитым вишнёвыми веточками. Медленно голова повернулась направо, где перед глазами вытянулись в струнку две дебелые девицы с рдеющими щеками, упитанные, приторно улыбающиеся, являя наивысшую степень счастья. Корсет, низкое декольте, широкая длинная юбка?!

— Кемаа сэ лье, исси Милаоллис— нестройно пропели они, поприветствовали, к бабке не ходи.

Девушки прочирикали ещё что-то, поклонились. Одна из них дёрнула шнур около кровати и мы оказались в потоке слепящего солнечного света.

Тело недовольно помычало, медленно подняло руки и почесало голову. Кажется, обнаружились длинные волосы. Тело село, и я с нею. Начались потягушечки, мелькнули маленькие пухлые ножки из-под кружевной сорочки. Девочка? начала неловко вставать, служанки поддержали под локотки, поставили, одели в пеньюар, и чудо пошло в клозет. О да, наслаждение — ещё то... А чувств — никаких, тишина... Спит еще.

После утреннего туалета, проведенного ловкими руками девушек, даже палочкой с расщепленным концом с золой повозили в великодушно распахнутом рте, девочку облачили в пышное платье, сделали прическу... Наконец, хозяйка вытерпевшая все экзекуции спокойно и бездумно, соизволила посмотреть в зеркало, оживилась и стала вертеться. Я почувствовала довольство, радость и... гордость? Служанки начали охать, восхищённо щебетать... Может, у них каноны красоты другие, поэтому я молчу, между прочим.

Это чудо — девочка лет 10-11, не высокая и совсем не худая. Вовсе даже упитанная, взлелеянная, в длинном платье взрослого покроя. Волосы светло-русого цвета уложены в высокую взрослую причёску, нелепую для девочки, но украшающую ее. Симпатичное лицо: небольшие зелёные глаза под набрякшими веками, пухлые губки и нежный румянец. И брезгливо-капризное выражение лица, застывшее печатью.

Горничные отвели девочку в гостиную, где её ждала фрейлина, важная немолодая дама с густо напудренным лицом и объёмной фантастической причёской. Наряд был настолько пышен, что занимал почти четверть комнаты. Дама поджала губы и придирчиво осмотрела девочку и только потом поприветствовала подопечную с легким наклоном головы и кислой полуулыбкой. Сказала еще что-то и они прошли к столу, прислуга помогле девочке сесть на высокий стул, уложила платье...

Получается, я оказалась в голове аристократки? Герцогской дочки? Не графини же, слишком тут все пышно, торжественно, великолепно...

На столе стояло множество блюд: фрукты, соки, крутые яички, паштет, творожок с цукатами и несколько видов свежей выпечки. Из всего принцесса уверенно выбрала кусок пирога и сладкую булочку к ароматному чаю, а я мысленно тянула руки к фруктам, свежим, сочным, таким ярким и зовущим. Но эта сластёна радостно запихивала в себе рот мучное. Тьфу, во рту запершило от сладкого, запей, недотёпа! Я так ясно представила себе это. Девочка поперхнулась и испуганно замерла. Ой, надо быть аккуратнее, смирнее, что-то я расшумелась...

После завтрака фрейлина что-то посоветовала подопечной и они не спеша направились куда-то.

Когда парочка подошла к двери, лакей предусмотрительно распахнул ее и даже щелкнул каблуками, девочка медленно, степенно вплыла внутрь, а фрейлина за ней. Мой носитель подошел к седому человеку с гладким, словно натянутым на барабан, лицом, сидящему в кресле, и, склонившись, благоговейно поцеловал его руку. Священник? Святой отец благословил её и осенил мудрёным знамением. Одет он был в очень нарядный балахон белого цвета с жёлтой аппликацией на торсе, богато вышитую золотом, на груди висел большой золотой диск с изображением солнца, печатка на указательном пальце правой руки из того же металла завершала его дорогой наряд.

Я отвлеклась, размышляя о священнике, а в это время девочка имела беседу. Кажется, святой отец терпеливо поучал принцессу и она, смиренно сложив ручки на животе, усердно кивала ему.

И вот мы снова идем по коридорам к ... родителям? Девочка равнодушно скользит взглядом по стенам, а я с любопытством выхватываю информацию. Здесь, похоже, обстановка в стиле классицизма: чёткие, симметричные линии, немного лубочные портреты царствующих особ. Впечатляет! Мы подошли к двойным дверям, декоративно оформленным синим на белом, лакей распахнул их и объявил:

— Клао исси Милаоллис.

Девочка сделала шаг вперёд и присела в низком реверансе перед... Король!!! Мужчина в самом соку, как говаривал незабвенный Карлсон: высокий, достаточно стройный, но крепкий. Темно-русые волосы, чуть волнистые, коротко острижены, небольшая аккуратная бородка. Прямой нос, удлинённое лицо, обозначенные скулы, и губы, чётко очерченные, не тонкие, не толстые, просто выразительные. И достоинство в фигуре, осанке, поставе шеи, в каждой чёрточке. Король строго посмотрел на дочь, взгляд потеплел...Он очень мягко, даже нежно спросил девочку, выходя из-за массивного письменного стола — похоже, как прошла ночь, или о самочувствии.

Принцесса напряглась внутри и, кажется, старалась даже реже дышать, ответила придушенным голоском.

Король едва не скривил губы, в глазах промелькнуло что-то вроде брезгливости, похожей на лице девочки, и в ответ назидательно выдал целую фразу. Миллаолис съёжилась, в душе ощущался страх, недовольство и желание оказаться в другом месте... Эээ, ну, не совсем так — просто желание сбежать. Но она сдержала внутреннюю дрожь и возразила, а фразу закончила уже возбуждённо.

Так, с чьего голоса принцесса поёт? Фрейлина, вон, кивает головой в поддержку, не от святого ли отца идей набрались? Король нахмурился и отвернулся. Похоже, во дворце идёт подковёрная борьба за власть над умом наследницы и отец, похоже, проигрывает ее.

Принцесса резко, не прощаясь, развернулась и покинула комнату, фрейлина шла позади, тяжело ступая. Девочка брела по коридору, сопела носом от огорчения. Какой бы она не была избалованной, всё же идти против отца совсем не весело. Понятно, король не может выделять ей много времени, но пару ласковых слов мог бы подарить? И теперь пожинает плоды. А что будет дальше? Ладно, я здесь проездом...

Пока девочка шла, фрейлина поучала ее и иногда в голосе проскальзывали гипнотические нотки.

Успокоившаяся Милаоллис вышла из дворца, по кивку фрейлины к ним подошли два дворцовых охранника. Впереди раскинулась аллея, уходящая вдаль и теряющаяся между высокими деревьями, а мы пошли левее парка, по дорожке, обрамленной цветниками. Девочка с трудом переставляла ноги, тяжело ей в таким наряде и на каблучках — ни поиграть, ни побегать.

Мы дошли до конюшен, запахло навозом. Мы шли вдоль, скучающий взгляд Лали равнодушно скользил по всему подряд. Вот она прошла около приоткрытых ворот в конюшню, заглянула, ну да, интересно! Внезапно оттуда выкатился маленький голубой комочек и, не глядя, уткнулся ей в ноги. Какая прелесть, маленький веймаранер! Откуда они здесь? Я почти вскрикнула от восторга, но всхлипнула от испуга — Лали занесла ногу, чтобы пнуть щенка. Я ощутила обжигающую волну страха, смешанного со злостью. Нееееет! Ты убьешь его! Не понимая, что я делаю, грудью попыталась заслонить её мысли своими, и вдруг ощутила, что могу шевелить руками, хлопать ресницами... и получила контроль над телом. Я поставила ногу на место, наклонилась к малышу, он до сих пор доверчиво сидел у моих ног.

— Откуда ты, малыш? — спросила я. Голос Лали показался мне совсем не похожим на прежний, настолько он теперь звучал мягче.

— Исси Миллаолис, ла воо, сар те!!! Игга прэй, тузэ, ик маво тугар! — возмущалась фрейлина.

Я наклонилась, аккуратно взяла щенка, выбежавший конюх, побледнев, с ужасом смотрел на меня и трясущимися губами что-то боромтал, причитал даже.

— Исси Миллаолис, этва, лиу, перэ хо, ...! — он почти плакал. Псарь, значит.

Я понюхала щенка, он так сладко пах молоком и детством, что я, не удержавшись, поцеловала его, а этот озорной шельмец, начал облизывать меня в ответ. Я рассмеялась и передала малыша прямо в руки псаря.

— Следи получше за проказником. Как зовут?

— Ммм... уу... хр.. о, — совсем растерявшись, и заикаясь, выдавил из себя по буквам мужчина.

Кивнув ему, я прошла дальше. Ох, какое это было хорошее чувство, ощущать руки и ноги, хоть и не свои, я с удовольствием размахивала ими при ходьбе. Когда я отошла подальше от конюшни, уступила место Лали — на самом деле спряталась. В этот момент, тело споткнулось, и Лали начала голосить:

— Ли Диора, в меня вселился бес! Вы видели, видели? Ааааа! Спасите! Меня облизала эта ужасная тварь! Я запачканная, грязная. Тьфу! Беэээ!

Странно, я слова не различаю, но смысл ее слов, вдруг стал понятен мне....

"Ничего оно не грязное! Маленький милый щенок!" — не смогла я промолчать.

— Он говорит со мной! Скорее, бежим к святому отцу! — закричала Лали и помчалась во дворец. Конечно, у неё получалось плохо: пышное платье, туфельки на каблучках, тяжелая причёска, лишний вес... Фрейлина торопливо поспевала рядом.

— Вы себя хорошо чувствуете, моя крошка? Он вам там ничего внутри не испортил?

— Откуда я знаю! Он все ещё там! — задыхаясь, прошептала девочка.

Самое интересное, что охранники не вмешивались, а спокойно шли рядом. А что, здоровью наследницы никто не угрожал, а сумасшествие не по их части!

Вбежав в комнату святого отца, который сидел за письменным столом и что-то усердно писал, Лали бухнулась на колени и начала голосить:

— Спасиииите! Святой отец! В меня вселился беээээс! Он все ещё здеееесь! — закончила она, уже захлёбываясь от соплей и слез.

Кажется, меня сейчас будут изгонять.

— Вот, я же говорил тебе, что бесы не дремлют. А ты ленилась молиться! — укоризненно покачал головой священник.

Он вышел из-за стола и приблизился к Лали, запрокинул её голову и заглянул в глаза. Я съежилась где-то сзади. Пронзительные очи святого отца были бледно-голубого цвета, взгляд — цепкий, острый, неприятный.

— Да-да, очень может быть, но он не запачкал пока твою душу, твоя вера крепка, дочь моя, — промурлыкал он себе под нос.

Лали тихонько подвывала. Сзади я услышала шум, и обернулась. Вот, опять, я захватила власть над телом! Около двери стояли два прежних охранника, которые не оставили нас. Я опять спряталась,а Лали начала рыдать.

— Опять, опять, он мною овладевает!

Святой отец рылся в шкафу — что-то самозабвенно искал. Удовлетворённо крякнув, он вынул небольшой фолиант и уселся за стол. Он пролистывал страницу за страницей, терпеливо и внимательно. Фрейлина тихонько подкралась к диванчику и присела на кончик, понятно, немолода она уже. Наконец, священник нашёл, что хотел — он разгладил страницы и начал негромко декламировать вслух, почти смакуя слова, правда, разобрать, что он там говорит, было сложно. Так продолжалось минут десять. Наконец, святой отец поднялся, его взгляд горел фанатичным торжеством. Он оглянулся на окружающих, нахмурился и сказал:

— Сейчас я буду изгонять нечистого, и если кто-нибудь будет рядом, он может вселиться в него. Прошу вас покинуть помещение.

— Но ведь и вы останетесь, — возразил один из охранников.

— Я — священник! — визгливо возвестил святой отецш. — Меня охраняют молитвы и длань Бога Отца, возложенная на меня! Вам не понять этого, язычники!

Охранники нехотя вышли, подхватив под руки и фрейлину, замершую в задумчивости. Лали все так же покорно стояла на коленях и тихонько шмыгала носом.

Возмутительно! Как они могут! Оставить ребёнка с сумасшедшим фанатиком, неужели не видят его безумно горящие глаза? Ладно, мне-то — что, сейчас меня изгонят, и я двинусь обратно, к себе.

Священник подошёл к нам, снял с груди свой медальон и, воздев его над головой, начал читать какую-то абракадабру. С каждым словом золотой знак начинал сиять все сильнее, мне он не причинял никакого вреда. Даже красиво, как солнышко, заметила я. А вот Лали было плохо, очень плохо. Я хотела сказать этому идиоту, что девочка сейчас свалится, но увидела его взгляд, направленный на нас — он не услышит. Да и я теперь не контролировала и почти не чувствовала задеревеневшее тело. Выкрикнув последнюю фразу, святой отец направил луч медальона знака прямо в глаза. И я перестала видеть — глаза Лали закрылись, она корчилась на полу. Мне было очень жаль её, но помочь ей не могла, сама я никуда не улетела и теперь ждала окончания жестокой экзекуции.

Наконец, Лали затихла, наступило гулкое молчание, хуже даже, чет когда девочка спала. Сознание потеряла? Я немного подождала, попробовала её позвать. Тишина. Я стала внутри толкать, пинать ее сознание... Стоп! Страшная пустая тишина, ни отзвука. Я немного подождала, потом еще позвала. Ничего не изменилось. И тогда я решила осмотреться и как-то незаметно впряглась в это покинутое хозяевами тело, пошевелила пальчиками для начала. Священник напоследок что-то ещё крикнул и смачно шлёпнул меня золотой блямбой по лбу. Я от неожиданности открыла глаза — старый осел, думай, что делаешь! Но этот безумец, увидев мои глаза, дико завопил и начал еще быстрее выписывать рукой кренделя, осеняя себя святым знаком. Два пальца ко лбу, щепотка ко рту, ладонь к сердцу. Интересно, ему легче стало?

Он взглянул на меня, и опять завыл:

— Изыди! Отец, спаси от беса!

Я снова позвала Лали. Ничего. Даже намёка не было на что-то живое. Что же это? Душа девочки покинула тело? Или умерла? Я попала в ловушку?! Мне теперь не вырваться?Самоубийство? Нет, нельзя, кто сказал, что я попаду обратно в своё тело. А пока от старости здесь умру, там от меня даже в могилке ничего не останется... Да, дилемма...

Я оглянулась на священника, он испуганно дернулся от моего взгляда и потерял сознание. Ну, и славненько. Я поднялась и подошла к шкафу, инкрустированному зеркальными фрагментами.

Ну что ж, мордочка все та же, упитанная, а вот глаза, да, другие, тут что-то странное: были золотисто-зелёные, цвета болотной ряски, а стали фиалково-синие, насыщенные, ярким пятном выделяющиеся на лице, я сегодня таких ни у кого не видела. Так, что делаем? Бежим. Ответ даже не нужно было продумывать, он сам бился в голове. Скоро этот полоумный очнётся и натравит людей, а мои приметные глаза укажут на меня. Да уж, время не терпит. Я осторожно подошла к двери, выглянула. Охрана и фрейлина стояла рядом. Я опустила глаза долу и вышла.

— Ох, наконец-то! Все в порядке, Ваше высочество? — спросила меня Диора. Я кивнула и плаксиво шмыгнула носом. Она подала мне платок, и я прижала его к носу, закрыв частично глаза.

— Пойдёмте, нужно привести вас в порядок и вымыть после того грязного животного! — сказала фрейлина. Я согласно кивнула. Мы потихоньку двинулись, хотя мне хотелось бегом бежать отсюда, время медленно, но верно утекало.

Мы вернулись в апартаменты принцессы, фрейлина вышла, чтобы позвать служанок. Я понимала, что в моем распоряжении минуты две всего. Попыталась расстегнуть платье. Нет, не получается — слишком много пуговок. Я рванула низ платья. Послышался хруст, но оно все ещё держалось. Я присела, встала на подол задней части платья и резко выпрямила ноги. Треск ткани и отвисшая юбка были мне наградой. То же самое я проделала и спереди. Теперь я стояла в красивом лифе и белой нижней юбке — так меня все равно испугаются. Я быстро сняла лиф, он уже и сам разваливался. Вспомнив, в чем я проснулась, я побежала в спальню, там под подушкой уже лежала свежая голубая сорочка. То, что надо! Подойдёт для народа. Я быстро её одела на нижнюю рубашку. Так, что с волосами? Я начала выдёргивать шпильки, их накопилась целая гора, оторвала кусочек тесёмки с платья и завязала хвост. Пока делала это, мне показалось, что и цвет волос поменялся, стал насыщеннее, золотисто-русым, ну да, вот и глюки! Я заглянула в уборную, там висел фартук горничной, он был темно-серого цвета. Я одела его, и накинула на плечи кусок платья изнанкой вверх, спрятав и волосы. Я выглянула, сюда уже шли. Как же выйти? Не может быть, чтобы не было второго выхода! Думай! Окно? Нет, здесь высоко — второй этаж. А в ванной? Эта комната чуть выступала из фасада и к окну подходили сухие плети какого-то вьющегося растения, уходя вверх. Чем я не обезьянка? Открыть окно, вскарабкаться на подоконник, сбросив неудобные туфли, уцепиться за лозы и ииииии... поехала вниз, ломая сучки, ростки и в лоскуты раня ладони. Когда я тяжело плюхнулась на землю, сверху выглянули, но я, не дожидаясь окликов, бросилась бежать.

— Вот она, ловите её, она одержима! — начала оглушающе громко кричать фрейлина.

Я мчалась прочь вдоль стены, мне попадались слуги, но они удивлённо провожали меня взглядом, остановить пока никто не пытался, но это временно, уверена. И действительно, когда я от угла здания ринулась в парк, увидела охранников, издалека бегущих ко мне., выбора не было, и я припустила что есть мочи. И мчалась, не замечая ветки, хлеставшие меня и выдирающие клоки волос. Что мои золотые пряди, моя жизнь была в опасности! Я уже слышала поднявшийся шум, крики. Впереди была маленькая избушка, я заскочила в неё, не понимая себя, ведь тут так легко меня поймать.

Нет, не избушка, а небольшой храм. Тут стояла серебряная статуя стройной длинноволосой девушки, позади неё сидела высокая кошка, узкой мордой похожая на египетскую, шеей обняла талию девушки и преданно смотрела снизу вверх ей в глаза. У их ног стояли цветы в горшочках, чтобы не вяли, фрукты и сушёная рыбка. Я улыбнулась. Местная богиня, поняла я, которую не признает святой отец. Я опустилась на колени перед статуей — не она ли меня сюда привела? И не она ли мне с языком помогла? Очень могущественная! Статуя была настолько великолепна, что мне даже хотелось выразить ей своё восхищение.

— Богиня, прошу твоей помощи. Не по своей воле я оказалась хозяйкой этого тела, но жить я хочу! Помоги мне! Спаси, они, одурманенные святым отцом, гонятся за мной! Помоги, я не знаю куда идти и где найти спасение!!!

Я сложилась пополам и заплакала. Слезы капали на пол и впитывались в сухую землю. Я плакала от безысходности: начавшееся увлекательное приключения во сне вдруг превратилось в вопрос выживания, резкие изменения моей жизни свалились как снег на голову и, конечно, я к ним не была готова . Неизвестность впереди пугала меня до дрожи, хотя я отталкивала как могла мысли о будущем — мне сначала было нужно отвязаться от преследователей. Мне некуда было бежать, я не знала этот мир, местные обычаи и это делало меня ярким и странным пятном среди людей.

Я совсем недолго плакала — внутри тикали часы, отсчитывающие минуты моей свободы, а затылок ощущал погоню. Когда я успокоилась, и попыталась подняться, у меня не получилось. Я осмотрелась — статуя казалась мне огромной, голова девушки была уже не видна. А вот глаза кошки, ранее направленные вверх, теперь внимательно смотрели на меня и все ее кошачье лицо лучилось доброй улыбкой. Я хотела сказать спасибо, но издала что-то вроде "мииу". Ну вот, теперь я — кошка, сообразила через минуту я. Лапы — серо-голубого цвета. Я обернулась на свою белую спину, провела осмотр. Так, констатируем факт, я — сиамка, причём, голубая сиамка. Откуда здесь земная порода? Или здесь таких много? Что ж, теперь улизнуть от погони и спрятаться будет и легче. А как обратно, подумаем потом, сейчас спасаться нужно. Какая-то мысль на этот счёт билась у меня в голове, подумаю о ней позже. Недосуг сейчас, около храма послышались возбужденные голоса! Внезапно потянуло клейковиной деревьев, сырой землей, подгнившими листьями... Прямо передо мной открылся небольшой лаз — и я нырнула в предоставившийся выход из ловушки, не раздумывая.

Я бежала через рощу, стараясь не обращать внимание на кровоточащие подушечки передних лап. Миллион запахов иголочками впивался в нос и кружил голову: ароматы весеннего, просыпающегося леса ярко будоражили кошачье нутро. Я остановилась около дерева и с удовольствием вытянулась вверх, почистила когти, не сумев справиться с кошачьим инстинктом. Мррр, наслаждение! Потом легла на тёплый мох и покаталась. Это такая малость, как не позволить себе такое! Всего минутка! Где-то в сознании я услышала озорной смешок. Ну вот, богиню рассмешила!

Через некоторое время я выбежала в город, без проблем миновав высокое ограждение дворца через случайно обнаруженный подземный ход под стеной. То ли суслик, то ли кролик её своевременно для меня прорыл, но я этим ходом воспользовалась. Я бежала и бежала через город, уворачиваясь от ног прохожих и копыт лошадей...

Я устала, была голодна, когда уловила вкуснейший аромат. Он плыл по воздуху и, словно, манил меня... Настолько восхитительный, что я чуть не теряла сознание. Я пошла на этот запах, не замечая ничего вокруг. Ничего удивительного, что нос привёл меня на рынок к торговцу свежей рыбой. Слюна наполнила рот, а желудок судорожно сжался у позвоночника, я облизнулась, потом еще и еще раз... Кто же даст мне рыбки? Я уселась перед торговцем и стала жалобно заглядывать в глаза, вздыхать и иногда мяукать, но не специально, честно! Я слишком измучилась и оголодала. Вон, солнышко уже в зените, булочка с чаем, съеденные Лали, уже давно переварились и израсходовались от моего бегства. Торговец меня не замечал, тревожно оглядываясь и зазывая поздних покупателей. То ли товар был не свежий (а мой нос говорил совершенно обратное: рыбка только, только вынута из воды), то ли сам он припозднился с товаром. Ну, дай же мне рыбки, хозяин! Я тебе удачи пожелаю!

Проходящая мимо хозяйка обратила внимание торговца на меня.

— Ты что ж, старый, Вастель не уважаешь? Посмотри сам, удачу свою не видишь? — и она рукой махнула на меня.

Мужчина посмотрел на меня, испуганно ойкнул, нахмурился. Я припала на лапы, готовая бежать, но мужчина начал ворошить рыбу в корзине. Неужели?.. Я мысленно ему советовала: поменьше косточек, пожирнее. Вот он вынул небольшую рыбину, отсек ей голову, плавники, разрубил на части, выбрал самые лакомые, достал чистую тряпицу, расстелил на земле, сложил лучшие кусочки и кивнул мне. Я с урчанием накинулась на еду, о Боже! Откуда это во мне? О, Вастель, так, кажется, тебя зовут, Богиня, а ты неплохо живёшь, люди тебя почитают. Дай этому торговцу удачу, ведь не пожалел рыбку для меня, ведь уважил он — тебя!

Я расправилась с рыбой, оставив после себя ворох чешуи, и теперь сидела, жмурилась. Ой, спасибо, торговец! Ну, помоемся потом, идти нужно. Я вспрыгнула на прилавок и, наклонив голову, благодарно отёрлась о торговца, ещё и муркнув. Он снисходительно улыбнулся и провел по загривку и спине рукой. В этот момент его увидела проходящая мимо немолодая женщина с двумя дюжими мужиками.

— О, тебя благословила Вастель, значит рыбка у тебя свежая! И душа честная, быть может... Хозяин, почём рыбка, нам нужно корзины 3-4? У тебя есть столько?..

Торговец от этой цифры только удивленно кивнул. Вастель, спасибо! Тут уже я не нужна. Интересно, повариха случайно, не из дворца?

Отбежав подальше, за рынок, который оказался почти у городской стены, я уселась рядом с дорогой и начала мыться. Это не я решила делать, а мой инстинкт, да и примирилась я со своей кошачьей ипостасью. И то, ведь я стала совсем серой от пыли! Старательно вылизала заживающие лапки, потом умылась, дальше была шейка, спинка, хвостик. И даже не поморщилась от грязи и шерсти во рту! Живот, простите, мыть не буду, тут небезопасно!

Я была сыта, чистая, блестящая, погода — тёплая. Теперь, нежась на солнышке, можно и подумать, что делать дальше. В кошачьем теле я не буду постоянно, это и дураку понятно. Значит, мне нужно отыскать безопасное место, где никто меня бы не узнал. Ну да, слабо предание, если даже на монетках серебряных мой портрет — видела у торговца. Правда, я там упитанная. А через недельку стану как жёрдочка — вряд ли в лесу найду торговца рыбой. И что мы имеем: буду худая, с немного другим цветом волос, глаз. Меня сможет узнать только тот человек, который видел раньше, а в провинции, далеко от столицы, таких людей не много. А года через два, уже никто, кроме самых близких, не определит меня как принцессу. Получается, нужно бежать в глушь, затаиться в каком-нибудь лесном посёлке. Все равно страшно, я вздохнула. По дороге скрипела повозка, и пахла... рыбой!

— Смотри, давешняя кошка! Давай подвезём! — закричал мужской голос и весело захохотал.

— Лар, а ты спроси, ей в ту же сторону? — захихикала женщина.

Я оглянулась, две гнедые лошади тащили нагруженную повозку, на которой сидела хозяйка, скупившая рыбу у моего торговца, и её два спутника.

— Эээ, уважаемая, вам не по пути с нами? Может, вас подвести? — смущённо забасил рыжеволосый бугай.

Я важно кивнула и, пробежав пару метров, вскочила на повозку, подобралась поближе к Лару и улеглась рядом. И только тогда весёлая троица отмерла.

— Вот это да! Хозяйке нужно рассказать, она не поверит! — сказала женщина.

— Мила, она сказала, что мы ждём гостью. И послала за рыбой. А какая гостья съест столько рыбы? И может, эту гостью хозяйка и ждала? — развязанно засмеялся второй мужик. — Она уже сходит с ума от старости!

— Не греши на хозяйку, Вир! У неё ясная голова, не сравнить с вашими куриными мозгами! — Мила треснула платком по плечу насмешника.

— Да, ладно, просто с этой рыбой странная история... — почесал за ухом Вир, густо усыпанный веснушками здоровяк с копной соломенных волос и бездумным выражением лица.

Они все ещё переругивались, а может, у них такая манера беседы была, но я, прижавшись к боку Лара, задремала.

Окончательно проснулась, когда эта троица замолчала. Мы подъезжали к большой усадьбе, даже поместью. Я села. Нужно ли мне туда?

— Поехали, киса, с нами, я тебя кормить буду. Не обидим! — предложила Мила. Я посмотрела на неё. Чувствую, не врёт. Ладно, поеду. И отвернулась.

Мы въехали в ворота и покатили к дому. Я сидела на повозке, когда остановились, когда начали разгружаться, и когда вышла хозяйка — немолодая подтянутая леди, с величественной осанкой и благородным лицом. Мила подошла к ней и начала рассказывать историю нашего знакомства с нею и путь сюда. Хозяйка внимательно посмотрела на меня и отвернулась. Хорошо, незачем меня рассматривать. Мила пошла вовнутрь и позвала меня с собой. Она провела меня на кухню и показала тёплый угол около входа.

— Вот здесь можешь спать. А дальше — ни-ни. Или кормить не буду!

Я поняла, местные жители кошек вроде уважают, но не преклоняются. Так, живи снаружи, мышку можешь поймать, иногда еды подкинем! Но деваться мне было некуда — ехали мы недолго, а значит, скоро сюда прискачет поисковый отряд. Поэтому думать об обратном превращении в человека пока не стоит, лучше здесь переждать тревожное время. Сейчас, похоже, ранняя весна, так что можно и в лес ходить, резвиться. Но к зиме придётся найти способ принять человеческий облик, потому что в такой тонкой шкурке я не перезимую. Даже по кошачьим делам не выйдешь, замёрзнешь!

Так и потянулись дни. По ночам я гуляла, исследовала сначала дом, а потом близлежащий лес, а днём спала, ела, иногда выходила погреться на солнышке. Через две недели приехал отряд по мою душу. Невзирая на протесты хозяйки, обыскали всё, даже святая святых — её лабораторию, и уехали, не солоно хлебавши! А я повадилась по вечерам забираться в лабораторию к хозяйке через открытое окно и сидеть на подоконнике, пока она работает. Она оказалась магом, и ещё алхимиком, часто говорила сама с собой, забывая обо мне. Так я узнала, что она все ещё любит своего умершего мужа, и что ждёт с нетерпением встречи с ним. Она часто повторяла зацепившие ее последние слова мужа:

— Ты остаёшься за старшую, и не смей умирать, пока все не выполнишь! Пфф! Тебя будут предупреждать! Будешь жить столько, сколько нужно. А я буду тоже ждать... встречи...

Это её больше всего и злило. Она до сих пор не могла понять, для чего живёт так долго, хотя она не выглядела старухой на мой взгляд. А недавно ей приснилось, что нужно послать в тот день, когда я и встретила её работников, за рыбой. За много рыбы. Она сделала. И что? Привезли рыбу и странную кошку. Живёт. Пусть. Так опять приснилось, чтобы не гнали её. Что за напасть! Что в ней такого, кроме необычной окраски? Потом приехал поисковый отряд, искали пропавшую принцессу. Вот те на! Она что, иголка в стоге сена, что не могут найти такую приметную девочку?

Ещё через две недели привезли письмо от короля. Хозяйка ворчала:

— Мальчишка, а не король, ведь давно не общался с тёткой!

"С теткой?! Вастель, куда ты меня завела?"

— Так вот, мальчик пишет, что ему нужен совет, и просит разрешения приехать. Когда это он меня спрашивал о приезде! — возмущалась она. — Нет, он всего лишь предупредил, когда прибудет. Завтра. Ну что ж, завтра, так завтра!

Я сидела на подоконнике и жмурилась. Мне нравилось слушать её ворчание. Мне показалось, что я даже привязалась к ней. Она, вроде, тоже не осталась ко мне равнодушной.

Когда я опаздывала, она меня журила:

— Где же ты пропадала, серые твои уши и хвост? Мне же скучно, привыкла я к тебе, бесовка!

Приезд короля ничем не ознаменовался, обитатели поместья даже не поняли, что приезжал монарх, так мне показалось. Он прискакал на коне, в одежде провинциального аристократа, поужинал с хозяйкой, а потом они удалились в её кабинет, рядом с лабораторией. Я совершенно случайно оказалась на своём окне. И так же случайно мне было прекрасно слышно весь разговор.

— Тибильда, произошло, то, что и было предсказано: в Милаоллис вселился бес — так сказал святоша. Но слуги видели, что этот бес, взял контроль над телом дочери, когда она хотела пнуть щенка. Лали ведь ненавидела кошек и собак, ты же знаешь. Потому и приходилось держать их в конюшне и не пускать во дворец. Этот бес поднял щенка, так осторожно, даже заботливо, и главное, умело, и поцеловал его. Это был щенок голубой легавой. И этот малыш вылизал лицо "беса"!!! Разве может такое быть?! Ведь голубые легавые чуют тёмное. И потом этот тупица, святой отец, начал изгонять беса. Ведь дочь сама пришла каяться — он же сам её убеждения выстроил! Да ещё эта фрейлина... Я не гнал её, так как она приехала ещё с Вианной. Он начал обряд, а потом, потом... Девочка вышла, прятала глаза, позвала служанок. Когда они пришли, в комнате уже никого не было. Её увидели внизу, бегущую — она вылезла со второго этажа через окно. Лали никогда, ты слышишь, никогда бы этого не сделала — она боялась высоты! Но это факт! Можешь себе это представить? Лали была невообразимо одета, по-крестьянски, босая. Она добежала до рощи и всё! Растворилась! Больше её не видели! Куда она могла деться?

Я слышала его встревоженные шаги, он метался по комнате.

— Сядь! — строго сказала хозяйка. — Во-первых, у меня есть видения, они меня предупреждают о событиях и заставляют предпринимать определённые действия. Так вот, одно из моих действий и могло помочь сбежать Милаоллис, или как её теперь зовут. А зачем тебе она? Что ты сделал со святым отцом?

— Мараоша я выгнал, вместе с фрейлиной, теперь у нас, возможно, будут осложнения с Кагоррой. Слушай, но ведь не бес же в дочери? Только, кто? И все равно, это теперь просто девочка, другая девочка, только кровь в ней моя, моя!!! И она мне ближе и понятнее, чем та, которая была. Она — бесстрашная, решительная, умная!!! Моя кровь!!! Что же мне делать?

— Успокоиться. Ты же помнишь предсказание? Через сколько лет ты её обнимешь?

— Через пять, — уныло ответил король. — Она станет совсем взрослой.

— Вот! Так что успокойся, займись политикой. А всем объяви, что принцесса будет воспитываться у меня.

— Нелепо, тут же шпионы начнут наблюдать, а у тебя никого нет! — возразил король.

— Не волнуйся, я найду похожую девочку, издалека все будут думать, что это Милаоллис. Естественно, она не будет такой ленивой и неуклюжей, как твоя прежняя дочь — спишем это на смену методов воспитания. Но тебе придётся приезжать сюда. Часто, как делал бы любящий отец. И ещё, ты должен распространить слухи о случившемся неудачном покушении на принцессу, что она пострадала, и теперь будет воспитываться подальше от дворца. А со временем никто не отличат новую принцессу от прежней.

— Тибильда, что бы я делал без тебя! Спасибо!

— Ирвьен, ты так похож на моего брата, так же реагируешь! Ничего, мы все это переживём! По крайней мере, ты. Переночуешь?

— Нет, поскачу обратно, тут недалеко меня ждёт отряд охраны.

Тибильда пошла провожать короля. А я задумалась. Хозяйка, верно, уже догадалась, кто я, тем более, ей давали подсказки. Что делать дальше? Бежать? Куда? Если останусь, что меня ждёт?

Я все прикидывала варианты, когда вошла Тибильда. Она плавно закрыла дверь и села в отдалении. Окно осталось открытым.

— Я не неволю тебя, вон окно. Можешь уйти, когда сочтёшь нужным. Ты ведь Милаоллис?

Я молчала. Я — не Лали. Точка.

— Прости, я неправильно выразилась. Ты та, кто остался в теле Милаоллис?

Я кивнула, у нас был разговор на равных.

— Тогда скажи, я правильно понимаю, что святой отец своим обрядом убил душу Милаоллис?

Я склонила голову. Сейчас она меня убьёт. Или прогонит. Что делать? Я приготовилась бежать...

Тибильда помолчала.

— Ты все слышала, ты и меня слушала все эти дни. Знаешь, что у меня своя задача, которая держит меня здесь. Позволь мне помочь тебе, Ирвьен не будет знать, что ты его дочь, так что ты сможешь уйти. Когда-нибудь. Он станет думать, что я нашла похожую девочку. Но ведь все равно, ты по крови — принцесса, и это ко многому обязывает, моя внучатая племянница. Тебя нужно учить и наукам, и манерам сообразно положению — я займусь этим. Но и ты должна понимать, что если примешь решение остаться, трудиться придётся каждый день, чтобы соответствовать положению. И я буду спрашивать с тебя строго.

— Ну, так как? Согласна? — закончила она.

Я задумалась, кто мне скажет, могу ли я принимать решения в кошачьем теле? Не влияет ли это на мои мозги? Именно поэтому я промолчала и осталась неподвижной. Потом независимо потянулась и направилась искать храм Вастель. Кажется, пришла пора просить у Богини моё человеческое тело, ведь мне предложили реальный выход из положения.

— Ты хочешь, чтобы я пошла с тобой? — спросила меня Тибильда. Я уверена, она спросила так, на всякий случай. Но я коротко мявкнула. Да!

Вздохнув, она направилась к выходу, я ждала её у крыльца. Мы вышли в прохладную вечернюю темноту, я видела отлично, но не знала, куда идти. Тибильда видела так себе, спотыкалась, но знала всё вокруг, и не могла понять, куда мне нужно. Попытаемся сообразить. Возле дворца тоже был храм, находился он на некотором отдалении. Значит, будем прочёсывать кругами местность. Мы направились прочь от дома. Если я правильно понимаю, то храм должен быть в пределах ограды усадьбы. Я бодро рысила, в последний раз наслаждаясь симфонией ночных запахов.

— Девочка, может, ты храм Вастель ищешь? — вдруг спросила меня хозяйка.

Я села. Мяв! Именно!

— Тогда нам направо! — Тибильда бодро зашагала в нужную сторону. У неё и силы прибавились!

Через 10 минут мы подошли к аккуратному домику с конической крышей. Тибильда открыла дверь, впустила меня, сама же осталась снаружи. Я подошла и села перед статуей: здесь полногрудая девушка, обняв коленки, сидела у ног высокой кошки. Я начала смотреть в глаза девушки. Правда, потом прервалась. Глянула на кошку.

"Благодарю тебя. Мне понравилось быть кошкой, чувствовать тысячи ароматов, распознавать настроение людей по запаху, гулять по ночам, слушать... Спасибо, это было восхитительно!"

Я перевела глаза на девушку: "Ты мне очень помогла, благодарю. Похоже, я нашла место, которое ты мне приготовила, и готова трудиться там, хотя не понимаю, зачем ты это сделала. И мне снова нужен человеческий облик".

Я склонила голову, а когда подняла, то увидела себя в том же фартуке. Раздался тихий смех. Я подняла голову, девушка, только что бывшая статуей, теперь казалась живой. Она грустно улыбалась, ямочки на пухлых щеках делали лицо милым, искренне забавляясь моим удивлением.

— Ты отважна, честна и любопытна, я не ошиблась в тебе. Ты так восхищалась своим кошачьим телом, что я дарю тебе второй облик. И он тебе пригодится, только другой, он появится через несколько лет, когда ты повзрослеешь. И помни, однажды только ты сможешь спасти эту страну, этих людей. И не только. Помни! — уже сурово закончила она.

Я моргнула, и вот уже передо мной опять серебряная фигура. Поднялась с колен, как-то легко. Осмотрела себя, потрогала — похудела. Но настолько! Не могла девочка одиннадцати лет отощать на 20 килограмм и не стать дистрофиком! Не иначе Вастель постаралась! Чудеса! Я ещё раз ей поклонилась, и направилась к выходу.

Утром проснулась в гостевой комнате — спать вчера легла, едва раздевшись. Всё-таки слишком волнительными оказались для меня последние дни и, почувствовав себя в безопасности, я крепко уснула. Потянувшись, я вскочила и пошла искать уборную. Если не ошибаюсь, то вот за этой дверью — она. Обнаружила здесь ночной горшок и кувшинчик с каким-то вязким составом и определила его как душистое мыло. Тут же стояла бадья, полная под завязку водой и корыто с ковшиком. Я с удовольствием вымылась сама, потом и волосы. Даже зубную щётку я здесь обнаружила, не такую, как привыкла видеть в своём стаканчике, но всё же... — вот чем орудовали служанки во дворце. На стене висели несколько полотнищ, исполняющих роль полотенец, по-видимому. Я вытерлась двумя, а третьим обмоталась — не хотелось одеваться в несвежее. В небольшом зеркале я увидела себя: набрякшие веки исчезли, глаза теперь широко и любопытно смотрели на мир. Лицо стало худым, с обозначенными скулами, но все равно, сходство с Лали было разительным. И эта мордашка в будущем обещала стать очень и очень привлекательной.

Когда я покинула умывальню, изрядно налив воды на пол, в комнату уже заглядывало солнышко. В кресле меня терпеливо ждала Тибильда. Я ойкнула, извинилась. Она в ответ слабо улыбнулась.

— А ты сильно изменилась физически. Стала совсем стройной, да и красивее. А вот твои глаза...

— Синие, я знаю.

— Нет, у нас такие глаза бывают... Так, посмотри мне в глаза, какого они цвета? — Тибильда открыто взглянула на меня.

Странно, раньше они мне казались зелёными, а сейчас были серыми, темно-графитового цвета. Странно!

— Темные! Необычные!

— Я могу сказать точно такое же о твоих глазах. Ты будешь магом. — Тибильда тяжело вздохнула. — Это нелёгкая ноша. Готова ли ты к ней?

— А разве у меня есть выход? Вас об этом спрашивали? Наверное, "хорошо, у нас есть теперь маг!" — я посмотрела на Тибильду.

— Да, ты права. Именно так и было! Послушай, ты же мне теперь родственница, внучатая племянница. Придумай, как ты будешь меня называть, и как сама хочешь, чтобы тебя звали.

— Тётушка Тибби, можно?

Тибильда поперхнулась:

— Можно, но Тибби меня называли родители, брат и муж. Ты слышишь меня? Самые близкие люди, — она негромко хлопнула в ладоши: — И тебе же имя Миллаолис не нравится? Твое полное имя: Милаоллис Иррьен Сафико Маньен Кариоло'о, выбери...

— Ммм, тогда... мне нравится Иррьен! Можно просто: Ирри, — я посмотрела на тётушку, она обкатывала на губах моё имя. Потом посмотрела на меня, улыбнулась.

— Знаешь, это звучание больше подходит девочке из нашей семьи, ведь второе имя дал тебе отец. Намного лучше, чем Милаоллис. Ты любишь воду и можешь обслуживать себя сама — мне это нравится. Но все равно, тебе нужна служанка. Теперь об одежде: я сегодня же пошлю за портным, и для начала обмеряю тебя сейчас. Так, сними полотенце, пожалуйста, я не буду тебя разглядывать.

Я спокойно сдёрнула полотнище и осталась стоять. Тётушка ахнула:

— У тебя такая красивая кожа, похожая на Вианну, твою мать. И ты так естественно держишься обнажённой! Сколько тебе было лет в твоей другой жизни?

— Двадцать три, а что?

— Нет, ничего. Ты какого сословия? Из какого герцогства? Сколько у тебя было детей?

— Нет! Я вообще не отсюда, — помотала я головой.

— Да?.. — Ты когда-нибудь мне расскажешь о своём мире? — попросила она, продолжая меня обмерять и записывать размеры на бумажку.

— Да. Если не забуду. И ещё, можно попросить расчёску?

— Не волнуйся, сейчас придёт служанка, Имельда, она принесёт тебе одежду и причешет. Её семья верно служит нам около века — так что можешь целиком ей доверять. Сегодня ты будешь стыдливо отсиживаться в комнате. Причина — карета ночью упала в канаву, весь багаж испорчен, твоя одежда тоже. Так что на первое время я заказала самое необходимое на глаз рано утром в лавке готового платья. До вечера продержишься, смогла же сбежать из столицы!

Я кивнула.

— Наверное, смешно смотрится, что голая пигалица так решительно кивает.

— Ничего подобного, как раз в этом виден наш, Кариоло'о характер!

— Тётушка, а можно попросить?

— Что ещё? — строго сдвинув брови, спросила меня Тибильда.

— Там щеночек в дворцовой конюшне был, Мухро. Можно мне его? Он такой милый...

Тибильда расплылась улыбке и кивнула.

Я опять замотались в простыню. В дверь постучали.

— Войдите, — громко крикнула я и зажмурилась. Какой звонкий голос у меня оказался!

Вошла молодая невысокая женщина, миловидная, с косой, заплетённой корзиночкой вокруг головы. От этого она выглядела такой аккуратной, опрятной, домашней.

— Я — Имельда, буду Вам прислуживать. А вы — Милаоллис?

— Нет, называй меня Иррьен. А можно я тебя буду называть Мелли?

— Пожалуйста, такое странное имя... — она пожала плечами, улыбнулась. — Но приятное. Мое имя чаще всего сокращают до Лиды. Я принесла одежду, давайте переоденем Вас.

— Мелли, давай, будем на "ты". Хорошо? — обернулась я к своей горничной.

— Хорошо, — она уже стаскивала с меня полотенце одной рукой, а другой протягивала что-то белое.

Я развернула, это оказалась нижняя рубашка, на пару размеров больше, чем надо, но укороченная по мне. Я одела её — всё же не полотенце. Мелли уже протягивала мне красивый пеньюар. Пришлось одеть. На взгляд, как раз постельный вариант. А Мелли усадила меня теперь на стул и резво взялась за волосы.

— Какие хорошие волосы! И цвет изумительный. Так, я сейчас сделаю домашнюю причёску.

Её руки уже ловко расчёсывали мои волосы, отдельно каждый локон. Она была аккуратна — несмотря на скорость больно не было. Через десять минут Мелли позволила мне взглянуть в зеркало. На голове несколько прядей были подкручены и пышно заколоты на затылке, создавая объем на висках. Начиная от макушки, начиналась коса, она была полузаплетена, и на середине уже терялись со свободно распущенными затылочными локонами. Действительно, уютный, мягкий домашний вариант. Лицо выглядело милым и открытым.

— Скоро принесу завтрак. Отдыхайте, — сказала Мелли и исчезла вместе с моими полотенцами.

Да я, собственно, и не устала, — сказала я про себя. Чем же заняться? Читать я не умею. А вдруг? Я подошла к небольшой полке, там стояло несколько романов. Я взяла одну книгу, села в кресло. Эх, если вы думаете, что я с ходу начала читать, то это — неправда! Да и откуда, если Лали была лентяйкой и почти не училась. Куда же ты делась, Лали? Я попробовала её звать. Тишина. Как будто она мне приснилась...

День прошёл тягуче долго. Я просидела почти весь день у окна, смотрела на двор, на мальчишку, пинающего забор, от нечего делать. Потом к нему вышла Мелли. Оказалось, её сынок. Потом наблюдала, как прибыл отряд охраны из пятнадцати человек. Затем во двор въехали ещё какие-то телеги, повозки, и так целый день. Кошмар, из-за меня столько народу напрягли. А с другой стороны, я то, ладно, но тело моё — носитель венценосной крови, от этого не уйти. А вообще смешно получится. Король будет приезжать и изображать отеческую любовь. У него голос крови сработает однозначно, даже если он не догадается. Полюбит он меня, как дочь, а думать будет, что я — чужая. Вот только вопрос: зачем тётушке это нужно — обманывать племянника? А мне король понравился. Но если вспомнить психологию, то все маленькие девочки боготворят и почитают своих отцов, так как они для них вершина красоты и обаяния. Так что и с моей стороны, любовь к отцу обеспечена — генетика работает. Только вот как заставить себя говорить — "папа"? Или воспользоваться принятым Лали вариантом — "отец мой"? Не хочу! Все, буду называть его "папА". Ничего, пару раз глаза вылезут, а потом встанут на место. И еще, поймала себя на мысли, что совсем не скучаю по прошлой жизни — это как?!Словно кто-то так быстро задвинул ее подальше от моего внимания, что я не успела и задуматься. А теперь, распрощавшись с кошачьим телом, мысли о прошлом, о родных, таких любимых раньше, не причиняли боли, только тихую грусть...

Ближе к вечеру приехала закрытая карета, из неё выбрался некий немолодой полный господин и его молодой помощник. Их пригласили в дом, а чуть позже привели его ко мне. Мелли и Тибильда тоже пришли. Мне дали какой-то свёрток и мужчины галантно вышли. Меня одели в прилегающую тончайшую непрозрачную рубашку, предположительно — шёлковую. И началось. Я примерила пару дюжин платьев, из них тётушка утвердила десяток, я воспротивилась и остановилась на семи фасонах. Потом стали подбирать костюм для верховой езды. Тут были амазонки. Я опять взбрыкнула.

— Почему я должна искривлять себе позвоночник и ездить боком? Нет! Мне нужны штаны. Если хотите, то могу носить с ними длинный сюртук.

Тётушка сидела с непроницаемым лицом, но глаза иногда посмеивались. Так что я безнаказанно добивалась от портного своего. В общем, я отказалась от пышных нарядов, от многослойных ночных рубашек в рюшах, зато попыталась научить портного идее женской рубашки. Он выпучил сначала глаза. Я ему объяснила: штаны, рубашка, сверху сюртук — строго, красиво. Когда рядом нет посторонних, можно сбросить сюртук и резвиться в рубашке. А что маэстро предложит мне для занятий спортом? Тут уже портной беспомощно сел в кресло и попросил воды. Тибильда и Мелли тихонько хихикали, прикрыв ладошками рты.

— Дамы и барышни никогда не опускаются до физических занятий. Ведь это делает их грубее, — растеряно бормотал лье Радин.

— Хотите, докажу обратное? — спросила я.

Портной кивнул.

— Бывают моменты, когда дамы оказываются одни. Это иногда случается в дороге: или несчастный случай, или нужда. И вот тогда дама может просто сложить ручки и умереть от голода, холода. Или немного приложить физических усилий и обеспечить себе небольшой комфорт. Собрать хворост, дрова, развести костёр, принести воды, вскипятить чай и сварить суп, напоить лошадь, распрячь её, устроиться на ночлег. Согласны? — я дождалась неуверенного кивка портного. — Так почему бы вам не обеспечить эту даму в дороге удобной одеждой, чтобы она была готова к трудностям? Даже если будет все в порядке, ей будет намного комфортнее в таком костюме, а не в многослойной, пышной юбке, которая цепляется за каждый куст и собирает колючки, так, что даже справить нужду бедная женщина считает страшнейшим наказанием!

Тибильда и Мелли уже в голос смеялись, а моя горничная ещё и подвывала.

Лье Радин вынул платок и начал обтирать вспотевшее лицо, смешно отдуваясь.

— Радин, не обижайтесь на мою племянницу, вы же знаете нравы нашей семьи, — отсмеявшись, вступила в разговор тётушка. — Вы не помните, но двадцать пять лет назад в угоду кагоррским веяниям наши дамы стали носить очень неудобные, нефункциональные наряды. Теперь ситуация изменилась, и вы, как один из самых популярных и уважаемых портных, могли бы повлиять на моду. Ведь это сумасшествие началось со свадьбы короля на кагоррской принцессе. Теперь королева уже давно как умерла, последняя чужеземная фрейлина недавно покинула нашу страну, так почему у нас ещё носят эти ужасные наряды? Ведь до кагоррского нашествия дамы для верховой езды надевали юбку-штаны. Может, вспомните?! У вашей матушки, например... Она ездила верхом?

Было уже поздно, когда мы закончили, Радина и его помощника накормили, и так как было слишком темно для возвращения, разместили ночевать у нас. Мне оставили три платья и пару сорочек. Остальные, несмотря на подходящие фасоны, были сшиты из грубой ткани. Да и те, что мне оставили, предназначались для среднего класса. Мы с тётушкой решили, что как вариант для учёбы и домашней одежды, они мне подойдут. Ах да, мне же ещё привезли сапожки. Ура! Неудобные туфли на каблуках можно не носить! И чуни служанки — тоже.

Глава 2.

На следующий день рано утром портные уехали. Конечно, у них был огромный заказ! Я опять самостоятельно умылась, оделась и начала причёсываться. Когда пришла Мелли, я пыталась заплести себе косу, что было не просто — руки назад плохо заводились, видно, что это тело никогда зарядкой не занималось.

Она охнула и отобрала у меня расческу.

— Мелли, я не хочу носить много заколок, у меня вполне хорошее лицо для гладких причёсок. Вот заплети мне, пожалуйста, косу высоко на затылке, и потом кончик прикрепи к основанию, затем лентой красиво оплети эту колбасу и в верхней части её сделай красивый бант.

Мелли засуетилась, выбежала, но нашла ленту подходящего к платью изумрудного цвета. Когда она закончила, я взглянула на себя: перед зеркалом стояла девочка, аккуратно причёсанная, с нарядным бантом на затылке — мне понравилось. Платье было скромного покроя, напоминало начало двадцатого века, и бант был к месту.

Когда я вышла на завтрак, тётушка всплеснула руками.

— Разве плохо? — спросила я.

— Нет, совсем нет! Немного необычно, но в нашем стиле: строго, лаконично. У нас в стране носят много кос, но вот банты ещё никто не прикреплял на волосы, ими обычно украшают платья. А тебе очень идёт — очень мило, — тётушка Тибби ещё раз посмотрела на меня и улыбнулась. — Сегодня приедет твой отец, вместе с ним — твои учителя, еще привезут учебники, так что, далеко не убегай. Я определила на работу сына Имельды, Арвида, ему 13 лет, и он будет сопровождать тебя.

— Зачем он мне нужен! — я возмущённо начала пыхтеть, ну вот, наследство от Лали.

— И не нужно так пыхтеть, — сделала мне замечание Тибби. — Пока ты — маленькая девочка, и любой тебя может обидеть. А Арвид, если не защитит, то позовёт на помощь. И по статусу тебе не положено одной находиться. Да, выходить за пределы поместья я тебе запрещаю.

Я кивнула, это и так понятно. А в поместье и Арвида для охраны достаточно.

— После завтрака прошу тебя задержаться для беседы.

* * *

— Сегодня приедет твой отец, не кривись, привыкай. Как бы ты не сопротивлялась, но это правда. И я должна ему отчитаться о тебе, о твоей культуре, способностях. А вчера я не успела тебя расспросить. Пожалуйста, кратко расскажи о себе в прошлой жизни.

— Родилась в интеллигентной семье. Мои родители оба были образованными, начитанными людьми. Я сама окончила школу с серебряной медалью, это значит, у меня было две оценки не самого высшего порядка. Поступила и окончила университет по технической специальности. Танцевать и играть на музыкальных инструментах — не обучена. Но слух у меня есть — пела в хоре. Умею шить, вязать, вышивать крестиком, разводила породных собак, кошек. А, да! Спортом, тьфу, физическими упражнениями занималась, любила читать. Тётушка, а здесь можно мне вместо физических занятий учиться бою на клинках?

— Знаешь, я думаю, что ты не зря сюда попала. Явно, Вастель постаралась. Так что даже не надейся, Богиня тебя отсюда не отпустит, — задумчиво сказала Тибильда, так и не ответив мне на вопрос.

Ладно, к охране буду приставать, вон, их сколько. А про безнадёжность идеи возвращения я уже поняла. Только дурак будет верить. Месяц кошкой жить! Там, в России, уже давно тело похоронили. Если не очнулся, говорят — кома. И если мозговая деятельность не наблюдается — отключают. Так что будем жить и лелеять это, случайно доставшееся тело.

— Тётушка, я побежала, хочется погулять, размяться! — я вскочила, поцеловала Тибильду в щёку и упорхнула. А она осталась, застыв и удивлённо хлопая ресницами.

Я выбежала на крыльцо, там мялся Арвид. Увидев меня, он остолбенел.

— Привет, я Иррьен. А ты — Арвид? — он кивнул.

— Пошли, я хочу погулять, — и я, обойдя его, зашагала вперёд. Было очень интересно сравнить местность после восприятия её кошачьими глазами.

— Постой, куда ты идёшь? — окликнул меня мальчишка.

Я промолчала, не буду же я ему докладывать, что все тут облазила на четырёх лапах. Да и времени у меня немного, скоро король приедет. Я быстро шла известными мне тропами, Арвид плелся сзади, беспрестанно оглядываясь. Чего он боится?

Деревья казались поменьше, расстояние стало короче, запахов было намного, намного меньше. Волнующе пахла земля, трава, клейковина деревьев, распускающиеся цветы, воздух, тёплый и чуть влажноватый, Арвид — тоже пах. Когда он успел изгваздаться? Да, гамма ароматов оказалась беднее. Или ночью нужно сюда прийти? Я остановилась, задумавшись. В этот момент сверху спрыгнул парнишка, рядом приземлился ещё один. Не успели мы среагировать, как оказались окружены ватагой деревенских подростков.

— А вот и свеженький. А это что за фифа? Попались! — начал один из них, самый старший. Соломенная копна вместо волос, конопатый и почему-то знакомый. Я уставилась на него, а ведь это сын Вира, точно! Спрячем этот козырь в рукаве!

Я спокойно наблюдала, страха не было. Они просто хотят поставить на место новеньких, чтобы боялись их, деревенских.

— Чегось молчите, испужались? — пискляво спросил пухлый невысокий парнишка.

— А они мамкины детки, сопли-и-ивенькие, им платочки нужны! — вставил свою фраху голос из-за спины.

— А мы вот так! — сынок Вира высморкался на землю и вытерся рукавом. Фу, меня даже замутило.

Подростки ходили вокруг нас как стая волков. Если молчать, то они ещё больше взбесятся, не получая реакции.

— А вы из деревни? — поинтересовалась я наивным простодушным голоском.

Наступила пауза. Никто не решался нарушить её — ждали решения вожака.

— Да! А вы из хозяйского дома? — спросил, немного ломая голос, сынок Вира.

— Да. А вы в школу ходите? — спросила я, нужно их отвлечь.

— Чего? Неее, мы работаем! — похвастался вожак.

— Да?! — как можно искренне восхитилась я.

— Угу, — подтвердил Конопушка, выпятил грудь колесом и задрал нос. Я чуть не прыснула от смеха.

— А я, я тоже работаю, её охраняю! — выкрикнул Арвид. Мне хотелось его убить в этот момент! Так все испортить!

Глаза Конопушки сузились, губы поджались, он соображал.

— Ага, работаешь! Охраняешь? А хто она? Мы её раньше не видали! — он так и спросил, с поджатыми губами. Явно, задумал гадость!

Я строго посмотрела на Арвида, надеюсь, он понял моё предупреждение молчать!

— Ну, хто же ты, фифа? — Конопушка близко, близко приблизил ко мне своё прыщавое лицо и начал чуть ли не обнюхивать. Такого я выдержать уже не могла. Я набрала побольше воздуха в лёгкие и уже открыла рот для крика...

— Ваше Высочество, скорее, Ваш батюшка приехал! — кричал Вир, стоя в отдалении от нас, и махал рукой, привлекая внимание.

Конопушка сразу съёжился, как кот, получивший по ушам. Мы с Арвидом развернулись и пошли обратно. Мальчишка виновато молчал.

— Они тебя задевали сегодня утром? Или даже накостыляли? — спросила я, пока мы не дошли до Вира.

Арвид низко наклонил голову, кивнул и опять спрятал глаза.

Мне его не было жалко, тринадцать лет — это не мало:

— Тебя учат драться клинком?

— Нет, отцу не хватает на меня времени.

— Я собираюсь просить охрану учить меня. Ты тоже можешь попросить.

— Там работает мой отец. Он же и выгонит меня, — понурил голову Арвид.

— Почему? Раз прогонит, два — прогонит, а в третий раз начнёт учить! Нужно добиваться своего.

Подойдя к дому, где стояли кареты, повозки, суетились люди, я увидела дворцового псаря, он стоял немножко поодаль от суеты и тоскливо смотрел на щенка, сидящего у его ног. Тот с любопытством и опасением рассматривал суматоху на дворе, уютно устроившись на ступнях своего опекуна. А он подрос за месяц, похорошел, отметила я.

— Мухро! Мухро! — позвала я. Щенок навострил уши, начал оглядываться, искать глазами, кто издает такие пронзительные звуки.

Я подошла ещё ближе:

— Мухро!

— Его зовут Онис, — недовольно буркнул псарь.

Щенок, наконец, меня увидел, засиял и кинулся ко мне. Запомнил, обрадовалась я. Подхватив на руки, я начала его целовать, а эта голубая бестия вылизывала мне лицо. Я смеялась от счастья. Но он был уже тяжёлый, и я опустила его на землю. Теперь малыш сидел рядом и влюблённо смотрел на меня.

— Не трогайте щенка, это для Её Высочества, — замогильным голосом сообщил псарь. Через пару секунд у него началось шевеление мыслей:

— Ммухро, — удивлённо повторил мужчина. — Мухро?! — он посмотрел на меня и его глаза начали округляться.

Подошла Тибильда ко мне, взяла за руку и увела прочь. Щенок порывался следовать за мной, но оказался привязанным на шнурок.

— Пойдём, ты должна увидеть отца.

Тётушка привела меня в гостиную, король стоял у окна, спиной к нам. Услышав нас, обернулся, а я начала поедать его глазами.

— Познакомься, Ирвьен, это твоя дочь — Иррьен, а по-домашнему — Ирри.

— Ирри, это твой отец, Его Величество Ирвьен.

Я сделала корявый книксен и чуть склонила голову.

— Здравствуй, папА.

Ничего я такого не сказала, зачем так вздрагивать. Король подошёл ко мне ближе, начал рассматривать. Я смело смотрела ему в глаза, они были такие... Такие внимательные, мудрые, добрые, чуткие... Тьфу, бред! Девочка обожающим взглядом поедает своего отца. Отставить! Нужно было исправлять ситуацию.

— Я видела щенка, папа. Он прелестен! И уже два раза помыл мне лицо, упрекнув меня в неряшливости. Спасибо! — я мило улыбнулась.

Король смутился: — Пожалуйста, дочь моя.

— Папа, Вам так трудно произносить имя своей дочери? Или не устраивает её имя? — спросила я.

Король потряс головой. Тибильда тут же пришла ему на помощь.

— Ирри, дитя моё, оставь нас на минуту.

— Хорошо, тётушка, — согласилась я и, опять присев, степенно удалилась.

Я вошла в соседний тётушкин же кабинет. И снова совершенно случайно там оказалась превосходная слышимость.

— Тибильда, где ты её откопала?!

— Что значит откопала? Такие сокровища не валяются где ни попадя! — возмущению Тибильды не было предела.

— Она не почтительна со мной! И дерзит! — повысил голос батюшка

— А ты, не обращал внимания, как общаешься с дочерью? Девочка сразу это поняла. Ты никогда не называл дочь по имени, словно держа за шкирку вредное животное, стараясь не подносить близко к лицу. Этот ребёнок умный. Очень! И спуску тебе давать не будет. Она будет тебя считать отцом, хочешь ты этого или нет. Так что учись отцовским отношениям! Вспомни, как разговаривал с тобой твой отец! Если ты не привык к отношениям на равных с ребёнком, тогда и не будешь готов обнять свою дочь через 5 лет.

— Тибильда, но она даже не похожа на мою дочь, — жалко сказал король.

— Ничего подобного! Смотри не на размеры щек и цвет глаз, у девочки после магического обряда священника открылся магический дар, неожиданно, да. Именно поэтому у неё изменились глаза. Она бежала, запуганная рассказами о бесах, понимая, что её обвинят в этом. Но куда она пришла, где искала убежище? У своей двоюродной бабушки, магессы, которая могла понять её и защитить. Естественно, она из-за перенесённых переживаний и голода сильно похудела. Целый месяц страданий! А теперь мы позовём её, и ты вглядишься в неё ещё раз. Ты же помнишь, когда она родилась, на кого она была похожа? Прежде, чем её откормили как поросёнка.

— На Вианну, а лоб был мой, и подбородок — тоже...

— Вот и смотри на это, цвет глаз — это чепуха. Ирри, вернись, — гаркнула Тибильда так, что зазвенели стекла в шкафчиках в её кабинете.

Я опять зашла в комнату.

— Вы что-то хотели, тётушка? — спросила я. Ну, вроде, я не подслушивала.

— Твой батюшка очень удивлён изменениями в твоей внешности и хотел рассмотреть тебя получше — вдруг ты не здорова, — предложила Тибильда.

Вот фокусница, восхищаюсь ею.

Король опять подошёл ко мне. Внимательно рассмотрел каждую деталь моего лица. Изучил мой профиль. Хмыкнул. Сделал шаг назад, потом вернулся и обратил внимание на уши, сделал шаг в сторону и посмотрел на брови, миллиметр за миллиметром, опустил глаза на мои судорожно сжатые на животе руки и замер. Моё ангельское терпение начало истощаться, я сжала зубы. Как можно быть настолько слепым? Дочь перед тобой! А тебе и надо только утвердить её кандидатуру.

Но король продолжал ходить вокруг меня: осмотрел шею, открытую поднятыми волосами, тонкую талию, еще раз задержал взгляд на руках, о да!

Я возмущённо посмотрела на короля.

— Может быть, Вы хотите осмотреть мои зубы, папА? — вежливо спросила я.

Король поперхнулся, Тибильда начала сдержанно хихикать.

— Нет-нет, не нужно, не нужно... — и тихонечко отошёл.

— Позвольте мне удалиться. Тётушка, папа, — книксен туда, книксен сюда, кивок головой. Все, можно уходить.

Я быстро прошла в гостевую комнату, в которой жила и присела на кровать. Ффух, все закончилось, щеки горели. Всё-таки я надеялась, что он узнает во мне свою дочь, но увы! Ну и ладно! У меня есть тётушка Тибби. Она такая суровая на вид, а на самом деле податливая как воск. И не обижает ведь меня. А отец! А тётушка, может, привыкнет ко мне и полюбит?

Открылась дверь и на кровать села Тибильда. Она нерешительно прикоснулась к моим волосам, погладила, потом, будто забылась, продолжала ласково водить по моему плечу.

— Девочка, не расстраивайся, он просто не научился любить детей. А тебя он считает видит первый раз. Но ты добилась своего, он задумался. И хочу заметить, если бы ты не была похожа на его дочь, он не стал бы тратить столько времени на тебя. Он сомневается, не верит своим глазам, но тем не менее, и не отрицает. Мы одержали маленькую победу: король размышляет, его дочь может так выглядеть сейчас, так как ты очень похожа на Вианну, твою мать? Только глаза его смущают и твоя стройность — Лали с младенчества страдала излишним весом. Но и здесь есть лазейка. У моей бабки были ярко-голубые глаза и у моей кузины тоже, и Иррьвен ее должен помнить. Почему бы не выскочить этому цвету от магического обряда над тобой? Да и привыкнуть королю нужно. Даже к тебе, как к приёмной дочери. Милаоллис была глупой ленивой куклой, а ты — живая и умная девочка. Вот погоди, он через неделю примчится ещё раз познакомиться с тобой, уже по-другому.

— Тётушка, мне кажется, меня к нему тянет. От Лали, что ли перешло?

— Тибильда тихонько рассмеялась:

— Тем более мы научим его любить тебя!

Я взяла её руку и прижала к своей щеке:

— Тётушка, что бы я без вас делала...

— Наверное, бегала бы по лесу и ловила мышек?

И мы уже вместе весело захихикали.

— Тётушка, мы сегодня гуляли, и там деревенские парни задирались. Нет-нет, они ничего не сделали, но может, нас с Арвидом можно научить хоть как-то обороняться?

— Хорошо, я подумаю. Через пару дней ты переедешь из этой комнаты в собственные апартаменты.

— Мне и здесь неплохо.

— Не спорь, через неделю вернётся лье Радин с выполненным заказом, и здесь некуда будет складывать твои вещи. Да и гостиная тебе нужна, чтобы использовать её как учебный класс. Да! Хотела поговорить с тобой об обучении. Ты же здесь ничего не знаешь? Нет? Я так и предполагала. Будешь изучать обычный школьный курс, танцы и ещё я пригласила тебе учителя игры на клавесине. Ты должна научиться и петь тоже. Кстати, у тебя осенью день рождения. Думаю, придётся показать тебя в столице на праздновании. А это значит, уже сейчас нужно к этому готовиться. Манеры, несколько дворцовых платьев, туфель, история семьи... Так, я поговорю с Ирвьеном, возможно, мы найдём выход, кого нанять, чтобы научить тебя самообороне. А Арвида будет учить отец, я ему сегодня скажу. Ну-ка, нужно звать Мелли, причёску тебе поправить, все, хватит кукситься! Выпрямись и держи осанку!

Через полчаса я опять выглядела с иголочки. И куда, вы думаете, я направилась? Конечно, к щенку! У меня теперь была забота. Псарь, наверняка, уехал, обиженный и обеспокоенный судьбой щенка, а я брела по опустевшему двору и высматривала голубого малыша. Куда же его дели?

— Мухро! — позвала я. — Или Онис? — уже тихо спросила сама себя.

Тут я увидела чудесную картину, щенок рвался ко мне и тащил за собой на верёвочке Арвиса. Когда они были уже близко, я присела и начала развязывать малыша.

— Что вы делаете! Я пообещал Мугро, что не позволю его мучить, — важно заявил Арвис.

— Напомни мне, пожалуйста, если я забыла, по чьему приказу сюда привезли щенка?

— Его Величество велел по просьбе Её светлости, — Арвид даже не запнулся.

— А для кого? — спросила я металлическим голоском. Арвид никак не желал просекать ситуацию.

— Для Её Высочества,— дождалась я, наконец, от мальчика.

— Спасибо, что подержал. Мухро! Пошли, поиграем! — позвала я. А Арвид остался стоять с открытым ртом. Что это с ним?

Я отошла подальше от дома, туда, где начался лужок, села на колени. Щенок обрадованно начал подпрыгивать, пытаясь вылизать мне лицо.

— Стой, нам нужно определиться с тобой, — важно сказала я. — Я думала, что тебя зовут Мухро, а оказалось — это имя псаря. А ты — Онис... А теперь в этом и проблема: как корабль назовёшь, так он и поплывёт. Если я буду звать тебя Мухро, то замухрышкой и вырастешь, как псарь, да? Или Мухро-мухомором?.. Да ещё и хухры-мухры вариант есть. А если Онисом — станешь статным красавцем. Так кем ты хочешь быть?

Щенку было все равно, он, напрыгавшись вокруг меня, теперь егозил, устраиваясь. А в конце ухитрился положить голову мне на колени и крепко уснуть.

— Ну вот, пока ты — ребёнок, тебе абсолютно фиолетово имя. Хоть Каструлом называйте! Вырастешь, передумаешь, а уже всё, все знают и зовут тебя Кастрюлькой, — размышляла я сама с собой. Как приятно общаться с умным собеседником!

— Может, Ониксом тебя назвать? Или Алесситом? Зато Онис кричать хорошо... Как же это будет звучать? Иррьен и Онис. Или Иррьен и Мухро. О, на ведьму из леса похоже! Ещё раз: Ирри и Онни? А так лучше! Принято!

Я погладила малыша, он забавно сопел, млея от ласки.

— Я буду звать тебя Онни только когда мы вместе. Это будет наш с тобой секрет! — сказала я и подумала, одного друга я теперь имею! А в постель его можно будет брать?

Так я и просидела со спящим щенком, пока меня не нашла Мелли.

— Иррьен, госпожа Вас зовёт. Обед! Идёмте скорее!

На обеде я рассказала тётушке, какой забавный щенок, и как он ласков. А в конце я спросила её, можно ли брать щенка в дом?

— Нет, дитя. Он ещё мал и не приучен. А когда станет старше, то будет носить много грязи. Зачем нам это нужно? — Тибильда недовольно покачала головой.

— Тётя Тибби, Вы же маг! Может, есть какое-нибудь заклинание на наведение чистоты?— я состроила просительную рожицу.

Тибильда рассмеялась.

— Не криви лицо, принцессе это не идёт. Есть такое заклинание, но оно тебе не под силу пока.

— А когда? — я напоминала себе Онни, когда он сегодня возился вокруг меня, пытаясь улечься прямо на колени. — А если пятнышко буде малюуууууусенькое?

— Ты, знаешь, а идея неплоха... Что-то в этом есть, — задумчиво пробормотала тётушка.

— Да-да... Магические упражнения все равно необходимы, а эта потребность будет заставлять заниматься тебя снова и снова, пока у тебя не получится. После обеда я научу тебя. И ты сможешь брать собаку в дом, когда научишься очищать его полностью от грязи.

Я не поверила своим ушам, когда услышала решение тётушки, не ожидала такой победы, ведь она разрешила мне брать Онни, только когда я одним щелчком смогу очистить дом. Да уж...

Я едва дождалась завершения трапезы — мне было очень любопытно. Несмотря на заявление Тибильды, я в себе никаких магических наклонностей не замечала. Как и применение магии в этом мире. Вечерами мы пользовались масляной лампой, прислуга мыла полы, чинила одежду, отряд охраны сторожил поместье.

— Тётушка Тибби, я ни разу в этом мире не видела применение магии. Почему? — спросила я, едва мы вышли из-за стола.

Герцогиня молчала до того момента, пока мы не устроились в её кабинете.

— А так называемое "изгнание бесов" отца Мараоша? А твоё превращение в кошку и обратно? — я смутилась, и правда, это же тоже магия, хотя думалось, что все происходило от силы богов.

— Согласна, — вздохнула я. — Но все равно, магов мало, почти нет. Так?

— Действительно, с магами у нас беда, здесь они рождаются редко. А обучаться едут в соседний Индор. Там, в их столице, Разее, есть магическая академия, — тётушка тоскливо вздохнула. — Там мы и познакомились с моим мужем, он был небогат, но удивительно талантлив. После окончания я убедила его приехать жить к нам. А многие предпочитают остаться в Индоре. Там больше работы для мага, да и весь мир знает, куда обращаться за такой помощью. А у нас быть магом ещё и опасно. Иногда Кагорра устраивает набеги веры. И тогда ... За 300 лет погибло пятнадцать магов. Поэтому, как только у ребёнка или молодого человека проявляется магия, семья тут же покидает насиженное место и переезжает к соседям в Индор, если у них есть на это средства.

— Тётя, а зачем же ещё король женился на девушке из Кагорры?

— Это был политический брак. Ты через несколько лет начнёшь изучать ... Эээ, нет. Ты же взрослая. В будущем ты будешь изучать политику. Так вот, в последние 50 лет у нас были очень напряжённые отношения с юго-восточным соседом. Они обострились после того, как я и мой муж, дипломированные маги, поступили на работу к короне — это был первый случай в истории королевства. Ситуация накалялась, святоши в Сантизе ярились. Через несколько лет внезапно умирает отец Ирвьена. Кагорра посчитала все ранее достигнутые договорённости разорванными и объявила нам войну. Единственным выходом, который любезно предложил нам агрессор, была свадьба с младшей кагоррской принцессой Вианной. И ещё условие, что при дворе Малона (это наша столица) магам не место.

Война нам была не нужна. Ирвьен был ещё юн и неопытен в военных искусствах, так как мы войн не вели. В общем, мы согласились, я и муж удалились в это поместье. В столицу приехала невеста короля с толпой святош и фрейлин. Чуть позже я узнала через видение, что Вианна перенесла одно известное заболевание, после которого женщина рожает только девочек. Вот тогда я поняла замысел Кагорры: они решили захватить нас — полностью, с престолом. Я смогла предупредить племянника, и он целых двадцать лет умудрялся не произвести на свет детей с женой. Как? Для этого есть множество способов. Например, можно пить один отвар. Однажды святой отец что-то разнюхал, разразился скандал, нужен был ребёнок. В общем, родилась ты. Но Вианна уже не была молода, роды прошли трудно, она стала чахнуть и через полгода умерла. Ее можно было спасти, обратившись к магу, но Кагорре было уже все равно. Их принцесса выполнила поставленную задачу — родила дочь. Мараош и фрейлины не подпускали к воспитанию ребёнка племянника, он смирился. По крайней мере, он отстранил их от государственных дел. Уже после смерти мужа, мне было видение. Ты его приблизительно знаешь уже. Это было во сне, поэтому оно такое нескладное.

"Родится дитя с красивым и чистым ликом, но с тёмной душой. Взойдёт звезда на полном небосводе, и это не обрадует многих. 5 лет разлуки и только тогда отец обнимет дочь. ... Спасёт дева Отца и Дом".

Честно говоря, такой мути я ещё не слышала. Я подняла смеющиеся глаза на тётушку.

— Тебе смешно, но я же вижу видения, мгновенные картинки, вот и изложила их как могла... — Тибильда сердито нахмурилась. — Я не стремилась к поэтическим изыскам, боялась исказить смысл. Там ещё была фраза в конце, но она все время выскальзывает у меня из памяти, и я так и не смогла её записать.

— И вообще, хватит смеяться! Ведь если предсказание верно, а я уверена, что это так, то ты в опасности. Ведь наверняка каждый во дворце мог рассказать о моем пророчестве.

— Наверное, но я ничего не слышала, когда бежала, — заметила я.

— Пфф, — фыркнула тётя Тибби, — всё равно это значит, каждый привратник и торговец на рынке в Малоне сейчас судачат, что пророчество начало исполняться.

— Тётушка, а почему король не женится ещё раз?

— Теперь, когда отношения с Кагоррой практически разорваны, политический брак с сильной страной был бы кстати. Но есть одно препятствие — невест не хватает. Если все наладится в течение 10 лет, то твой отец сможет ещё произвести на свет ребёнка, но будет ли это мальчик, я не берусь предсказать.

— А как у вас наследуется престол, если нет сына, или там, племянника?

— У нас как раз все в порядке, были у нас и королевы. Поэтому Ирвьен не торопится. Предсказание позволило ему надеяться, что ты вырастешь и будешь на стороне своей родины, нашего королевства Дираны.

— Я же говорила тебе, что он скоро приедет знакомиться с тобой снова? — продолжила она. — Ирвьен, конечно, думает, что ты притворщица. Но все равно, ему нужно учиться общаться и дружить с девочками. И он использует эту возможность полностью. Так, ты меня заговорила, теперь показываю и рассказываю:

— Медленно взмахни руками до верха через стороны и опусти вниз — это накачка потенциала. Почувствуй, что энергия струится из твоих рук. И так несколько раз. Если ты ощутила свой магический потенциал спокойным, энергетичным — начинай. Складываешь два пальца: указательный и средний, а большой накладываешь на них в основании. Все три пальца должны быть сомкнуты!

Я сложила пальцы. Всего то!

— Правильно! — одобрила Тибильда. — Направляешь магический жест на объект, который хочешь очистить, и говоришь "рена!" Вот пятнышко на полу, видишь? Пробуй!

Я помахала руками над головой, отдышалась. Ощущение было такое, что я полна энергии, как спелый апельсин сока. Я попробую, и только не отчистись это пятно на полу размером со спичечную головку!

— Рена! — приказала я, пятно испарилось! Я ведь гипнотизировала его. Я наклонилась, очень хорошо! Оно действительно исчезло!

— Тётушка! — радостно закричала я и оглянулась. Тибильда стояла бледная, прямая, разом постаревшая. — Что случилось?

Тётя Тибби медленно прошла к своему столу и рухнула в кресло.

— Я знала, что все не просто так, но настолько... — бормотала она, потирая переносицу.

— Ау, я ещё здесь! Тётя Тибби!

Она подняла глаза на меня.

— Ирри, ты не внимательна, для мага это недопустимо.

Я оглянулась на место моего эксперимента. Пол был чистый, пятно отсутствовало. Но пол стал чистым совсем, везде...

— Я весь пол очистила? — смущённо спросила я. — Так это же не проблема?

— Проблема. Ты первый раз в жизни сотворила магическое заклинание большой силы, ты не только пол, ты и всю комнату привела в порядок, потом спокойно наклонилась, прошла сюда... То есть ты не чувствуешь магического истощения?

Я молча покачала головой. Разве чтобы удалить пыль и помыть пол нужно много сил? Нет, вот и я так себя ощущала.

— Так я могу Ониса брать в дом? — осведомилась я.

— Нет, он пока мал, чтобы бегать по лестнице, вдруг упадёт, разобьётся. Твои покои будут на втором этаже, да и лужи он, наверное, ещё делает. Давай, вернёмся к этому разговору через месяц, — тётя все так же выглядела потерянной. — Я должна подумать, что с тобой делать. Иди, девочка...

Я пошла к Мелли. После недолгих расспросов я нашла её в небольшой комнатке, у окна, где она что-то шила.

— Мелли, там тётушка странная, сказала не беспокоить, но я тревожусь. Ты бы присмотрела за ней, она в кабинете. Ну, там, чай бы принесла...

— Иррьен, сядьте, пожалуйста. Она занималась магией? А то у меня грязная одежда, которую я взяла на штопку, стала чистой, — и она потрясла рубашкой, лежащей на коленях.

— Нет, я её очень сильно удивила, не специально, конечно. И ещё, она не хотела, чтобы были свидетели её магического опыта, так что не говорите с ней об этом. Я пошла...

Я спустилась во двор, там я обнаружила Мугро с Онисом, они занимались. Арвид наблюдал за ними издалека. Оказывается и псаря оставили. Да уж! Я бы поняла, если бы меня во дворец забрали, слишком много людей должны со мной и из-за меня работать рядом. А поместье не резиновое, да и немалых денег все это стоит. Онис меня заметил и радостно тявкнул. Мугро его одёрнул, оглянулся на меня.

— Ваше Высочество, простите меня за утреннее, — попросил он.

— Все в порядке. Занимайся с щенком, пожалуйста. Через месяц он будет готов жить в доме? Ходить и спускаться на второй этаж?

— Да, он уже и сейчас может сдерживать потребности, но не надолго. Через месяц ночь он выдержит. А лестницу он и сейчас может преодолеть. Я заглянул в дом, она достаточно пологая, — Мугро облегчённо улыбнулся. — Я буду дрессировать его и после. Мы уже заканчивали, так что можете его забрать для прогулки. Только запомните несколько правил: не брать на руки и в постель, не поощрять прыжки на Вас, не подкармливать лакомствами — он должен принять Вас как хозяйку и любить без всяких взяток.

Я кивнула и позвала щенка.

— Онис! Ко мне!

Голубая бестия примчалась ко мне, язык на бок, радость на морде. Я его похвалила и наклонилась, погладила. Мугро наблюдал за мной и кивал.

Мы устроились почти на том же месте, только чуть ближе к деревьям. Я учила Онни приносить палочку и выполнять команду "принеси". Правда иногда забывалась и говорила: "апорт". Наконец, малыш устал и сел. Все, пора дать ему отдых. Я устроилась под раскидистой яблоней на траве, оперлась о дерево. Чудесный солнечный день, хорошо быть девочкой, никуда бежать не нужно. Пока... Скоро меня засадят за учебники. Да и подумать нужно, что со мной делать. То, что у меня внушительный магический потенциал меня не пугало. Спасибо фэнтезийной литературе. Но то, что это может мне повредить здесь и сейчас, я понимала чётко. Во-вторых, в Индоре таких одарённых детей может быть море, но это там. А сейчас, мне нужно было уменьшить свою силу. Нет не так. Если поток идёт через жест, то на пальцы нужно установить фильтр. И я занялась этой проблемой. Пока я тренировалась, вокруг произошли изменения. Сначала я очистила лужок перед собой, потом заблестела листиками яблоня, заодно освобождённая от сухолома — пришлось пройти дальше от дома. Наконец, я добилась, чего желала. Плюнула на лист лопуха и получилось! Лист стал помытый, но все остальные остались припыленными.

Результат появился, но я поняла, что боролась с ветряными мельницами. Мне нужно было не рассчитывать пропускную способность фильтра, а просто учиться дозировать поток силы. Тётушку эта проблема, по-видимому, не слишком волновала. Или у неё силы было маловато, или она упустила этот момент из вида. А может её научили этому в академии, и поэтому она была уверена, что мне это не под силу.

Онис проснулся и начал подлизываться. Ясно, оголодал, бедняга. Я его развлекала всю дорогу обратно, мы и скакали, и рычали, и за палочкой он сбегал пару раз. Когда я вручила щенка Мугро, было непонятно, что щенок хочет больше: есть или спать.

Следующий день прошёл также невразумительно, я слонялась с Онисом или без по поместью между трапезами, Арвис держался на небольшом отдалении от меня. Я подумала, что обидела его и ближе к вечеру вызвала на беседу.

— Арвид, ну как, поговорил с отцом?

— Да, поговорил. Он даже согласился. Сказал, что это важно, так как я за Вами присматриваю.

— Вот как, хорошо тебе! А мне пока ничего не сказали. Тётушка сначала посоветуется с отцом.

На этом наша оживлённая беседа и закончилась. Но Арвид посчитал, что инцидент улажен и стал теперь ходить буквально на шаг позади меня.

Да, ещё одна неприятность была в том, что меня укладывали спать в 9 часов, мотивируя, что я — растущий организм, и мне нужно больше отдыхать. Я возмущалась, но эти 9 часов мне реально были необходимы. Из чего я сделала вывод, детское тело остаётся таковым, даже если в него запихнуть взрослую душу. Ведь эта эфемерная субстанция что есть? Мышление, сознание, чувства, воля, эмоции, опыт. При реинкарнации такое происходит постоянно, только отнимается память. А у меня сохранилась. Так что теперь и взрослеть придётся. А как подумаешь про подростковый период, сразу становится тошно.

Перед сном тётушка пришла ко мне.

— Ирри, я два дня ломала голову над нашей проблемой. И вот что надумала: твою магию нужно скрывать как можно дольше. Почти всегда такие способности открываются у детей с созреванием. А у тебя от этого не зависит. У тебя ведь нет женских недомоганий ещё?

— Нет, — помотала я головой, хотя откуда я знаю?

— Но не вздумай прилюдно тренироваться и применять заклинание, которое я тебе показала, ещё напугаешь народ, пойдут слухи, и тут же Кагоррские поборники веры тут как тут окажутся, попытаются тебя убить. Не волнуйся, мы справимся! Добрых снов! — она наклонилась, поцеловала меня в лоб и вышла.

Тётушка ничего не придумала, это ясно. Она решила скрывать во имя моей безопасности. Кто её упрекнёт? Меня даже специалисту не сдашь, я неграмотная. С такими грустными мыслями я и уснула.

Глава 3.

Следующий день порадовал меня изменениями. Ближе к обеду тётушка провела меня в другое крыло дома и представила мою новую комнату. Она была большая, светлая совсем не такая роскошная, как у Лали, но мне понравилась больше. Сдержанно-достойная. И тональность оказалась приятной: светло-коричневый и салатный, ну, типа светлой морской волны или лазурный. Мебель присутствовала самая необходимая, в классическом стиле: кровать, приблизительно полуторная, диван, два кресла рядом, туалетный столик с высоким зеркалом, и вход в гардеробную комнату и умывальную. Гостиную мне как обещали, так и не сделали, вместо этого тётушка показала в конце крыла угловую светлую комнату с огромными окнами. Там стоял круглый стол, три жёстких кресла, и диван. И небольшая доска с мелом и тряпкой. Меня порадовало отсутствие клавесина.

Уже после обеда у меня начались занятия. Их вёл представленный ещё на обеде ли Кароме. Это был пожилой господин с рыхлым лицом и небольшой седой косой, пухлый, упитанный.

Первым уроком была грамматика — меня начали учить алфавиту. Не знаю, выверт моего попаданства или нет, но я видела латинские буквы — 26 букв, я их знала, запомнить некоторые изменённые звучания мне не составило труда, ли Кароме был доволен. Он поручил мне выучить алфавит и написать каждую букву по две строчки. Написание было иным.

— Ли Кароме, а какой язык мы учим?

— Единый, Ваше Высочество. Два столетия назад учёные умы и правители собрались вместе и решили использовать один язык на всех землях. В этот союз вступили наша Дирана, Индор, Ликис, Замонга. Кагорра категорически отказалась. Так или иначе, зная Единый, можно быть уверенным — ты сможешь объясниться в любом королевстве.

На втором уроке меня начали учить счёту, я терпела минут 10, пока учитель показывал цветные палочки, объяснял, как пишутся цифры, как давно мы научились считать. После того, как я увидела римские цифры и двенадцатиричную систему, я решила немного сократить урок.

— Ли Кароме, мне кажется, я умею считать.

— Вы так считаете, Ваше Высочество? — изумлённо поднял брови учитель. — Это легко проверить.

Он начал мне писать арифметические примеры. Типа, 1+1. Я сказала себе не нервничать, как ещё можно проверить самоуверенное заявление принцессы, не замеченной ранее в прилежной учёбе? Испытание напоминало молчаливый поединок. Учитель писал задачи, а я царапала ответы. Только скрипел мел, и было слышно моё пыхтение. Что ж такое с носом Лали?

Через час учитель, думаю, ради шутки дал мне задачу. Я сразу увидела подковыку, что арифметикой его не одолеть. Вспомнила линейные уравнения и нашла решение с помощью двух неизвестных, немного посопев над двенадцатиричной системой. Победно поставив точку, я обернулась. Учитель сидел в кресле с шокированным видом.

— Дитя, где Вы этому научились?

— Дома. А что?

— Это академический курс математики. Я теперь даже не знаю, чему Вас учить.

— Я не уверена, что знаю все. Давайте меня проверять и искать пробелы. Если они найдутся, то заполнять их.

— Хорошо. Иди, отдохни. Через полчаса продолжим. А мне нужно поговорить с Её светлостью, — нервно закончил учитель.

Я умчалась во двор, там Мугро учил Ониса искать след. Я не стала отвлекать их от такого важного занятия, а подошла к Арвиду.

— Ты мне не расскажешь, чему его уже научили?

— Да, он такой умный! Уже научился следовать рядом, знает команды: "ко мне"," сидеть", "лежать", "место".

Я поняла, что здешняя дрессировка собак мало отличается от принятой в моем мире.

Мугро увидел меня и сделал паузу в занятиях. Он отпустил Ониса, и эта голубая егоза тут же примчалась ко мне. Я обрадованно его похвалила, приласкала — счастливы были оба. Но занятия ещё не закончились, пришлось вернуться в класс.

Ли Кароме был уже там, он вывесил на доске карту. Она была нецветная и схематичная.

— Сейчас у нас будет география, садитесь, пожалуйста.

До шести вечера я впитывала знания. География мне была интересна, так как я имела слишком мало информации о новом мире. Только то, что тут феодальный строй, что два бога: Мать Вастель и Отец. Они не ладят сейчас, почему-то. Что у нас нейтральные отношения с Индором и напряжённые с Кагоррой. Дирана имела один единственный выход к морю и один порт. Кагорра находилась восточнее, а Замонга — западнее, обе являлись южными морскими королевствами. Индор — огромная страна магов лежала севернее нас. Ликис — северо-западнее. Я старательно запоминала названия гор и рек. Порты и города тоже были мне интересны. Наконец, урок закончился, и меня отпустили с заданием написать буквы. В качестве образца выдали букварь. Ха-ха, дожила!

Я сразу же взялась за дело. Нашла Мелли, поручила обеспечить меня писчими принадлежностями для домашней работы, и пошла в свою комнату — туда же перенесли мои нехитрые пожитки. Не так скоро, как хотелось, но Мелли доставила мне бумаги и ручку. Она была перьевая, но заправленная чернилами. Интересно, и кто мне будет заливать туда их? Пером я уже пробовала писать. В детстве мы с сестрой нашли раритет — бабушкину перьевую ручку, и решили испытать её. Перо скрипело по бумаге, его нужно было часто макать в чернила, встряхивать, чтобы не было клякс. В общем, мой детский опыт сейчас мне пригодился. Я легко и достаточно быстро написала алфавит. Получилось почти аккуратно. Почерк здесь оказался у меня иным — совсем другие завитушки и выверты. Ну да, рука-то — другая, да и Лали, похоже, умела все-таки писать. Закончив, я начала просматривать букварь. Получалось, что язык был лёгким, как слышалось, так и писалось, исключая неударные гласные. Думаю, я скоро привыкну и начну читать.

Ужинали мы теперь втроём: тётушка, учитель ли Кароме и я. Если так пойдёт и дальше, то скоро за столом с нами будет сидеть обширный педагогический коллектив — это как-то неправильно. Закончив с трапезой, мой учитель пожелал нам приятного вечера и удалился. Я подумала, может, он себе и подругу тут деревенскую присмотрел? А почему бы и нет? А мы с тётушкой Тибби устроились на диване в небольшой гостиной. Свечей было немного: около нас Мелли поставила подсвечник с 10 свечами. Я прижалась к ставшей за несколько дней такой родной герцогине.

— Тётушка, я хотела тебе рассказать. Ой, простите, я хотела сказать "Вам"! — опомнилась я. Фамильярничать мне пока не разрешали.

— Дитя, мы же родственники, близкие родственники, поэтому можешь обращаться ко мне на "ты". Но только в домашней обстановке. Так о чем ты? — Тибильда вовсе не рассердилась. Неужели и она привязалась ко мне?

— Почему Кагорра так уверена, что у отца никто не родится? Ведь он ещё достаточно молод. Это может быть по двум причинам: первая — он носит какой-то талисман, не снимая даже при любовных играх, препятствующий зачатию. И вторая, если они уверены, что отец болен чем-то неизлечимым, невозможным для зачатия ребёнка.

Тётушка молчала, задумавшись.

— Может быть, очень может быть, ведь у нас были в роду случаи, когда при отсутствии наследников, престол наследовал признанный внебрачный ребенок, — наконец, очнулась она. — А если в стены дворца встроен большой амулет? Но тогда его кто-то должен и подпитывать. Значит, во дворце оставили своего человека. Предателя нашего короля! — жёстко сказала Тибильда. — Я позабочусь об этом, не волнуйся. У тебя, Ирри, аналитический ум. Обучение музицированию мы отложим, на это у нас нет времени. Ли Кароме рассказал о твоих поразительных математических способностях, спрашивал о программе. Думаю, и с грамматикой у тебя скоро не будет проблем. Всё же взрослый развитый ум изучает новое гораздо быстрее детского, у него уже наработанная метода. Так что ты хочешь добавить?

— Геополитику, кагоррский язык, мировое религиоведение, историю, — перечислила я интересующие меня предметы.

— Да тебе нужно дополнительно академического преподавателя заказывать! Хорошо, что ты перечислила совместимые науки, знаю я одного специалиста. Но не уверена, что он согласится к нам приехать и жить здесь. У тебя свежий взгляд на наши проблемы и иномирное воспитание, культура тоже дают тебе возможность оценить наши дела под другим углом. — Тибильда помолчала. — Для начала, попробую нанять тебе учителя из Малона. Если повезёт, то сюда приедет педагог твоего отца, мой хороший друг. Завтра я рано утром поеду в столицу, а ты будешь учиться. Не бойся обсуждать методы учёбы со своим учителем. Он весьма гибок в этом вопросе и опытен. Вернусь на следующий день. Дитя, тебе пора спать. Детское тело такое хрупкое. Сладких снов тебе под покровом Вастель.

Я поцеловала сухую щеку Тибильды, а потом и обняла её:

— Спокойной ночи, тётушка!

— Это в твоём мире так желали на ночь? — не удержалась Тибильда.

Я кивнула и поплелась готовиться ко сну.

* * *

Ночью, когда весь дом и прислуга уже спала, Тибильда, задержавшаяся допоздна в кабинете, достала из сейфа небольшую базальтовую шкатулку. Отомкнув её собственной замысловатой серёжкой, она извлекла оттуда медальон, темный плоский диск с серебряным центром. Она согрела металл дыханием, когда это произошло — середина помутнела. Герцогиня позвала, поднеся диск к губам:

— Мирро, отзовись! Мирро! Мирро! Где же ты? Мирро!

Но ничего не произошло, ответа не было. Тибильда снова и снова звала кого-то, но постепенно надежда на ответ угасла. Она устало опустилась в своё любимое кресло за столом, а ведь так рассчитывала на помощь!

Внезапно стало светлее, намного светлее, потому что десяток свечей в подсвечнике не мог хорошо настолько осветить кабинет. Там, где она только что стояла, открылась светлая арка, оттуда быстро шагнула стройная мужская фигура.

— Кто здесь! — грозно спросил он.

Тибильда вздрогнула, взяла подсвечник в правую руку и несмело шагнула навстречу.

— Элоэн, Вы?! — спросила она так, как будто увидела внезапно оказавшегося здесь нага, о которых читала в детских сказках.

— Билли, ты?! Это ты вызывала Мирро?

Неверный колеблющийся свет позволил нам рассмотреть неожиданного гостя. Это был эльф, молодой, красивый и величественный с серебряным ободком на голове. Светлые волосы с его висков были прихвачены на затылке, а затем свободно падали за спину.

Тибильда вздохнула, как если бы не особенно хотела встречаться с этим субъектом:

— Да, я вызывала Мирро. Мне нужна его помощь. Но он не отозвался.

— Он не мог. Он пропал 3 дня назад. Я знаю, что он мог задержаться. Но Мирро подтвердил мне, что точно вернётся. И все! Изчез и никаких следов. У меня плохое предчувствие! Я опасаюсь, Билли... Поэтому, когда увидел заработавший амулет, я по связи быстро открыл сюда портал.

— Сколько Мирро сможет продержаться без еды и воды? — спросила герцогиня.

— Месяца 4 или пять. Но он уже не будет в состоянии вЫходить сам себя. Ладно, ты ничего не знаешь, какие у тебя проблемы? Выкладывай! — сурово приказал Элоэн.

Тибильда опять вздохнула и начала рассказ.

— В принцессу вселилась душа и делила сутки с ней тело, ни во что не вмешиваясь. Потом принцесса хотела совершить неблаговидный поступок, а...

— Какой?

— Аа? — смутилась Тибильда, совсем как девчонка.

— Я спрашиваю, какой поступок вы считаете неблаговидным? — терпеливо, но настойчиво произнёс Повелитель эльфов, потому что именно он сидел сейчас в кресле в кабинете герцогини.

— Она хотела пнуть и растоптать щенка голубой легавой. А душа-гостья воспротивилась этому. Она взяла контроль над телом, подняла щенка, приласкала, поцеловала его, за что он её вылизал, отдала малыша псарю, отошла подальше и только потом отдала тело обратно принцессе.

— Дальше! — приказал эльф не слишком вежливо.

— Принцесса пошла к святому отцу для изгнания беса, во время которого её душа умерла, а осталась гостья. Случай или Боги привели её ко мне, теперь я воспитываю Её высочество. У неё огромный магический потенциал, мне даже страшно, и еще она очень умная. Так, она сегодня сказала, что Кагорра может себя вести подобным образом потому, что уверена, у короля не может быть детей. Она предложила две причины: амулет или болезнь короля. Я хотела просить Мирро посетить дворец и осмотреть его, и короля заодно, он же хотел изучать лечебную магию... ну, тогда он еще говорил об этом, — просительно, смущаясь, как маленькая девочка, закончила шёпотом Тибильда.

— Сейчас осмотрим. Не беспокойся. Это чревато неприятностями для всех королевств, то, что ты говоришь. Покажи мне племянницу.

— Она спит.

— А мы не будем её будить, только посмотрим. Идём, я не съем её! — раздражённо настаивал Повелитель и был он так настойчив и быстр, что Тибильда не успевала реагировать на его реплики. Или она настолько постарела?

Иррьен крепко спала, устав от занятий и прогулок со щенком. Её золотые волосы ореолом раскинулись вокруг бледного лица, брови были нахмурены и только пухлые от сна губы делали её беззащитной, наивной.

Повелитель целых две минуты всматривался в девочку. Потом протянул руку к её лицу. Тибильда непочтительно перехватила её, гость с досадой отмахнулся. Тибильда поняла — Повелитель увидел что-то в девочке, пришлось её согласно кивнуть.

Через 5 минут они были снова в кабинете.

— Билли, береги её, она важна для мира, такие способности Боги не дают просто так. И знаешь, на ней было заклинание — оно душило её волю и не давало свободно дышать. Может, поэтому прежняя принцесса стала такой. А эта девочка обладает твёрдой волей и характером, и не позволила влиять на себя, по крайней мере, сначала. Я освободил её. Ты готова?

Тибильда осмотрела себя. Она была в домашнем платье, хоть не в пятнах от реактивов, и то ладно! И мужественно кивнула в ответ.

Они порталом попали в гостиную короля, она была слабо освещена двумя оставленными подсвечниками. Тибильду несколько удивило место открытия портала — откуда бы эльфу знать дворец в Малоне? Дальше была спальня. Повелитель кивком предложил Билли навестить её племянника, пришлось послушаться — времени было мало. Да и то, что Повелитель эльфов пришёл помогать в Малон, когда его сын сам нуждался в спасении, говорило о многом.

Ирвьен спал один на огромной супружеской кровати, это ещё раз кольнуло Тибильду. Почему, может, не здоров?

Она поставила взятый подсвечник на прикроватный столик и хлопнула в ладоши. Племянник пошевелился, но вяло. Плохо, болен, решила она. Она подошла и потрясла его за плечо.

— Ирвьен, проснись, не время спать!

Король потёр глаза руками и медленно начал садиться. Часы отсчитывали у герцогини в голове секунды, минуты... Она решительно направилась к двери, открыла её и пригласила Элоэна.

— Вы можете его осмотреть, пока он просыпается. Мне кажется странным — слишком медленно он это делает. Даже на хлопок не проснулся сразу, — посетовала она.

Эльф кивнул, подошёл к королю, тот ещё моргал и приходил в себя. Тибильда откинула одеяло подальше, толкнула его на постель и приказала:

— Лежи, не дёргайся, Ирвьен. Это я — Тибильда.

В это время эльф руками словно прощупывал тело мужчины над ним, не касаясь его. Тибильда присела на кончик кровати и ждала, ждала. Годы жизни у неё забирали это тревожное ожидание.

Вот эльф закончил и выпрямился:

— Девочка права, на нем заклинание — я его нейтрализовал, но один не могу его извлечь, давнее оно и разрослось. Завтра я приду сюда с целителем.

— Какое заклинание? — расстроенно спросила Билли.

— Подчинения, конечно. Волю король едва контролировал большими усилиями, а на такой случай, как организм — не обращал внимание. Ваши противники в любой момент могли прекратить его жизнь.

— Тогда во дворце есть предатели?

— Без сомнения. Предлагаю сделать засаду: утром распространить слух, что некий маг, вызванный из Индора, ночью освободил короля от опасного заклинания, наложенного ещё в молодости. Если я правильно понимаю ситуацию, то королю подольют сонного зелья и снова придут восстанавливать заклинание.

— Значит, здесь есть маг? Вы сможете нам помочь справиться с ним, Элоэн? — просительно и почтительно попросила Тибильда.

— Да, девочка. А теперь нам пора, — позвал эльф Билли.

— Ирвьен, тебе не приснилось. Утром я приеду, — сказала она племяннику и быстро вышла вслед за Повелителем.

Иррьен, принцесса.

Утро, 6 часов, Мелли раздвинула шторы, и в комнату проникло утреннее летнее солнце. Оно ласково поиграло с моими ресницами, локонами. Я отмахнулась. Привет, не мешай вставать, дел много, и направилась в умывальню. Ополоснулась холодной водой, ух, хорошо! Вбежала в комнату, упала на стул перед туалетным столиком.

— Сегодня мне косу, попроще! — высказала я свои пожелания Мелли.

Через 10 минут я пулей выскочила из комнаты, пробежав до лестницы, скатилась по перилам, здорово, совсем как в детстве! И вышла на двор, нашла Мугро, он только кормил моего щенка, тот радостно чавкал и вообще, ел с большим аппетитом. Чтобы не терять времени, я начала делать зарядку. Руки в стороны-вверх, через перед — вниз, наклоны в стороны, ножницы руками, небольшие махи ногами, сами понимаете, насколько можно поднять ногу в платье. Ещё полуобороты и силовые упражнения для рук. Ах, да! Приседания! Закончив, я оглянулась. Рядом сидел щенок и умильно на меня любовался. Как и отряд охраны. Как и кухарка Мила, и ещё куча разного народа. Упс, как говорится. Честно говоря, мне даже не пришло в голову смутиться. Эх, отсталый народ, физкультурой нужно заниматься! Я вскинула голову, вздёрнула носик и кивнула Онису:

— Рядом! — пошла подальше от дома.

Гордыня до добра не доведёт, говаривала моя бабушка, так оно и случилось: я споткнулась о корягу и полетела вперёд как птица. Но испугаться не успела — меня удержала за плечо чья-то крепкая рука. Когда я твёрдо встала на ноги, отряхнулась и обернулась к спасителю:

— Благодарю. Вы меня просто спасли, — я постаралась выдавить из себя милую улыбку. Честно, не получилось: передо мной стоял высокий гораподобный мужчина в форме охраны, а его, вроде бы, и небольшая аккуратная борода до ключиц показалась мне страшной. Ой!

— Деточка, аккуратнее нужно ходить. И не такая тебе зарядка нужна, потому ты и спотыкаешься, — мягким баритоном начал отчитывать меня охранник.

— А какая? Что знаю, то и делаю! — резко ответила я. А что, разве мне кто-нибудь показал другие упражнения? И постойте, чем это упражнения, которые у нас и по радио транслируют, и в школе дети делают — ? Я решила выяснить, чего я не понимаю.

— Тётушка обещала подумать, можно ли мне учиться работать с клинком, а я слабая, хочу быть сильнее. Вот и пытаюсь делать упражнения.

Бородач покачал головой. У него было непроницаемое лицо, я бы сказала о нем — дуболом, если бы не его чудный добрый голос.

— По утрам у нас не так много дел, и командир разрешил мне с тобой заниматься. Только в платье тебе будет тяжело. Ну, и когда у меня будут свободные от службы дни, я с тобой заниматься не смогу — домой езжу, там жена, дети, глаз, да призор за ними нужен. Но тебя научу, и сама будешь заниматься. А, да! Командир сказал, что и Арвид должон заниматься. Все? Тогда завтра, в 6 часов жду.

И он, не дожидаясь ответа, развернулся и пошёл к дому.

— Стой! — завопила я, как можно громче. Ведь этот медведь своими саженными шагами уже убежал далеко.

-Чего? — обернулся он.

— Как звать тебя?

— Касилий! — крикнул он и ушёл. Вот, что это было? Командир смилостивился надо мной и заодно избавился от обязанности учить своего недотёпу сына или Касилий сам, по доброте душевной, напросился быть наставником недорослей?

Все, я освободилась, и щенок немного утряс свой завтрак, можно и проветриться вокруг яблонек и лип. Я погуляла часик, старательно маршируя вокруг. Онис не напрягался, когда уставал, просто садился и оттуда наблюдал за моими передвижениями.

После завтрака вместе с ли Кароме мы начали заниматься. Я опять удивила учителя своими ровными каракулями. Он сказал, что здесь видна опытная рука, хотя и далеко до совершенства. Тренировка со временем улучшит почерк! Поэтому Кароме сразу перешёл к принципам сложения букв. Я старательно слушала, вдруг я что-то самоуверенно упускаю из вида? Оказалось, нет, все было ясно и понятно. Я лишь ещё раз подтвердила свои умозаключения. Когда учитель попросил меня прочитать слова, я сделала это почти бегло. Тогда он предложил мне несложный текст. Я тоже его продекламировала, но медленнее. Всё же мне нужно было привыкнуть к латинице. Но ли Кароме был опять очарован моими успехами. Погоди, вот дойдёшь ты до другого языка, так я окажусь такая же глупая, как и все остальные дети! В качестве домашнего задания мне выдали книгу с текстами для чтения вслух. Ура! Повеселимся... А назавтра обещали диктант.

Следующим уроком оказалась география, мне она нравилась. Сначала мы проверяли, что я запомнила. Расположение стран на нашем континенте я запомнила, реки и крупные города нашего королевства — тоже. Сегодня мы подробно изучали горные массивы и долины. Ну и реки с городами в Кагорре. На математике я писала маленькую контрольную. И на уроке же получила оценку. Я справилась, оказалось, с программой третьего года обучения математики. Я попросила у учителя следующую контрольную, но он не пожелал торопиться. Осталось немного времени до обеда, и я опять пошла дышать воздухом.

После обеда я нашла Мелли и изложила ей мою проблему. Что завтра у меня будут занятия с охранником и нужно прийти в штанах. Я попросила подготовить мне хоть какой-то костюм.

На послеобеденных занятиях мы начали изучать историю нашего королевства — это оказалось весьма интересно. Учитель, увидев мои горящие оживлением и интересом глаза, приободрился и начал увлекательно и подробно рассказывать мне причины и факты создания нашего королевства. Оказывается, на этой территории были графства и герцогства — независимые и воинственные. Они враждовали между собой, убивали, грабили, насиловали. Однажды собрались 2 герцога и дв:а графа — решили прекратить кровавую бойню, а для этого нужно было объединиться. Так и сделали: один старый герцог Карио стал королём, его сын женился на дочери одного графа, две аристократические ветви слились. Но был ещё один граф Диран с огромными землями. Получилось так: у сына короля родилась дочь. Её выдали за сына второго графа, который и стал чуть позже королём, но принял прежнюю королевскую фамилию. Второй герцог Риамоло, не захотел ждать таких долгих политических объединяющих браков и отказался от союза — он был молод и вспыльчив. Целых тридцать лет он не поддерживал отношений с молодым королевством Дираной. Но есть высшие силы, и они наказали его за гордыню.

Когда однажды он поехал по делам в соседнее графство, его поместье разрушили, людей убили или увели в рабство. Вернувшись и увидев изуродованные трупы своей семьи, герцог обезумел. Ведь у него была большая семья: любимая жена, дети. Он бросился к отвергнутым ранее союзникам, которые быстрым и мощным ударом хорошо вооружённого и подготовленного отряда нашли обидчика. Им оказался местный князь, к которому накануне ездил герцог. Все сыновья герцога были мертвы, но в живых осталась одна младшая дочь, десятилетняя Маалон. Её уже готовили к насильному браку. Князя казнили, его земли присоединили к королевству. Девочку забрали во дворец, так как отцу некуда было вести свою дочь, там она и росла. Повзрослев, Маалон стала невестой принца, который был старше её на несколько лет. Герцог, потерявший семью, и обрётший радость в старости в дочери и внуках, оставил все свои земли ей. Так корона пополнилась обширными угодьями. И именно именем этой девочки названа столица, так как с ней связана надежда на будущее и становление королевства, приблизительного по землям, сравнимыми с нынешними.

Со временем земли понемногу прибавлялись и прибавлялись. Часть земель появилась от освоения диких территорий до горного массива на юге и огромная площадь до границы с Кагоррой. Это происходило потому, что значительный кусок угодий находился между Дираной и Кагоррой. Там исконно жили моряки. В сезон спокойного моря они пиратствовали, а осенью, с приходом штормов, возвращались в свои дома, собирались в отряды и шли грабить соседние территории. Кагорра не озаботилась порядком на этих землях — они были условно нейтральны. А Дирана жёстко, не быстро, но вычистила эти территории, присоединила к себе их де факто и даже приобрела выход к морю. Один единственный порт, но как он был важен для королевства! Чтобы подавить возмущение согнанных с насиженных мест пиратов, эти территории раздали демобилизованным солдатам и офицерам, усилив пограничными отрядами. Поселенцы сумели сообща защитить свои земли. Так и сложились очертания Дираны. С тех пор прошло уже больше 8 веков, но Кагорра все ещё мечтала вернуть себе упущенные по беспечности территории.

В конце урока я искренне поблагодарила учителя, ему было заметно приятно. Ну вот, мы и нашли взаимопонимание с ним, теперь он не будет себя чувствовать ненужным.

На следующем уроке я с удивлением обнаружила в кабинете какой-то струнный инструмент, похожий на мандолину.

— Ваше Высочество, не удивляйтесь, Её светлость предупредила меня, но я вынужден настаивать. Ваши пальцы нуждаются в развитии моторики и координации. Ваш мозг может быть чрезвычайно развит, но Ваши пальцы и руки — вряд ли. Потому начнём урок.

Я покорилась, учитель был прав. Пальчики Лали не были приучены делать вообще ничего. Вот откуда у меня плохая координация, заметила ведь сегодня утром. Сначала он мне объяснил гамму из 12 нот, потом показал эти ноты на лютне. Я начала извлекать звуки. И мне понравилось! Учитель меня опять хвалил. Странно, всего-то пара аккордов. Но, я попросила продолжить урок. Ли Кароме согласился — его тоже воодушевляло моё рвение. Так мы и прозанимались почти до ужина. Мне оставалось минут двадцать для общения с Онисом.

Я прибежала на плац, там нас уже ждал Арвид, щенок не хотел с ним гулять и поэтому сидел, грустил, ждал меня. Я с криками, как я люблю этот голубой комочек, кинулась к Онни. Мы целовались, ласкались, а потом устроили догонялки. Арвида я тоже подключила, ведь если я буду так напряжённо заниматься, Онис не должен скучать. Умотав щенка до того, что он лёг на землю и, вывалив язык, закатил глаза, я почесала ему пузо и сказала:

— Притвора! Все равно, мой любимчик! — на что хитрец приподнял голову, глянул одним глазом и опять сник, усталый.

На ужине мы с учителем общались почти непринуждённо. А после я пригласила его в гостиную почитать мне что-нибудь вслух с выражением, для примера. Ли Кароме посчитал себя польщённым, и с радостью согласился. Чтобы не было никаких сплетен, я пригласила и Мелли. Ли Кароме вышел на середину комнаты, выпрямился, неуловимо преобразился и начал читать прозу, отрывок из какой-то книги, скорее любовного романа. Мелли восхищённо открыла рот. А я, честно говоря, не прислушивалась. Хотя должна признать, чтецом учитель был превосходным. Он очень живо и рельефно передавал содержание, что можно было заслушаться. Если бы читаемое им не было бы дамской белибердой!

Глава 4.

На следующий день я одела штанишки, наспех сшитые Мелли из хорошего материала, боюсь даже представить, от чего она отрезала ткань. Они оказались чуть великоваты, но я ведь в них буду заниматься физкультурой? Значит, все в порядке, успокоила я Мелли. Она нашла мне рубашку, из которой вырос Арвид, так и не успев сносить, и одела на меня жилет. Так прилично, заявила она мне. Я осмотрела себя в зеркало. Действительно, выглядело скромно, но прилично. Все, я побежала! Спасибо, Мелли!

Я почти успела, прибежав в последние секунды. Арвид уже стоял там и покорно ждал меня. Или начала занятий.

— Доброе утро, дети! — по-простому поприветствовал нас Касилий.

— И вам доброго дня, — ответила я. Арвид буркнул что-то неразличимое.

— Сейчас я вам покажу комплекс, будете его делать каждый день. Со мной, без меня, без разницы. Смотрим и повторяем! — рявкнул он на Арвида, потому что он, как стоял скособочившись, так и остался в той же позе.

А я, как опытный физкультурник, уже выпрямилась, расправила плечи, поставила ноги на ширине плеч!

И поехало. Мы делали движения, повторяя за Касилием. Я поняла, почему он меня ругал. Я начала вчера делать опасные упражнения, не разогрев предварительно мышцы. А сегодня мы для начала изобразили бег на месте аж 3 минуты, согрелись, потом прыгали ещё 5 минут. Я запыхалась, ноги уже почти не поднимались, когда он остановил нас, красных, как помидоры.

— Ну вот, хорошо! Разогрелись! — констатировал он наше состояние, взглянув на наши цветные мордочки.

И продолжил показывать нам упражнения. Здесь были и мои вчерашние упражнения, и новые. А в конце он нам предложил динамическое упражнение: это когда из одной позы перетекаешь в другую. Все упражнения оказались стойками якобы с клинком. Но делая их, уставшими руками ногами, эффект был сногсшибательным. У меня дрожали ручки и ножки, как у лягушонка. Да, наверное, и я вся тряслась от напряжения. А напоследок (Хех! Зря я обрадовалась, что все!) он заставил нас в паре с Арвидом делать заминку. Я знаю, это хорошая идея и поэтому не возмущалась. А вот Арвид куксился. Я ему показала кулак и сказала:

— Если твоих куриных мозгов не хватает, чтобы догнать идею, то ты хоть слушайся более опытных людей! Двойная заминка куда эффективнее одиночной. И после неё мышцы меньше болеть будут!

Касилий подошёл и хлопнул меня по плечу.

— Молодец! Знаешь! А откуда? — поинтересовался он. — И что такое заминка?

— Да слышала во дворце от умных людей, — нашлась я. — А заминкой там называли то, что ты сейчас хочешь нам показать, в конце упражнений.

— Вот, малец, слушай её, она хоть и младше, а соображает лучше!

Арвид скривил рожицу мне. Сам дурак! Но всё же подошёл ко мне для завершающих упражнений.

На завтраке тётушка не появилась, и на обеде — тоже. Я начала беспокоиться. Ли Кароме заметил моё волнение и успокоил.

— Если Её светлость задерживается, то это не значит, что произошло что-то плохое. А всего лишь то, что появились неотложные дела, без выполнения которых она не смогла уехать.

Резон в этом был. Да и дом у тётушки, если я правильно помню, был в столице. Так что я погрузилась в уроки. На истории меня теперь обучали генеалогиии королевской фамилии, начиная с того старого герцога Карио. Вот откуда потом образовалась наша фамилия Кариоло'о. Что ж, и это было важно, пришлось заучивать фамилии, имена, геральдические символы, гербы, фамильные девизы, родовые цвета. Я попросила у учителя собственную книжку, чтобы перед сном просматривать её, освежая память, чем заслужила чуть ли не поцелуй в макушку растрогавшимся стариком.

На ужине я, уже не шутя, нервничала. Явно, во дворце произошли неприятности, только это могло тётушку задержать. Так что встав из-за стола, я пробралась на крышу. Тссс, никому ни слова! И сидела, высматривала заветную карету.

Если бы не тревога, то я бы оценила прелесть вечернего пейзажа. Солнце уже клонилось к горизонту, из-за этого все вокруг подёрнулось оранжевым цветом. Крыша, на которой я сидела, вообще горела охрой. И все травы впереди, луга, были так великолепны, оттенённые вечерним светилом. Я и сама бы нежилась ласковым теплом, если бы не смотрела так напряжённо на дорогу.

Прошёл час не меньше, когда я увидела двойку чалых лошадок, бодро рысивших в сторону поместья. Ура, приехала! Через минуту я уже бежала по лестнице и кричала:

— Мелли! Мелли!

Она выглянула из столовой.

— Что случилось, деточка?

— Тётушка едет! Приготовь ей, пожалуйста, горячую ванну!

Я побежала на кухню. Мила, ворча, ставила тесто на ночь.

— Мила! Там тётушка едет, ты ей ужин оставила?

— Хмм, скажете тоже! Для госпожи у меня всегда найдётся ужин или обед! Мила — хорошая кухарка.

— А лёгкое, если она не захочет есть? — не отставала я.

— Ну, разве что лёгкое. Так я сейчас приготовлю. Кыш, отсюда, маленькая госпожа!

Я побежала встречать, а по дому уже сновали мужики с вёдрами с горячей водой. Ай, да Мелли, всех организовала!

Прошло не менее получаса, прежде чем тётушка устало выбралась из кареты, в последний момент я успела подставить ей плечо. Нет, нам нужен дворецкий, что ли, который будет помогать тётушке. Или лакей?

Я прижалась к тётушке, обняв её за талию, а она так и оставила руку на моем плече. Я повела Тибильду в комнату, на ходу задавая совершенно пустяковые вопросы, вроде: как съездила, как здоровье отца, сильно ли устала, хочет ли в горячую ванну...

— Зачем ванна? Я же утром мылась! — внезапно очнулась тётушка.

— А вы попробуйте. У нас всегда при усталости принимают горячую ванну или душ, в крайнем случае.

— Душ, угу..., но ванную я не дождусь, засну. — Тётушка даже говорила глухо и вяло.

Что же там случилось?

В комнате я усадила тётушку в кресле, позвала Мелли.

— Помоги ей, пожалуйста.

И ушла. Не думаю, что ей будет приятно моя помощь при разоблачении и купании.

Время было уже позднее, по режиму мне уже надо было готовиться ко сну. Пока я из ума не выжила, сама справлюсь. Я умылась, устроилась в кровати. Не утолив своего любопытства о произошедшем в столице, заснуть было практически невозможно. Хорошо, что я запаслась надёжным снотворным! И я вынула книгу по геральдике...

* * *

Тибильда, в пеньюаре, распаренная и чуточку посвежевшая, сидела за столом и с удовольствием ела творожный десерт.

— О, Матушка Вастель, как хорошо! Мелли, Мила, как вы меня выручили, собрали по кусочкам и воскресили. Спасибо, дорогие мои!

Мелли бросила вопросительный взгляд на Милу, а та в ответ кивнула.

— Госпожа, вообще-то это не мы придумали... Это маленькая госпожа увидела Вашу карету издалека и шум подняла, — начала Мила.

— Она приказала сделать Вам горячую ванну, а сама помчалась к Миле, — поддержала кухарку Имельда.

— Она справилась, есть ли у меня ужин для Вас, а потом сказала, что Вы захотите что-то лёгкое. Заботливая девочка, — покивала будто сама с собой Мила.

Тибильда млела после ванны и вкусного десерта и вдруг встрепенулась:

— Так все это Ирри придумала? — она покачала головой, ведь она чувствовала, что девочка рада её видеть. Вон, как выбежала встречать, и ведь помогла, проводила до комнаты, а потом деликатно ушла... Вастель не дала Тибильде с мужем детей, неужели для этого она осталась жить? Чтобы испытать материнские чувства?

На следующее утро герцогиня проснулась хорошо отдохнувшей, бодрой, позвала Мелли и пока служанка пошла за кувшином горячей воды, выглянула в окно. Светило Арава только начало трудолюбиво окрашивать розовой акварелью голубое небо от горизонта. Тибильда увидела совершенно невозможную картину: племянница, которая по идее должна была спать, куда-то торопилась в абсолютно непотребном виде: спадающие штаны (и где она их взяла?), крестьянская рубашка, какая-то мужская жилетка... Так, принцесса, и в таком виде... И куда-то направилась одна! Тибильда не могла такого допустить. Оставь поместье на два дня и тут такое начнёт твориться! Она накинула халат и поспешила вниз, во двор, пока девочка не исчезла из вида. Совершенно не обращая внимания на то, что роса уже намочила домашние туфли, она спешила в ту сторону, где потеряла из виду Ирри. И вдруг услышала голоса, вернее, один — грубый мужской:

— Наклонись! Сильнее! Так, теперь подпрыгни! Прыгай, прыгай! Резвее, резвее! Не ленись! Порадуй меня!

Холодный пот прошиб Тибильду. Она не смогла сдержаться и побежала. Сердце останавливалось от ужаса, от догадки, что она может увидеть...

— Быстрее, быстрее, крути! А ты прыгай, не ленись! Теперь на одной ноге! — говорил Касилий, помощник начальника охраны, крутя длинную верёвку, на другом конце её держал сын Мелли. А под и над нею скакала Ирри, то на одной ноге, то на двух.

— Меняйтесь! — рявкнул охранник.

Тибильда стояла и не могла отдышаться. Ведь чуть сердце не остановилось! Да и теперь суматошно колотилось. Вот сорвиголовы! Когда успели найти друг друга! Пока они не заметили её, Билли начала потихоньку отступать, шаг за шагом. И вот она скрылась за кустом. Фух, хорошо, что не выдала себя! Иначе вышел бы конфуз!

А девочка и правда, с характером, как и сказал Элоэн, думала Её Светлость. Пока она обещала племяннице подумать, посоветоваться с отцом, а сделать это не получалось, Ирри сама уже нашла себе наставника. Правда, Касилий сделает её сильнее, здоровее. Но силы противостоять мужчине у неё никогда не будет. И не сможет он её научить прилично работать клинком — техника у него не та. У него широкие и мощные движения, а Ирри нужен в наставники Мастер, с ювелирным владением клинка. Такого она видела 40 лет назад у эльфов. Да разве заманишь его сюда? И чем? Может, в Индоре за последние годы что-то подобное появилось?

Так, рассуждая сама с собой, Тибильда вернулась к себе, где её тут же отругала Мелли — за мокрые ноги, за нечёсаный вид... Такое впечатление, она — девочка. А может я, действительно, в детство впадаю? — задумалась Билли.

Иррьен.

Весь день я мучилась любопытством, но возможность расспросить Тибильду о произошедшем в Малоне не представлялась. Это были наши, семейные дела и ни к чему посвящать в это посторонних людей, даже если это был мой учитель. Я затолкала своё любопытство подальше и, сжав зубы занималась. И ничего, что математика сегодня у меня вся закончилась, ли Кароме продолжал отрабатывать мой почерк. Разве что я сама могла его матрицам, дифференциалам и логарифмам поучить. Да и кому интересно, что мои подушечки пальцев болели, и играть снова гаммы мне было больно? И что после интенсивного занятия у Касилия я не прочь была прямо на уроке вздремнуть? Особенно на геральдике. Приходилось усилием воли держать глаза открытыми и изображать оживлённое внимание...

Но занятия закончились, и ужин тоже. Сегодня учитель торопился в деревню. Тётушка сама протянула мне руку и похлопала рядом с собой на диване. Я как белка, метнулась к ней и уютно устроилась у неё под боком.

— Дитя, как вы тут без меня жили? — лукаво спросила она.

Я пожала плечами, задумчиво подняла брови вверх:

— Я училась, занималась, гуляла со щенком. А, да! Нас с Арвидом вызвался учить бою с клинком Касилий, большой такой. А ты, тётушка, где пропала? Я так беспокоилась...

— Я знаю. Но дела королевства важнее всех иных, — вздохнула она. — Пойдём ко мне в кабинет, там меньше посторонних ушей.

— Позавчера ночью я позвала на помощь одного друга, мага из Индора, — начала тётушка рассказ, как только мы устроились на небольшом диване в её кабинете. — Я рассказала о твоём предположении, и он настоял, чтобы мы поехали в Малон. В общем, ты была права. Твой отец был болен — в него вживили заклятие подчинения — давно, ещё до твоего рождения, вот почему он не стал больше предохраняться. Сегодня маг дождался помощника, и они вместе обезвредили заклятие. Твой отец сейчас слаб, но быстро поправляется. Так вот, мой изобретательный друг предложил ловушку. Мы объявили, что короля вылечил маг, снял заклятие и удалился. Я до последнего надеялась, что во дворце нет предателей... Твоему отцу принесли снотворное, он якобы его выпил. Я тоже изобразила сон в своих апартаментах. Знаешь, кто прибежал к твоему отцу? Пришёл подчинять своего короля другой стране?

Я покачала головой, я же вообще никого там не знала.

— Наш старый друг, советник ещё моего брата, и сейчас главный советник короля — Элосив. И ещё помощник кухарки. Они вдвоём пришли ставить новое заклятие! Я даже не подозревала, что Элосив — маг, смог предать нас и служить Кагорре! Теперь я думаю, что умереть брату так рано помог именно он! — Тибильда начала качаться из стороны в сторону. Похоже, полученный стресс только сейчас начал выходить наружу.

Я обняла её, и погладила щеку:

— Теперь же все хорошо?

— Если бы! А вдруг там ещё изменщики остались? Ведь не могли кагоррийцы так легко оставить Малон, если у них не оставалась при дворе мощная поддержка!

— Тётушка, но может, можно как-нибудь придумать способ выявить предателей! — я тихонько выспрашивала её, пусть выскажется, выплеснет эмоции. Это у меня своеобразная валерьянка есть в виде толстого фолианта.

— Друг обещал подумать. Я только надеюсь, что он пришлёт своего представителя, который под видом нового придворного постепенно проверит всех. До празднования твоего дня рождения... Я не хочу тебя туда пускать!

— Тётушка, ну, успокойтесь, все будет хорошо! У вас же не было в последнее время никаких видений. Может, именно из-за того, что все наладится? Пойдёмте спать, вам нужно хорошо отдыхать — Вы очень вымотались за эту поездку.

— Да-да, ты права. И спасибо тебе за вчерашнее, ты так хорошо все придумала...

— Тётушка, я хотела вам предложить. Здесь в доме не хватает твёрдой руки домоправительницы. Мелли как раз подходит. А служанку вам и мне ведь не сложно найти! Мелли её воспитает, как нужно.

— Подумаем. Ладно, деточка, иди спать, ты так напряжённо занимаешься... Спокойной ночи, как ты говоришь! — она поцеловала мне лоб и подтолкнула к выходу.

На следующий день я опять рано проснулась. Да что ж такое! Раньше я совой была, а теперь, получается, — жаворонок? Непривычно. Я потянулась и бодро вскочила с постели. Я ещё не успела открыть дверь в умывальную комнату, как ко мне вошла Мелли.

— Успела! — улыбнулась она. — Светлого неба! Иррьен, куда Вы все время торопитесь?

— Мелли, милая! Тороплюсь жить! А утро, какое чудное! Некогда тебя звать! — и нырнула в уборную вслед за служанкой. Конечно, было намного приятнее плескаться в тёплой воде!

Когда я, освежённая, выбежала, на банкетке увидела приготовленную одежду. Темно-серые, бархатистые на ощупь, брюки, которые сели на меня словно влитые, но со свободным облеганием! Ещё была серо-голубая рубашка и мягкий серый длинный жилет, закрывающий бедра. Но он был на подкладке и потому хорошо скользил по мне, не мешая двигаться.

— Мелли, откуда это?

— Её светлость вчера утром послали Лара с запиской к портному, который приезжал к Вам. Он передал письмо и мотался по городу, пока не подготовят все. Только вечером уехал от портного с целым ворохом одежды для Ваших занятий.

— Ой, как здорово! И удобноооо! И мягонько...

Едва дождавшись, пока Мелли заплетёт мне косу и закрепит конец на основании, чтобы был бублик, я убежала. Служанка все ворчала, откуда я такие причёски выдумываю. Откуда, откуда, от верблюда... Мама мне в детстве так делала. А мы с девчонками в школе сравнивали, у кого аккуратнее, длиннее, красивее бант...

Перед завтраком я благодарила тётушку. Высказала, какая красивая и удобная одежда и как я благодарна за заботу. Тибильда грустно улыбнулась и сказала, что если я вздумаю что-либо сделать, нужно сначала подумать, есть ли подходящий наряд для этого. Ни одна принцесса не поедет на охоту в бальном платье и, наоборот, в домашнем — на бал. Я вздохнула, всё-таки раньше было проще жить. Одела джинсы и пошла на работу. Там пожурят, но ничего страшного. А на улице, на вечеринке — самое то.

Так прошла неделя, и подошли выходные. На мой взгляд. Я поняла, как много я не знаю об этом мире. Позавчера приставала к тётушке по этому вопросу и она мне преподнесла старинный фолиант — историю создания мира. Пришлось вечером вместо геральдики читать эту книгу. Собственно, это было рукописное издание с многочисленными картинками и пояснениями рядом с ними. По-видимому, фолиант предназначался для детей, которых пытались приучить к чтению. Снаружи он был переплетён толстой кожей, на обложке — рельефно выбиты изображения солнца (пардон, Аравы) и Вастель в кошачьем виде. Перед сном Мелли оставила мне подсвечник на столике около кровати, и я приступила к знакомству с этим миром.

Когда-то давно два Создателя (думаю, демиурги) создали его. Назвали — Селива. Ха, догадаться нетрудно, кто у нас авторы. Конечно, Отец! Случайно его имя не начинается с Сели? И Мать всего сущего — Вастель. Он неё достался последний слог мира. Значит, они тут подрабатывают богами. Или нравится им? Так вот, Отец создал сушу и моря, реки и озера, горы и долины под благословенным светом Аравы. А Вастель создала эльфов (они и тут есть?), людей. Ещё когда-то здесь и наги были, но вымерли (хи-хи, уползли). Мать всего сущего создала и деревья, цветы, плоды и животных. Боги остались здесь, чтобы поддерживать порядок. Ночью бывало темно, и Отец по просьбе Матери создал для неё ночной фонарь — светило Ярда со спутником Ило. Один цикл — назывался годом. Четырнадцать месяцев. Бла-бла-бла... Неделя — семь дней, называлась седмицей. Седьмой же день был выходным. В этот день полагалось ходить в Храм Отца рано утром и в Храм Матери Вастель — вечером. Опа, оказывается, они отлично уживались раньше, что же произошло? На этом я и уснула.

В седьмой день к нам приехал мой отец. Не знаю, может я уже перегорела, но он у меня уже не вызывал такого щенячьего восторга — просто приятный мужчина. Может гены начали работать? Или чутье кровного родства? А он приехал с подарками — привёз небольшую лошадку светло-коричневой масти с почти белой гривой и хвостом. Кажется, такая масть называется соловой... И двух учителей...

Отец изволил меня посадить на дамское детское седло и поводить по двору. Вот счастье-то! Искривлять позвоночник! Я, конечно, поблагодарила его, всё же собственная лошадка — здорово! Король выглядел осунувшимся, похудевшим. Но он стал мягче, что ли? Я терпеливо отбыла дочернюю повинность без хамства, непочтительности и разборок, почти примерная дочь. Устала я за неделю...

Только проводили мы короля, прикатил портной на двух каретах. И начали меня одевать, как куклу, в разные наряды. Мне было уже все равно. Цветовая гамма оказалась приятной моему глазу, хоть в этом была радость. А ещё тётушка обсуждала с ли Радином несколько нарядов для празднования моего дня рождения... Мрак! С какой радости мне подчёркивать талию и грудь? Неровности на мне ещё не выросли, я похожа на доску... Согласна, демонстрировать длинную и красивую шею (а она такая?) и великолепную осанку нужно. Но для этого нужна высокая причёска, открывающая шею и плечи. Чтобы обратить внимание на грудь. Ууу, когда она вырастет?! Пора бы уже...

На следующей неделе меня начали обучать ещё и танцам, но это оказалось совсем не весело. Занятия проходили под счёт и раз, и два, и три... Напоминало ту же зарядку, только в платье и домашних туфельках. Мой учитель танцев, ли Димеро оказался мужчиной небольшого роста средних лет, зеленоглазым шатеном с вычурными бакенбардами. Его занудливый голос за одну седмицу так надоел мне, что начал чудиться во сне. А еще он длинной линейкой бил меня по плечам, спине, если я неправильно разворачивала плечи или сутулилась.

Второй учитель, приехавший вместе с королём — престарелый ли Ванил, такой Божий одуванчик, что я его про себя назвала "Ванилька". Добрый, немного рассеянный, образованнейший, ещё из ума не выжил. Специально для него в моей классной комнате установили роскошное мягкое кресло, в котором он частенько и дремал, пока я справлялась с его заданиями. Он преподавал мне кагоррский язык, письменность, геополитику и обзорно — религиоведение. Тётушка, когда представляла его, шепнула мне на ушко, что он представлял интересы Дираны во времена моего деда в Кагорре. незнакомый язык давался мне легко, словно я вспоминала его. Или Лали говорила на нем с детства?

Чтобы Онни доставалось моё внимание, я стала вставать с рассветом, одевалась на занятие с Касилием, и мы шли гулять. Слуги просыпались и многие уже работали, так что было совсем не страшно. Онис взрослел, уже носился как оглашённый, меня слушался, команды выполнял — в общем, рос как приличный и воспитанный пёс. А вечером, после ужина, я выдерживала всего лишь час, а потом начинала клевать носом. Так и повелось, ложиться с вечерней зарей. Как настоящая деревенская клуша!

В очередной седьмой день я проснулась, погуляла с Онни и вернулась к себе. Занятий сегодня не было, тётушка спала, Мелли хлопотала где-то, и я решилась. Раздобыла из своего гардероба шерстяной мягкий плащ-накидку и потихоньку начала красться на крышу. Как раз в моем распоряжении было часа полтора... Я мечтала насладиться Аравой, позолотить свою шкурку. Я почти вылезла на крышу, как меня поймали. Тётушка, которая должна была ещё нежиться в постели, зачем-то встала. Нюхом, что ли, учуяла меня? В общем, меня схватили за ногу, пришлось вернуться.

— Ирри, деточка, что ты забыла на крыше?

— Ой, тётушка, там такой прекрасный вид, Арава пока нежная, и я решила немного полюбоваться расцветающим днём, — и я скромно-скромно опустила глазки и сложила вниз сомкнутые руки.

— А накидку зачем взяла?

— Чтобы мягче сидеть было, — отвечала я. Сама невинность, осталось только ножкой шаркнуть.

Тётушка кивнула, что-то решив для себя.

— Могла бы и спросить. Для этого Мелли даст тебе подушечку и зонтик, укрываться от Аравы. И любуйся пейзажами сколько угодно! Да, нужно ещё Мелли сказать — лицо тебе начать отбеливать, а то ты от этих утренних занятий и прогулок с Онисом и так уже выглядишь как крестьянка. А у тебя всего через 2 месяца бал! Всё, до бала никаких крыш. А после — пожалуйста! И шляпку будешь днём носить.

— Но потом уже будет холодно! — ужаснулась я.

— Ничего, ничего, ещё красивее будет. Деревья оденутся в золотое...

Вернулась я к себе злая и рычащая, как тигр. Что ж теперь, всегда как бледная плесень ходить? Ничего, я теперь по солнышку гулять с Онни буду...

Надолго меня не хватило. После недели такого гуляния Мелли начала ежедневно жестоко натирать моё лицо какой-то растительной мочалкой и потом покрывать его творожной кислой пастой. И заставляла лежать по 30 минут. Перед сном! Когда я должна была уже спать! Через неделю я смирилась. Какая разница! Ну, плесень и ладно. Особенно, если им нравится.

Однажды ли Кароме заметил, что я не горю желанием заниматься танцами, так как не хвалюсь и не рассказываю о них. На что я сказала правду — трудно получить удовольствие от танца под речитатив раз-два. На этом и закончили. Но каково было моё удивление, когда на вечернее занятие с ли Димеро пришёл и ли Кароме с лютней. Он любезно предложил себя в качестве аккомпаниатора. Учитель танцев недовольно сморщился, но согласился. И дело пошло. Я теперь представляла себе ритм движения и плавные переходы. Танцевали мы специфические танцы с фигурами, поклонами, ручейками и т.д., и т.п. Жалко только, что моим партнёром всегда был ли Димеро. И на его вкус я все делала недостаточно элегантно и правильно. Ли Кароме почти всю неделю играл для меня — я ему так благодарна: он всегда был внимателен ко мне и постепенно становился для меня другом.

Седьмой день на носу, а я ещё ни разу не каталась на моей лошадке — её звали Лои. Мне не понравилась кличка, и я переименовала её в Хлою, как ни говорите, более характерное имя. Всю неделю мы с Онни утром и вечером навещали её с заранее припасённой морковкой или яблоком. И только.

Наконец, пришёл седьмой день. Занятий с Касилием сегодня не было, он нам позволил сегодня отдыхать, думаю, только из-за того, что приезжал король. Так вот, к режиму я уже привыкла и проснулась как обычно — ни свет, ни заря. Мы нагулялись с Онни, набегались, напрыгались и вернулись. Но до завтрака было ещё далеко. Во дворе уже слонялся Арвид. Я направилась к нему.

— Доброго дня! А ты умеешь ездить на лошади?

— Благословения Вам! — наклонил голову парнишка. — Умею, отец ещё в детстве научил.

— С седлом? — как же мне были нужны эти сведения!

— По-разному. Но с седлом удобнее, — рассудительно ответил Арвид.

— А меня научишь?

Парнишка почесал затылок.

— Я не умею ездить на дамском седле.

— Так и я не умею, а хочу на мужском. Я же сейчас в штанах! — изложила я ему свою идею.

— Разве можно девчонке на нашем седле? — раскрыл рот Арвид.

— Давай, ты взнуздаешь Хлою, а там посмотрим.

Угу... — буркнул сын Мелли, уходя.

Через десять минут он вывел мою лошадку во двор. Она потянулась ко мне, причмокивая губами. Я накрыла её нос и губы ладошкой, она пожевала её и выплюнула. Ладно, у меня ещё заначка есть, попозже дам!

— Арвид, а можно, я просто так на ней посижу? — невинно спросила я.

— Не знаю, она же без седла... Ну, если только посидеть, познакомиться... — и он встал на одно колено, подставляя мне другое бедро для опоры. Я не преминула этим воспользоваться: ласточкой вспорхнула на спину Хлои. И пока Арвид не встал на ноги, схватила уздечку и дёрнула её, чуть приударив по бокам лошади. Хлоя поняла меня мгновенно, папа явно приготовил для меня спокойную и послушную кобылку, и мы поехали. Седла не было, пришлось держаться за гриву. При шаге спина Хлои чуть двигалась, но через две минуты, как раз когда перестал возмущаться шедший рядом Арвид, я приспособилась. Касилий — молодец, как-никак этими своими умопомрачительными стойками он здорово настроил нам равновесие и координацию. Мы с Хлоей прошлись рысью не менее трёх больших кругов по двору в сопровождении Онни, прежде чем прибежал позванный Арвидом Мугро.

— Ваше Высочество, пожалуйста, остановитесь! — попросил он меня. Я ухмыльнулась, косо взглянув на Арвида, а что он думал, Мугро посмеет меня за шиворот снять с Хлои?

— Мугро, мы с Хлоей привыкаем друг к другу. Не волнуйтесь, она спокойна и послушна.

— Но Ваше Высочество, Вы же сидите без седла, а дамы ездят только в дамском седле.

— Это дамы. А я ещё не дама, — сказала я и задрала нос.

— Ваше Высочество, пожалуйста, нас накажут, если увидят, что мы не уследили, — взмолился Мугро.

Ах, об этом я не подумала. Пришлось остановиться и попросить Мугро подставить мне колено. Он с удивлением наблюдал, как я довольно ловко слезла с лошади. А что он думал, я на лошадях раньше каталась иногда!

Я возвращалась в дом, донельзя довольная увлекательно проведённым утром. Мелли принесла мне кувшин тёплой воды, чтобы я обмылась. Приятно было освежиться!

На завтрак я пришла в платье и аккуратно причёсанная, как и положено юной барышне, и как всегда со здоровым румянцем во все щеки. За столом уже собрались тётушка и все мои учителя. Я приветствовала всех и скромно села по правую руку Тибильды.

— Душа моя, как прошло утро? — осведомилась тётушка, глаза её лучились смехом.

— Я гуляла с Онисом и каталась на Хлое, — ответила я. Явно, тётушка успела налюбоваться моим променадом.

— О, Вы умеете управлять лошадью? — льстиво спросил ли Димеро.

— О да, немного, — согласилась я.

Ли Кароме тоже лукаво покосился на меня. Видел, поняла я, но почему-то я была уверена, что он никому не проболтается.

Глава 5.

— Едут, едут! — закричал во дворе Арвид.

Я с тётушкой находилась в гостиной и обе читали. Мы переглянулись. Это был третий визит короля в поместье. Первый раз мы только знакомились, во второй раз он подарил мне лошадку и мы оба оказались усталыми, едва способными на разговоры. А что сегодня? Я осмотрела себя — насыщенно голубое платье изумительно оттеняло глаза и подчёркивало цвет моих волос, собранных в аккуратную прическу с рассыпавшимися локонами по спине. Тётушка, когда увидела меня, восхищённо охнула, а ли Кароме сделал мне комплимент, что я с каждым днём расцветаю все краше, и по-взрослому поцеловал мне руку. Приятно!

Король спешился и поспешил к нам. Он поцеловал руку тётушке и будто споткнулся передо мной. Я присела в глубоком реверансе, он получился у меня даже элегантным. Толк от занятий с ли Димеро, нужно признать, есть. Король подал мне руку, я поднялась, и он поцеловал меня в лоб.

— Вы сегодня прелестны, дитя моё!

Он был искренен? Ведь ехидства в его тоне я не услышала.

— Благодарю, папа! Я тоже рада Вас видеть.

Король удивился. Он вопросительно посмотрел на тётушку, но она лишь продолжала улыбаться загадочной улыбкой сфинкса.

— Ирвьен, выпьешь бокал хайго? — предложила Тибильда. Хайго — охлаждающий напиток степняков, готовился из каких-то трав. Только у нас он делался с сахаром и подавался со льдом. Если честно, то он напоминал мне "Тархун", только чуть менее насыщенный и с лёгкой горчинкой. Мне хайго тоже нравился, но в мой напиток льда не клали — берегли здоровье.

Мы прошли в гостиную, там король с изрядным уважением поприветствовал Ванильку, а учитель, в свою очередь, с большой теплотой справился о его здоровье. О, так это по личной просьбе короля ли Ванил сюда приехал... Я прислушалась, отец справлялся о мнении моего наставника о необходимости занятий: однако такой юный ум... Не бесполезны ли его усилия? Ох, папочка не верит, что подобранная на помойке девчушка может отказаться бриллиантом? Не может, согласна. Но я-то не с помойки, а из развитого и богатого информационными технологиями мира! Да ещё и взрослая... Да что это я, вроде привыкла уже, а тут опять... Объясним с другой стороны. Просто король поддался настояниям тётушки, сам не убедившись в такой нужде. И тем более, просил уважаемого человека, друга семьи, поэтому и чувствовал теперь себя ответственным. Вот, так лучше! Больше позитива! Я успокоилась.

Как раз Ванилька хвалил меня. Муррр, сказал, что такой пытливый и ясный ум он встречает в юном создании впервые. И про кагоррский рассказал. Я ведь очень старалась, обязательно нужно было развивать ум Лали, а что есть лучшее упражнение, как не изучение языков? Король, наконец, оторвался от Ванильки и поблагодарил его. Все, чувствую, настал мой 'звёздный' час.

— Дитя, как Ваши успехи в танцах? — обратился ко мне отец.

— Я не могу судить об этом сама, папа.

— Ирвьен, она права! У нас тут иногда аккомпанирует другой наставник Ирри, я попрошу его, и ты сам сможешь оценить её успехи.

Король кивнул.

Через 10 минут я замерла в танцевальной стойке напротив короля. Зазвучали первые аккорды лютни, отец протянул мне руку с полуулыбкой, в ответ я тоже робко улыбнулась и присела в реверансе. Папа вёл меня, словно я была хрустальной. Или заразной? А я чувствовала себя скованной, что же это такое! Я глубоко вдохнула, танцевать я научилась, чего же бояться? Точно!. Ну, король в партнёрах, но мы же видимся не первый раз! И я расслабилась и даже стала получать удовольствие. Король двигался превосходно, не хуже ли Димеро, без поучений и недовольства моей неловкостью! Вот прозвучали последние ноты, и мы раскланялись. Отец теперь улыбался открыто, искренне.

— Ли Кароме, пожалуйста, ещё галиарду.

Я вздохнула, придётся козой скакать, не совсем удобно со свободными волосами... Но танец мне нравился. А отец оказался очень бодрым, двигался элегантно и красиво. Музыка все-таки была зажигательная, и я увлеклась. Когда закончился танец, папа и ли Кароме начали аплодировать мне. Но король тоже был хорош, как и мой учитель с лютней — я тоже присоединилась к аплодисментам. В итоге мы начали смеяться. Король подал мне руку как даме, вторую — тётушке, и мы пошли в гостиную.

— Я поражён успехами Иррьен. За какие-то два месяца она превосходно научилась танцевать.

— Ты забываешь о её природной грации, племянник, — проворчала Тибильда.

— Грации, ах, да...

— At paano sa tingin mo tungkol sa isang biyahe? — внезапно обратился ко мне король.

Очень медленно до меня дошло, что это — на кагоррском. Но в голове словно кто-то включил рычаг и до меня медленно дошёл смысл. Ага, меня спрашивают об отношении к верховым прогулкам. Так, какие мы слова с Ванилькой учили...

— Lagi ako nasisiyahan sa magagawang upang himukin sa Chloe, lalo na sa magandang kumpanya, — ответила я, осторожно подбирая слова. (Что-то вроде: Я всегда рада покататься на Хлое. Особенно в приятной компании). Не совсем быстро, но вроде чётко.

Когда я начала отвечать, брови у отца взлетели чуть ли не до линии волос, и опустились только, когда я закончила.

— Chloe ay isang asno na aking ibinigay sa iyo?-спросил король. В моей памяти, опять, медленно всплывали слова: Ты зовешь Хлоей ту кобылу, которую я тебе подарил?

— Oo, Ama. Sa tingin ko ang pangalang ito nababagay sa kanya nang higit pa, — отвечала я, а сама удивлялась, как же это происходит? Вот мне приходит в голову ответ: "Да, отец. Я считаю, это имя ей подходит больше". Потом, почти без затруднений я вспоминаю перевод.

Отец протягивал мне руку, так, что я пропустила? А, ну да, мы же кататься теперь идём. Какая насыщенная программа у нас, однако. Я кивнула Мелли:

— Принеси мне шляпку, пожалуйста!

Через двадцать минут я сидела на Хлое, в дамском седле, при шляпке — в общем, средневековая юная леди. И мы поехали кататься. Конечно, с нами был отряд охраны позади.

— Дитя моё, должен заметить, потрудились Вы изрядно. Танцуете превосходно, говорите по-кагоррски вполне приемлемо. Да и ли Ванил Вами очарован. В чем же секрет Вашего прилежания?

Спросил вроде бы непринуждённо, в духе пустой болтовни. Но ведь его действительно удивляют и тревожат мои успехи. Как ответить? Думаю, искренне.

— Папа, я стараюсь, встаю с рассветом и ложусь тоже на заре. И все равно мне не хватает времени — так много всего интересного и я не успеваю до него добраться! А кагоррский — это просто язык. Для тренировки ума необходимо учить стихи, поэмы, а чем другой язык хуже? Тем более это язык моей матери, не так ли? Было бы странно, если я не могла бы сказать на нем хоть пары фраз.

— Раньше тебя это не беспокоило. Как и многое другое, — горько сказал он.

Жаль, я не могла ему сказать... Ведь он, действительно, печалился о Лали.

Мы помолчали, а потом, чтобы отвлечь его я спросила.

— Отец, можно попросить Вас?

Он посмотрел на меня, кивнул.

— Я бы хотела научиться защищаться. Здесь со мной занимаются по утрам. Но ведь меч мне не подойдёт. Можно ли подобрать мне наставника, который научит меня орудовать миниатюрным клинком в силу моих физических способностей?

— Ты опасаешься за свою жизнь? — спросил король. Вот он и перешёл на "ты".

— Да. А Вы — разве нет? — дерзко ответила я.

— Но ты говорила, что у тебя совсем нет времени. Откуда ты его возьмёшь? — поинтересовался король, не отвечая на мой вопрос.

— Перестану заниматься лютней.

— А ты практична, — кивнул сам себе отец.

Мы медленно ехали, становилось жарко.

— Папа, как изменились сейчас отношения с Кагоррой?

— Они молчат, нашего советника пока не выслали, он там и находится. Формально у нас такие же отношения, как и раньше, поэтому мне пришлось послать туда приглашение на празднование твоего дня рождения, ведь правитель — твой родной дядя.

— А кто ещё будет? — этот вопрос меня интересовал, так как я мало представляла приёмы в честь для рождения.

— Кто угодно. Обязательно приедут представители Кагорры, Индора, Замонги, Ликиса. Они уже подтвердили свое участие в праздновании. Людей попроще будут принимать наши чиновники, гости передадут им свои поздравления для тебя, которые те запишут и примут дары. А высокопоставленных — придётся принимать нам.

— А в прошлом году как было? Долго? — я поправила шляпку. Интересно, почему они соломенные не делают? Нужно поговорить с ли Радином.

— Нет, ты была мала. А в этом году тебе исполняется 12 лет, с этого возраста наследники принимают участие в принятии гостей, открывают бал. Считается, что с этого возраста они могут выдержать эту долгую процедуру. Но естественно, большую нагрузку возьмём на себя я, Ее Светлость и мой новый советник.

— Мне страшно, вдруг я не справлюсь, — неожиданно для себя сказала я отцу.

Он улыбнулся:

— Все получится. То, что я сегодня видел, даёт основание полагать, что ты отлично справишься. Мы ожидали от тебя гораздо меньшего. Не волнуйся, я все время буду рядом, как и тётушка, и мой советник. Ах да, я думаю, за неделю до празднования вам нужно будет приехать во дворец, чтобы ты освоилась. Попробуешь потанцевать в бальной зале. На праздничном обеде тебе присутствовать не придётся, так что — не бойся!

— Если бы ты была мой дочерью, я бы счёл себя счастливейшим отцом и гордился тобой, — внезапно негромко сказал он. — И ты поразительно похожа на Вианну, — едва слышно прошептал король, но я услышала его слова.

Я потупилась, как же я ненавижу врать и потому сказала правду:

— Я тоже...Я счастлива иметь такого отца.

Король принял моё смущение за кроткий нрав, снисходительно улыбнулся. Дальше мы ехали в молчании, наслаждались природой. Мне было особенно интересно, ведь сначала я бегала здесь кошкой, а теперь мы ехали по краю леса и в тех местах, куда не рисковала ходить гулять. Здесь были луга, зелёные, с желтизной. А, иван-да-Марья, наверное! Ещё что-то красочно там цвело. В лесу я заметила почти закрытые цветы белой ветреницы. Как мило! Я эти цветы люблю, но они поникли... Небо было бледно-бледно-голубое, а кучевые облака густо, пышно и низко нависали над головами. Арава лишь иногда пробивалась сквозь них. Мне от этих белых пушистостей веяло влагой, приятной влагой в жаркий день.

— Сегодня будет дождь, — сказала я.

— Эти облака часто здесь ходят, но дожди не идут, — сообщил мне король.

— Но от них чувствуется влага, — беспомощно сказала я. Зачем я настаиваю, вдруг ошибаюсь? Лучше молчать.

Мы уже направлялись к дому, когда пошёл дождь. Летний светлый грибной дождь. Я сдёрнула шляпку и подняла лицо к небу. Капли мягко падали на лицо, словно мир нежно целовал меня. Дождь был такой чистый, а запахи! Они пьянили, озон, в конце концов! Мне хотелось разуться, пойти босой, ощутить ступнями влажную, пружинящую траву. Отец удивлённо посмотрел на меня, взглядом спросив меня, что случилось.

— Так изумительно пахнет дождём, и капли такие тёплые, чистые! Мир умывается! — я не смогла сдержаться и улыбалась до ушей. Всегда обожала летние дожди!

Король ещё раз посмотрел на меня и повторил мою позу — лицо вверх. Через несколько минут он сообщил мне:

— Ты права. Это приятно. Что ещё ты порекомендуешь? — спросил он меня.

— Спешиться, разуться и побегать по мокрой траве. Непередаваемое удовольствие! — важно сообщила я.

— Может, попробуем? — предложил король. Я чуть не поперхнулась.

— А охрана? — показала я назад.

— Так я же король? А они служат мне. Ну как?

Я кивнула, расплываясь в улыбке.

Через 5 минут охрана наблюдала удивительную картину: король и принцесса, взявшись за руки, брели по траве под дождём — босые, мокрые, и сумасшедше улыбались.

Я чувствовала счастье. Словно этот мир меня, наконец, принял. И отец, тоже...

Подходило время для поездки в Малон. А у меня в сердце поселилась тревога, сердце щемило. Раньше, в том мире, у меня такое бывало — предчувствие, обычно не за себя. А тут, кто? Тётушка? Отец? Близких и родных здесь было у меня всего двое, друзей — Мелли, ли Кароме и Мугро. Из-за напряжённых занятий и своего положения я общалась с узким кругом людей. Танцевать меня научили, и ли Димеро покинул усадьбу. Что же происходит? Или приближение 12 лет — очередного рубежа взросления в этом теле, просыпающиеся гормоны, пышное празднование во дворце? Что?!

Освободившиеся часы от танцев я заняла кагоррским. Ну, не верила я, что мой словарный запас будет достаточным. Из-за того, что я немного поговорила с отцом на этом языке, учёба теперь давалась мне гораздо легче. Новые слова и фразы просто прилипали ко мне, Ванилька млел. С ли Кароме мы занялись изучением баллад и песен. Слух у меня оказался неплохой, но к нему и прилагался весьма недурственный голосок, думаю, аристократические гены сыграли здесь свою роль. На мандолине я смогла исполнить разве только одну несложную мелодию, так что мы оставили её в покое и упражняли мое пение. Могло произойти так, что какой-нибудь посол предложил бы мне что-либо прочитать или спеть, а все гости поддержали бы его. Я выучила три баллады: две были среднего размера и все про времена образования нашего королевства. А вот одна, самая длинная и самая популярная при дворе и в народе, стояла особняком, её часто пели и цитировали. Даже Мелли. Как только я начала её учить, то обнаружила, что каждый второй повторяет вирши древнего поэта. Пришлось постараться и выучить её всю, принцесса — я, всё-таки. Негоже мне не знать национальный фольклор, тем более там фигурировали мои предки.

Отец приезжал ещё несколько раз, мы теперь общались гораздо теплее. Он стал доверять мне, а я поверила ему.

Платья были уже готовы и упакованы, я одета и причёсана. Тётушка раздавала последние распоряжения, а я не отходила от Онни — мне не разрешили его взять. Он, предчувствуя разлуку, тоскливо не сводил с меня глаз и иногда свистел жалобно носом. Я уже двадцать раз попросила Мугро и Арвида с ним гулять так, как это делала я. Но покой не приходил.

— Иррьен, ты готова? Тогда садись в карету! — окликнула меня тётушка.

Я была экипирована как настоящая дама: на платье был наброшен плащ с капюшоном, не дай Вастель на меня накапает осенний дождик. На руке у меня висела дамская сумочка, в ней, естественно, был платок, небольшой гребешок (вытрясла из Мелли), от нюхательной соли я отказалась, зато выпросила у Мугро маленький ножичек в чехле. Они с Арвидом посмеялись, но достали такую штучку мне. Мугро пошутил, что мне ножик совершенно необходим, вдруг я захочу настрогать картошку на балу. Ох, мужчины! Но тревога ведь не оставляла меня. Зато никто не заподозрит оружие в такой милой цветной вышитой тряпочке.

Вот, час пробил — покидаю недавно появившийся дом. Главное, не терять присутствия духа и быть мужественной. Удивительно, через сколько лет я вспомнила наставления своей классной руководительницы. Вывихи памяти, нда...

Ехали мы медленно, долго, часов 5, останавливались один раз, когда и перекусили. В конце пути я чувствовала себя разбитой, хотя и сидела на мягкой подушке. Конечно, рессоры здесь ещё не изобрели, и скорее всего этого не произойдёт, ведь мир идёт по магическому пути, а не технологическому. Но вот карета дёрнулась и остановилась, тотчас открылась дверь и проворный слуга предложил руку герцогине. Её аккуратно вынули и уже тянули руки мне. Я привстала и буквально упала в руки слуги, случайно, конечно. Похоже, он уже давно привык к таким выкрутасам дам, потому что и бровью не повёл, а невозмутимо поставил меня на землю, кивнул и исчез. Тётушка уже осматривалась, наверное, считает прибывших, не потеряли ли мы кого. Сновали слуги, разминались приехавшие, стоял такой галдёж... У меня закружилась голова.

— Ирри, ты бледна! Как себя чувствуешь? — тётушка даже наклонилась ко мне.

О, она устала не меньше моего, но держится. Мне стало стыдно.

— Устала, но терпимо, тётушка. Когда нас проводят в наши комнаты?

— Сейчас. Вон, видишь, к нам спешит распорядитель. Странно, что Ирвьен к нам не вышел, все-таки дочь приехала.

Через двадцать минут меня привели в розовую комнату Лали. Я обернулась на дворецкого.

— Терпеть не могу розовое! Поменяйте что-нибудь, — заявила я.

— Но раньше Вам же нравилось? — беспомощно пролепетал распорядитель.

— Есть ли у Вас гостевые покои, где уместятся мои гардеробы? — решила помочь ему я.

— Но там не будет соответствующей охраны для Вас...— распорядитель был бледен.

Я поняла, что выхода нет. И если я сейчас изображаю принцессу, то обязательно должна жить в своих покоях. Я обречённо кивнула, ведь заранее чувствовала, что все будет шиворот-навыворот. Я прошла по комнате — приторно-сладко-милая, так я могу охарактеризовать её стиль — для девочки-принцессы, может быть, и нормально. И по моим воспоминаниям, Лали была в восторге от интерьера. Я осмотрелась. Что же здесь можно заменить?

— Как Вас зовут? — обратилась я к распорядителю, или дворецкому.

— Мигелиос, дворецкий. Вы меня не помните? — спросил он.

— К сожалению, нет. Мигелиос, завтра я буду заниматься в бальной зале. Прошу в это время заменить в моей комнате ковёр, портьеры, покрывало на кровати, шторки над постелью, белье. Если прислать мастера с образцами ко мне сегодня, можно успеть все подготовить к завтрашнему? Даже не к утру, а после обеда? — я вопросительно уставилась на дворецкого снизу вверх, потому что он был высоким, почти как отец, мужчиной в годах.

— Не могу сказать. Возможно, ковёр не успеют привезти, а все остальное — можно, — уверенно подтвердил он. Как только я определилась с претензиями, он пришёл в себя. Предполагаю, Лали немало его крови попила вместе с Диорой. — Я пришлю сюда мастера.

— Благодарю, Мигелиос. Мне будут прислуживать те же горничные? Или уже подобрали другую, менее болтливую?

Дворецкий опять испуганно вытянул шею. Да что же они так меня боятся? Ой, да они все помнят, что я — бес! Тьфу, забыла.

— Эмили и Эльзи были уволены после Вашего побега. Теперь у Вас будет камеристка, как и положено молодой барышне королевских кровей, — сообщил мне Мигелиос. Надо его немного расслабить.

— Когда и кто мне представит её? И она, надеюсь, молода?

— Я сейчас приведу её Вам и представлю, — заторопился он.

А я задумалась, странная история. Ведь камеристку должна утверждать главная фрейлина с согласия моего отца и представлять её мне. А я вот не уверена, что это было сделано. Я решала выяснить все самостоятельно и направилась к отцу, благо, дорогу туда помнила. Я шла быстро, и совсем не удивилась, что догнала тётушку, которая неторопливо двигалась в том же направлении.

— Тётушка, как хорошо, что я вас догнала. Вы к отцу? — обратилась я к Тибильде.

— Да, деточка. Меня удивило, что он нас не встретил. Хотя там стоял такой гам... А что ты хотела?

— Мигелиос пошёл за камеристкой для меня. Я посчитала это странным: разве её не должны были мне представить отец или главная фрейлина?

— Формально ты права. Но кто знает, что за фрейлина у нас сейчас главная? — подмигнула мне тётушка.

Лакей открыл нам дверь, и мы с Тибильдой вошли в кабинет отца. Он склонился над бумагами, а в кресле напротив сидела красивая дама. Мы с тётушкой многозначительно переглянулись.

— Ваше Величество, может, Вы обратите внимание на Вашу дочь и тётушку, — жалобно и смиренно, тоооненьким голоском спросила я.

Король поднял голову от бумаг, но глаза его все ещё были отстранёнными. Мы с удивлением наблюдали, как в них появляется осмысление. Наконец, он вскочил:

— Тибильда, Ирри! Когда вы приехали?

— Примерно час назад, — тётушка неодобрительно посмотрела на фрейлину. Если она главная, то тем более не должна была пропустить такой момент: прибытие наследницы и герцогини — тётки короля.

— Простите, пришло неожиданное послание, я увлёкся, прошу меня извинить. Позвольте Вам представить главную фрейлину ли Илларэмис ди Каавэир.

Эта дама, надо признать, поразительно юная и красивая, слегка наклонила голову. И даже приподнялась из кресла. Ого, нахалка, даже не встала!

Я обернулась на тётушку — она во все глаза смотрела на даму. А отец тем временем представил меня и Тибильду.

Я в ответ тоже, чуть кивнула головой и улыбнулась. А тётушка — даже присела в небольшом реверансе. Так, чего я не понимаю? Кто эта девица?!

— Ирвьен, твоя дочь хочет узнать, кто утвердил камеристку для неё, и почему её не представили по всей форме? — зачастила тётушка.

Я же замерла от удивления. Почему тётушка внезапно сменила тон? Мозг чуть ли не взрывался от предположений. Может, это та индорская магесса, которая должна была проверить на верность королевский двор? Да, это было бы логично...

— Ох, простите, мы тут засиделись с делами и не уследили за Вашим приездом. Ваша камеристка, Ваше Высочество, ли Матиа. Это девушка из обедневшего аристократического рода Сивьен, но превосходно воспитанная. Я лично проверила её на надёжность. Мигелиос — тоже верен короне. А теперь, позвольте, я отведу Её Высочество в её покои и представлю камеристку по всей форме, — мило и очень мелодично сообщила нам фрейлина. Я потерялась от её обаяния — это магия, что ли? Но так как ни отец, ни тётушка не сказали ни слова против, я последовала за фрейлиной.

В моих апартаментах нас уже ждали дворецкий и прелестная девушка лет шестнадцати, одетая в поношенное платье. Совсем недавно прибыла, даже в приличный вид её не успели привести, отметила я. Представление состоялось по всей форме, я была удовлетворена. Илларэмис пригласила меня присесть на диванчик и побеседовать.

— Ваше Высочество, как доехали? Как расположились? — начала она светскую беседу. Чуть припоздала, на часик, ну, да ладно...

— Поездка была утомительная, сами понимаете, в тяжёлых платьях, в карете, мы тащились часов семь. А здесь... Такая ужасная обстановка. Все такое розовое, ватно-удушающее... Но Мигелиос обещал сегодня привести мастера с образцами. Я думаю, можно поменять портьеры, ковры, постель. Возможно, здесь станет свежее.

— О, как интересно! Вы позовёте меня, когда будете беседовать с мастером? Может, я смогу дать Вам пару хороших советов!

Через 20 минут фрейлина удалилась. Интересно, верно ли моё предположение, что она изо всех сил старается со мной подружиться? А я начала общаться с Матиа, она живо меня раздела и помогла обмыться, потом облачила меня в уже приготовленное домашнее платье, сделала изысканную причёску. Получилось очень даже ничего. И в таком виде она проводила меня на ужин. Она оказалась не болтливой, но и не угрюмой. Наверное, мы с ней когда-нибудь и подружимся.

На следующий день я проснулась рано утром, в темноте. Осень, однако! Арава вставал позже. Подёргав шнурок, я была приятно удивлена, что Мати прибежала аккуратно причёсанная и опрятная. Я похвалила её и попросила принести масляную лампу. Несмотря ни на что хотелось размяться после вчерашней встряски, а свечи от моих движений могли потухнуть. Мати материализовалась с лампой поразительно быстро и мялась у порога.

-Мати, ты что-то хотела?

— Прошу прощения за любопытство, что Вы будете делать с лампой? — опустив голову от смущения, спросила Мати.

— Мати, я буду заниматься физическими упражнениями. Я привыкла это делать. А почему ты смущаешься?

— Мы были очень бедны, жили скромно. Я не знаю многих вещей, а надо мной здесь смеются...

— Мати, я сама многого не знаю, но нам придётся выучиться. И смеяться над тобой я не буду. И можешь называть меня Иррьен, когда чужих не будет рядом.

— Благодарю за честь, — присела она в реверансе. — Можно, я посмотрю? Мои братья занимались во дворе, а девушкам это запрещено...

— Пожалуйста, только не мешай. И открой, пожалуйста, окно.

Я начала заниматься. Прохладный и влажный утренний воздух наполнил мою комнату. Как мне не хватало Онни! В это время мы с ним гуляли, а Мугро крался за нами, думая, что остался незамеченным, чтобы присматривать за мной, ведь было ещё темно... Хорошо, что здесь есть свободное пространство. Я пока разогревалась, прыгала и бегала. Интересно, внизу, подо мной, жилая комната? Мати затаилась на дальнем краешке кровати. Если я правильно поняла, то она должна поехать с нами обратно в поместье. Кто-то старательно меняет здесь фрейлин. Если все будет хорошо, то Мати может стать ею в будущем.

День прошёл в хлопотах: после завтрака мною занялся Церемониймейстер. Он дрессировал меня в парадном зале, как я должна была войти вместе с отцом, как подняться на престол, красиво повернуться, поклониться гостям, сесть на креслице справа от отца. Мы репетировали много, много, много раз. Тут нет ничего сложного!!! Потом мы проверяли первый танец — ли Димеро оказался тут как тут. Церемониймейстер, быстро поставил его на место, когда учитель снова попытался меня оскорбить. Мы репетировали под музыку, тут сейчас работал квартет из лютни, флейты, арфы и виолы (типа скрипки, только держали её вертикально, гриф опирался на плечо). Сам Церемонимейстер изволил танцевать со мной, он был не так гибок и немного упрощал танец, как-никак был совсем не молод. Его главной целью было заставить меня держать лицо и мило улыбаться. Чуть позже его сменил ли Димеро и опять начал критиковать, но теперь я воспринимала это как провокацию и повесила себе улыбку сфинкса не хуже тётушки!

Я выполняла своё обещание Мигелиосу и не появлялась в своей комнате до вечера, если честно, не специально. Тётушка на ужине с тревогой посмотрела на меня.

— Дитя, ты бледна. Не слишком ли тебя утомил ли Таворьен?

— Нет, тётушка, — я устало улыбнулась. — Просто сегодня я не гуляла ни разу, ведь привыкла к прогулкам на свежем воздухе с Онни.

— Irri, hindi ko magbayad ng pansin sa iyo. Paano mo pakiramdam tungkol sa isang lakad gabi? — неожиданно предложил мне король (что означало: Ирри, я совсем не уделяю тебе внимания. Как ты относишься к вечерней прогулке?)

Я немного подумала и спросила:

— Lamang sa iyo at sa akin? (Только ты и я?)

— Оо!

— Sumasang-ayon ako! — радостно согласилась я.

Я посмотрела на фрейлин. Илларэмис выглядела так, будто была в курсе моих успехов, а остальные совершенно неприлично глазели на меня. Что их удивляет? Я ведь наполовину кагоррьянка, у меня этот язык в крови!

После ужина я поплелась к себе, сил не было совсем, ужинали здесь намного позже, чем я привыкла. Но попав в комнату я, забывшись, совсем неприлично свистнула, Мати вздрогнула и боязливо оглянулась на меня:

— Не свистите, сейчас охрана прибежит!

Комната неузнаваемо изменилась и даже стены стали другими. Неужели это Илларэмис так повлияла на мастера? Ведь и мебель поменяли!

Теперь комната была в мягких светло-кремовых тонах, ковёр под ногами стал полосатым, с бледными желто-зелёными и светло-бежевыми полосами, широкими волнами пробегающими по полотну, рисунок на портьерах гармонировал с ними. Стены стали кремовыми и очень светлыми, так что даже при заходящей Араве казалось, они светятся. Превосходно! Моя постель приобрела приглушённо коричнево-золотую тональность, а молочно-белые шторки в оборках над нею словно парили светящимися облачками. Мебель же стала менее вычурная. В общем, здесь ощущалась свежесть и простор, который оттеняли неожиданно появившиеся два странных высоких растения в больших горшках — они очень оживляли интерьер. Обязательно скажу спасибо первой фрейлине.

— Иррьен, пора одеваться, за Вами уже пришли, — начала суетиться Мати, протягивая мне шерстяной плащ. Я поменяла туфельки, подставила плечи под плащ и вышла. Там меня ждал офицер охраны, который и проводил меня в кабинет отца.

Мы медленно шли по дорожке, усыпанной мелким гравием, собственно, это был уже сад. Так как я убегала в другую сторону, то даже не подозревала об этой красоте. Наш путь был освещён масляными фонарями: их мягкий жёлтый свет создавал умиротворяющую уютную атмосферу и оттенял синеву ночи... Я первый раз так гуляла. Мы шли вдоль остриженного кустарника, одуряюще пах душистый табак. Мы миновали облако ароматов ночной фиалки -я не могла надышаться.

— Пап, можно я спрошу? — нарушила я тишину.

— Конечно, дитя.

— Первая фрейлина, Илларэмис... Она маг?

— Хмм, — хмыкнул отец. — И как же ты догадалась?

— Она молода, умна, и смогла организовать ремонт моей комнаты за один день. Я точно знаю, что ни один мастер не справился бы — просто не успел бы.

— Ну, вот. Мы скрываем её таланты, и она так глупо перед тобой раскрылась, — сказал отец сквозь улыбку.

— Пап, а она тебе нравится? — тихонько спросила я.

Отец помолчал.

— Не думаю, что есть смысл говорить об этом, дочь. Она и жить будет дольше, и молода очень. Да и я, наверное, ей не интересен! — уже более решительно закончил отец.

Ага, значит, запала она тебе в душу. Так-так...

— Как, чувствуешь себя готовой к празднованию? К балу? — перевёл король тему разговора.

— Да, надеюсь справлюсь. Пап, а придётся приветствовать народ, выходить на балкон какой-нибудь?

— Наш балкон далеко от площади. Поэтому мы с тобой сядем в открытую карету и в окружении охраны проедем по главной улице города, будем улыбаться и приветственно махать рукой, вот так.

Он сделал движение ладонью типа "пока".

— А горожане как ведут себя? — мне было страшно. В нашем мире уже больше 120 лет бросали бомбы и расстреливали кортежи.

— Чаще всего они кричат "Слава королю. Слава принцессе".

— Пап, а если сделать такую штуку: наполнить карету белыми цветами и я буду их бросать? Это же горожанам будет приятно?

— Даже не знаю, сможем ли мы найти так быстро столько цветов. Думаю, Илларэмис нам посоветует, как поступить.

В это время мы обходили небольшой пруд, обложенный камнями. Отец вынул откуда-то кусок хлеба, отломил мне половину:

— Тут живут карпы. Давай их покормим?

Мы стали бросать кусочки, и вода в пруду запузырилась. Было тихо, свежо, только иногда слышались всплески. Хлеб кончился, но уходить не хотелось. Вокруг располагались резные скамейки, можно было посидеть, наслаждаясь мирной ночной атмосферой, но я понимала, что отрываю отца от важных дел в угоду моему капризу и потому потянула его обратно.

Глава 6.

Сколько ни готовилась я к празднику, а все одно — как снег на голову. Проснулась в темноте, пока лежала, раздумывая, делать разминку или нет, ко мне заглянула Мати. Я окликнула её, но она почему-то не отозвалась и исчезла. Зато через 5 минут ко мне торжественно прошествовала тётушка с подсвечником. Она поставила его на столик и наклонилась ко мне.

— Светлого дня тебе, Ирри! Мой маленький мужественный воробушек! Я поздравляю тебя с твоим первым днём рождения! Ты солнечным лучиком осветила мою жизнь, наполнила её смыслом, и стала мне дочерью, — сказала она и всхлипнула.

Я потянулась, села и обняла Тибильду.

— Тётушка, Вы мой самый-самый близкий и любимый человек! Спасибо!

Мы ещё обнялись, и вдруг тётушка встрепенулась.

— Ой, Ирри, прости, старая моя голова! Подарок забыла тебе вручить! — и она достала из мешочка на поясе маленький футляр.

А я заметила, что глаза её были заплаканные, ну да, телячьи нежности, они такие...

Я открыла бархатную коробочку и ахнула: на сером атласе искрились на гранях от свечей два крупных синих сапфира. Ой, это серьги! Они были сделаны словно изысканный цветок с головкой — сапфиром. Так изящно, мило.

— Тётушка, спасибо! Красота какая! — я начала их вынимать, расстёгивать.

— Давай я помогу их примерить? — тетушка ловко одела мне украшение и оглядела. — Иди, взгляни в зеркало. Знаешь, эти серьги для магов, сапфиры — неплохие накопители энергии.

Я вскочила с кровати и подбежала к зеркалу. Тётушка подошла с подсвечником. Да, серёжки оказались великолепными и камни — крупные, цельные, насыщенно синие. Я повертела головой — и на стенах заиглали б. Честно, у меня в той жизни не было таких украшений. И эти мне очень понравились, тем более они были преподнесены от души.

— Нравятся? — ещё раз спросила меня Тибильда

— Тётушка, спрашиваешь! Они такие красивые!

— Это мамины, она подарила их мне, а теперь я могу передать тебе. Носи их с честью.

После ухода тёти я успела умыться и когда Мати усадила меня перед зеркалом для причёски, ко мне пришла Илларэмис. Она без всякой пышности просто поздравила меня, поцеловала в щеку и подарила крошечную шкатулку. И попросила её открыть вечером. Ну, ладно, проживу, дотерплю. Когда первая фрейлина меня покинула, Мати почему-то покраснела и смущённо начала бормотать:

— Я поздравляю Вас, Ваше Высочество с таким знаменательным днём. Первое совершеннолетие так важно для каждой девочки. Я не могу Вам подарить дорогой подарок. Но у меня есть колечко, вот оно, — она показала на мизинец и продолжала. — У нас есть легенда, что его дала Матушка Вастель маленькой девочке из нашего рода, как амулет, сохраняющий жизнь. Я могу его отдать Вам. Сестёр у меня нет и некому его передать. А если будут дочери, то мы обойдёмся и без него. А мне это колечко уже давно мало. Возьмите, пожалуйста.

Я протянула руку. Колечко и, правда, было не простое: причудливая блямбочка из серебра, если повертеть им, иногда казалась кошачьей головой с глазом — кварцем, кажется, соколиным глазом.

— Спасибо, Мати. Это такой подарок... Словно от сестры, — я обняла её.

Мати спохватилась.

— Вас нужно быстро собирать, сейчас я принесу вам сюда завтрак. После него срочно одеваться и причёсываться. В 9 начнётся приём поздравлений в парадной зале. А до этого, Вам нужно появиться у короля, это мне Её Светлость вчера рассказала.

Дверь открылась и вошла Мелли с подносом, накрытым белым полотенцем, позади неё оказалась тётушка. Мелли передала поднос Мати и подошла ко мне.

— Иррьен, девочка, поздравляю тебя, будь здорова и так же жизнелюбива, — она расцеловала меня. — Вот тебе подарок — твои любимые ленты, все в цвет платьев.

И она протянула мне коробку. Я приоткрыла её — а там... лежали атласные ленты, свёрнутые в рулоны, разные и все такие красивые.

— Ой, Мелли, как ты здорово придумала! Я тебя обожаю!

— Девочки, заканчивайте! А то мы не успеем накормить Ирри, — тётушка уселась в кресло около косметического столика с зеркалом, где Мати и поставила поднос с завтраком.

Я быстро выпила чашку ромашкового чая и пару раз куснула пирожок, отметив, что ем как Лали, а раньше осуждала ее, хмм... Аппетит тут же пропал. Мати уже познакомилась с Мелли и теперь обе хлопотали вокруг моего платья, разложенного на кровати.

Моя причёска заняла ровно 30 минут, и то, спасибо Мелли. Все-таки под её руководством Мати станет супер-камеристкой! Они вдвоем 10 минут прикидывали, какую причёску мне сотворить, тётушка тоже иногда вставляла свои 5 копеек. Но Мати, умничка, настаивала, что я — девочка, и это нужно подчеркнуть, и вовсе не нужно высоких взрослых причёсок.

В итоге мне заплели французскую косу от одного уха до второго по переду, закрепили, а потом собрали волосы высоким пучком на затылке, красиво его обкрутили волосами, свободно висящие локоны завили. Смотрелось изумительно, золотистые волосы ухоженно блестели, каскадом струясь за затылком и это благодаря Мати — вчера вечером помыла мне голову. Затем стали меня одевать: платье было парадным, с достаточно пышной юбкой. И вот я стою перед высоким зеркалом: белый цвет подчёркивает мою юность и свежесть лица, зрительно тонкая талия придаёт женственности, сапфиры в ушах оттеняют глаза. Ли Радин сотворил на груди поперечный буф, который придавал намёк на появляющуюся грудь. Но мне показалось, что я несколько размыто выгляжу, нужны были акценты. Я обернулась к тётушке.

— Мне кажется, не хватает акцента. Что вы там придумали с ли Радином сюда?

— Вообще-то он предлагал розовые акценты: розовый шёлковый пояс и маленькие розочки в волосах. Но ты же не снимешь серьги? — тётушка спросила так, будто внушала мне — не снимай!

— Нет, конечно! Розочки же есть белые у нас для волос, Мелли? А пояс можно взять от голубого платья.

Через пять минут мы вчетвером рассматривали меня перед зеркалом. Было красиво, но в моем облике чувствовался характер, которого, по идее, не должно быть у девочки. Хорошо, что к нам ворвалась Илларэмис.

— Сколько вас можно ждать! Что вы тут замерли, как статуи на площади?

— Мы думаем, так хорошо, или нужно сделать помягче? — задумчиво произнесла Тибильда.

Первая фрейлина тоже замерла на пару минут, задумавшись. А я уже начала давиться смехом — картина: девочка перед зеркалом, позади — четыре дамы, наклонив голову вправо, рассматривают её туманными взглядами. Клоны!

— Что вам не нравится?! Всё хорошо. Но я бы сделала розочки на косе через одну: белая, синяя, белая, синяя.

— Синих у нас нет, — сообщила Мати.

Вздохнув, Илларэмис пальчиком прикоснулась к некоторым цветочкам на голове и они стали тон в тон соответствовать поясу. Стало гораздо лучше.

— Никому не болтать, — погрозила пальцем тётушка перед Мелли и Мати.

Через десять минут мы с тётушкой и Илларэмис предстали перед отцом, он уже нервничал и шагал по кабинету.

— Дамы, нехорошо опаздывать на приём, назначенный гостям! — недовольно сказал король. И мы быстро пошли. Кому быстро, а мне нет — платье не позволяло, оно требовало, чтобы я двигалась плавно, медленно. В общем, так же, как это делала Лали, признаю. С грехом пополам мы добрались до высоких дверей, остановились, чтобы отдышаться. Цирк, конечно: королевская семья с первой фрейлиной прорысила по дворцу. Кто видел, наверное, так и остался стоять с отвисшей челюстью.

— Готова? — обернулся ко мне отец. Я кивнула. Тётушка постучала мне по спине, и я величественно вытянула шею. Отец кивнул Церемониймейстеру. Началось...

Мы шли вместе с отцом медленными шажками, как к алтарю. Вот откуда пришла эта манера. Я повесила на лицо милое, доброжелательное выражение ребёнка с полуулыбкой и любопытством во взгляде. Меня рассматривали. Нет, мне РАССМАТРИВАЛИ! Каждую чёрточку, каждый мой волосок, даже пытались рассмотреть туфельки, которых и видно-то не было. Я шла под перекрестьем этих взглядов, ни на секунду не опуская гордо поднятый подбородок. Как бы там ни было, но я принцесса по крови и наследница Диранского престола.

Первыми пришли поздравлять аристократические семейства нашего королевства. Толстые, тонкие, красивые, не совсем, милые и грубоватые, они приносили свои поздравления и подарки. Через час я приняла в подарок 22 щенка разных пород, ведь я люблю собак, и 47 породных и не совсем котят, потому что некоторые, от щедрости души дарили пару. Преподнесли много книг, богато украшенных, какие-то игрушки, великолепные ткани, украшения, шкатулки. Я вставала и от души благодарила. Я старалась. Я почти не путала имена и титулы. Но через полтора часа от начала у меня начался кашель. Тут же материализовался слуга с подносом и чашкой тёплого отвара. Я взяла её — отвар смягчил мне горло, всё-то они предусмотрели для таких случаев. Дальше поздравления принимал отец. Оставалось всего полчаса до того момента, когда пойдут делегации от других королевств — они, видите ли, просыпаются позже.

Пробило 12 часов и Церемониймейстер ли Таворьен объявил делегацию из Кагорры: да-да, пришли проверять бесноватую. Первым повился посол — герцог Милли'аго со свитой: зрелый яркий мужчина с щеголеватыми усами и бакенбардами, похожий на разбойного пирата в моем представлении. Исключительно по-кагоррски поздравил принцессу и ещё спросил, как я чувствую себя на пороге юности? Ведь в этом возрасте в Кагорре уже выбирают жениха. Я чуть не потеряла лицо. Какого жениха? Это тело так юно... Я была так возмущена, что попросила отца ответить сама. Отец для видимости перевёл мне речь посла и в конце шепнул, чтобы я отвечала на Едином.

— Уважаемый герцог Милли'аго, я благодарю Вас за столь сердечные поздравления. Но вместе с тем хочу сообщить, что в нашем королевстве девочки моего возраста вышивают, поют, танцуют и прилежно занимаются уроками, пытаясь постичь мудрость наук. А о замужестве они не задумываются, потому что это — удел юных дев, а не детей!

— О, да! Мы различаемся, это верно! — заметил герцог на Едином. — Но наш король, Его Величество Филурро, всё же надеется, что его племянница захочет изучить культуру королевства её матери и преподносит Вам этот фолиант.

Слуги внесли огромную книгу. Собственно, и на книгу она не была похожа, скорее какой-то чёртовый амулет размером с тележку. Я вопросительно посмотрела на отца.

Он в изысканнейших выражениях поблагодарил посла и сказал, что лучшего подарка для дочери он и не мог представить. Ведь девочка уже начала учить кагоррский язык, но ей так трудно... А ознакомившись с культурой по такому фолианту, дело обязательно сдвинется с места.

Следующий! Это был посол Индора, наследный принц, парень лет девятнадцати. Симпатичный, воспитанный, аристократичный, профессионально осмотрел меня. Ну да, я же богатая невеста. Но не впечатлила... Ну да, ну, да... Простите, мала... Он вручил что-то невообразимое: вазу с искусственной орхидеей из драгоценных камней. Красиво! Будет блестеть у меня в комнате. Спасибо.

Послы шли и шли, были любезны, не слишком навязчивы. Они просто пришли на разведку, что тут в королевстве в качестве невесты растёт. Но один мерзкий тип всё же попался. Учтите, в сравнении с ним даже кагорриец показался мне милым господином.

Объявили принца некоего княжества, которое и не найдёшь на карте. Он кособоко поприветствовал нас и сообщил, что готов взять в жены вот эту бесовку, так и быть — это и есть подарок.

Я непонимающе посмотрела на отца. Это как? Можно просто так прийти сюда и оскорблять меня?

Отец кивнул Церемониймейстеру и к нам стала пробираться охрана. А этот толстый недоросль, лет двадцати, продолжал:

— Я готов заключить отложенный брак: через год, так и быть, будет настоящий — я потерплю. У нас, в княжестве, самые удачные браки получаются, когда невесте не больше четырнадцати лет, потому что только в этом возрасте можно воспитать послушание и покорность у жены.

— Не уважаемый принц, — загремел голос отца. — Моя дочь, любимая и единственная дочь, — уточнил он, — не бесовка. И я не собираюсь отдавать её в жены такому проходимцу как вы. Прошу вас покинуть залу.

Охрана как раз подоспела и повела толстяка к выходу. Его свита не вмешиваясь, следовала за ними.

— Я все равно буду добиваться, она мне понравилась! — крикнул принц, обернувшись.

Фу, какая мерзость! После него у меня началось все чесаться, хотелось помыться. Отвратительный тип!

Подошло время обеда, но людей было ещё много, и отец попросил меня потерпеть ещё. Выбора не было, хотя я и думала — насколько ошибалась, ожидая сплошного праздника. Теперь шли иностранные аристократы, некоторые их них были нашими дальними родственниками или выгодными деловыми партнерами. А поздравления не кончались... Я стала обладательницей чудесной шали, которая сама по себе была редкостью — мне её подарили неизвестные беловолосые господа откуда-то там. Она сворачивалась в напёрсток так, что я могла её положить в свою крошечную сумочку, была удивительно тёплой и почему-то к ней не прилипала грязь. И ещё цвет имела удивительный — серебристо-жемчужный. Прелестно!

Когда пробило шестнадцать часов, мы заканчивали приём. Выпроводили всех и остались только мы с отцом, герцогиня, первая фрейлина, два советника. король сказал:

— Дочь моя, ты показала сегодня себя как истинная правительница, терпение твоё похвально.

Я удивлённо посмотрела на него.

— Ты не спросила у меня про подарок, ни полслова, дочь. Я удивлён.

— Папа, а я заслужила подарок? — спросила я. Ведь отец думал, что я не его дочь.

— Несомненно! И не один! — с жаром сообщил он.

Неужели! Но что мне можно подарить?

— Помнишь, ты просила меня? Об обучении? — хитро спросил король.

Я вспомнила, что я просила у отца только владения клинком.

— Я нашёл тебе такого наставника, он прибудет к Вам в поместье через месяц — у нас в королевстве и в Кагорре ничего похожего нет.

Я поднялась из кресла и обняла отца.

— Спасибо, спасибо! Я уже и не мечтала!

Король засмеялся.

— Второй подарок ждёт тебя в твоей комнате. Храни его бережно!

Я кивнула.

— Есть и третий?

— Двенадцать лет — это первое совершеннолетие. С этого момента начинается взросление, детство кончается. Поэтому я дарю тебе книгу: читай, учись, наслаждайся, — он протянул мне книжку-малышку, что-то вроде карманного справочника. Он был такой маленький, что запросто поместится в мою сумочку. Я хотела заглянуть в книжку, но отец остановил меня.

— Ирри, оставь, нам нужно пообедать и проехать по городу. Идём!

Хорошо, что мы не бежали как сумасшедшие, а всего лишь быстро шли.

Обед прошёл в узком кругу, и я бы назвала его быстрым перекусом, да и то, что не нужно усиленно жевать.

Меня усадили в открытую карету, высокохудожественно разложили платье, отец сел рядом и мы тронулись. Когда выезжали из ворот королевской резиденции, стража салютовала нам. Около ворот толпились люди, кричали приветствия, поздравления. Все было так, как и предсказывал отец. Только теперь нужно было сильнее улыбаться, изображать искреннюю радость от встречи с народом. Главную улицу украсили гирляндами цветов и сине-зелёными флажками (наши цвета). Я, не переставая улыбаться и размахивая ладошкой, с любопытством рассматривала столицу. Здания здесь — не выше двух этажей, каменные, улицы — замощённые и не слишком узкие, как у нас в Европе. Можно сказать, город не бедствует. Но мы ехали по главной улице, а что на других? Я не стала просить отца съехать с маршрута, предстоял бал, нам нужно было отдохнуть.

Почему я была так уверена в отдыхе? Наивная... Только попав к себе, меня тут же начали переодевать в скромное серое платье. Не спрашивая и ничего не объясняя, тётушка и Мелли повели меня ... в Храм Вастель. О да, я его помню! Заходили мы туда по очереди: сначала — тётушка, потом — я, дальше должна была зайти Мелли.

Но оказавшись внутри, я очутилась в одиночестве. Было немного сумрачно и тихо. Никого! Только те же статуи, слитые в одно. Что делать? Мне никто ничего не объяснил. Тогда я была в отчаянии, а сейчас? Я благодарна Вастель, но как Покровительнице. Молиться ей я не смогу, сильны во мне атеистские наклонности. Я уселась на колени, компромисс, однако. И не совсем на коленях, и сижу.

— Ну, что Вастель? Что я могу тебе сказать? Благодарить за дом, за кров, за родных, которых я теперь имею? Но думается мне, что и твоя рука здесь есть, что я застряла в этом теле... Ну, да ладно. Я ведь привыкаю к этому миру. И домом считаю тётушкино поместье. О чем мне просить тебя? У меня все есть. А загадывать гадости и просить защитить от них считаю глупостью. Только, если заманила меня сюда, то и не бросай! Будь рядом. Пожалуйста...

Не видя смысла в дальнейшем монологе, я вышла, Мелли уже ждала меня. А тётушка появилась через пятнадцать минут. Мы, молча, шли обратно, никто не улыбался. О чем они просили Вастель? В чем состоит обычай посещения Храма? Ответов для меня не было.

Зато оказавшись в своих покоях, я попала в живой смерч, называемый Мати. Девушка засадила меня за небольшой изящный столик, неожиданно появившийся в моей комнате, на нем уже дымился из-под крышек мой ужин. Мати настояла, чтобы я съела хотя бы суп — пришлось подчиниться. Затем она запихнула в меня пару ложек вкусной каши с овощами. От десерта я отказалась — не бездонная же я бочка! После этого она одела на меня корсет, затянула (за что?!) и нижнюю двуслойную юбку. И только затем стала облачать меня вместе с подоспевшей Мелли в шёлковое платье. В зеркало мне посмотреться не дали, тут же развернули спиной к нему и начали причёсывать, завивать.

Когда мне позволили взглянуть на себя, я увидела стройную юную девушку. Кто, я — девушка? В миниатюре... Зрелище было замечательное, волосы струились красивыми локонами, отсвечивая золотом. Небесно-синее платье, как уходящая ночь, подчёркивало мои глаза и контрастировало с волосами. Ярко, стильно! Можно было бы сказать — страстно, но не юной барышне. Мне повесили на шею массивную золотую цепочку с увесистым кулоном. Там тоже были сапфиры вместе с каким-то необычным полупрозрачным камнем. Ну, не лунный же камень! Я выглядела роскошно. Тётушка, когда зашла, одобрительно улыбнулась мне.

В кабинете короля мы все встретились снова, и теперь уже неторопливо пошли в парадную залу. Я степенно шагала рядом с отцом, а он иногда хитро поглядывал на меня. Я губами спросила его: "Что?" И он показал жестами, что я так прекрасна, что будь он молодым, он бы бросил своё сердце к моим ногам. Я не подозревала в моем отце такое задорное, мальчишеское поведение, но это оказалось так весело и приятно. Тётушка и фрейлина шли на пять шагов сзади нас. Я задумалась, чем меня беспокоила Илларэмис? Кроме первого случая она была вполне вежлива и выполняла свои обязанности. Может не с положенным рвением, но не было тепла от неё отношения, скорее отстранённая высокомерная доброжелательность.

В парадную залу мы зашли точно так же, как и утром. Но сейчас обстановка абсолютно изменилась. Если раньше здесь были строгие цвета: белое с золотом, то сейчас зала превратилась с роскошную шкатулку с голубым бархатом и золочёными шнурами. Сегодня было пасмурно, поэтому в зале уже должно было быть темно, если бы тут не горели тысячи свеч. В их свету сияли, сверкали изысканные и не очень украшения на дамах — их было множество. Я задалась вопросом, почему раньше я видела только четверых? Они, что — прятались? Ну да, Вастель с ними.

Мы с королём открыли танцевальный вечер галиардой и пошли по залу. К нам подходили, отец перебрасывался с ними несколькими фразами, был любезен, представлял их мне... Но, моя память была уже переполнена утренними представлениями. И тех, кого я не смогла запомнить раньше, бесполезно было знакомить со мной вновь, поэтому я дружелюбно улыбалась. Отец оставил меня с тётушкой и темп движения снизился — с тётушкой гости не так горели желанием поболтать — по-видимому, боялись её проницательного взгляда. А я... я ни на шаг не отставала от неё. Здесь не было моих знакомых, а тем более друзей, поэтому Тибильда становилась моим прибежищем. Слуги сновали по залу с подносами с напитками и пирожными. У меня рука чуть ли не тянулась за ними. Особенно за бокальчиком...

Я была благодушна, весела, пока не увидела, что наша первая фрейлина что-то горячо обсуждает с теми господами, которые подарили мне шаль. Она была возмущена и раздосадована, тогда как старший из них по виду был спокоен и непреклонен. Интересно было наблюдать за Илларэмис — она всегда выглядела величественно-ледяной с оттенком снисходительности, а сейчас смотрелась девчонкой, не хуже меня! Я попыталась пробраться поближе к этой компании. Но меня перехватил герцог Миллиа'го. Он неожиданно возник передо мною, протягивая руку. Я растерялась и автоматически схватила подставленную длань. Чёрт!

— Ваше Высочество! Позвольте высказать Вам восхищение. Вы так удивительно прекрасны и, несомненно, похожи на мою племянницу, Вашу мать. Она была бы счастлива видеть, какой удивительной красоты цветок ей удалось создать. Как рассвет уступает разгорающемуся дню с его великолепием, так и Вы начинаете взрослеть и наливаться прелестью...

Он сыпал и сыпал комплиментами, и каждая вторая фраза была о том, что я и этот хлыщ — родственники. Но что ответить?

— Благодарю Вас! Я рада узнать ещё об одном родственнике. Не могли бы Вы рассказать о моей матери?

— С большим удовольствием! О, сейчас начнётся танец, подарите его мне, юное дитя?

— Несомненно, Вы его заслужили! — прочирикала я своим тоненьким голоском. А сама ужаснулась, чего это я? Расслабилась и сама в руки врагу пошла.

Когда я обходила в танце партнёра, я увидела краем глаза, что компания первой фрейлины наблюдает за моим танцем то ли с тревогой, то ли с любопытством... Одна Илларэмис изобразила снова равнодушное и чуть снисходительное лицо. Я, как и все женщины, тут же распушила хвостик из-за внимания на меня. Стала стараться танцевать как можно лучше. Получилось или нет, не знаю, но герцог начал мне расписывать королевский дворец в Кагорре. И как там меня ждут (Ага, конечно!). Какие любящие детей у меня бабушка и тётушки. Мне обязательно нужно навестить их теперь, когда я начала изучать кагоррский язык. Я едва дождалась окончания танца, пообещав подумать над таким радушным предложением.

Едва я отошла от герцога, а по правде, просто сбежала, столкнулась с тётушкой. Она сердито вцепилась в мою руку и ненавязчиво проводила к стене.

— Милая моя, объясни мне, для чего ты заходила в залу, опираясь на руку отца? — строго спросила она.

— Он же главный, и моя опора, типа... Ааа, он — мой партнёр на этот вечер! — ответила я.

— Вот именно, опора, именно — опекун. А значит, кавалеры все танцы с тобой должны согласовывать с королём. Ясно? И ты должна находиться около него! Пошли исправлять твою ошибку, — сказала она, а сама уже обернулась в другую сторону.

Остаток вечера у меня прошёл не интересно. Я была расстроена из-за выговора тётушки и того, что сама попала в непонятную ситуацию с герцогом. Я совсем его не знала и не подозревала, к чему может привести наш разговор. И от этого у меня осталось неприятное чувство. Я находилась рядом с отцом, а на предложения потанцевать отвечала отказом.

Бал закончился для меня в десять вечера. Отец пожелал мне сладких снов, к нему присоединились ещё голоса гостей и придворных. И под приятную музыку отец проводил меня до двери. Дальше я думала идти одна, но не тут-то было. Меня сопровождала тётушка и, встречавшая у дверей зала, Мати. Вот это я понимаю! И про фрейлину: разве не она должна была сопроводить меня в мои апартаменты? Или, может, наша Илларэмис только формально первая фрейлина? Если она маг, назначили бы её придворным магом, и не вводили бы никого в заблуждение... Ой, так ведь в этом все дело!

Чем можно было заняться после приготовлений ко сну? Ведь спать я не хотела. В крови до сих пор бурлила музыка и какая-то тревога. Я решила вскрывать подарки, так как от Тибильды у меня секретов не было, я пригласила её для компании. Тётушку я уже простила, ведь она была права.

Мы ещё раз восхитились шалью. Я для смеха упаковала её в напёрсток, и она так здорово в него уместилась! В таком виде я её положила в ридикюль. Потом дошла очередь и до подарков отца. То, что ждало меня в комнате, оказалось клинком, небольшим, но все равно опасным, строгим, без всяких камней, а только с гравировкой на неизвестном языке, и как раз по моей руке. Принято, через месяц пригодится. Третий подарок отца, только я взяла его, тётушка ахнула, и попросила посмотреть, но как ни старалась — не смогла его открыть. В итоге, это оказался своего рода магический артефакт, многофункциональный. Эта вещь будет выглядеть так, как захочет его владелец. Передаётся артефакт в другие руки только в качестве дара. Отец так щедро отдал свой тайник: если открыть эту вещь, когда она будет книгой и пальцем нарисовать крестик: сверху вниз и слева направо и потом в обратной последовательности, то со следующей страницей открывается пространство, как в шкатулке. Ура, я сразу туда спрятала наперсток с шалью. Закрыть книгу, и все — другой человек, взявший книгу, сможет прочитать нормально изданный текст. Для этого я должна мою волшебную шкатулку на ночь наложить сверху книги, и она скопирует её.

— Получается, она живая? — удивлённо спросила я тётушку.

— Артефакт, любой, несомненно, обладает своеобразным разумом. А каким, известно лишь его создателю. Это книга Виоллеса. Он был одним из величайших магов нашего мира. Неизвестно, сколько таких артефактов он создал. Но то, что нет среди них одинаковых — это факт. Со временем, я думаю, и эта 'книга' откроет не один свой секрет для тебя, ведь ты будущий маг.

— Я не мечтала ни о чем подобном, тётушка! — довольная подарком, сказала я.

— Тем приятнее такое получать! — улыбнулась она. — А что тебе преподнесла Илларэмис?

— Вот шкатулка, — показала я. — Она просила открыть вечером. Как думаешь, что тут?

— Вряд ли украшение. Она же — маг, — тётушка лукаво подмигнула. — Могу поклясться своими реактивами, здесь что-то магическое!

— С чего ей дарить мне что-то волшебное? — проворчала я. И открыла шкатулку — она была не заперта, будто подсказывая, что в ней нет ничего ценного. И была права, потому что внутри лежал мусор: листики, кусочки земли, веточки... Я скривилась.

— Это шутка?

— Что там? — тётушка наклонилась над шкатулкой, вглядываясь в содержимое. — Знаешь, Ирри, я никогда не видела подобное, но думаю, смогу ответить тебе на вопрос. Это эльфийские силовые знаки. Это...

— А разве здесь есть эльфы? — удивилась я, перебив Тибильду.

— Представь себе, да! Они иногда бывают в Индоре. А у нас, практически, никогда. И я знакома с некоторыми... — Тибильда таинственно улыбнулась. — По секрету могу тебе рассказать, в Академии в Индоре за мной начал ухаживать эльф. Но его отец воспротивился, — тётушка грустно вздохнула. — А ведь он так нравился мне... ...

— И он послушал отца?

— Как видишь. Мой будущий муж обратил на меня внимание немного позже, сумел утешить и увлечь меня, — глаза тётушки от воспоминаний ожили, заблестели.

— Ооо, как грустно! — посочувствовала я Тибильде. — Они ведь долгоживущие?

— На самом деле, почти вечные, особенно по сравнению с людьми. Мы, маги, живём чуть дольше. Но все равно, они нас считают почти насекомыми — порхаем, портим, нарушаем гармонию. Как младые дети или неразумные насекомые — слишком короток наш век, не успеваем накопить опыт. Вот так! Скорее всего, это и был главный аргумент его отца. Но мы остались друзьями. Я могла бы к нему обратиться за помощью, но мне бы было это неприятно. Ведь меня годы не пощадили, а он остался так же юн. Так, деточка, хватит тревожить мою память! Займёмся твоим подарком от Илларэмис. Запоминай, вот этот резной листик — телепорт. Нужно представить, где хочешь оказаться и растереть его в руке. Он рассчитан на одно существо. Вот эти четыре кусочка глины — восстановители энергии. Нельзя их использовать чаще, чем один раз в три дня, их нужно положить в рот и рассосать, запомни, один комочек в три дня. А вот этот белый камешек — вестник, один раз можно передать сообщение одному адресату — взять в руку и нагреть, потом нужно представлять человека очень точно, и сообщение, наверняка, должно быть очень коротким. — Тётушка усмехнулась. — Это мне мой кавалер-эльф рассказывал. А я запомнила. Тогда мне это казалось сказкой. Вот, через 70 лет пригодилось... Не знаю, для чего тебе это всё подарили. Ведь ты ещё девочка и в далёкие путешествия не собираешься. Знаю, знаю, не ворчи, ты была взрослой. Но ведь физическое развитие твоего тела никто не отменял? Вот то-то! А теперь — спать. Укладывайся! Завтра опять будете принимать поздравления и подарки. Все, спокойной ночи, птичка моя!

Она поцеловала меня и неслышно удалилась.

Как все запутанно! Я села на кровать. Странная тётушка, рассказала мне кучу интересного и 'спокойной ночи'! Я опять открыла шкатулку Илларэмис. Да, шесть штук магических предметов. Для чего она все это подарила? Вроде бы ценность. Но я живу в ватных условиях, предсказание есть, но когда оно ещё исполнится? Лет пять пройдёт — сколько дней рождения у меня будет! Так что можно считать её дар бесполезным! Я аккуратно сложила волшебный 'мусор' в томик-шкатулку. Мне не показалось, что она словно проглатывала предметы? Ведь ничего там после опускания в неё не видно. Наверное, нужно точно знать, что намереваешься вынуть. Сейчас хочу опять полюбоваться шалью. Опа! Появился напёрсток. Какая прелесть эта шкатулочка! Хотелось её ещё проверить на вид, если наложить на книгу. Но, подходящей ей рядом не было. Завтра спрошу у тётушки. Я зевнула, а спать начинает хотеться...

Я подошла к окну, мягкий свет из окон освещал парк. И там весьма торопливо спешила фигурка в плаще, такая тоненькая... Кого она мне напоминает? Я широко зевнула. Все, спать...

Следующий и последующий дни прошли аналогично, и я поняла, насколько скучны официальные мероприятия. Я теперь предельно точно выполняла все наставления и заранее усвоенные правила, ведь от этого зависела и моя безопасность, а также и 'лицо'. Единственное, что радовало, тётушка нашла в библиотеке небольшую книгу на кагоррском для детей. На обложке её было изображение Аравы, а содержание — наставления о вере и молитвах. Самое то! Мой томик послушно скопировал молитвенник и теперь выглядел соответствующе. И теперь, когда я хотела кого-нибудь шокировать, я вынимала из ридикюля этот томик и с умным видом начинала читать, иногда воздевая очи к небу и что-то беззвучно шепча. Этот приём действовал безотказно с приставучими и неприятными партнёрами. Но все равно, за следующие два дня я натанцевалась на год вперёд. Подарки, полученные на приёмах, я не стала просматривать сама, это была работа советников отца. Книги мне и так принесут, кроме того ужаса от кагоррского дядюшки. Украшения — тоже, после отбора на качество, красоту и безопасность. В общем, я была права, через три дня празднования я с тётушкой разбирала первоначально отобранные дары — их все равно набралась целая комната. Уже через час мне стало невыносимо скучно. Я предложила книги, поместить в библиотеку, сначала сделав с них список. Тётушка тотчас распорядилась, и гора книг исчезла из комнаты. Украшения я просмотрела мельком, мне понравились с пару дюжин. Из них я и попросила выбрать достойные. Так у меня оказалось с десяток красивых побрякушек, причём, были украшения и из бирюзы, и аквамарина. Гобелены я поручила выбирать тётушке, ведь в её доме я жила. Кроме одного, где был изображён пустынный берег и тихое, спокойное море на рассвете, вдали поднималось солнце, проложив дорожку к берегу. От этой картины почему-то щемило сердце. Наверное, я вижу в этом свои встречи рассвета на море?

Наконец, мы направились домой. Как удивительно наше сознание! Оказавшись в чужом мире, я почти спокойно приняла этот факт. Наверное, страх и бурные переживания за мою жизнь смыли остроту шока от смены мира. Через семь месяцев всего, а я уже считаю домом поместье Тибильды и скучаю во дворце: как в гостинице — вроде всё есть, а заняться нечем.

С какой радостью я встретилась с Онни! Тётушка только покачала головой, когда я, ещё в красивом платье, начала прыгать и бегать с псом. Ли Кароме и ли Ванил тоже рады были со мной встретиться. Они принесли свои поздравления и подарки. Кароме — томик — лирических поэм, а Ванилька — 'Обзор религиозных течений в разных странах'. Я поблагодарила обоих, хотя второй подарок был гораздо интереснее.

Глава 7.

Прошёл почти месяц после моего дня рождения. Дни стали короче, погода — прохладнее, а по утрам и вечерам холодновато. Я теперь одевалась в брючный шерстяной костюм (убедила-таки тётушку в несомненном удобстве и тепле его!) и плащ. Сапоги у меня были более тёплые, да и вообще, я теперь чувствовала себя очень комфортно. Деревья, как и обещала Тибильда, оделись в золотое с красным, красота — неимоверная. Леса тут были смешанные, и вы можете себе представить, как ярко и нарядно они контрастировали с зелёными елями и травой. Днём я частенько удалялась в лес гулять. Мне удалось тайно стянуть из библиотеки учебник по магии и скопировать его артефактом. И я каждое утро до занятий тренировалась по нему. Я научилась отпирать запоры и замки, заживлять мелкие порезы и раны, гасить звук вокруг себя, зажигать световой огонёк, разводить костерок, обеззараживать воду для питья, лечить радикулит и свищ, наводить небольшую иллюзию, подновлять одежду, наводить сон, чуть ускорять рост волос, вводить в ступор, отгонять ночные кошмары, выводить веснушки на сутки, вызвать дождь и разгонять тучи.

Радикулит я попробовала лечить на Мугро — его просквозило и жестоко скрутило. Когда он не вышел следить за мной утром, я забеспокоилась и пошла его искать. Обнаружила его лежащим и кряхтящим. Узнав, что с ним, я довольно потёрла ручки: сейчас потренируемся! Мугро почти не сопротивлялся, только с ужасом смотрел на меня — никак Лали забыть не может, подумала я. В общем, я произвела нужные манипуляции с соответствующим заговором и предложила псарю встать.

— Ваше Высочество, зачем Вы так? — жалобно спросил Мугро.

— Хватит прикидываться, Мугро, ты здоров! — сурово сказала я.

Бедный псарь, заранее приняв страдальческое выражение лица, начал подниматься. Но по мере продолжения этого процесса, лицо его начало расправляться. Когда он встал и начал разминаться, то уже широко улыбался.

— Ох, как хорошо! Как это Вы так? Ой, спасибо! — начал он благодарить меня.

Я приложила палец к губам:

— Тсс! Ни слова! Это тайна!

Мугро с серьёзным видом кивнул.

Свищ у лошади мне тоже показал Мугро, с ним я справилась. А вот с геморроем была беда! Я не нашла на ком потренироваться! Не было желающих рассказывать мне об этой болячке! Мугро в благодарность стал учить меня езде на Хлое по-мужски. За неделю я уже приспособилась сидеть как влитая и даже скакать галопом. Теперь я уже была благодарна Мугро. Касилий продолжал нас с Арвидом тренировать, но даже подобие клинка мы на занятиях до сих пор не использовали, поэтому я с нетерпением ждала своего нового наставника. Со дня день он должен был появиться. Хорошо, а то сердце всё так же ныло.

Сегодня утром были первые заморозки. Прогулка и занятие с Касилием прошло на ура. Завтрак, школьные занятия, все было как обычно. Арава сегодня ярко светило, будто хотело отдать нам напоследок побольше тепла, и я не смогла устоять. Так что перед обедом на перерыве я опять вытащила Онни погулять. Мы уже отошли далеко от дома, как пёс увидел или учуял дичь, думаю, зайца, и погнал его вдаль. Я окликнула его раз, другой... Бесполезно! Через какое-то время он все равно пригонит зайца ко мне. Тогда я Онни и поймаю. Пришлось гулять вокруг. Пока было тихо, но вдруг запела какая-то припозднившаяся птица, я пошла на эту песню. Так красиво...

Внезапно огромная ладонь закрыла мне рот, другой рукой прижали мои руки к туловищу. Ужас меня обездвижил. Да ещё я ни кричать, ни пошевелиться не могла, только видела грубые волосатые руки, орудовавшие на моем теле. Вот появились другие. Сообщник. Мне заткнули рот какой-то тряпкой, связали и одели мешок на голову. Похищение... Допрыгалась. Меня перекинули через плечо и побежали. Мне было больно, неудобно, но меня же не спрашивали о комфорте! Мужчина, нёсший меня, тяжело и шумно дышал. Второй — шагал рядом. Где же Онни? Через десять минут меня перекинули через спину лошади. Как я поняла это? По запаху! И поскакали...

Я почти потеряла счёт времени. Сколько прошло? Тело моё перестало болеть, потому уже ничего не чувствовало. Кто меня похитил? Зачем? Куда делся Онни? Дышать было трудно, нос был забит шерстью попоны. Наёмники? Кто заказал? Моя память подкинула только один вариант — княжич, тот, толстый и который сказал, что от меня не откажется. Но чтобы нанять наёмников, нужно много денег, вряд ли этот хлыщ столько имеет. Кому же я понадобилась? Мысли метались как белки, но толку от них не было. Да и думать, если честно, было трудно, ведь мои похитители скакали галопом. Ничего, думала я, скоро они устанут и остановятся, ведь лошадям нужно отдохнуть. И тогда погоня нас найдет и спасет меня.

Но как жестоко я ошибалась! Их ждали отдохнувшие и сильные лошади. Как я поняла из разговора трактирщика, воины оставили своих лошадей у него на отдых, а на других уехали. Теперь этих, на которых меня привезли, они подарили хозяину, за что тот уж так благодарил 'благородных господ'! И даже обещал молчать, меня, по-видимому, увидел. Но похитители не вымолвили ни словечка. Суровые господа, надо заметить! По идее, я должна была быть в ужасе, но я почему-то я ничего не чувствовала — в шоке?

Наёмники начали говорить друг с другом только на следующий день. И то, спросили меня на Едином, хочу ли я в кусты. Естественно! Принцесса — я или нет, но человеческие нужды никто не отменял. Только как это показать с мешком на голове? Подозреваю, что они не особенно и ждали ответа, так как опять проделали фокус: завязали мне глаза, находясь сзади, и повели в кустики. Я шаталась и спотыкалась, ноги отказывались идти. В итоге, меня взяли под мышку и перенесли в лес. Я попросила у сопровождающего отвернуться на пару минут и, не дожидаясь ответа, присела. Они же прячутся от меня? Так и я их не вижу!

Кормить меня не стали, только дали пару раз глотнуть воды. Голода я не чувствовала из-за боли — каждый кусочек моего тела ныл или плакал, избитый. Висеть мешком на лошади совсем не весело! Бедные кавказские девушки в старину! Конечно, они не сопротивлялись в доме похитившего. Просто не могли!

Наёмники расположились на отдых, и меня посадили на траву. Земля была не холодной, странно! Да и вокруг стало ощутимо теплее, везут на юг, решила я. Не знаю, сколько они собирались отдохнуть, но я почувствовала, что засыпаю, и не стала тратить время зря. Я свернулась калачиком на траве и моментально провалилась в сон.

Через три дня бешеных скачек и смены лошадей мы оказались в Кагорре. Я поняла это по очередному разговору наёмников с трактирщиком на этом языке. Хорошо, что я успела его подучить. На коротких остановках меня теперь все время ставили на ноги и заставляли ходить, разминаться. Они уже не скрывали меня и не стеснялись. Говорили, что везут сбежавшую невесту жениху. Очередной трактирщик ещё посетовал, куда катится мир, если такие юные девочки не покоряются воле родителей, позаботившихся об их судьбах. Вай, вай, вай! Неужели меня и, правда, заказал тот княжич? Теперь меня пробрал холодок ужаса...

В трактире меня изволили покормить с закрытыми глазами. Вложили в руку кусок хлеба и кружку воды. Типа, это все, что заслужила беглянка. Я не знала, сколько я выдержу, и как далёк наш путь, но сил моих могло не хватить. Я уже сильно ослабла и похудела, поэтому старательно жевала хлеб. Он казался мне вкуснейшим блюдом и пах изумительно. Ммм! Как мало мне дали! И спать меня положили на полу, изверги! Да ешё связали руки и ноги. Любое движение давалось с трудом — спи, детка! Хотелось выть от злости.

Я почти заснула, как мне пришла в голову мысль, что нахожусь в стране, где священники — сумасшедшие. А у меня в сумочке томик — учебник магии... Черт, черт!!! Ну почему бы ему не стать опять кагоррийским молитвенником? А? Пожаааалуйста...

Все мучения когда-нибудь кончаются, говорила я себе каждый день, да что врать, каждый час. Я выдержу, выдержу. Меня не сломать! Да и человек, такая скотина, ко всему привыкает. Вот и я, привыкла. Не плакала, мучилась, сжав зубы.

После того, как я не смогла утром подняться от слабости, меня в трактирах стали кормить молоком с хлебом. А это было раз в день. Когда меня внесли в какое-то помещение и кинули на пол, я не удивилась. Это чувство посетило меня потом, когда меня оставили одну! Я стянула осточертевшую повязку и заранее прижмурилась. Но осторожно открыв глаза, удивилась — меня окружали сумерки.

Я находилась в полутёмном помещении. Высоко расположенные стрельчатые окна давали мало света. Может, сейчас вечер? Это было... Даже затрудняюсь ответить. Могло быть, наверное, храмом, так как форма его была восьмиугольной с высоким куполом. Ну да, там были изображены Арава и Бог-Отец. Похоже, был запечатлён процесс создания этого мира — Селива называется, если кто забыл. Стены были когда-то украшены гобеленами и тканями, теперь напоминавшими грязные тряпки, неровно свисавшие. И пол из каменных плит, кажется — вот откуда холод. И ещё тут запах был мерзкий — застаревших нечистот. Правда, едва заметный, но тем не менее... А в дальнем углу что-то журчало. Я хотела подняться, сесть, а сил не было. Да ещё эти связанные руки и ноги. Осталось лечь на спину, вытянуться и попытаться заснуть. Дорога последний раз была очень далёкая.

Не знаю, сколько времени прошло, я всё же заснула, когда загрохотала дверь. Ааа, дверь... Она была двустворчатая и запиралась, судя по грохоту, запором снаружи. В зал вошёл отец Мараош. Ба, какая встреча! Ох, зачем же я о нем вспоминала?! Глядишь, наёмники просто захотели бы выкупа, а так...

— Ого, молодцы, ребятки, привезли бесовку! И как оговорено, слабую! Славненько, славненько! — произнёс он, радостно потирая руки и обходя меня маленькими шажками.

Я, молча, наблюдала за ним. Священник за прошедшие полгода разительно изменился: одет он был в не слишком чистую и потрёпанную серую рясу, его волосы были несколько всклокочены, да и сам он выглядел сильно постаревшим. Только выражение глаз не изменилось, осталось таким же фанатичным.

— Попалась, бесовка! — победно улыбаясь, провозгласил священник. — Долго же ты пряталась! И даже короля Ирвьена обманула! Но я знал, знал, что ты себя проявишь! Ждал и вот! В день рождения принцессы ты заняла её место, бесстыжая! Ничего, теперь я точно знаю обряд изгнания, времени много, и ты не убежишь! Приковать её!

Два наёмника, которые оказались кагоррийцами — смуглые бугаи со смоляно-черными волосами, подошли ко мне, звеня цепью. Один из них разрезал верёвки на моих путах и на ноге защёлкнул металлическое кольцо. Потом протащил цепь и вместе со вторым начали искать, к чему её прицепить. Решили, что каменная чаша фонтанчика подходит как нельзя лучше. Мараош что-то сказал насчёт длинной цепи, но наёмники весело расхохотались, сообщив, что я даже на ногах держаться не могу, что уж там говорить о прогулках по тюрьме. Потом обыскали меня, но нашли в моей сумочке лишь гребешок для волос и платок, сплюнули, не стали отнимать их и ушли. Я почти не удивилась даже, но всё же, почему они не нашли шкатулку-книжку? На меня напала странная апатия и через некоторое время я опять впала в дрёму.

Очнулась я от того, что загрохотала дверь. В помещении стало совсем темно, и с факелом вошёл мужчина, подошёл ко мне ближе и наклонился. Это был крепкий, немолодой, с седой шевелюрой вояка, кустистые брови и повисшие усы придавали ему серьёзное, и даже трагическое выражение лица. Придя к какому-то выводу, он кивнул и отошёл от меня. Обойдя кругом помещение, остановился, и раздался звук рвущейся ткани. Через пару минут охранник, а это был наверняка он, вернулся и перенёс меня к стене, уложил на ворох гобеленов. Мне стало гораздо мягче. Может быть, со временем ещё и согреюсь. А пока я чувствовала себя трупом — заледеневшим, негнущимся и тяжёлым. Я была благодарна молчаливому охраннику, но оказалось, что его доброта не закончилась. Он ушёл и вернулся с одуряюще пахнущим котелком. Я встрепенулась, голод стал чувствоваться нереально сильно, в желудке засосало, наверное, он решил потребовать поесть напоследок. Но охранник посадил меня, прислонив к стене, и начал кормить с ложки горячим супом. Я глотала его, не обращая внимания, что обжигаюсь. Варево было жидким, овощным, без мяса, но с какой-то разваренной крупой, что-то вроде кукурузы, но мне и это казалось райской пищей. Кормил он меня недолго, потом так же, не промолвив ни слова, погладил по голове и ушёл. Добрый, а я ему даже спасибо не сказала. Согревшись после еды, я теперь уже крепко уснула.

Я проснулась рано, с щебетаньем птиц. Их голоса мне были не знакомы, но радостные песни вселили в меня крошечную надежду, что всё может быть не так уж и плохо? Только светало, а я попробовала встать. Отдых и ужин совершили невозможное, я смогла это сделать. Я поднялась и медленно пошла к фонтанчику. Вода в нем была прохладной, чистой, вкусной, я напилась и с удовольствием умылась. Сток от воды был открытым и широким, стекал наклонно вниз по просторному жёлобу под загородку. Было не слишком холодно, охранник, по-видимому, ещё спал, поэтому я разделась и, став ногами в сток, начала плескать на себя воду. Она была холодновата для купания, но радость от того, что я могу помыться, пересиливала все. Через десять минут я стояла освежённая, дрожащая, в мокрой одежде, но ужасно довольная собой.

Я начала доставать гребешок и мне в руки ткнулась моя книжка. Я с облегчением и тихой радостью вынула её из сумочки на поясе. Так и есть, она опять стала молитвенником. И какая хитрюга! Вчера спряталась при обыске! Умничка моя! Я погладила её корешок: лежи там, бди! И занялась волосами. Через час я расчесала все колтуны и распутала узелки на волосах, заплела простую косу. Потом поискала на стенах красивый и не слишком грязный кусочек и оторвала его. Ткань была достаточно ветхой и поддалась даже моим слабым рукам. Я завязала оторванную полоску вокруг кончика косы, зеркала не было, но и ладно, будем считать, что красиво.

Я решила не мерить шагами свою тюрьму, чтобы не тратить силы, а вместо завтрака напилась воды. Чем заняться? Будущее моё было теперь туманно, можно помедитировать, но я не успела даже начать: пришёл давешний охранник. Сегодня он показался мне ещё старше, его прищуренные глаза и лицо были в густой сеточке морщин, и от этого он казался старым, добрым дедушкой. Но помня пословицу: не все золото, что блестит, я не расслабилась.

— Девочка, откуда ты? — спросил он на Едином, у него был глубокий и бархатный голос. Ммм, заслушаешься!

— Из Дираны, — кратко ответила я.

— И я из Дираны. Родился там и вырос, а парнишкой сюда попал, здесь и остепенился. Девонька, я сегодня утром сменяюсь, завтра приду. Вот тебе кусок хлеба, спрячь в тряпье, потом съешь. А сейчас, вот, возьми, — и он протянул мне небольшой кусок сыра, молодого, едва схватившегося. Я с удовольствием начала его смаковать.

— Спасибо, дяденька, — поблагодарила я его с набитым ртом.

Охранник был уже у дверей, кивнул мне напоследок и вышел. А я спрятала оставшуюся часть вместе с хлебом и опять задремала — все-таки организм после подкрепления начал восстанавливаться.

Долго прохлаждаться мне не дали. Когда золотые лучи Аравы начали заглядывать в окошки и играть солнечными зайчиками на грязных полотнах и зелёных медных подсвечниках на стене, открылись двери и ко мне горделиво, с важным видом, вошёл Мараош. За прошедшее время он похорошел, оправился, привёл себя в порядок и теперь выглядел почти как раньше, только благодушное выражение кануло куда-то безвозвратно.

— О, хорошо! Проснулась! Не будем терять времени, свяжите её! — кивнул он на меня другому охраннику, огромному мускулистому мужику. Тот одной рукой поднял меня за шиворот, поставил, ткнул под коленями, я бухнулась на пол, больно ушибившись. А он тем временем связал мне ноги сзади, отчего мне стало гораздо труднее стоять, поэтому я шаталась. А потом и опутал руки.

Мараош сегодня был подготовленным, на шее его висел тот же медальон, а в руках другой знак — золотой скипетр с шарообразным наконечником. Ни книги, ни свитка с ним не было, значит, текст заранее выучил. Охранник резко направился прочь. Начинается, подумала я. Странная апатия ещё не покинула меня, и я с какой-то усталостью наблюдала за происходящим.

— Снизойди, Свет Сияющий Отца нашего на эту чёрную тварь,

Отвори врата и изгни из тела белого темноту и грязь греховную

Удали, распни, и рассей тьмы Создание. Свет Божественный

Все очистит ...

Опять! Ну не тьма я, думала я, пока Мараош читал свой заговор, молитвой его назвать я не могла. Но холодок страха пополз по спине. Что русские люди делают, когда страшно? Молятся. Вот и я, несмотря на то, что была в тщедушном детском теле, чувствовала себя такой. И начала молиться. Вастель, прости, не в обиду тебе, верю я в других богов.

Когда я закончила, Мараош тоже дочитывал свой заговор. Я, после молитвы, почувствовала себя сильнее. Наконец, мы дождались финала, священник поднял свой жезл. Неужели опять бить по лбу меня будет? Я сжалась. Но Мараош не стал этого делать, он поднял скипетр вверх и запел. Голос у него оказался вполне приличный, сильный тенор, отметила я. По мере его пения, золотой наконечник разгорался, как будто вместо него там была обычная электрическая лампочка! Но неудобства и неловкости я опять не чувствовала, только ноги затекли. Когда скипетр горел как раскалённый, освещая все вокруг оранжевым светом, Мараош перевернул свой жезл вверх ногами, и теперь я вся стояла в круге лучащегося Божественного света. Но мне было от него тепло, уютно, как будто я находилась в свете вечернего солнышка, когда оно, уже такое ласковое, нежно греет тебя. Я вздохнула, но здесь, под прицелом скипетра, мне не становилось хуже, а наоборот! Я наполнялась силами — энергию что ли усваиваю?

Когда Мараош закончил, посмотрел на меня, плюнул и резко ушёл. Меня опять заперли, а я вспомнила, как в некоторых фильмах избавлялись от пут. Попробовать? Что я теряю? Подтянула ноги к груди и перевернулась на спину. Теперь нужно руки вытащить из-за спины под колени. Не знаю, как это получалось у киношных героев, но мне это сделать очень трудно. Я пыхтела как ёжик целых полчаса, наконец, мне удалось задуманное. То ли я разогрелась и стала гибче, то ли руки удлинились... И я уже держу руки за стопами. Опять та же проблема. Ну, давай же! Упорство и труд все перетрут. Ну, да, так и у меня. Я была уже вся мокрая, но мне удалось и это. Руки были теперь передо мной. Я смогла подняться, опираясь руками впереди себя. Ну и что, что я была похожа на каракатицу, а не на принцессу, ведь свидетелей не было, и мы не расскажем, да? Теперь прыг-прыг-прыг, цепь звенела, можно было смеяться — я похожа на шута, но мысли об этом веселья не вызывали. Через пять минут я была у фонтанчика: намочив верёвку, смогла её стянуть, сильно ободрав руки. Уф, ура! Теперь уже легко освободила и ноги. Меня оставили в покое, а кормить будут? Но мой ответ остался без ответа. Гады! Мараош завтра наверняка опять придёт, будет изгонять, естественно, когда-нибудь я от голода на его обряде и умру, а он обрадуется... получилось, де. Как хорошо, что добрый охранник оставил кусок хлеба и сыра. Я решила оставить припрятанный кусок на вечер, ведь Мараош меня подкормил невольно. А пока опять нужно было поспать, ведь энергию нужно было усвоить. Я с удовольствием легла, потянулась и медленно заснула.

А в это время ...

Кабинет. Богато обставленный — нежно-елёное с серебром, стильно, покойно, отстранённо. Но эту гармонию нарушал взволнованно вышагивающий высокий мужчина с длинными волосами. Лицо его было сурово, хотя и идеально красиво. Он был не молод, это можно было понять по властным жестам и усталому взгляду. Но не об этом речь. Повелитель эльфов, да, да, поверьте. Просто его уши скрыты волосами светло-соломенного цвета. Перед ним стояли трое с поникшими головами.

— Если вы его не найдёте через три дня, Васту заберёт его душу. Он и сейчас уже не жилец! Но его можно выходить! — почти выкрикнул Повелитель. Ярость? Отчаяние? Что им владело? Теперь и лицо его было искажено. — Вы уже четыре месяца не можете найти ни его следов, ни сведений о нем, ни магических оттисков. Где он? Он не мог испариться из этого мира! Три дня я даю вам. Не найдёте — жизнями заплатите! Вон! Ищите! — зарычал он.

Только стоящие перед ним эльфы не испугались. Зачем? У них осталось совсем немного времени для поисков. Уже несколько месяцев они почти прощупали, обнюхали всех и вся, и ничего! Сын Повелителя исчез в Индоре, но там никто ничего не знал. Оставшиеся дни можно было смело провести с семьёй и любимыми, на прощание...

Я проснулась от голода, тело уже меньше болело. Арава уже перестала светить в окна, но в моей темнице было светло, значит, окна выходят на восток. И сейчас ещё не вечер! Я подошла к фонтанчику напиться, все-таки хорошо, что здесь есть вода. Без еды человек может обходиться долго, а вот без воды — не больше семи дней. И вообще, тут так грязно, эти полотна на стенах, пыль... Я хлопнула по свисающим лохмотьям и задела что-то твёрдое. На подсвечники, что ли, повесили тряпки? Зачем? Но женское любопытство не оставишь неудовлетворённым, оно, словно пёрышко, будет щекотать тебя под носом, искушая чихнуть. Так и я, сделав несколько шагов в сторону своего гнезда, остановилась. Постояла, мысль о странности меня не покидала. А если посмотреть? Что я теряю? И я решительно повернула назад. Разгребать пыльные тряпки у меня не было желания, поэтому я просто дёрнула их.

Описать то, что я увидела, было невозможно. На цепях висел труп. Человеческий. Ссохшаяся кожа облепила череп не хуже медицинской перчатки руку. Веки так стянулись, что глаза были бы открыты, но... Глазами назвать эти сморщенные, словно сушёная слива, потемневшие шарики было сложно. На нем была красивая рубашка оливкового цвета с вышивкой и ... без штанов. Вернее, они присутствовали, но лежали на полу. Просто соскользнули с отощавшего тела. Вон, штанины ещё держались за ступни... Это был мужчина раньше — его гениталии напоминали сморщившиеся овощи. Эх, угораздило тебя, пожалела я его. Красавчик, наверное, был. Вон, какие изумительные волосы были, вернее, угадывались в длинных, грязно-серых спутанных лохмах. Звери, подумала я, трупы развешивают, чтобы напугать маленькую девчонку?

Но смотреть на такое издевательство над трупом я не могла. Получалось, что и я причастна к этому. Я решила одеть на него штаны, дело-то нехитрое. Я почти закончила, натягивала заднюю часть штанов на его, как бы это повежливее сказать, мослы? В общем, когда прикоснулась головой к его груди, там что-то слабо стукнуло. От неожиданности я отпрянула, штанишки опять поехали вниз. Да что ж это такое! Я поймала их и начала возвращать на законное место. И тут этот мученик издал сдавленный хрип. Так оно ещё живое?! Я все-таки стянула и скрепила завязки на штанишках, теперь нужно было придумать из чего его напоить. Но я не успела...

Загрохотал засов, и двери широко распахнулись. Вошёл охранник и о, радость! Мой 'жених'.

— О, нашла уже эту тварь, — загрохотал тюремщик. — И даже рассмотрела его инструмент, нерабочий... — и он раскатисто рассмеялся. Хорошо, что они говорили на кагоррском, я могла делать вид, что не понимаю.

— О чем это ты? — властно спросил княжич.

— Не так она скромна, как прикидывается, — ответил ему охранник.

— Я знаю. Она в штанах, ни одна порядочная женщина не оденет их. Это позор! Поэтому я не возьму её в дом даже служанкой, а просто продам её. С такой внешностью ею заинтересуются степняки, знаю я одно семейство, где недавно погибла 'общая служанка', — и он громко заржал. Отсмеявшись, продолжил: — Это общая наложница, она обслуживает любого взрослого мужчину, кому не досталось женской ласки в эту ночь — жены приболели, у наложниц недомогания. Но самое интересное — что работать придётся по-всякому. Бывает, несколько воинов одиноки ночью, да и подрастающие юнцы, не обзавёдшиеся ещё собственным домом с наложницами — все к ней ходят. А, да! Рожать они ей не дают, блюдут чистоту своей крови, так что работа будет бессменной — взвар они хитрый дают. Ну, как, нравится? — посмотрел он на меня. А я хотела закрыть глаза, но не могла... от ужаса.

— Отцу твоему напишу, кого он пригрел на своей груди. Пусть потом вспоминает, как меня прилюдно на позор выставил. А ведь я мог предоставить ей место младшей жены! Ты давай, поднимай её, нам далеко ехать, а идти ей придётся ножками, я не дам пачкать своего коня,— и он сально, противно засмеялся визгливым смехом.

Вот, урод, это Мараош. Он же сразу рассчитал свою попытку изгнания, положительную или отрицательную, а потом отдать этому идиоту. Или это заговор и против Мараоша? Мой тюремщик, отцепив цепь, освободив ноги, перевязал руки, нацепив на шею удавку с длинным концом ушёл. Князёк начал приближаться на мне. Я судорожно осмотрелась. Чем же защититься? Ничего нет, ёцепь уже далеко от меня. Вот бы мой клинок был здесь!

— Ты не рыпайся, степняки тебя даже синего цвета, да и без зубов возьмут — кусаться нечем будет, — начал он очень медленно подходить ко мне, шаг за шагом.

Я почувствовала себя загнанной в угол — бежать не могла, а руками защищаться — тоже, что мне осталось? Только всплакнуть от беспомощности...

Стоп!!! Магия! Я же могу что-нибудь...Внезапная ясность мыслей накрыла меня, варианты мелькали, я прикидывала, пока княжич делал один шаг.

— Лапо! — крикнула я и, не сумев сконцентрироваться, выплеснула потоком свою силу на него.

Он так и застыл: одна нога впереди, а вторая приподнята для переноса тела. Вастель, спасибо, что помогла сообразить! Я даже прослезилась от облегчения. Наводить ступор, чтобы оскопить быка или хряка в хозяйстве — ценнейшее средство, и я теперь чуть не похвалила себя, что выучила весь учебник магии, а не пропустила эту страничку, как хотела вначале. Я осторожно обошла замершего княжича и подкралась к открытой двери: мне нужно было вторично проделать этот фокус с охранником, и быстро, волшебство дейстовало минут пятнадцать, не больше.

Я почти хлопнула себя по лбу — связанные руки помешали: вспомнила и сотворила глухую тишину вокруг себя! Теперь ни моих шагов, ни моё хриплое дыхание не было слышно. Двери оказались открыты и еще покачивались на петлях, ну, да, они же рассчитали, что быстро меня в бараний рог согнут. Ха!

Охранник сидел на улице, прислонившись к стене, и точил меч, не иначе готовился тоже сбежать, от расплаты подальше. Значит, знал, что принцессу держат и ожидал наказания за побег. Я шагнула к нему вроде бы бесшумно, но он меня почувствовал, может, по движению воздуха? И начал подниматься, оборачиваясь с замахом. Я припечатала его, не успев набрать в грудь воздуха, и команда подучилась хриплой, полузадушенной, но её хватило! Охранник рухнул, похоронив под собой меч. Тьфу! Нет бы посидеть спокойно, подождать меня. Пришлось выковыривать инструмент из-под тела, заодно обнаружила у него кинжал на боку. Минута потребовалась для того, чтобы перепилить верёвку на руках, десять — чтобы связать охранника покрепче с руками, притянутыми к ногам. Когда вернулась к княжичу, он уже злобно сверкал глазами и моргал, но двигаться еще не мог, пришлось ещё раз заколдовать и потратить полчаса на княжича, я уже обессилела. Я не удержалась и в конце несколько раз от души пнула его.

Теперь действовать нужно быстро. Я вытащила из тряпья кусок хлеба с сыром, потом сообразила, что тюремщик должен был что-то припасти для долгой ночи, и побежала шарить в его вещах. Моей добычей стал большой кусок вяленого мяса, половина каравая хлеба, пара луковиц, огурец и сыр, типа брынзы, ещё я нашла шерстяную куртку охранника и в кармане какие-то монетки, совсем немного. Я одела её на себя, закатав рукава до нужной длины и, подхватив найденную еду, вернулась обратно.

Там я замерла лишь на мгновение, потом сообразила. Опять разделась, сняла рубашку, в неё упаковала еду и снова одела сюртучок. Все, я готова, но бросить здесь этого умирающего человека было выше моих сил. Я освободила его от оков, и он сломанной куклой упал на пол. Я опустилась перед ним на колени и отвела волосы с его лица. Ого! Передо мной был эльф: его длинные уши сушёными скрученными полосками свисали от висков. За что с ним сделали такое? Мелькнула мысль отомстить когда-нибудь Мараошу, и здесь чувствовалась его фанатичная рука. Но нет, не сейчас, нужно спасаться.

Я немного успокоилась и полезла в свою чудную шкатулку. Что ты мне дашь сейчас? В ней проявился листик. Ой, правда, и как я могла забыть про подарок фрейлины? А я ещё плевалась, и так пригодилось! А ещё глина была... Стоило мне подумать об этом, как в шкатулке материализовался один комок. Почему не вспомнила о таких ценностях? Не иначе мне мозги отшибло об лошадь при перевозке в виде тюка! Я взяла его и попыталась запихнуть его эльфу. Не дай Вастель помрёт после того, как я его нашла! Но сделать это было трудно. Хотя губы его были сморщены и оголяли зубы как у щелкунчика, челюсти были судорожно сжаты. Эх, хорошо, что я собачница, знаю, как запихнуть лекарство! Я сунула кусочек глины под щеку и стала проталкивать к зубам мудрости. Надеюсь, что эльфы всё-таки похожи на людей и не имеют зубов в три ряда...

Через две минуты я запихнула глину в горло. Но теперь я не была уверена, что она там растворится. Он же был сух как кленовый лист из гербария. Я набрала в ладошки воды и начала капать на зубы эльфу. Через полминуты полутруп разжал зубы и приоткрыл подобие рта. Я уже свободнее начала заливать туда воду, стараясь не попасть прямо в горло. Глина, естественно, сразу же растворилась. Может поэтому он среагировал на воду?

Все, я была готова, еду я привязала себе на плечо, обхватила дохлого эльфа под мышки, прижала к себе и, представив себе тётушкино поместье, местечко, где мы с Онни гуляли, растёрла листик.

Глава 8.

Ветер гулял в верхушках деревьев, иногда подвывая себе, ветки сосен подпевали, серое небо давило смурью, моросил осенний неприятный дождик. Ещё противнее было почувствовать, что оказались мы в каком-то болоте. Я уже намочила штаны на коленях, да и эльф лежал в грязевой жиже. В какую сторону двигаться, я не знала и решила послать вестник тётушке. Уверена, что мы были уже в Диране, только где? Я открыла шкатулку и взяла камушек. Но сильный ледяной порыв ветра пронизал меня до костей, и я вздрогнула, выронив магический предмет в болотную жижу. Закусив губу от досады, я руками пыталась найти его. Да где там! Слезы потекли, не спрашивая разрешения, но я сжала зубы посильнее. Нельзя сейчас расслабляться! Встать, приказала я себе. Эльф так и лежал в той же позе, он был одет совсем не по погоде, но дышит же раз в пять минут, и без сознания, почти бревно.

Я присмотрела сухую кочку, туда и начала тянуть свою обузу. Он оказался не так тяжёл, как казалось вначале. И все равно, для тонкой и звонкой девочки он был почти неподъёмным. Через две минуты я стала мокрой как мышь, тяжело дышала, но мы продвинулись всего на полметра. И почему и эта жизнь, принцессина, не оказалась лёгкой? Опять приходится тяжести таскать...

Целый час я тащила эльфа рывками, как оказалось — так легче, до относительно сухого места. Дождь так и шёл, то слабее, то сильнее, и эльфа нужно было определить на сухое место, вон там, кажется, сухой островок, и дерево раскидистое. Я пошла разведать дорогу. Похоже, здесь даже не болото, а просто залитые осенними дождями места, не успевшие основательно размокнуть. Через час-полтора моего марш-рывка с эльфом я сидела под низко склонившимися лапами ели — тут было ещё относительно сухо. Я оперлась спиной о ветки: смертельно устала, продрогла — на мне не было сухого клочка ткани, каждая мышца тела просила пощады и ныла. Я достала дрожащими руками кусок хлеба, подаренный добрым охранником, и медленно, смакуя каждую крошку, съела его и остаток сыра. Эх, чаю бы! Но чего нет, того нет. Я подтащила к себе эльфа, хоть он и полутруп, но температура его тела была чуть выше, чем земли. О, я вспомнила. Я посмотрела вверх, там свисали две огромные поломанные лапы. Пришлось из последних сил, соскальзывая и цепляясь вновь, лезть туда, добывать пушистые ветки. Я переломила их пополам, уложила на землю, теперь у меня была небольшая прослойка, почти подушка... Перетащила на неё эльфа и улеглась сверху — жестко, но теплее.

Пробуждение оказалось тяжким: кости ломило, мышцы застыли стали каменными, ноги замёрзли и не ощущались, руки казались ледышками. — и любое движение отзывалось мучительной болью в теле. А эльф стал дышать чаще, хотя все так же судорожно. Не умирает ли? Я осмотрелась.

Смеркалось. Хотя, какое там, просто из этой хмури кто-то решил высосать весь свет и он постепенно, по капле исчезал, пока не стало совсем темно. Абсолютно. Ведь небо было затянуто тучами. Под елью я чувствовала себя достаточно уютно: вряд ли дикие звери по такой погоде охотятся — ни следов, ни запаха дичи не учуешь. Теперь я нуждалась только в терпении. Ждать...

Устроившись, заметила едва заметный далёкий, прерывающийся огонёк. Вы не представляете мою радость и волнение! Но потом осторожность подсказала, ведь это могут быть кагоррские наёмники! И огонёк — всего лишь их костерок. Что делать? Если я буду тащить эльфа, буду шуметь, пыхтеть, а если брошу, вряд ли потом не найду. Через час сомнений я пришла к выводу: огонёк, если он от жилья и завтра останется на месте, наёмники же утром уедут. Значит, сейчас всего лишь нужно отметить направление, чтобы утром двигаться в ту сторону. Ну, и чудненько.

Я отломила от нашей подстилки веточку и выползла из-под ели. Дождь уже перестал идти и ветер, свежий, влажный, кружил над кочками и залитыми водой низинами. Обозначив направление — вдавив веточку в землю, я ползком вернулась обратно. Устроившись на эльфе, начала согреваться. Моя голова лежала на его груди и сквозь тонкую, похожую на пергамент кожу и мышцы билось сердце, теперь — чаще, почти раз в минуту. А я опять начала зевать: да что же я сплю все время? Если только много энергии потратила...

Следующее утро меня порадовало: небо, ставшее почти чистым, звенящее холодно-голубое, кучевые облака лениво уползали вдаль, все это так напоминало лето... И Арава робко и несмело поднимался над горизонтом.

Я с трудом встала, помахала руками, ногами, разминая затёкшее от сна и холода тела, потом вытащила за ноги эльфа наружу, под дневной свет — это же энергия, пусть и впитывает! А сама отломила половину куска мяса и ломоть хлеба, с аппетитом позавтракала. Теперь хотелось пить. Воды вокруг было — завались, но закипятить — не в чем. Я смотрела, смотрела на воду, потом сообразила. Я же обеззараживать воду научилась! Правда, думала, что это для животных... А пригодилось. Ну что, рискнём? И я направила палец на лужу.

Какое наслаждение, пить из копытца! Напилась сама и напоила эльфа. Мне не показалось, у него губы чуть разгладились, и уже почти прикрывают зубы? Так он смотрится гораздо симпатичнее! Я бросила эльфа и пошла по направлению огонька.

Я шла между редких деревьев почти по колено в воде, заламывая ветки, чтобы найти обратную дорогу. И вот я оказалась перед речкой или озером, мне было непонятно. Скорее озеро, ведь течения вовсе не заметно и вокруг заросли то ли тростника, то ли ещё чего-то.

Я стояла, смотрела, размышляла. Если туда добраться, можно вырыть землянку, пересидеть — безопасно, ни зверей, ни людей. А еда? Корешки и орехи будем собирать? Учитывая, что эльф за один день участил свой пульс и дыхание, и почти восстановил губы, может, он за три дня и очнётся? Вдруг и ходить начнёт? Мечтать не вредно, одёрнула я себя. Но огонёк моргал здесь — больше сомневаться не приходилось, и я решила переплыть. Опыт купания в холодной осенней воде у меня был, правда с градусным подогревом, да и моржевала я иногда...

Вода была очень холодной, но не ледяной, расстояние — метров тридцать, в общем, я бодро поплыла по-лягушачьи. Вылезла из воды в камышах, они густо колосились и закрывали обзор, но моё упорство победило, и я выбралась на берег. Ветерок неприятно холодил и мокрая одежда моментально прилипла ко мне. Хоть сапоги не потеряла, порадовалась я. Если это был остров, то он — не маленький.

Я шла вперёд, осматриваясь: где же жгли костерок? Неожиданно я увидела высокие заросли культурного кустарника, золотым каскадом окутывающие внушительное пространство, я кинулась к нему — там мог притаиться домик. И правда, я подошла к частоколу, на нем висели кувшины и горшки, перевёрнутые вверх дном — совсем как деревенский домик.

Открыв скрипучую калитку я, прошла к нему, он был глинобитный, когда-то побеленный, но сейчас выглядел брошенным, грязным. Я постучала, подождала. Ничего не слышно, только завывания ветра. Я потянула дверь, она открылась — вроде: заходите, мы вам рады? Здесь было почти тепло и уютно. Пучки трав, связки лука, цепочками свисавшие со стен, очаг с потухшим огнём.

— Пришла! Наконец-то! — раздался резкий старческий голос.

Я от неожиданности вздрогнула и обернулась, не понимая, кто говорит. Голос слышался из дальнего угла. Я подошла ближе и увидела на лежанке, под старым одеялом, напоминающим рванье, старуху. Её седые волосы клоками торчали с местами лысой головы. Зубов почти не было, и оставшиеся три, два сверху и один снизу слева, придавали ей несколько сказочный вид, как у Бабы-Яги.

— Так, деточка, слушай — время моё кончается. Я в своё время нагрешила. Сильно. Но об этом не жалею. Наказание мне богиня назначила — не умереть, пока доброе дело не сделаю. Вот так бы я и лежала, беспомощная и живая, мохом покрываясь. Слава Вастель, что ты быстро пришла. Смотри, в подполе овощи, разберёшься. За дверью, — она махнула мне за спину рукой, — коза Ларка, она — вредная. Будет бодаться, зарежьте её. Сено — на улице под навесом, дрова — тоже. Мамка твоя сообразит, где что. Так, чего забыла? Ага, лодка в камышах, правее от дома. Через двадцать миль деревня, Смолёвка. Там староста — Седаш, хороший мужик. Так ему передайте потом, что Сморавка умерла. Запомнила? — спросила она.

— А какой город здесь недалеко? И какое королевство здесь? А вы же ещё живы, почему...

— Да ты — дурочка, что ли? Вот почему Вастель позаботилась о тебе с мамкой, — прервала она меня, — Дирана это, окраина. А самый ближний город — Римго, до него миль триста. Всё девонька, иди за мамкой. Похороните меня только, по-человечески. Ступай!

Я послушно вышла. Это что, она сейчас умрёт? Вот так, по заказу? Странный мир... Иду искать лодку.

Притащила я своего эльфа к старухе уже в темноте. И когда он стал моим, интересно? Мы вошли (ха-ха, мы! Вернее, я и мумия волоком), я нашла приготовленные рядом дровишки, разожгла в очаге огонь — стало светлее. Старуха лежала мёртвая. И что делать? Ночевать с ней вместе и ждать, когда она начнёт вонять, желания не было, и я ведь почти обещала похоронить её. Придется выполнять, а то кто знает этот мир, еще встанет из могилы и будет пугать меня, нет уж, лучше закопать труп, чтобы не встала. Я поискала и нашла большой нож. Где же ей могилку вырыть? Взяла несколько сухих веток, поленьев и пошла искать могилу. На расстоянии 60-80 метров от дома был маленький овражек, туда я и спустилась. В самом низу я разожгла там костерок и начала копать: земля была рыхлая с песком. Не принцесса, а могильщик, Фредди Крюгер!

Сделав достаточное углубление, я пошла за трупом. Ооо, эту ночь я не забуду. В той, прежней жизни я боялась мертвецов, даже на похороны отказывалась ходить, настолько они мне были неприятны. Но здесь, когда выживание и клятва оказались на первом плане, я задвинула подальше свои предрассудки. А жить мне хотелось! Ещё как! В общем, я транспортировала старуху таким же образом, как и эльфа: волоком, из последних сил, задыхаясь и отдыхая через каждую минуту, пусть простит меня, как умею...

Уложив Сморавку, я попросила Вастель позаботиться о её душе, и обвалила землю с края обрыва. Все, теперь труп надёжно захоронен, диких зверей тут, надеюсь, нет, а в овраге её не смоет половодьем.

Я вернулась в домик грязная, усталая. Сил мыться у меня не было, как и мыть эльфа. Я щёлкнула пальцами "рена!' на себя, потом на эльфа. Все! Мы — стерильные! Ой, ещё постель старухи! Щёлкнула и туда. Очаг почти погас, но в доме было очень тепло. Я из последних сил перетащила эльфа на лежанку, задвинула его в угол и рухнула рядом. И когда я перестала бояться мертвецов — мелькнула мысль и погасла. Все, я в отрубе...

Просыпались ли вы когда-нибудь, когда тело не хочет шевелиться, задеревеневшее, и в каждой его частичке чувствуется усталость? И проспаться не хочется, тянет опять нырнуть в небытие сна и оставаться там, пока проблемы не уйдут? Так и у меня. Я открыла глаза, но встать пока не могла себя заставить. Рядом в той же позе лежал эльф. С чего я запихнула его в постель? Он мог с таким же успехом полежать на полу. Правда, воздух в домике стал холодным и промозглым. Да, нужно подниматься, развести огонь...

Я полежала ещё минуточку и начала вставать — со скрипом, неловко, как поднималась бы давешняя старуха. Пришлось размять плечи, повращать их, потом поясничку. Уже захотелось помахать руками... Так, не замечая и ни считая, я втянулась и сделала полноценную зарядку, как нас заставлял Касилий. Эх, добрый он мужик, ведь не осадил нас с нашим желанием учиться бою, что малы ещё, а дал нам вроде бы предварительный комплекс, который очень хорошо подготовил меня к жизненным трудностям. Я выглянула наружу.

Небо опять было серым, сколько времени сейчас, не могла даже предположить. Вспомнила про Робинзона и отметила ножом полоску. Несмотря на тучи, воздух потеплел, ветра не было, в воздухе висела туманная влага, запахи осени были особенно остры: пожухлая трава, водоросли, камыш, мокрая листва.

Где же у старухи был туалет? Неужели она зимой пробиралась сквозь сугробы и на ледяном ветру оголяла зад? Это нарушало всякую логику. Кто-то же поставил домик? Тот же человек и должен был соорудить заветное сооружение. Я начала обходить дом по кругу. Так и есть. Совсем рядом с домом с противоположной от калитки стороны, стояло потемневшее от времени деревянное сооружение, я отметилась в нем и побежала в дом.

Там развела огонь, схватила подобие котелка и побежала за водой. Через полчаса я с наслаждением пила из грубой кружки чай, заваренный из висевшей на стене душицы. Я попробовала напоить эльфа остывающим чаем и он начал его глотать, как миленький. Понятно, что он был обезвожен, но как его восстанавливать? И ещё мне нужно познакомиться с козой Ларкой, она же не доенная уже пару дней, точно...

Когда заглянула к козе в её закуток за дверью, на меня кинулось это рогатое чудище, я только и успела захлопнуть перед её носом дверь. Как с ней быть? Может, она очень голодная? Я стала искать, нашла верёвку, привязала её конец к крепкому крюку в стене, что можно было смело на нем вешаться. Запасшись последним куском хлеба, я толкнула дверь и отбежала к верёвке. Коза была не дура, заподозрила подвох, потому сначала осторожно выглянула, осмотрелась, и пошла на запах хлеба. Я ласково приговаривала.

-Ларка — хорошая, кормилица моя. Ларочка — красавица.

Коза, когда услышала меня, удивлённо остановилась и начала подозрительно гипнотизировать. Может, я делаю не так? А если по-другому?

— Ларка — коза драная, быстро иди сюда! — грубо и ворчливо произнесла я.

И о, чудо, коза деловито зацокала ко мне. Я левой рукой девала ей хлеб, а правой привязывала её за рог. Когда хлеб закончился, коза хотела боднуть меня. Ах, ты, дура неблагодарная! Я отскочила. Потом стала искать чугунок, нашла. Вот теперь нужно было подоить её. Но как приручить козу? Я пошла в её закуток, там стояло небольшое корыто, сено было только на подстилке, да и то, от него остались крохи. Я нашла деревянный скребок, собрала навоз, вынесла и сложила рядом с туалетным домиком, потом принесла сена на подстилку. Увидев это, коза начала дёргаться. Ага, есть хочешь? А доиться, кто будет? Я принесла воды, налила в корыто и дала козе. Она долго, с наслаждением пила. Вот теперь я опять начала с ней разговаривать.

— Ну, что, дура, напилась? А кто доиться будет? Стой смирно! — так, ругая её и ворча нарочито грубо, я подобралась к вымени. Я никогда не доила и все представления об этом были по рассказам бабушки. Но для начала в моем представлении нужно было гладить козу по голове, бокам, чтобы она начала доверять. Наконец, настал момент, я добралась до вымени. Сначала коза дёрнулась, но я долго и нежно ее гладила и постепенно она успокоилась. Её набухшее вымя было полно, время терять было нельзя, могло начаться воспаление. У меня остался тёплый душицевый чай и я, недолго думая, обмыла им Ларкино вымя. То ли коза млела после выпитой воды, то ли поняла, что я не дам ей поесть без дойки, а может, и вымя её беспокоило, но она терпеливо ждала, пока я освобожу ее от молока. Мне было страшно — тянуть, мять её соски... А вдруг я делаю это грубо? Но молоко в чугунок все-таки стало поступать. Я выдоила не так много — около полутора литров.

Все. Час Х наступил: я отвязала козу и теперь с опасением ждала, что она сделает. Но это животное, вместо того, чтобы кинуться на меня, или к сену, осторожно просеменила ко мне и губами пожевала мне руку, и пару раз лизнула. Хлеба что ли хочет? Я в ответ ласково погладила её. Интересно, можно ли считать, что мы с козой теперь друзья?

Мои исследования выявили в подполе морковь, капусту, репу, лук. В доме — мешок крупы, похожей на пшено и то, с чем меня кормил охранник в моем заключении. Домик оказался маленький, однокомнатный. Здесь в углу был очаг — выложенная камнем чаша, над которой оказалось что-то вроде вертела: можно и нанизать мясо, и котелок подвесить — приготовить суп, чай. Рядом стояла решётка с вырезом, я примерила её на чашу — точно подошла, получалось, на неё можно ставить чугунки, а в прорезь аккуратно подкладывать дрова, с этим было все понятно.

Мне нужно было торопиться — день короткий, а дел много. В доме и так темновато, ведь роль окон выполняли маленькие проёмы, затянутые мутной плёнкой (бычьим пузырём, что ли?). Также я нашла и два неподъёмных деревянных ведра, одним из которых принесла воды, теперь она была у меня хоть в небольшом запасе.

Я приготовила постный супчик и, хорошо размяв овощи, присела к эльфу, начала его уговаривать открыть рот.

— Открой рот, не упрямься, тебе нужно поесть, ты должен поправляться...

Само собой получилось, что я его погладила, щеку, лоб — мне было его жаль. Нельзя так издеваться над любым существом, даже не человеком. Я уговаривала его минут десять, а потом осторожно поднесла ложку к его губам: фокус не удался — факир был пьян. Пришлось ножом разжать его зубы, вставить туда щепочку и вливать по ложке супчик.

Выполнив свой долг, я решила обследовать остров. Представьте моё удивление, когда Ларка увязалась со мной, извольте: был у меня Онни, теперь — коза.

Остров представлял собой небольшое холмистое возвышение неправильной формы, со всех сторон окружённый водой. Если с того края, откуда я переплыла, было всего метров тридцать, то с другой — не менее сотни. Камыши плотно укрывали остров, также образуя непроходимые заросли и у противоположного берега.

Что заставило Сморавку жить здесь, меня не особенно интересовало, ведь ей кто-то помогал — помог построить дом и приносил крупу, масло. Ещё я обнаружила место, где старуха держала огородик — вот откуда овощи. А вот овраг при свете дня показался мне намного интереснее, чем раньше. На краю его снаружи образовалась вымоина, почти ванна. Там был ручей, тёплый, по склону стекающий в озеро. Странно! Я пошла посмотреть на ключ, который бил из-под земли. Надо же, горячий источник, не кипяток, но всё же... Я не устояла от соблазна и залезла в глубокую чашу, образованную напором воды, а потом кем-то выложенную крупными камнями, не иначе — Сморавка. Я погрузилась в воду с пузырьками приблизительно тридцати трех градусов — тридцати пяти, кто знал, что здесь есть такое сокровище? Я полежала, понежилась, прополоскала волосы. Когда вышла, почувствовала себя новой, свежей. Попробовала воду на вкус, едва солоноватая, но приятная. Вот откуда нужно брать воду для питья!

Эльф лежал без изменения, и я решила и его вымочить в целебном источнике. С чего я решила, что он — целебный? Так вспомнила свои экскурсии по России, по крайней мере, он — минеральный...

В общем, я притащила эльфа, раздела его несчастные мощи и усадила в чашу. Отвернувшись на секунду, я пропустила момент, когда эльф погрузился в воду с головой. Охнув, я кинулась его вынимать, но он так прекрасно себя чувствовал, будто ему и не нужно было дышать — он как бы расправлялся. Я решила следить за ним. Неужели этот источник так волшебно на него влияет? Через пять минут я вытащила его голову из воды и уселась рядом. Хочет быть в воде, придётся мне держать его, чтобы не утонул. Ларка уселась рядом, составив мне компанию.

Странные существа, эти эльфы: от обезвоживания он сморщился как мумия, а когда я начала давать ему воду, начался процесс восстановления. Его организм инстинктивно тянул влагу из воздуха, из меня, не сомневаюсь даже. И энергию. Именно поэтому я чувствую такую усталость рядом с ним — он высасывает меня, не слишком сильно, и не убивая, а так, немножко и деликатно заимствуя. Но пока ему нужнее — я потерплю, если будет туго, лягу спать на полу. Когда начало темнеть, я потащила эльфа назад. Он значительно потяжелел, что составило большую проблему для меня. Глядишь, через месяц стану качком...

Я уложила эльфа на лежанку, он теперь выглядел почти гладким, это я о коже, но мышцы так легко не восстановишь, и глаза — тоже. Интересно, когда он в сознание придёт? Может, с ним нужно разговаривать? И я начала ему рассказывать, где мы находимся, что я делаю. Ларка иногда вставляла своё ме-э-э-ээ.

Я решила скормить эльфу молоко, добытое утром, коза поддержала моё решение, так что эльф остался в меньшинстве. На всякий случай, я прокипятила молоко, но Ларка выказала мне своё презрение. Удивительно, насколько выразительно коза может варьировать своё меканье. Послушавшись Ларку, я сварила жидкую молочную кашу, и с удовольствием съела её сама, потом, подумав, накормила остатками эльфа. Он даже глотал, но все равно, разжимать зубы мне пришлось ножом.

Очаг горел, согревая домик, но из страха быть найденной преследователями, я нашла тряпки и занавесила окошки. Странно, попала в такую ситуацию, сижу у чёрта на куличках с незнакомым полумёртвым существом — случиться может что угодно: меня найдут наёмники, посланные в погоню, эльф, придя в себя, окажется маньяком или подумает, что я — тоже похитительница и убьёт меня, или просто могу умереть от холода и голода зимой. А если уйду, то же самое может случиться с одинокой девочкой, или даже ещё больше. Но я не нервничаю, почти не боюсь, возможно, тревожусь и выбираю меньшее зло, ведь рядом с этой мумией чувствую себя спокойно! А потом уж соображу, что делать. Может, эльф будет испытывать ко мне благодарность за спасение и потом проводит меня до Тибильды? С такими мыслями я устроилась на полу, на куртке охранника и, укрывшись ветхим сморавкиным плащом, уснула.

Глава 9.

Дни потекли за днями. Я каждый день заставляла себя разминаться и заниматься зарядкой. Через неделю после обустройства я присоединила к своей утренней программе и бег вокруг озера, своего рода ранний караул.

С каждым днём становилось все прохладнее, но мороза я ни разу не ощутила, снега здесь не было, наверное, из-за тёплых вод. А на том берегу над камышами темнели тёмные стволы с белоснежными шапками.

Я питалась два раза в день, столько же кормила и эльфа. И каждое утро переносила его вымачивать в целебном ключе, перед этим сама в нем купаясь. Теперь мне уже казалось, что я состою лишь из жил и костей, как и эльф, и поэтому в воде старалась не смотреть на себя, иначе могла расплакаться от жалости.

Через пару недель, когда на накидке, на которой я тащила волоком эльфа обнаружились не подлежащие восстановлению дыры, мне пришлось обратиться к магическому учебнику, почему-то мне казалось, что там есть что-то полезное и что, возможно, упускаю из вида...

'Если телега застряла на бездорожье, следует сказать заклинание 'Бетуди' с правильно сложенным жестом, указывающем на угол телеги, под которым колесо застряло. После этого нужно позвать дюжего мужика и он легко вытащит всю повозку из грязи'. Я сидела и прикидывала, что значит: 'Бетуди': то, что телега станет легче или ... грязь твёрже? Но про грязь же ни слова...

На следующий день я указала на эльфа жестом и сказала заклинание, выдохнула и подняла, частично. Впору было плакать от облегчения... Теперь я несла его под мышкой, а ноги больного волочились вслед, но какое было облегчение...

Однажды я плавала в источнике подобно медузе, расслабленно, отрешенно, Ларка по своему обычаю жевала мои волосы, как эльф шевельнулся. Я не придала этому значение, но он попытался лечь на бок, как если бы спал. Мы с Ларкой буквально сели на задницы, выпучив глаза. Он, что, приходит в себя? Надо сказать, что эльф постепенно превращался во все более красивого молодого мужчину, платинового блондина, с великолепными изысканными чертами лица, если не считать сморщенную кожу вокруг глаз и сами глаза, покрытые коркой. Думаю, в таком же состоянии были и барабанные перепонки, и другие ткани в организме. Пришлось прервать купание и погрузить в источник эльфа. Чтобы не мёрзнуть, я осталась в тёплой воде, прижавшись к нему, держала его голову, массировала уши. Они все ещё висели, но теперь почти под прямым углом к голове, становясь все более упругими — мой опыт подъёма ушей доберманам после обрезки очень пригодился сейчас. Заодно я обсуждала с Ларкой его достоинства, ведь он был обнажён передо мной как младенец... Уже который раз...

К каким выводам мы пришли? Во-первых, блондины слишком смазливы и им не стоит доверять, естественно, исключая нас — к этому мы с Ларкой пришли единогласно. Во-вторых, он был каким-то субтильным. Я допускаю, что он ещё не совсем восстановился, но пока я не воспринимала его как достойного внимания мужчину. Ларка была против, на её взгляд, он был и так хорош, я даже предложила ей его усыновить тогда. В-третьих, он был высок, даже очень. Я ругала его за это достоинство, так как оно вызывало у меня трудности в его транспортировке — ноги волочились сзади и цеплялись за что попало! Нет бы, быть ему крошечным. Красота!

Имирроэль

Я попался как последний болван. Стыдно даже вспоминать об этом. Решил попасть в Малон, познакомиться с принцессой, особенно после того, как услышал об изгнании кагоррского святоши, ведь я знал о пророчестве. Отцу не рассказал об намеченном визите, зачем? Я уже давно взрослый. Думал ещё заскочить к Билли, нужно её увидеть, ведь это может оказаться последняя наша встреча. Остановился в трактире, в дне пути от подруги юности. Думал, сомневался, ведь я начинал ухаживать за нею во времена академической учёбы: будет ли она рада меня видеть? Простила ли меня?

В каких чертогах витал, когда не распознал снотворное в хайго? Ещё подумал, что очень уж ароматен напиток. Очнулся, вися мешком на лошади, с кляпом во рту, а на запястьях — антановые браслеты. Эта мерзость блокировала меня, даже сообщение отцу не мог передать, все надеялся, что выкручусь. А оказалось, меня поймал кагоррский священник, по несчастному стечению обстоятельств, остановившийся в том же трактире, да ещё и хозяин оказался им подкупленный. Когда меня привезли в храм, подвесили в метре от фонтанчика с водой и бросили, я всё ждал, какие изощрённые издевательства мне приготовили — ведь кагоррская религия не признавала поклонение Матери Васту, у людей называемая Вастель. Жители Кагорры фанатично считали её выдумкой, а нас — язычниками, и молились только Великому Отцу сущему. Гораздо позже я понял, в чем состоит их утончённая насмешка. Два месяца я страдал от жажды и смотрел на воду, она была совсем рядом... Но за это время ко мне не зашёл ни один человек. Я был уже близок к панике, сильно ослабел. Но они так и не появились. Похитить, чтобы дать сдохнуть от голода и жажды? Зачем?! Отец на многое бы пошёл ради моего спасения.

Через месяц я стал бредить и терять сознание, сказывалось обезвоживание и недостаток энергии, и в конце второго — мой организм сам выбросил меня в кайсо. Это состояние выхода из тела, когда душа уходит в мир последнего пути Ар'ол, где может сохранить свою энергетическую структуру без помощи тела. Я слышал о таких случаях. Теперь пришёл и мой черед, только не было надежды, что вернусь в обратно, ведь покидая его, увидел, во что оно превратилось — сухая оскалившаяся мумия, распятая в антановых браслетах на стене.

Время в Ар'ол движется по-другому. Я провёл бесплотной тенью в том мире пару веков по ощущению, общался со своими предками, подружился со своим пра-пра-пра-прадедом Иллариэлем. Мы беседовали о музыке, девушках, о новых и старых заклинаниях, я рассказал о предсказании и мы обсуждали возможные варианты развития событий. Там были и девушки, возможно, они и умерли давным-давно, но по их виду и общению можно было сделать заключение об их юности и свежести, пофлиртовать с ними. Когда меня с головокружительной скоростью выдернуло из того прелестного мира, я готов был выть от отчаяния: вернувшись в своё тело, оказался глух, нем, и слеп, тело не ощущалось. Поэтому я впал в пассивное ничто, которое продолжалось бесконечно...

Однажды я с удивлением заметил внутри себя, что антановых браслетов на мне нет, и давно, а тело отчаянно тянет энергию из окружающего мира и понемногу учится снова функционировать. Со скрипом, медленно, но тем не менее... Кто-то заботливо за мной ухаживал. Настал миг и я начал ощущать своё тело — вернулось осязание, и только. Теперь я чувствовал чьи-то нежные ладошки, которые меня кормили, раздевали, погружали в воду. Ооо, это был Источник Силы, я ощутил это! О нем ходили легенды, он никогда не оставался на одном месте, а перемещался, поэтому одни называли его Призрачным источником, другие же — признали легендой. И не было известно, по какому признаку и кому он является. Неужели я — тот эльф, по зову которого Источник пришёл?! Мне хотелось петь и кричать от гордости, что именно я его ощущаю — эту мощную живительную энергию и вскоре смогу его увидеть. Чуть попозже... Ведь теперь каждый день я с нетерпением ждал, когда меня опустят в эти целебные воды. Но дни тянулись за днями, а восстановление не ускорялось. Что же это? Значит, источник всю свою силу отдаёт не мне? А другому существу? А я подбираю лишь крошки? Недаром говорят, что Призрачный источник забирает тьму: я не почувствовал даже капли зависти к этому существу, лишь обжигающее любопытство...

И вот миг настал, когда внезапно на меня обрушились способность немного двигаться и слышать, правда, через какую-то шумовую прослойку. Вероятно, слух не восстановился до конца. Я лежал в источнике неподвижно, обнажённый, и слышал, как достаточно высокий женский голос обсуждает сам с собой мои достоинства и иногда как коза мекает. Сумасшедшая? Блаженная? Теперь ясно, почему ей Источник явился. Но зачем блаженной меня выхаживать, этого понять не мог — ведь зачастую такие люди сами о себе позаботиться не могут! Оставалось слушать дальше.

Иррьен

Мой подопечный начал немного шевелиться, но говорить и слышать все равно не мог, а я готова была уже выть от тоски. Недаром говорят: мужчина может прожить в одиночестве, женщина — нет. Хорошо, Ларка оказалась отзывчивой козой и за мою ласку и морковку готова была сопровождать меня везде, слушать, а иногда и поддакивать. Я часто пела, ведь известно, песня нам строить и жить помогает... Да и чтобы просто было чуть веселее. На косяке двери уже было семьдесят две отметины. Масло давно кончилось, и вечером можно было немного посидеть только при свете огня в очаге. Я пробовала жечь лучину, но она очень редко у меня получалась, топор был тяжеловат...

После того, как эльф начал двигаться, я заметила, есть он стал с большим аппетитом, и куда-то это проваливалось. Понятно, что ему нужно больше еды, но запасы были рассчитаны на одного человека, старуху, и я с ужасом поняла, что до весны мы не дотянем. Да и дрова заметно уменьшились. Задумавшись об этом, я немного всплакнула, жалея себя, маленькую... Потом одернула себя — нашла время куксли и шли записи, как управлять стихией воздуха. Она погрузилась в них, сразу же заинтересовавшись. Время остановилось для нее, через какое-то время, через час или вечность, она поняла, что цвет свитка изменился, и информация — тоже. Теперь это были сведения, как взаимодействовать с растительным миром, деревьями, цветами, травой. Здесь у Ирри противоречий и не могло возникнуть, она с детства могла, прислушиваясь к деревьям, определить, когда будет дождь. А работа на даче, когда ласково хвалишь зачуханный кустик, и он прямо на глазах расцветает, крепнет и радует хорошим урожаем, ей уже была известна.

Далее были стихии земли, огня. Риваллу зря опасался, она в прошлой жизни интересовалась подобными вещами, и первоначальные сведения о них у нее имелись, поэтому и отторжения не было. Напоследок ей влили часть сведений по стихии Жизнь. Это же лекарское дело! Умм, ура!

Когда поток истощился, Куа и Ирри мысленно сыто ухмыльнулись, будет, о чем подумать! И открыли глаза. Риваллу сидел в кресле рядом и внимательно на нее смотрел.

— Деточка, как ты себя чувствуешь? — спросил он, поняв, что Ирри вполне осмысленно водит глазами.

— Хорошо? Сытно? Замечательно? — спросила Ирри и радостно улыбнулась.

Ощущения были изумительные, словно она мысленно пообедала, но не так плотно, и могла бы ещё съесть десерт. — А десерт будет?

— Нет, Ирри. Поверь, то, что получилось — самый лучший результат, на который я и не рассчитывал. Твое сознание заинтересовано и мысленно потирает руки, требуя ещё. Если мы оставим всё, как есть, оно набросится на полученные знания и будет с ними работать. Но если мы дополнительно нагрузим тебя, оно пресыщенно потеряет интерес, и придется прилагать усилия, чтобы извлечь и переработать приобретённые знания.

— Ну, ладно, — расстроено сказала Ирри. И всё же решила спросить. — Риваллу, а почему Мирро прячется от меня?

— Кто тебе сказал такую глупость?! — воскликнул маг. — Он в башне у Ригги, опасен, поэтому там и отсиживается, — и, видя непонимание в ее глазах, пояснил: — Ты же ему увеличила магический потенциал? Увеличила! Каждое существо, магически одарённое, с детства развивается, формируются энергетические каналы, которые со временем и тренировками развиваются и соответствуют магическому потенциалу уже взрослого. А у Мирро потенциал начал возвращаться, причём резко, лавинообразно, а его каналы оказались неподготовленными, недоразвитыми для него. Из-за этого возможны выбросы энергии, да и сам он очень страдает, это вовсе не приятная процедура — расширение каналов!

— Он может погибнуть?! — воскликнула Ирри.

Что же она наделала! Хотела ведь всего лишь подшутить на острове! И это привело к таким последствиям! Правду говорили древние мудрецы: благими намерениями вымощена дорога в ад! Не лезь, куда не просят!

— Успокойся, Ирри, сам он в безопасности! Просто ему сейчас нужно уединение и напряжённая работа над собой, иногда мучительная, — и видя не уходящую тревогу с ее лица, удрученно вздохнул: — Ладно, отведу тебя сегодня к нему. Всё-таки вы расстаетесь надолго.

После дневного чая, во время которого она выпила лишь хайго, Риваллу открыл портал, и Ирри смело шагнула в него первой. Они оказались на поляне в уединённом лесу рядом с огромной башней, сложенной из крупных булыжников и имевшей в диаметре на меньше двенадцати-четырнадцати метров и четыре этажа, последнее она определила по окнам.

Риваллу решительно направился в башню, скорее даже побежал. Через секунду Ирри хлопнула себя по лбу, конечно! Если бы с Мирро было всё в порядке, то он почувствовал бы портал и выглянул. Но этого не случилось...

Тяжёлая деревянная дверь оказалась не заперта, и они вошли в просторное помещение первого этажа. Здесь было темно, так как окон не оказалось, и старый маг сразу же зажёг яркий светлячок.

Здесь находился очаг, давно не использовавшийся, стол со сложенным из камня основанием и грубой деревянной столешницей, на которой сейчас сушились травы, и полочки, шкафчики по стенам.

Маг попросил Ирри подождать внизу и быстро стал подниматься вверх по незамеченной ею ранее лестнице. Ждать пришлось долго, так что она успела рассмотреть все травы, после чего вышла наружу и уселась на траве. Лес был здесь намного гуще, чем около дома Мияны и состоял из грабов, дубов, ясеня. Там, в глубине, даже виднелись мхи, захотелось туда, казалось, там — сказочно, должны быть феи, дриады, а эльфы и так есть...

— Ирри! Ты пришла! — внезапно услышала она и увидела Мирро, высунувшегося из окна третьего этажа. Он выглядел взъерошенным, белая рубашка была измята и расстегнута, но улыбался.

— Привет! К тебе можно? — помахала Ирри в ответ.

— Я сам к тебе спущусь! — сказал он и исчез.

Через полминуты ее подхватил беловолосый вихрь и закружил по поляне.

— Ирри, я так скучал! — бормотал он, прижимая меня к груди и кружась по поляне. Их движения напоминали вальс.

— Мирро, почему ты мне не сказал, что у тебя проблемы?! И прости меня, пожалуйста, я не хотела тебе навредить! — попросила она у него прощения, когда они расположилась на траве.

Риваллу остался в башне. Может, у него там были дела?

— Не бери в голову! Это — временные трудности, — озорно улыбаясь, сказал друг. — Зато я теперь — могучий маг! Придется ещё и доучиваться! Вот лучше скажи, ты готова к путешествию?

— Не знаю, мне сказали собраться. Думаю, завтра одену костюмчик для тренировок и мы тронемся. Сегодня Риваллу загружал мне из кристаллов базовые знания по стихиям.

— Молодец. Как же я буду по тебе скучать! А не сказал я тебе, потому что знал, в Малоне у тебя отец болен, а ты прекрасно лечишь. Я был уверен, что ты не останешься в стороне, да и твои занятия с Риваллу после обеда и до вечера. Когда тебе было приходить ко мне?

— Эх, Мирро, а я думала, что ты забыл меня, отвернулся... — вздохнула Ирри.

— Глупая, — он притянул ее и чмокнул в макушку.

Глава 19.

Иррьен.

Они почти кубарем вывалились из портала в лесу: Онни, Ирри, Тимиозо, Риггионель и Ийзинерутанве. Только теперь она поняла, как отличаются порталы, построенные разными эльфами. У Ирри на плече был саквояж, и несмотря на то, сколько в него влезло, он весил килограмм, не больше. Ещё в Альдараде Мияна прицепила к нему плечевой ремень, и она теперь несла его как дамскую сумку. Одеты все были по-дорожному, в плащах. У Тимиозо на поясе, справа, Ирри увидела закрепленные два меча, она удивленно отметила про себя, обоерукий, не знала. У нее же на поясе висел скромный клинок, подаренный еще отцом.

Ийзинерутанве поднял руку, привлекая внимание:

— Сейчас я навешу на вас иллюзию, и мы пойдем. Нам придется выйти на земли Саавойего княжества, мы будем изображать людей, чтобы не привлекать внимания. Я, Неру, начальник гарнизона графа Митье из Ликиса, сопровождаю младшего сына графа, Ирия вместе с его кузеном, племянником графа, Ригием и наставником Тимо к северным эльфам. Мальчик едет просить помощи для своей безнадёжно больной матери. Ведь всем известно, они волшебники! — и ухмыльнулся, став похожим на обычного эльфа.

Ригги и Ирри удивлённо уставились на него, ведь они первый раз увидели этого эльфа без устрашающей холодной маски убийцы на лице.

Через пять минут все осматривали друг друга. Ирри, как сказал ей Ригий, теперь выглядела как ширококостный подросток, лицо сделали грубее, загорелее, косу укоротили, но все равно она осталась. Одежду не стали исправлять, она как раз и соответствовала статусу юного виконта. Ригий выглядел человеком лет двадцати, тоже загорелым, голубоглазым. Он стал обычным, даже некрасивым по внешности, только меч, висящий в ножнах на поясе, говорил о том, что это не избалованный богач, но воин.

Тимиозо приобрёл более светлую кожу, как если бы он был очень сильно загорелым и с европеоидными чертами лица. Он стал кряжистее и старше, исчезли раскосые глаза, нос стал не орлиный, а переломанный и кривой, скулы — менее выражены, и ещё у него через всё лицо пролегал грубый шрам, начинаясь от правой скулы под внешним уголком глаза и пересекая губы, заканчивался на левой стороне подбородка. Из-за этого его рот был обезображен, да всё остальное — тоже, и только взглянув на него, хотелось отвернуться. И волосы стали чуть рыжее. Одет он был в штаны, потёртую кожаную куртку со шнуровкой на груди, и внимание сразу переключалось на великолепные клинки в ножнах. По виду Тимо можно было сказать, что это опытный и очень опасный воин, потому что чуть презрительное выражение спокойного превосходства мой наставник не убрал. Сам же их проводник поменял свою внешность на человеческую и словно выцвел, став весьма незаметным по лицу. А Оничка, Ирри чуть не умерла от смеха, стал плотно сбитым метисом мастифа и волкодава, от которого ему и досталась серая клочковатая короткая шерсть; завершало его колоритный облик — порванное ухо. Его имя, Онис, казалось прихотью богача, так как пса хотелось назвать Рвач, Клык, Драчун.

Мешочек с деньгами Ирри заметила на поясе у Неру, этим он как раз и подтверждал статус командира отряда. Шли они по кромке леса, в котором стало встречаться больше елей, сосен, а вдаль уходили зелёные луга, невытоптанные пастбища. Все шли молча, ей тоже не было резона разговаривать. Она предполагала, что они выйдут к каким-нибудь населенным пунктам, и их будут осматривать. Маловероятно, что они стали незаметными. Хотя девочки и мальчики в ее возрасте и похожи, но внимательный взгляд сможет понять, что она девочка. Поэтому Ирри шла и повторяла себе: я — мальчик, мальчик, мальчик. Интересно, а как она писать будет, мальчиком?

Через два часа вдали за небольшим холмом стала виднеться островерхая макушка здания. Церковь? Они прибавили шагу и скоро увидели поселение, обнесённое высоким частоколом. Когда до ворот оставалось дойти метров пятьсот, Неру жестом остановил нас, бросил через плечо:

— Сидеть тихо, ждать! — и стелющимся шагом побежал к деревне.

Ирри решила не терять времени и уселась около Ригги, нужно было расспросить его обо всём.

— Риггионель, скажите, — начала он, но ее перебил:

— Нам придётся долго общаться, и чтобы не портить нашу легенду, зови меня Ригги, это звучит как домашний вариант Ригия. И на "ты", мы же кузены! — и подмигнул.

— Ладно, Ригги! А о чём вы вчера беседовали с отцом Мияны?

— Любопытство — это порок! Но в данном случае секретов нет. Элоэн хорошо продумал, как помочь таким семьям, и я просто сообщил Лурионьену, какие у него есть права, а их не мало. Во-первых: бесплатное магическое обслуживание больного, во-вторых, пенсион (ведь когда болен один член семьи, то общий доход ополовинивается и страдают дети, что, кстати, мы и увидели). Ведь твоя служанка старшая, а не получила никакого образования, ей будет трудно.

— Она скоро выйдет замуж за Игларя, — сообщила я.

— Что ж, отлично, он очень ответственный и думаю, настоит на образовании девушки. И третьем, дети в таких семьях получают право на бесплатное образование в некоторых областях, которые меньше популярны. А теперь, красавица, рассказывай, что ты там натворила с больной, что тебя пришлось нести? Кстати, не думай, я вернулся проверить, вдруг ты что-то наделала неподобающее, но увидел совершенно другую картину. Если раньше я давал ей для жизни не больше месяца, то после твоих манипуляций она лежала настолько оздоровлённая, будто её только ранили обсидианом. И веснушки исчезли...

— Я осмотрела её внутренним взором, как учил Мирро, и увидела, что вся её кровь грязная, а начиная с груди — чернота сплошная. И я начала чистить, представила поток энергии, не спускающийся к больной, а наоборот, уходящий от нее, вращающийся против часовой стрелки до тех пор, пока он не стал прозрачным и чистым. Потом я обеззаразила кровь, как воду — это деревенская магия. Дальше заживила порезы (тоже несколько раз) и напитала женщину энергией. Всё! А, веснушки убрала, как и её дочери.

— Так, расскажешь мне всё подробно. Мы ничего подобного никогда не делали. Но и деревенская магия нам не подчиняется. У пострадавшей теперь остался воспаленный шрам, который может открываться. Но я оставил пасту, и они периодически будут её прикладывать. Это её сделал Иварри, и шерсть твоего пса именно там.

— Что сидите, не смотрите! К вам кто угодно может подкрасться! — внезапно набросился на нас Неру.

— Ты так думаешь? — спокойно спросил Тимо со спины Неру и тот словно споткнулся и увял.

А Ирри подумалось, что Тимиозо неизмеримо старше Неру, и не человек — это заметно при внимательном взгляде на его повадки.

— Идём в деревню, у них там какое-то мероприятие на площади, порют кого-то, потом они разойдутся, и мы попробуем купить у них лошадей. Только держитесь рядом, — позвал их Неру.

Онни она взяла на поводок, а после косого взгляда Ригги превратился в серьёзную цепь, которую он и забрал из ее рук. Они быстро пошли, Ирри оказалась окружённой со всех сторон — взяли в коробочку, усмехнулась она.

Ворота были приоткрыты, поэтому они вошли без труда. Единственная улица оказалась безлюдна, по обеим сторонам от нее гнездились домишки, деревянные, иногда кособокие, ветхие. Но чем дальше, достаток хозяев становился всё виднее — избы уже были украшены резными наличниками и свежевыкрашены.

Дальше они услышала гомон толпы, крики и девичий душераздирающий визг, потом треск огня. Они не сговариваясь, бросились бежать на звуки и через пару минуток оказались на утоптанной площадке, в центре которой стоял столб, с привязанной к нему лохматой чумазой девицей в изорванном одеянии, которое скорее открывало её тело, чем скрывало. Её рот был раскрыт в беззвучном крике, голос она уже потеряла, глаза — безумно выпучены, она лишь извивалась, крепко привязанная к столбу, так как огонь уже жадно подбирался к её ногам.

Ее спутники молчали, вмешиваться в беснующуюся толпу было себе дороже, но и видеть сожжение живого человека было выше сил. Ирри осмотрела палачей: вот женщина, седая, которая смотрит на девицу, плачет, но что-то яростно кричит, юродивый, который подбрасывает ветки в кострище, а вокруг раскрасневшиеся, возбужденные жители. А это кто? Чуть в стороне, вроде бы и со всеми, но и отдельно стоит дородный черноволосый мужик, он не радуется, но и не плачет, просто ждёт. Староста, поняла Ирри.

Она решительно направилась к нему, спутники через секунду окружили ее.

— Уважаемый, нам рабыня нужна, для утех в дороге. Есть в деревне ненужная девица? — постаралась она пробасить.

Мужик сдвинул на бок кепку, почесал макушку, задумался.

— Девку, говоришь... Так у нас рабов отродясь не было... — продолжал чесать макушку староста, но тут его взгляд остановился на девице в костре. — А что, заплатишь? — быстро спросил он и начал резво потирать руки.

Ирри чуть не рассмеялась, у него все мысли были видны на лице и руках.

— Заплатим. Золотой, — сообщила она, ее спутники удивленно посмотрели на нее, как если бы Онни внезапно заговорил.

— Не-е, три! — начал торговаться староста.

— Один, она уже вся обгорелая, с нее толку-то. Разок мои люди с ней побалуются и она отойдёт от этого мира. Нет, золотой, не больше, — они изучающе и недовольно стала смотреть на костер, девчонка уже была в беде, совсем.

Староста, наконец, сообразил. Он кинулся к кострищу, начал ногами разбрасывать головёшки и кричать что-то односельчанам. Сначала люди зло надвинулись на него, потом замерли, и через секунду бросились растаскивать дрова и тушить их. Через десять минут девушку сняли со столба и бросили на землю безвольной куклой.

— Два, два золотых, так и быть! — староста хитро оглядывался на девчонку и даже облизывался.

— Да за что два, она уже и так дохлая, может её уже хоронить надо? — Ирри брезгливо посмотрела на пострадавшую.

Староста подобрал живот, резво подбежал к лежащей, и со всего размаху пнул её. Девушка дёрнулась и застонала.

— Вот! Живая и почти здоровая! Два золотых! — радостно объявил он.

— Живая — да. Но не здоровая, ты же ей кости переломал. Один золотой. Да от неё палёным воняет, не приведи Вастель! Отмыть, причесать, одеть потеплее и прилично, погрузить на телегу и тогда — два золотых.

— Как с телегой два золотых?! Да телега сама два жёлтеньких стоит! Четыре золотых!

— Четыре золотых — девчонка, телега и лошадь, — Ирри уже, честно, замучилась торговать, ведь местных цен она не знала, но ее удивляло молчание спутников и она бросила жалобный взгляд на Неру.

— Четыре золотых, четыре! — потрясённо пробормотал староста. — Нет, пять! — очнулся он, и глаза его жадно-жадно прижмурились.

— Семь и мы берем две хорошие верховые лошади, телегу и ещё одну для неё, и ведьму, — вмешался, наконец, Неру.

— Как это семь? Десять! — завопил староста.

Односельчане кругом обступили торгующихся на расстоянии метра и жадно вслушивались. Ирри не понравились их изучающие расчётливые взгляды.

— Десять? Да мы в соседней деревне вдвое дешевле купим, да и чище они — ведьмы у них нет. Тьфу-тьфу, у них падре хороший, нужно ещё и исповедаться после вас, — и Неру приложил указательный и средний пальцы над бровями и поцеловал их. Толпа испуганно отхлынула.

— Семь, и ты не заезжаешь в соседнюю деревню! Мы тебя тут и едой снабдим в дорогу. Хорошо?

— По рукам, — согласился Неру, и они со старостой пожали друг другу предплечья выше запястий.

Староста повёл их в свой дом, самый большой и красивый. Там он поднёс им вино, но никто не стал его пить, сославшись, что путь дальний. Через час их вывели на крыльцо и вручили двух немолодых лошадок и телегу с впряжённой в неё старой клячей. Девица была умыта, одета и связана. Неру расплатился со старостой и они тронулись. Ирри обернулась на беспокоящее ее ощущение: староста сверлил ее спину недобрым взглядом.

За частоколом они остановились и Танве внимательно осмотрел телегу. Потом отошёл, нашёл палку, сделал клин и забил в ось.

— Теперь можно ехать!— кивнул он нам.

— Они нападут, — констатировала факт Тимиозо.

Танве согласно кивнул головой. Ирри посадили на лошадь впереди Тимиозо, а Танве и Ригги уселись на другую, они тронулись. Старушка-коняга с телегой послушно следовала за ними. Они ехали часа два, деревня скрылась из глаз, жаворонки звонко выводили трели в поднебесье, ласточки носились по небу, заворачивая виражи до земли, было тепло, хорошо, но Тимиозо внезапно насторожился, напружинился и обернулся.

— Скачут, десятеро. Кони хорошие, — и жёстко усмехнулся.

Процессия остановилась. Лошадей стреножили, отвели в сторонку. Ирри и девчонку затолкали под телегу, спокойно облокотились об неё, стали ждать.

Ещё издалека деревенские мужики стали устрашающе орать, Ирри потихоньку подползла к краю телеги с противоположной стороны от нападающих и выглянула. В шаге от нее в боевой готовности застыл Тимиозо.

Когда первым до них осталось метров восемь-десять, он встрепенулся и в разбойников веером полетели мелкие лезвия. Первые сразу же попадали, вторая волна, уже прореженная, попала под мечи Танве и Ригги. Те легко, почти танцуя, короткими росчерками резали нападавших, Тимиозо тоже работал руками как вихрь. Через три минуты всё кончилось.

Танве начал осматривать мужиков, все были достаточно молодые.

— Первые — неплохие воины, у них руки в мозолях от меча, — отметил он, обыскивая их.

Ясно, если бы не Тимиозо с его стрелками, которые он теперь собирал, им было бы труднее. Ригги пошёл собирать коней, а Ирри достала из-под телеги испуганную девчонку. Да и осмотреть бы её не мешало.

Ирри она почти не стеснялась, ведь она выглядела её ровесником. Девушка уже немного оправилась и с испугом рассматривала своих спутников. Ирри хихикнула, она же думала, что она её для утех воинам купила и поэтому уже присматривалась. Вот деревенские, простые! Но не забыла подлечить болезную, ведь у нее кожа на ногах вздулась бордовыми пузырями.

Результат сборов был такой: были выбраны четыре великолепных коня и лошади, на них мы должны были ехать верхом. В телегу же впрягли ещё две, проданных им же престарелых лошадей они распрягли и бросили. Таким образом, отряд теперь двигался очень быстро, даже с телегой, на которой сидела девчонка. Ирри ехала рядом и смогла её расспросить. Похоже, девушка думала, что бы она не рассказала, они вряд ли её отпустят, или наоборот, надеялась на это, поэтому красочно и подробно изложила свою историю.

Тиирунья, так звали девушку, с детства росла фантазёркой, смешила мать. Отца у нее не было, мать в подоле девчонку принесла. Но уже год ей по ночам снятся сны, в которых она беседует со змеелюдом. Это такой молодой парень, которого зовут Ул Ке, внешне человек, только у него змеиный раздвоенный язык, желтые глаза и хвост вместо ног.

Насколько Тиирунья была измучена безнадежностью своей жизни полной нужды, настолько и парень во сне находился в безвыходном положении. Он жил взаперти в каком-то подземелье и был обречён умереть от голода со временем. И к тому же оказался одинок, не испытал любви, как впрочем и Тиирунья. Каждую ночь они разговаривали, жалели друг друга и через сезон девушка поняла, что с замиранием сердца ждёт каждой ночи, чтобы встретиться с Ул Ке. Ей стало легче жить, она обрела внутреннее равновесие, расцвела и, естественно, к ней посватались.

Мать радостно хлопотала, ведь руки дочки просил сам староста для придурковатого сына, а значит, для себя. Но Тиирунья, даже смотреть на старосту не хотела. К кому она могла обратиться? Только к матери! Девушка рассказала про свои отношения во сне и даже сказала, что влюблена. Но мама, её родная мама, повела к священнику и там сказала, что дочь связалась с бесом. Все остальное Тиирунья помнила плохо, потому что падре сначала притопил её в чане со святой водой, потом избил плетью, изгоняя нечисть, но девушка так и не согласилась покаяться. В чем? Ведь они только разговаривали с парнем во сне! Дальше было хуже, собрали народ: судить, и всей деревней решили сжечь от греха подальше, причём и мать не была против. Или она думала, что это напугает дочь, девушка покается, и всё закончится благополучно?

Остальное они видели. Тиирунья вызывающе смотрела на Ирри, а она думала, какая разница, какие у нее тараканы в голове? Умытая, она оказалась симпатичной, выдать бы её замуж, нарожала бы детишек и забыла о своих бреднях. А пока придется тащить её с собой, потом вручить на обратной дороге Танве, чтобы переправил девицу в Дирану. А пока будет она у нее служанкой, возможно, сможет ей косы расчесать и заплести снова. И ещё Ирри сообщила ей, что ее спутники не собираются её пользовать, она не в их вкусе. Что вызвало, прямо-таки ступор у девицы.

Они торопились, потому что им нужно было успеть доехать до небольшого городка к ночи и купить на рынке провизии. Танве сказал, что староста к вечеру уже будет знать, что случилось и поскачет вслед им жаловаться властям.

— А почему Вы не можете открыть портал туда?

— Потому, что я не знаю там уединённого места, а привлекать внимания, большего чем, мы делаем, нельзя.

Они проскакали мимо следующей деревни, обогнув её по большой дуге и часам к пяти вечера, когда Арава уже задумался склониться к горизонту, въехали в ворота маленького городишки, по виду которого можно было сказать — большая деревня всего лишь. Заплатив страже, двинулись на рынок. Это оказалась мощёная площадь, на которой стояли рядами телеги и сбоку, ближе к городу тянулись лотки.

Танве посадил их на траву под большим деревом, забрал телегу с лошадьми и пошёл за провизией. Ригги, помявшись, тоже сбежал посмотреть, что к чему. Только Тимиозо, грозно нахмурившись, подвинул ее к себе и свирепо осматривал окрестности.

Пришлось ждать долго, часа два. Ирри не представляла, для чего им нужна телега еды, но наставник, словно прочитав мысли, объяснил, что на севере практически ничего не растёт, и ещё они едут туда нахлебниками, поэтому Неро и закупает провизию.

Ирри задремала, но внезапно ее толкнули в бок. Перед ними стоял Танве с лошадью под уздцы, телега была нагружена доверху, и сзади неё была привязана вторая коняга с ещё одной гружёной телегой.

— Староста прискакал, пробивается сюда со стражей. Быстро на коней, скачите в другие ворота, вы успеете. Ждите меня в лесу, — и повёл свои подводы подальше от них. Ирри моргнула, и вот от них уходит старый, но ещё крепкий дед, одетый как приказчик лавочника. Телеги тоже неуловимо изменились, они теперь выглядели старыми, почти разваливающимися, а лошади стали дряхлыми, с трудом передвигающимися клячами, да и нагруженное разом подешевело по виду.

Ирри вскочила в седло с помощью Тимиозо, он же посадил Тиирунью сзади нее, и та крепко обхватила ее за пояс. Они начали пробираться. Через пару минут их догнал Ригги с мешком у седла. Они были почти у ворот, когда услышали крик:

— Вот они! Держи их! Закрывай ворота!

Ирри, не дожидаясь окончания окрика, от неожиданности ударила лошадь стременами, и она помчалась как ветер, ее спутники тотчас же догнали ее, и все едва-едва успели проскочить закрывающиеся ворота. Памятуя инструкции Танве, они скакали до леса, и там спешившись, углубились в него, прошли чуть дальше и только тогда присели на траву.

— Молодец, быстро среагировала! — похвалил Ирри Тимиозо.

— Я не специально, мои ноги сами это сделали, как только услышала крик.

— Нет, ты становишься Улой, — улыбнулся наставник. — Ты услышала, твой мозг выбрал решение и дал команду ногам, не тратя время, чтобы информировать сознание.

Ирри замерла. Вот как, когда она уже почти смирилась, что бездарна... Куа фыркнула.

Ирри оглянулась, Тиирунья раскрыв рот, прислушивалась к ним. Ясно, услышала, что она не парень, но понять не смогла. Из города поскакал небольшой отряд стражи со старостой, но начинало уже темнеть, они даже до леса не успели доехать и повернули обратно.

Делать было нечего и беглецы расположились на ночевку. Ригги достал мешок и на небольшую чистую тряпицу легли кусок мяса, хлеб, зелень, цупы, как пояснила нам Тиирунья, это начинённые крупой с зеленью блинчики. И рядом еще оказался бурдюк с водой. Они с удовольствием поели, а уж новоявленная ведьма вообще молотила всё без разбору — видно, её долго не кормили. Ирри честно отложила часть цупов, несколько хороших кусков мяса и зелень из-под руки этой голодной: Танве там где-то с телегами мучился, поэтому нечестно было всё съедать.

На неслышных пушистых лапах подкралась ночь, у Ирри начали слипаться глаза, Ригги вызвался сторожить и повесил маленький светлячок на краю леса ближе к городу, чтобы не навести на них. Она подошла к Тимиозо, прижалась к его спине, около живота пристроился Онни, и моментально провалилась в сон.

Ийзинерутанве.

Танве видел девчонку, ну что, обычная, разве что серьезнее и спокойнее. Когда шли после портала, девочка молчала, как она восприняла направление к Северным эльфам, было неясно. Как наказание, ссылку? Или необходимость? С чем придется столкнуться? Но чтобы понимать это, нужно быть взрослой, принимать, что желания не всегда совпадают с возможностями.

В деревне, когда он увидел костер и привязанную девчонку, потерявшую голос от ужаса и, понимая, что не может ей помочь, чтобы не навредить своим спутникам, которых поклялся защищать, прошлое, уже далеко задвинутое и ушедшее, внезапно нахлынуло на него.

Мама, Цветана, такая добрая и красивая, что все люди к ней приходят, она их лечит. Никому не отказывает, а если не может помочь, сразу же говорит об этом и советует, к кому обратиться. Он, Лоло, так его называет мать, часто увязывается за ней в лес, нести корзинку с травами. Именно тогда всё и произошло.

Чужие, из другой деревни, которым мама не смогла помочь, схватили её и поволокли на костёр, сложенный наспех в лесу, обвиняя в колдовстве. И сына прихватили, как бесовское отродье. Мальчишка кусался, сопротивлялся, но что он мог? Ему было всего 6 лет.

Их привязали крепко, маму к столбу, а его, ради потехи, на небольшом поводке. Мама рыдала, просила за сына, но палачи смеялись... Когда огонь подошёл совсем близко и начал нежно лизать ноги своей жертве, мама потеряла сознание, а он, что он мог? От страха уписался, взобрался выше и, практически, сидя на плечах женщины, дальше поводок уже не пускал, тонко выл от ужаса, низко опустив голову, чтобы не смотреть на поднявшуюся стену огня.

Лоло уже ничего не видел, не слышал, глаза были сожжены, также как и лицо, и голова, ног малыш вообще не чувствовал, когда его осторожно сняли сильные руки. Но каждое движение доставляло ему боль, огонь все ещё жёг его, и он хрипел, и бился, чувствуя, как жизнь уходит не каплями, а ручейком. И тогда же ощутив глубокий порез около сердца как царапину, забылся в спасительной темной прохладе ничто.

Очнулся Лоло через несколько дней, открыл глаза, и увидел молодую женщину, высокую, темноволосую, с суровым лицом и даже испугался сначала. Она села рядом и начала говорить. Она — Силда, Проницающая тайного. Она спасла его и если он захочет, станет его мамой, и разрешила подумать. Те несколько дней, пока Силда ухаживала за ним, он привык к её лицу, рассмотрел длинные уши, как у рыси, увидел в её сердце доброту и как-то назвал её мамой. Лицо Силды осветилось такой радостью, что он не выдержал, потянулся к ней, обнял и заплакал. Он рыдал о своей безвременно погибшей родной матери, прощаясь с ней, о своём сиротстве и о неизвестном будущем, которое он выбрал. Но Лоло, которого теперь звали Ийзинерутанве, даже не подозревал, насколько изменится его жизнь и что он уже перестал быть человеком.

Очнувшись от воспоминаний, Танве увидел, что Ирри спорит о чём-то с упитанным крестьянином, одетым богаче всех остальных. Он шагнул ближе и услышал, что девчонка отчаянно торгуется за рабыню, стараясь не показать, что хочет её спасти. Мгновенно восхитившись её находчивостью, Танве вступил в торговлю.

Выехав из ворот деревни, Танве демонстративно остановил телегу и подробно осмотрел её. Даже и не начиная инспекцию, он мог поклясться, что не далее чем через полмили у неё отвалится колесо. Так и есть! Закрепив ось, он кивнул спутникам, и они поскакали как можно быстрее. Но коней они купили не таких хорошими, как хотелось бы. Единственная задача была отъехать подальше от деревни, чтобы расправившись с первыми нападающими, не столкнуться с подоспевшей второй партией. Он уже понял, чем живет деревня — грабежами. Полей вокруг он не было видно, скотины — тоже, кроме коней.

Бой прошёл быстро, Танве и не предвидел трудностей, но его обрадовало умение наставника девочки метать стрелки. Он вспомнил, как мать сказала, что Тимиозо будет очень интересен им. И ещё появилась мысль просить спарринга у него.

В город успели, как и планировали до заката. Он оставил девчонок с наставником и Ригги, и пошёл закупать провизию. Уже нагрузив телегу и прикупив ещё одну вместе с продуктами, Танве шестым чувством почувствовал каплями уходящее время — эта способность не раз спасала ему жизнь. Он направился к спутникам и сумел быстро отправить их прочь. С каким удовлетворением он слышал, как закрылись ворота, преследователи не успели проскользнуть в них за беглецами, и грубую ругань стражников, не предназначенную для нежных ушей.

Танве усмехнулся, все присутствующие на рынке в одном любопытном порыве повернулись к воротам и жадно вслушивались в крики, не обращая внимания на происходящее рядом. Это дало ему возможность ещё раз поменять иллюзию. Теперь он стал толстым молодым увальнем с хитрым взглядом, также пришлось поменять вид телег, их конструкции и лошадей. А чтобы совсем сбить всех с толку прикупил две коровы, причём одна была уже покрытая и бычка. Он способностью, полученной от матери, прислушивался к каждой скотине, просматривая её предков. Поэтому он взял этих высокомолочных, с хорошей жирностью, коров и бычка, у которого обнаружились хорошие задатки производителя, но люди не успели его загубить. Денег уже совсем мало осталось, но он не мог не использовать такую возможность. Танве уже давно задумывался о скотине, но всё не имел возможности её привести. Это сейчас они будут медленно идти, и он исполнит свою давнюю мечту. А уж как будет рад Гро и счастлива Дора, эльф улыбнулся.

Когда он перерождался, у них было молоко для него, его доставал Гро. Мать предполагала, что гоблины передают его по какой-то таинственной связи, но это связало их ещё крепче, гоблинов и эльфов. И только потом подросший Танве узнал, что гоблины сами любят молоко до дрожи в коленках.

Он вздохнул и направился в те ворота, в которые они въехали в город. Как он и предполагал, в нем не узнали беглеца, да ещё и следующего в обратном направлении. Танве направился по бездорожью, по траве, пока было светло, к лесу, а там уже по кромке пошёл в сторону своих спутников.

Темно, приходится идти совсем медленно, животные устали, хотят спать, а он их тянет вперёд. У него в голове светился огонек, словно метка о местонахождении друзей. Друзей? Танве чувствовал, что он уже может так назвать Ирри и Тимиозо. А вот с Ригги было пока не понятно. Чтобы не выдать себя, Танве напустил безмолвие и так шел, и шел, терпеливо подгоняя скотину.

Вот метка, но никого нет. Танве остановился, стреножил лошадей первой телеги, и опустился прямо у их ног, нужно было хотя бы час поспать.

Иррьен.

Проснулась она резко, будто ее по щеке ударили. Открыла глаза, темно, Онни пыхтит, а с другой стороны от него прижалась Тиирунья и крепко спит, тихонько посапывая. Ирри отползла от них и встала. Было тихо, но где же Ригги и Тимиозо? Закрыла глаза, постаралась охватить картинку на слух и внутренним зрением. Лес, только лес, она начала поворачиваться по оси и увидела светлячок, открыла глаза, его нет. Странно, шифруются что ли?

Так, идя с закрытыми глазами на свет, она передвигалась от ствола к стволу, через каждый шаг ловя руками шершавые стволы. Хорошо, что они были голые, без ветвей внизу. Вот и огонёк. Что это, лошади? Она подошла к ним и чуть не наступила на лежащего под их ногами... Танве! Он спал, подложив ладони под щёку, как частенько спят дети. Она обошла телеги, к последней были привязаны две коровы и бычок. Они грустно посмотрели на нее, пришлось поработать. Ирри нарвала травы и положила перед каждым небольшой стожок, к чему скотинка сразу же и потянулась. Бедные, голодные — Танве торопился, не дал вам поесть!

Эта мертвенная тишина пропала и появились звуки ночи: шелест листвы, редкое чивканье птиц во сне, и какой-то шум в городе. Ирри встала и направила все свои мысли туда. Город должен спать, по идее. Но там наблюдалось какое-то оживление. Не по их ли душу? И начала тихонько будить Танве.

Они идут, держась за край телеги. Тимиозо впереди, и почему она не удивлена тому, что он видит в темноте? За ним Танве, тоже не слишком спотыкающийся, тянущий лошадей под уздцы, ее и Тиирунью посадили на первую телегу, рядом шёл Ригги, думаю, следил, чтобы она не выпала.

Когда они сделали краткую остановку, Танве и Ригги поменялись местами. Теперь их проводник шёл рядом со нею. Ирри повозилась, достала из свёртка цупы и предложила Танве. Он быстро сообразил, а может, просто сильно проголодался. Так она и вкладывала ему куски в руку, когда он её протягивал. Наконец, они дошли и до мяса, и она себя похвалила, что прихватила-таки сначала отложенный сначала хлеб. Когда у нее уже опустела заначка, Танве тихо спросил, нет ли воды. Ага, как же! Она протянула наполовину опустевший бурдюк.

— Спасибо! — сказал он, но Ирри почему-то была абсолютно уверена, что Танве широко улыбался в этот момент.

Тиирунья сидела рядом, почти прижимаясь к ней. Она не истерила, не задавала лишних вопросов, поэтому Ирри понемногу привыкала к девушке. Может, она вместо служанки эльфам пригодится?

Ирри вспоминала, как вечером Элоэн лично принёс ей внушительный мешочек монет, вдруг они ей понадобятся! Она поблагодарила его и даже поцеловала в щёку — всё же такая забота умиляла. Тётушка же не побеспокоилась! Но она ошибалась, когда Повелитель ушёл, подала голос Мияна, затаившаяся от Элоэна в углу:

— Госпожа, у вас в саквояже тоже монеты лежат, смотрите! И она вытащила наружу мешочек, не меньше полученного от эльфов. Охо-хо! А она огорчалась... Теперь Ирри — богатый буратино!

Утром Савиоро провёл ко ней отца Мияны и тот принёс ей клятву верности, включив в нее и Санри, сына, это ей потом Мияна объяснила, а сначала она, сонная, только хлопала глазами. Ещё оказалось, что Рагоррий йор Лурионьен — отец семейства, был из благородных, но женившись на смешанной с человеком женщине, он уничтожил свою так успешно начинающуюся карьеру. Теперь был шанс, если не вернуть всё как раньше, то найти хорошую работу и вести достойную их жизнь. К тому же Мияна при должном прилежании и обучении могла занять высокое положение.

Почему эльфы так жестоки к соотечественникам с примесью человеческой крови? Пусть не любят людей, Ирри уже увидела много чего, даже понимает. Одна паршивая овца всё стадо портит. Но те, смешанные, чем виноваты? Или эльфы и от них ждут таких глупых, жестоких поступков? Не верится, ведь и среди эльфов есть и преступники, и предатели...

Ийзинерутанве.

Он проснулся от того, что Ирри тихонько трясёт его за плечо. Сразу понял, что она — остальные не будили бы его так осторожно. Отряхнувшись ото сна, опять появилось ощущение уходящего времени. Ай да девочка, почувствовала! Он бегом нашел Ригги, который бдил на часах, но не заметил, что Иррьен ушла из-под его носа, поднял Тимиозо, который спал отдельно от спасённой девицы. Он за три минуты их поднял, девочек усадил на телегу. Всё, нужно уходить! В городе собирались на предрассветную облаву! Хорошо же их взбодрил староста!

Идут, Тимиозо ведёт первых лошадей, сам он — тех, которые тянут телеги. Ему удалось поспать пару часов, значит, всё будет хорошо. Только есть хочется. Ничего, бывало, сутками обходился без питания. Через час его сменил Ригги, удивил, пошёл на его место. Тут же Ирри достала еду, вкусно пахнущую кашей, маслом и протянула ему. Оо, он съест, что угодно! Она протягивала и протягивала ему куски еды, а напоследок, когда он уже почти объелся, куски мяса с хлебом и зеленью. Такую заботу он видел только в доме матери.

— А вода есть? — безнадёжно спросил он и был опять сражён, ему протягивали бурдюк.

Да, что-то их связывает, его и девочку, она его чувствует. Нужно маму расспросить. И уже совершенно довольный жизнью, улыбаясь, Танве поблагодарил Ирри.

Они выиграли время у преследователей. Он надеялся, что те вряд ли выехали, только готовятся. Ворота откроются, как только начнёт светать — люди верны традициям, а это ещё через час. Через милю будет просека, скрытая магией, нужно добраться до неё, успеть.

Глава 20.

Иррьен.

Мы внезапно повернули прямо в лес, она даже испугалась за лошадей.

Уже рассвело, и вдалеке промелькнули скачущие всадники. Сердце у нее колотилось, будь здоров! Но после поворота наступила умиротворяющая тишина, и только тихий свист привлёк общее внимание. Танве ответил и поспешил их отвести дальше вглубь леса.

— А как же преследователи, они же не тупые, поймут, где мы повернули? — спросила она Танве.

Но ответил Ригги:

— Я морок пустил, причем придал ему ускорение, так что они его ещё час будут догонять.

Через час они всё же остановились. Эльфы разбрелись по лесу — их, по-видимому, не учили, что мальчики должны ходить в одну сторону, а девочки в другую. Пришлось ждать. Она-то ничего, а вот Тиирунья начала ёрзать. Эльфы вернулись, Тимиозо ушел вслед за ними, а Ирри кивнула девице в другую сторону.

На этой стоянке они позавтракали едой, предоставленной жадным старостой. Там оказались хлеб, сыр, бурдюк с водой, и колбаса. От сердца отрывал, явно, но она им пришлась по вкусу. Потом все улеглись спать, Танве снова посвистел что-то и тоже устроился на мягкой траве под деревьями.

Их дорога заняла больше двух недель — ведь коровы и бычок не могли рысить, как лошади. Танве снял мороки и все долго смеялись, увидев упавшую челюсть Тиируньи. Теперь она сторонилась эльфов, а Ирри с Тимиозо казались ей ближе и роднее.

Лес они миновали за неделю, а потом шли по зелёным влажным лужайкам, обходя озёра и рощицы. Теперь они питались тем, что добывали. Танве чаще всего ловил рыбу, а Онни по нескольку раз в день выгонял на них то зайца, то кабана, а уж Ригги и Тимиозо были быстры и метки. Тиирунье нашлась работа, она теперь всем готовила, как оказалось, у нее получалось вкусно, и сама девушка успокоилась, найдя себе место в отряде.

Не знаю, как они шли или северных эльфов кот наплакал, но строений не встречали. Или они любители мороков под зелёные пригорки?

Однажды к вечеру они вышли к дому, который был виден! Это оказалось двухэтажное строение из серого камня, по виду напоминающее маленький особнячок. Конечно, колонн не оказалось, но поражали большие арочные окна на втором этаже, а на первом — обычные, и крыша, как в европейских старинных домах, уголки разной высоты. Новоприбывшие всей процессией вышли на лужайку перед домом. Да о чём она? Тут везде была сплошная лужайка, дорог не наблюдалось совсем. И Танве свистнул.

Ирри ожидала эльфийскую семью, вроде папы, мамы и кучи сопливых детишек, как положено во время обмена, но во двор высыпала совсем другая компания. Из двери, из цокольных окошек повыскакивали детишки. Ага, ребятишки, только какие-то серые, сморщенные, с наростами на коже и смешными острыми ушами. Ирри, раскрыв рот, смотрела на них, а они на нее. Один маленький кроха приковылял к ней и тянулся потрогать, его соплеменники с добродушной улыбкой наблюдали за этим. Но Ирри не хотела, чтобы ее щупали, поэтому и наклонилась, строго посмотрела на него. Малыш испуганно округлил свои жёлтые глаза и она, ну дура, что поделаешь, аккуратно взяла его на руки. Всегда любила необычных зверушек! А тут такой необычный и кривит губы — заплакать! Какой поднялся вой, вся эта толпа пищала, кричала, но она слышала только одно:

— Она нас видит! Она убьёт малыша Гого!

Ирри посмотрела на этого смелого Гого, он ничуть не боялся, и почесала ему над ухом. Он прижмурился и замурлыкал как кот.

Наконец, открылась дверь и на крыльцо вышла высокая эльфийка с несколько грубоватым лицом, за её спиной шел молодой парень, смутно похожий на Танве, а внизу, опираясь на клюку, очень старый сморщенный кто-то. Гоблин, домовой, гном — кто?

Но Танве подошёл к женщине, лицо которой осветилось радостью и стало таким добрым, нежным, обнял её. После этого он что-то коротко ей рассказал.

— Тихо! — негромко сказала женщина и наступила тишина.

Ирри удивилась. Какой же у неё авторитет здесь!

— Дора, возьми малыша у девочки. Добро пожаловать в Заозёрный Край, потерпите немного и мы Вас разместим. Меня зовут Силда, я — Проницающая и моё слово — закон здесь.

Внезапно к ней подбежал серый парнишка в синих портках и рубахе, она наклонилась, что-то ему сказала и тот исчез. Просто исчез, но Ирри с Ригги опять раскрыли рты. А вот Тиирунья скучала, явно. Она не видела малоросликов, поэтому и переминалась с ноги на ногу.

Тут Ирри ощутила, что ее дёргают за штанину, наклонилась и увидела немолодую полноватую женщину, ростом меньше метра в ярком синем платье с красными ромбиками. Она жестом показывала отдать малыша, но тот уже дремал, причмокивая тонкими фиолетовыми губами. Ирри наклонилась и осторожно переложила Гого ей на руки, потом улыбнулась и сказала зачем-то:

— Он уснул!

Женщина подозрительно окинула ее взглядом, замерла, словно задумавшись, и ушла.

Следующим цирковым номером стало представление вокруг коров. Серые существа обступили их, и молча смотрели на них обожающими взглядами. Некоторые даже сложили молитвенно ручки на груди.

Силда снисходительно посмотрела на них и поманила ее с Ригги в дом. Поднявшись на широкое крыльцо, Ирри рассмотрела основательную тёмно-коричневую дверь, стянутую поперечными металлическими полосами с заклёпками и головками. Хмм, у них кузнец есть? Вместо ручки висело традиционное кольцо с утолщением для руки. Силда одним лёгким движением открыла дверь, вошла сама, а за ней и все остальные, включая старичка с клюкой.

Они попали с небольшой холл, полупустой, если не считать удобной скамьи со спинкой. Здесь были светло-серые стены, дававшие ощущение большого пространства и прохлады. Но на самом деле ощущалась приятная и комфортная температура, к тому же замечательно пахло жареным мясом и пирожками.

Они в нерешительности остановились, а старичок бодро их обошёл и начал спускаться вниз по лестнице в углу. Они только дернулись последовать за ним, но Силда покачала головой, а Ирри с Ригги сразу поняли её и замерли. Одновременно через небольшое "купе" была вторая лестница, ведущая наверх.

Силда указала нам на квадратный коврик перед дверью размером полтора метра каждая сторона и цветом розового гранита с выраженным крапчиком.

— Всегда, входя в дом, нужно остановиться на нём на пару секунд, тогда ваша обувь станет сухой и чистой, как и вся верхняя одежда.

Они уже стояли на этом волшебном половичке минут пять, может, их ступни уже начали подрумяниваться? Или это они так привлекательно пахнут жаренным?

— Пойдёмте, — позвала их хозяйка и плавно, словно лебёдушка, поплыла к лестнице вниз.

А Ирри показалось, что Тимиозо заворожённо любуется Проницающей.

Спустившись буквально на несколько ступенек, они оказались в своего рода гостиной или столовой, потому что внушительный стол со светло-зелёной скатертью стоял вплотную к стене. Также на противоположной стороне комнаты располагался удобный диван с пушистой голубой обивкой. Несколько кресел и стульев достаточно вольно стояли вокруг.

— Прошу, — махнула нам рукой Силда и они расселись.

Было к тому же непонятно, почему им не показывают места жительства. Или Ирри будет спать в каморке в подвале?

— Вы голодны? Или айго? — спросила Силда, и до нее с трудом, но всё же дошло, что айго означает хайго.

Сейчас было время дневного чая, поэтому она попросила айго, тем более, хотелось попробовать здешний вариант напитка. Силда даже не стала никому ничего приказывать, но через пять минут бодро вошли два серокожих существа, вынесли стол на середину комнаты и расставили стулья вокруг, женщины же принесли дымящиеся кружки с айго и большое блюдо горячих пирожков. Все гоблины, а она так их определила для себя, были невысокими, они только едва могли положить подбородок на стол. Ирри посмотрела на свои руки и решила, что ей лень спрашивать, где их можно помыть, потом идти туда, вдруг ещё пошлют на озеро, и скомандовала "чисто". Результат был предсказуемый, все, по крайней мере, в комнате, стали умытыми, искупанными и постиранными. У Силды в глазах появилась смешинка, а потом она сделала вид, что ничего не случилось. Ну, и ладненько! И Ирри накинулась на пирожки, пока их не съели.

Когда она закончила, все уже сидели со снисходительными лицами. Разве Ирри ела и пила как поросёнок? Но только она поставила опустевшую кружку на стол, Силда негромко хлопнула в ладоши и моментально появились "двое из ларца", начали убирать посуду, а потом отодвинули и стол.

Как будто подгадав к этому времени, раздался стук снаружи и, не дожидаясь разрешения, в дом кто-то вошёл. Он остановился положенное время на половичке, а потом бодро притопал к ним, подтвердив догадку, что он частый гость у Силды. Они увидели широкоплечего и не очень высокого черноволосого эльфа. Глаза у него были зелёные, как и у Силды, и у брата Танве. В кого же у нашего проводника были бледно-голубые, словно выцветшие, глаза? Одет он был просто, в поношенные коричневые штаны и куртку, достойных для работы в огороде. Его широкоскулое лицо с выраженными надбровьями излучало доброту. Судя по озорному взгляду под лохматыми бровями, он — шутник.

— Светлого, Силда! Приехали? А где же мой? — и он с любопытством деревенского жителя, не скрывая своего интереса, начал рассматривать их.

— Риггионель, это Тийнего, твой наставник и учитель. И жить ты будешь у него. Когда ты и Иррьен будете свободны, можете общаться. А сейчас иди и устраивайся, — представила и выпроводила кузена Элоэна Силда.

Но Ригги сам с любопытством и долей сомнения рассматривал своего учителя. Естественно, ведь тот был так похож на обыкновенного садовника!

— Ну-с, девочка, а что мы будем делать с тобой? — спросила Силда Тиирунью после ухода мужчин, строго глядя на неё.

Девушка сжалась и будто уменьшилась в размере, опустив глаза в пол.

— Я могу тебе предложить кров и стол, если ты будешь служанкой. Естественно, младшей. Согласна?

Тиирунья истово закивала. Судя по её поведению, собственная судьба беспокоила девушку весь их путь сюда.

— Отлично! Ты будешь подчиняться Доре. Как тебя зовут? — спросила Силда.

— Тиирунья, — пискнула наша подопечная.

— Ах! Какое имя! Мы будем называть тебя проще — Тиира. Иди, вот и Дора уже пришла.

Увидев гоблиншу, забравшую у меня Гого, Силда обратилась к ней:

— Дора, определи девушку, она будет у нас служанкой. Распоряжайся ею.

Дора же, стоявшая это время, сложив руки на объемном животе, встрепенулась и начала спускаться вниз, кивнув девушке. Тиира выпучила глаза и непонимающе смотрела вокруг.

— Дора, проявись! Теперь всё время будешь явной! — окликнула гоблиншу Силда, и только после этого у Тииры вытянулось лицо, а глаза стали как блюдца. Но всё равно, она, осторожно ступая, последовала вниз по лестнице.

— А с Вами, что будем делать? — обратилась Силда к Тимиозо. — Если Вас устроит совсем крошечная комната, проблем не будет. Туалет и омывальня у вас будут общие, на этаже. Согласны?

Тимиозо, равнодушно пожав плечами, кивнул.

— А ты, Иррьен, будешь располагаться рядом со мной. Пойдёмте, я покажу вам ваши комнаты.

Через пять минут Ирри оставили одну в небольшой комнате, хотя если вспомнить российские квартиры, у нее было и не так уж тесно, 12 квадратов! Сколько же у Тимиозо?

В ее комнате обнаружилась односпальная приземистая кровать с достаточно жёстким матрацем (из сена что ли), она радостно подумала, что тут знают толк в ортопедических штучках. И подушках, так как и она была плоская, практически, никакая. Ирри открыла дверцы шкафа из тёмного дерева и вздохнула, он оказался пространственный, с двумя рядами перекладин для вешалок и плечиков, уходящих вдаль. Явно, выкладывать вещи Ирри будет не сегодня. Согласно кивнув на эту мысль, она пошла разыскивать туалет и омывальню. Если ей не сказали, что у она будет общая, значит, должна найтись где-то здесь. Она внимательно начала рассматривать стены, но тут в дверь поскреблись, и вошла молодая гоблинка в зеленом сарафане, в жёлтой блузке с сумасшедшими фиолетовыми цветами. Она была полногрудой, огненноволосой, с жёсткими косичками, бодро торчащими в разные стороны, и повязанными яркими разноцветными лоскутками. Если ещё упомянуть и её жёлтые глаза с длинными чёрными ресницами, томно хлопающими, то можно признать, ко Ирри пришла горячая красотка! Росточка она была маленького, где-то ей по грудь.

— Можно? — спросила она приятным негромким контральто, Ирри даже облизнулась, какой приятный голос!

— Да, — разрешила она и уставилась на гостью. Зачем пришла?

— Я помочь пришла. Я — Лаудра, буду Вам помогать, — сообщила девица и внимательно за Ирри наблюдала, ждала, по-видимому, реакции.

А что она? Ведь уже пожалела, что ей не дали с собой служанку. А тут такая оказия! Да хоть сама лахудра, ей всё равно, лишь бы разобрала вещи!

— Я — Иррьен. Заходи! Мне вещи нужно выложить из саквояжа, и помочь причесаться на ночь, и найти ночную рубашку, и туалет, где?

Через полчаса Ирри уже сидела в кресле, переодетая в ночную рубашку, а Лаудра (её имя произносилось с ударением на первый слог) вычёсывала волосы. Ирри успела посетить и туалет, и ополоснуть лицо, а гоблинка — даже разобрать саквояж — работала она с потрясающей скоростью. Когда Лаудра занялась разборкой вещей, она не только вытащила их и развесила, но и отделила ту одежду, которая ни за что не пригодится. Да ещё вытащила деньги, мелочи и разложила их на полочках в шкафу за зеркалом.

И к тому же она не молчала, Лаудра восхищалась ее платьями, как раз большую часть которых и пришлось отодвинуть.

— Это же такая красотища! И как здорово, что Вы к нам приехали! Мы же теперь узнаем столичную моду! Я как сошью себе наряд, так Жишка сразу влюбится в меня, а то и не смотрит, — бормотала Лаудра, но говорила мягко, словно пела. А Ирри под её бархатистый голос засыпала. Ей было абсолютно всё равно, что она рассказывает, могла даже читать список покупок — слушалось замечательно, как нежная колыбельная.

Закончив, девушка помялась и, не найдя повода остаться, ушла. А Ирри заползла в кровать и мигом уснула, хотя ещё было светло.

Силда.

Девочка рано уснула, когда Силда заглянула к ней, чтобы поговорить, она уже сладко посапывала. Да, наверняка, путь для неё был трудный. Но Проницающая не успела спуститься вниз, как выглянул наставник Иррьен, и она позвала его вниз для беседы. Что её удивило в нём с самого начала, так это то, что он сразу же увидел гоблинов, хотя те были невидимыми для людей и проявлялись только специально. Теперь же она чувствовала в нём привкус древности. Кто же он?

Они уселись на диван, и Силда стала расспрашивать его о девочке.

— Иррьен старательная, если её подтолкнуть. И ещё одно, считаю, что могу этого не скрывать, так как Вы всё равно об этом узнаете. Её душа из другого мира и с сохранённой памятью.

— Ммм, я чувствовала за ней нечто необычное, но о таком даже не подумала, — покачала головой Силда.

Они ещё долго обсуждали режим девочки, как бы то ни было, её боевая подготовка не должна прекращаться, а магические занятия должны быть медленными, ведь Иррьен нужно соединить с этим миром. Похоже, никто её не смог научить этому, так как сами некомпетентны. Васту её предупредила об исключительности девочки. В конце их совещания они с Тимиозо пришли к выводам, что некоторые их занятия можно объединить, польза будет несомненная.

Иррьен

Утро, кто бы догадался, что это оно! Темно, даже рассвет ещё не пришёл, а Лаудра ее уже тормошит. Кое-как она отодрала Ирри от кровати, расчесала, одела во что-то и выпихнула в руки Тимиозо. Она не поняла, откуда эта девица знает, что ее нужно будить и заставлять вставать?

Тимиозо вынес наружу, по-видимому, для того, чтобы она спросонья шею себе на ступеньках не сломала и, придав ей ускорение, побежал чуть впереди. Пару раз она споткнулась, отклонившись от намеченного наставником курса, но затем выправилась. Через пять минут кровь вскипела и пришла бодрость. Сразу почувствовался свежий влажноватый воздух, пар изо рта сообщил ей, что тут достаточно холодно, вот о чём заботилась тётушка, посылая Ирри ворох теплых вещей.

Они бежали и бежали уже минут двадцать, Онни наворачивал круги вокруг них. Начало светать и Ирри в восхищении отвлеклась от маршрута. Вокруг стояли высокие сосны рядами, а они двигались, словно по широкой просеке. Для эльфов эта дорога была бы странной, они же берегут лес, но может быть, здесь раньше жил кто-то другой? Сама просека оказалась ограничена серыми узкими плитами, и на них были изображены... пиявки! Ирри даже пробрали мурашки по спине. Так, нужно заняться в свободное время раскопками, разобраться, кто тут жил! Она бы еще долго считала ворон, но Тимиозо остановился, и Ирри предсказуемо налетела на него. Упс!

— Ирри, не отвлекайся! — сделал он замечание.

А у нее уже любопытство свербело в одном месте, ну, вы знаете в каком! Но пришлось подчиниться.

После хорошей разминки, она начала выполнять задания Тимиозо. Делала, делала, особенно не задумываясь, пока не обнаружила себя высоко на дереве со связанными ногами, а рядом ни веточки, ни сучочка.... Мамочка!!!!! Вниз смотреть она себе запретила, ведь земля, как известно, притягивает... А небо кружит голову. Пришлось ей представить ствол любимым мужчиной и обвивать его лианой, по старой памяти.

"Любимый мой, желанный, нежно обнимаемый, — бормотала я дереву, обтираясь об него. Скорость, естественно, у нее уменьшилась, поэтому она поднялась всего метра на два.

Усевшись на широкую ветвь, решила помахать Тимиозо. О Боже, как слезать-то будет? Ее наставник казался букашкой внизу. Ведь говорила, что сосны очень высокие? Сосны? Но они же шершавые! Она осмотрела себя. Да, костюмчик из мягкой шерсти можно теперь смело выкинуть! Дырка через дырку! Не зря ей надавали столько одежды. Но зато она заметила, что рассвет окрасил нежными цветами все вокруг, и суровая местность начала оживать. Молодые иголки заблестели юной свежестью, трава внизу, в глубине, казалась сине-серой, высокое небо, льдисто-голубое, похожее на глаза Танве, манило ее, хотелось просто упасть в него, наполниться холодной высью и раствориться без остатка. Почему ей Вастель подарила кошачью ипостась, а не крылья? Куа почему-то не отозвалась, будто ее и не было. Странно, а ведь она любила целовать небо на макушке дерева... Осталось только ждать и любоваться расцветом мира с восходом Аравы...

Тимиозо, похоже, понял Ирри, потому что тоже оказался на высоте и замер, наслаждаясь рассветом. Некоторое время они молча впитывали великолепие северного утра, тем более начали просыпаться птицы и робко дарили свои трели разгорающемуся дню. Ирри восторгалась, пока ее расслабленно блуждающий взгляд не наткнулся на странное скопление камней, а может, скал, но слишком упорядоченно расположенных. Ага, зарубочку сделаю, и туда слазить нужно. Ладно, размечталась, планов громадьё, а как вниз-то спуститься?

Опять она прозевала момент, Тимиозо, уже стоя на земле, призывно махал ей рукой. Что? Как? Ирри пригорюнилась, но мозг современного человека привык к мозговым штурмам и начал выдавать идеи:

— снять курточку, и как Мулан, спуститься вниз, надеясь, что рукава прочно пришиты к лифу;

— вспомнить школьное лазание по канату и порвать в кровь ее внутренние части бёдер;

— упасть, авось, Тимиозо ее поймает;

— порыться в памяти, что там Риваллу насчёт взаимодействия с растительностью вложил.

Начала она с самого безопасного, на ее взгляд, решения, попробовала слиться с деревом. Как там Маугли говорил? Мы с тобой одной крови, ты и я. Хи-хи, зелёной!

Ирри обняла ствол и стала слушать, постаралась втянуться своей энергией в него, уплотниться до твердой сердцевины, тук-тук, есть кто дома? Дерево было немного напряжено, боялось ее, что ли? Ирри расслабилась и постаралась передать свою любовь, и уважение... Дерево прислушалось, и в таком молчании они находились долго... Пока Тимиозо не сказал на ухо:

— Может, ты уже встанешь?

Если не принимать во внимание, что она чуть не стала заикой, то сидела на земле, крепко обнимая сосну. Кто объяснит, как ей это удалось?

Возвращались они с Тимиозо тем же путём и таким же образом: рысью. Представьте, они, легко гарцуя, а она начала это делать, увидев после леса неожиданно проявившиеся дома, невидимые вчера, и вокруг них активно тренирующихся эльфов, молодых и не очень, и даже подростков. И все такие бодрые и разрумянившиеся! Вид портила только ее рваная одежда. Естественно, они стали гвоздем утренней программы эльфийской деревни. Ирри вспомнила, что, как-никак, принцесса, да ещё и член Правящего дома ди Каавэир, и пыталась приветствовать жителей кивком головы. Получилось, если честно, не очень, зато смешно... Так как некоторые улыбались. Ладно, Ирри — не злопамятная...

Притопав в свою комнату, Ирри попала в объятия Лау. Ей было лень каждый раз произносить полное имя девушки, она предложила ей дружбу, почти:

— Лаудра, можно, я тебя буду называть — Лау, а ты меня — Ирри? И на "ты". Хорошо?

Гоблинка кинулась ее обнимать, а она чуть не опозорилась, начала пятиться под напором Лау, но девушка быстро заграбастала госпожу в свои длинные руки и крепко притиснула к пышной груди...

— Я знала, что мы подружимся! Мечтала! Вот, пусть Жишка узнает, какая я. Ой, Ирри, а пойдём к нему в гости? Ну, не к нему, а в его дом, а он нас вместе и увидит, а? — она так невинно состроила свои горчично-желтые глаза, что Ирри не смогла ей отказать и кивнула.

Лау выбрала ей красивое теплое платье в мелкий синий рубчик, и где она его нашла, Ирри даже не видела его ни разу? Но оно оказалось именно тем, что нужно: тепло, удобно, уютно. Сапоги велела оставить те же. Когда Ирри показала на валяющуюся на полу изорванную одежду:

— Выкинь, там одни дырки!

— Да ты, что! Такой хороший костюмчик, его ещё носить и носить! Я тебе его залатаю! — шустро сгребла эту жалкую груду в один из своих кожаных карманов на своём платье Лау.

Ирри не заметила у себя ни отвращения, ни неприятия, когда гоблинка ее обнимала и трогала, наоборот, её непосредственность и отсутствие пиетета перед нею очень нравились.

— Как зовут на самом деле твоего Жишку? — поинтересовалась она впрок.

— Жизарий, только никто его так называть не будет! — отмахнулась от нее Лау, накручивая ей косы двумя кульками по бокам

— А ты называй его Жар, или Зар, поуважительнее, он и потянется к тебе.

— Ой, да, скажешь тоже... — отговорилась гоблинка, а сама задумалась.

За завтраком Ирри с удовольствием съела кашу из корней камыша с орехами. Хорошо, что на острове от голода она привыкла к такой пище и поэтому та сейчас казалась вполне привычной. Силда внимательно наблюдала, как она ест.

— Ты не против, если место твоего пса будет у гоблинов? Да и детишки будут рады, — спросила в конце завтрака ее хозяйка.

— Можно, только пусть не подкармливают его, а то он станет толстым, — разрешила Ирри.

Ясно ведь, что ей не позволяют пускать его на второй этаж.

После завтрака Силда разрешила поболтаться по окрестностям с Лаудрой. Ирри показалось, что она увидела с лестницы на кухню острое серое ухо и рыжую косичку, не иначе ее новоявленная подруга подслушивает. И точно, стоило ей встать из-за стола, как Лау с деловым видом направилась наружу, от усердия притоптывая своими босыми лапищами. Она опять оделась в зеленый сарафан, только блузка теперь была насыщенно голубая с жёлтыми цветами. Не так уж и ужасно, или Ирри стала привыкать к здешней моде?

Они пришли в точно такой же дом как у Силды, что удивительно — или вкусы эльфов были выверены веками, и теперь они все пользовались своими достижениями? Чистящий коврик оказался сочно-зелёного цвета и стены были не такие серые как у них, а припорошенные желто-зелёным. Они проскользнули гостиную-столовую и спустились вниз. Ирри было очень любопытно, ведь у Силды ей не удалось заглянуть вниз.

Кухня была огромной, занимая, по-видимому, всё основание дома по площади. Если Ирри раньше задумывалась, какой величины должны быть мебель для гоблинов, то сейчас получила ответ. Плита, представляющая собой плоско срезанный темно-серый камень и нагреваемый, явно, магически, разделочные столы были почти нормальной высоты — сантиметров 70, так, что ими могли пользоваться не только малорослики. Но внизу, был вплотную уложен деревянный настил из бруса, высотой тридцать сантиметров, дававший возможность огромной по ширине гоблинке, легко дотягиваться до дальней кастрюли на плите. В другой половине комнаты, в противоположном углу была столовая для гоблинов, потому что там стояли невысокие и достаточно грубые столы и стулья с табуретами.

— Теть Гиш, спокойствия дней! Познакомься, это мистрес Иррьен, а для меня — Ирри! Мы дружим! — выпалила Лау на одном дыхании.

Занятая готовкой гоблинка, неторопливо обернулась, и на Ирри уставились болотно-зелёные глаза. Гиша благосклонно улыбнулась ей, отчего её крючковатый нос стал ещё длиннее, кивнула и отвернулась, у неё что-то скворчало на огромной сковороде.

А Лау потащила ее вниз, по лестнице, оказавшейся винтовой.

Следующий этаж, на самом деле первый подземный, оказался холлом с дверями, как в гостинице. Здесь освещение давали магические светильники под низким потолком, и она почти упиралась в него головой. Темно и страшно, сказала бы Ирри, ведь ей едва хватало света, чтобы увидеть дверные ручки. Она сотворила себе светлячок и сразу стало светлее, Лау же восхищённо вздохнула. Но они здесь не остановились, а спустились по лестнице в конце коридора вниз. Там уже было светлее и по узкому проходу они прошли дальше. А там... располагались мастерские в пещерах. В первой же яростно спорила толпа гоблинов. Они так разгорячились, что не замечали их. В углах пещеры лежали светящиеся камни, которые делали пространство пещеры довольно-таки светлым. Во всём этом мерещилась какая-то страшноватая картина, что Ирри чуть отшатнулась назад, в тень, ощутив, наконец, мрачность и сырость этого места.

— Мальчики, — промурлыкала Лау и наступила внезапная тишина.

Непонятно, как в таком гаме они услышали её. Пять пар болотных и жёлто-коричневых глаз уставились на нас. Хорошо, что Ирри стояла за гоблинкой, это психологически давало ей иллюзорное чувство защищённости.

— О чём спор? — Лау кокетливо теребила косичку.

— Спокойствия дней! — послышались отзывы.

— Лушка, ты зачем сюда пришла? — выступил вперёд один из самых высоких и массивных парней.

Ого, она гоблинов уже парнями называет!

— Зар, у меня к тебе дело есть, ну, у нас. Пойдем наверх, поговорим? — застенчиво прядая ушами и носком ноги ковыряя что-то на полу, спросила Лау.

Неизбежным сопровождением послышались смешки, кряхтенье и в конце гоблин постарше, так похожий с Жишкой, отвесил сыну смачный подзатыльник и прогудел:

— Иди уж, остолоп!

Они поднялись в гоблинскую гостиную и уселись вокруг стола, причём Лау невзначай оказалась совсем рядом с Заром.

— Ну, чего? — пряча глаза, спросил гоблин.

Сейчас, при хорошем свете, он предстал во всей красе: тёмно-серые, почти чёрные волосы, с непослушно торчащим вверх чубом, придавали ему задорный вид, болотные глаза, без ресниц, и вместо щетины какая-то невразумительная редкая поросль на скулах и подбородке. Но Лау, Ирри чувствовала это, чуть ли не дрожала от восхищения.

— Мистресс Иррьен, моя подруга, изорвала свой костюмчик, вот, — и она вывалила на стол ее рваньё. — Она хотела это выбросить, но я сказала, что зашью. А у вас есть обрезки кожи, вот я пришла, просить... — промямлила она последнее, пряча глаза.

— А, ну, это, есть, конечно, щас принесу, — пробасил Зар и неторопливо ушёл.

А гоблинка начала вздыхать и теребить подол своего платья.

— Лау, зачем ты меня притащила, вы и так стесняетесь друг друга, а тут ещё я.

— Как же, я ... я сама боюсь, — прошептала гоблинка.

— А что они шьют из кожи?

— Обувь. Мы-то не носим, куда нам, а вот мистресс и мастера — да. Ой, придумала! Я попрошу сшить тебе обувку!

— Лау, ты же знаешь, у меня её полно!

— Ничего страшного, будет ещё одна, — отмахнулась гоблинка.

Как она высидела это рандеву, оказавшись лишней свидетельницей, Ирри не поняла. Лау в витиеватых выражениях объяснила парню своё желание сделать ей подарок и они погрузились в обсуждение модели. Зар, хоть и вёл себя грубовато и неотёсанно, попав в хорошо известную сферу, запел соловьём. А Лау млела.

Ирри, чтобы не мешать, тихонько встала и прокралась к лестнице, но тут ее остановил оклик:

— Девочка, что, замучили?

Она оглянулась. На нее сочувственно смотрела повариха. Ирри кивнула.

— Иди сюда, десертом угощу, — позвала она.

И Ирри пошла, разве можно отталкивать такое доброе отношение?

Гиша усадила ее на стул в углу и дала тарелочку с засахаренными ягодами. Ирри посмотрела на десерт, вдохнула и попросила айго. Гиша рассмеялась.

— Ты совсем как мис Силда — она тоже десерт без айго не ест, сейчас налью.

Через минуту Ирри потихоньку пила напиток, закусывая кисло-сладкими ягодами. Вкуссснооо! А Гиша негромко болтала, видно, ей скучновато одной на кухне, и она не прочь была размять язык.

— Вон, сидят, она девка — видная, языкастая, влюбилась в Жишку, а он, скромник наш, боится на неё смотреть. Она уж и так, и сяк, а вообще-то никак, издалека вздыхает. Вот уже сто лет. Девке ужа замуж пора, вся соками исходит, а на других и не смотрит. Сегодня учудила, пришла — если и теперь Жишка за ум не возьмётся, не объяснится, я ему вот этой рукой, — она показала свою огромную узловатую ладонь. — Как маленькому задницу отобью. И не посмотрю, что он мой внук. Я уже правнуков его хочу нянчить, а он... В этом доме уже так давно не было малышей-топтышек. Жишка — старший, мне Отец не послал внучек. — И она начала яростно тереть корешки на тёрке.

Ирри уже допивала вторую кружку айго, когда ее позвала Лау.

— Ну, Зар, договорились, пока! — схватив ее за руку, отвернувшись, потащила к лестнице подруга.

— А разве Зар не проводит нас до дома? Там же так опасно снаружи! А одиноким девушкам, тем более, — поучительно сказала Ирри.

Уши Гиши разъехались в стороны и, обернувшись, она подмигнула ей, а рукой зажала себе рот. Но всё равно, её плечи тряслись.

— А! Ну, так, могу, — прогудел Зар.

Так они и пришли, Ирри впереди, сзади — Зар с Лау. Когда она уже сошла с домашнего волшебного коврика, и ей навстречу кинулся Онни, Ирри отошла, присела на пол и начала ласкать своего пса — похоже, он ужасно соскучился... Тут заявилась сладкая парочка, только пропустив Лау в дверь, Зар начал прощаться со ними. Ирри поблагодарила его и невинно спросила:

— А ты не поздороваешься с родственниками Лау? — и деловито пошла к себе, оставив пса.

Надо что-то решать, лучше буду весь дом очищать, что мой любимец тут сидит у двери, как бедный родственник!

Глава 21.

Иррьен

На обеде она не страдала аппетитом, так, ковыряла в тарелке для интереса.

— Ирри, что с твоим аппетитом? — участливо поинтересовалась Силда.

— Гиша угостила меня засахаренными фруктами и с ними я выпила две большие кружки айго... — ответила она.

Надеюсь, все поняли, что она как аквариум, и вместо рыбок там ягодки плавают?

— Никогда не пей больше одной чашки айго за раз. Это правило, запомни его. Не вреди своему организму и не порть аппетит, — назидательно сказала ей Силда, а она кивнула. Ясно.

После обеда Силда повела ее в лес. Они уселись на траве и Силда, расслабившись, и словно стряхнув с плеч заботы, завела разговор.

— Скажи, ты замечаешь разницу между собой и эльфами в вопросе принятия миром? Так или иначе, наша регенерация, связь с растениями — это не что иное, как любовь и забота мира.

— Но ведь я человек, по крайней мере, недавно была им, и откуда у меня регенерация может быть, ни один смертный не может ею похвастать. А мир меня принял. Мы тогда с отцом шли под летним дождем босиком, и над нами были две радуги. Я чувствовала, что мир принял меня.

— А может, он только приветствовал? — улыбнулась Силда. — Люди слишком быстро живут, и мир не успевает их рассмотреть, увидеть пользу, а не только вред, поэтому никогда и не принимает. Но ты уже не совсем человек. Когда Васту помогла, она изменила тебя, — продолжила эльфийка.

Ирри испуганно вскинула на неё глаза, откуда она знает?

— Я — Проницающая, и мало тайн, которые мир не открывает мне, особенно, в прошлом и настоящем, — грустно улыбнулась Силда.

— С тех пор ты сделала шаг в сторону от человека, а когда ты приняла свой второй облик — второй. Но пока ты должна учиться слушать и слышать мир. Важно, чтобы и мир тебя услышал. Я понимаю, что у тебя уже начало получаться, судя по утреннему достижению, но этого мало. Сейчас ляг на землю животом и слушай, не ушами, а своей энергией проникай в толщу земли, ощути себя равной ей, слейся с ней.

Ирри послушно устроилась на земле, хорошо, что они присели на полянке с толстым слоем травы. Она вслушалась, ничего, только где-то птицы поют, но они же не земляные... Ирри почти задремала, и в этом состоянии ясно услышала, как дышит земля. Где-то неслышно, а где-то с надрывом, пытаясь продраться сквозь толщу воды. Шуршат жуки в своих норках, роют землю кроты, скребутся змеи в своих ходах... Стоп, какие змеи? Они же на севере не живут! Вот молоток кузнеца в подземелье, ага, гоблины. Еще слышны чьи-то крадущиеся шаги, они направляются сюда. Ирри не удержалась и подняла голову. Силда сидела в той же позе, что и раньше, медитировала, наверное. Но никого кроме них не было видно. Через десять минут ёрзанья она увидела Тимиозо. Ясно, издалека его услышала, и опять легла. Но как она ни старалась слиться с нею, всё равно чувствовала, что она — земля, а Ирри — рядом, но отдельно, и прислушивается.

Возвращались они домой вчетвером, Онни разыскал их неизвестным ей способом, по следам, наверное, шёл. Ирри прекрасно понимала, что не добилась, чего следует, но с другой стороны, было бы странно получить результат с первой попытки.

Почти у самого дома Силда вдруг встрепенулась и сказала:

— Знаешь, Ирри, а тебе ведь учиться нужно. Завтра же пойдёшь на занятия.

Ирри чуть не подавилась слюнями от возмущения:

— У вас и учителя здесь есть?

— Да, а почему тебя это удивляет? Наши дети тоже учатся в Академии Магии Индора. Иногда. Сегодня же мы пойдем знакомить тебя в Питомник.

— Там, что, животных разводят? — возмущённо фыркнула Ирри.

— Питомник умов, лучших умов. У нас совсем другая система обучения, мы уже несколько веков назад отказались от домашнего метода, поэтому можем беспристрастно следить за успехами и неудачами юнцов, вовремя прилагать усилия для их стимуляции. Там очень строгие требования, совсем не такие как у наших южных соотечественников. И не думай, что тебе будет легко, — строго отчитала ее Силда. — Во-вторых, там ты познакомишься с ровесниками. Не кривись, найдешь друзей, а то бегаешь с Лаудрой, а она не соответствует твоему воспитанию, одичаешь с ней. А тебе нужно и приличное общение.

Следующее утро, после занятия с Тимиозо Лау быстро привела ее в порядок — в строгое платье, сапожки, коса, бантик на затылке. Завтрак, на котором ее строго осмотрела Силда и удовлетворённо кивнула. Ирри вышла в направлении показанного вчера дома. И почему ей кажется всё это де жавю? Школа, снова!

Зашла, здоровается в никуда, идет в гостиную. Опять аналогичная планировка дома, только сейчас комната казалась больше, ясно, пространственная магия. Здесь уже собрались ученики. Мама моя! Ирри сделала шаг назад, она слишком стара, чтобы снова учиться в школе...

Ее внимательно изучали девятеро эльфят. Это, конечно, с натяжкой, по виду они давно уже не были малышами. Ирри поёжилась, а потом решила не стесняться, всё равно она — опытнее!

— Светлого дня! Я — Иррьен, буду учиться с вами, — представилась она и картинно осмотрела выдвинутый на середину комнаты стол, вокруг которого уселись школяры, чтобы все поняли, что она ищет себе место.

Но никто из них не пошевелился, не улыбнулся тепло ей. Ну, и пожалуйста, буки! Она подошла к пустому концу стола, так как вся эта ватага собралась вокруг дальнего торца, и спокойно уселась. У самого старшего из присутствующих в глазах промелькнула хитринка, а у рядом сидящего мальчишки, помладше, ехидная улыбка. Учитель будет рядом? Какая разница, они ведь все перед ним сидят! Среди детей оказались две девочки на человеческий возраст лет тринадцати и пятнадцати. Они обе, скрывая свой интерес, искоса бросали осторожные взгляды, будто каждую минуту ожидали от Ирри ужасных поступков.

Со второго этажа быстро спустился эльф, его волосы были почти чёрного цвета, но отливали медью. Это показалось странным. Вообще, Ирри до сих пор не могла составить себе цельную картину о северных эльфах: они все были разные, словно кусочки разноцветной мозаики. Вот и этот мужчина, их учитель, был похож скорее на пирата, достаточно высокого и крепкого, если бы не острые уши. Волнистые сильные волосы, пышно приподнимались над головой, несмотря на тугую косицу. Его лицо было загорелым! У эльфа то? И грубая золотая серьга оттягивала мочку левого уха. Всё, она почти влюбилась в его дикую внешность! Он был не такой красавец, как его изящные сородичи. В нем чувствовалась характерная грубость, но из-за нее он был экзотичнее, ярче. И его походка — энергичная, хищная, напористая!

— Дети, яркого дня! — громко хлопнул он сначала в ладоши и только потом поприветствовал их, будто они и не сидели, с прикованными к нему взглядами. Он был как пламя, как яркая бабочка, удивлял, изумлял, немного шокировал и восхищал.

— О, ты — Иррьен, крошка? — обратился он к ней, а она лишь кивнула. — А я — Ларрдан, — пророкотал он изумительно бархатным голосом и почтительно поклонился. Ирри улыбнулась и благосклонно наклонила голову.

Почему-то этот эльф бурлил кровь, как холодное шампанское. Ирри украдкой бросила взгляд на девчонок, они сверлили ее злыми взглядами, ага, влюбились! Ах, Ларрдан, сердцеед!

— Сегодня мы продолжаем и начинаем (это для нашей очаровательной гостьи) учить краеведение. Сивара, на чём мы остановились?

— Мы остановились на географии человеческого королевства — Диране. Мы изучили их религию, королевскую ветвь и направление политики, — старательно, но с некоторым апломбом произнесла старшая девочка.

— О да, спасибо, дорогая! — поблагодарил учитель Сивару, скорее механически, но она покраснела. — Центральная часть Дираны расположена в долине, смотрите...

И Ларрдан начал увлекательно рассказывать о географии ее королевства, сопровождая иллюзиями местности. Стало безумно интересно, потому что картинки были сделаны с высоты и давали хорошую панораму. Вот отроги гор, обнимающие южные провинции, переходящие в невысокие горные массивы, стражами отгораживая население от морских пиратов.

Только одна дорога, старое русло пересохшей реки Эвинки, расчищенное и превращённое в торговый тракт, было основным путем от моря, от единственного их порта Танжо в центральные провинции Дираны. Только так можно было попасть в Дирану из Замонги, у которой не было с ними доступных границ, кроме горных и морских. Индор был их северным соседом, с которым королевство связывали прочные дружественные экономические и политические связи. Граница Дираны с Кагоррой была чётко определена, но частенько нарушалась кагоррцами — они свободно её пересекали и до сих пор ещё грабили мирных селян.

На востоке диранские лесостепи переходили в степную Пагару. Оттуда везли тончайшие шелка и искусную керамику, отдавая взамен изумруды, которыми была богата Дирана, и которые невероятно дорого ценились у соседей. Вообще, Ирри с удивлением узнала, что в Диране много чёрного серебра, которое ценилось дороже золота, так как именно его продавали Индору для магических целей.

Экономика держалась не только на ценных ископаемых, но и на наёмной армии. Ирри не поняла раньше этого, а ведь в Диране готовили великолепных воинов и принимали на службу, потом королевская власть сама продавала наемничьи отряды. Это позволяло соблюдать дисциплину, получать неплохой доход, и потом назначать воинам небольшую пенсию и предлагать устройство или переселение на нужные, тревожные в плане соседства земли с условием освобождения от налогов на пять лет.

Это правило соблюдали еще с основания королевства, поэтому молодёжь просто валом валила в учебные корпуса на обучение, так как к тридцати — тридцати трём годам можно было выйти на пенсион и заработать себе на дом, или даже на небольшое дело. Если же ожидалось вторжение или война, то могла быть объявлена мобилизация мужчин до сорока лет. В любом случае, набиралась неплохая армия, умелая и обученная. Именно поэтому Индор предпочитал дружить с таким соседом, который оказывался хорошей прослойкой от нестабильных южных королевств, будучи отнюдь не безобидным.

И ещё, стараниями ее отца была выведена Маорская порода лошадей, которая ценилась из-за выносливости, неприхотливости, отличного здоровья и хорошей психики. Наёмники и караванщики всего мира мечтали приобрести такую лошадь. И ещё, что там отец намудрил, или ему помогли маги, но вне Дираны лошади не размножались. Ирри даже чуть раздулась от гордости с своим отцом.

Урок вёлся на эльфийском языке, и весь рассказ сопровождался иллюзиями. Ирри за эти два часа узнала намного больше, чем за всю свою жизнь с тётушкой и отцом. Ларрдан раздал им кристаллы и попросил учеников доучить всю оставшуюся информацию, чтобы следующий раз уже не возвращаться к этой теме.

Выйдя на крыльцо, Ирри остановилась в изумлении, было ощущение, что природа остановилась: такие же тени, такое же нежное утреннее тепло.

— Не удивляйся, нам специально делают временной карман для уроков. Заметила, Ларрдан при входе положил на стол медный диск? — прошептал мне сзади на ухо старший школяр, напугав меня о мурашек сначала. И диск я не видела, зачем? Мне было достаточно и колоритного учителя.

— Я — Беласко, — протянул он ей руку.

Она пожала ему запястье, привычка, оставшаяся после деловых встреч, чем заработала удивлённый взгляд юнца.

— Пойдём, следующее занятие будет в другом доме. Как тебе Ларрдан? Ошеломляет?

Ирри кивнула.

— Он такой странный, похож на пирата.

— А ты откуда знаешь? Тебе кто-то уже сказал! — с сожалением протянул Бел.

— Правда?

— Да, он в юности сбежал из дома на море, в Замонгу, начал с юнги и закончил капитаном на пиратском судне. Громовой Лар, так его звали.

— Ага, а ещё он лучше всех дерётся на мечах, — неожиданно включился в беседу ехидный мальчишка. — Раз в десять дней он нас проверяет и даёт советы, как заниматься с мечом.

Следующим уроком у них был древнеэльфийский язык, тот, почти без согласных. Именно здесь Ирри поняла, что будет позориться. Она не знала даже алфавита, хотя все школяры были на разных уровнях. Бел и старшая девочка уже медленно, но говорили, младшая составляла на бумаге предложения, а потом по слогам повторяла их. Беро, ехидный мальчишка, только начинал складывать буквы, а она — ничего. Но, никто не посмеялся, Бел начал учить ее алфавиту, иногда предоставляя Беро называть часть букв. Сивара выполняла задания учителя, молодой эльфийки — Амэлтеа, и помогала младшей подруге. Остальные вели себя так же. Амалтэа выглядела самой обычной для южного предела Леса эльфой, или она действительно оттуда? Светловолосая, зеленоглазая, тонкая, красивая, с изысканными чертами лица. Единственно, спеси не хватало! В конце урока Ирри чувствовала себя немного вымотавшейся, ведь так старалась впитывать знания как можно тщательнее. Но после своего занятия Амалтэа, хозяйка этого дома, напоила всех айго и накормила лепёшками с мёдом. И жизнь показалась чуть слаще!

В следующий дом все ребята шли понурые, как на казнь. Ирри спросила Беро о причине, но он уныло отмахнулся от меня:

— Сейчас узнаешь!

Она с удивлением заметила, что все ребята сгрудились в противоположном конце стола, а по краям, крайними к учителю оказались Бел и Сивара, словно заслоняя младших от невидимой угрозы.

— Ааа, спрятались, трусишки! — потирая руки от предвкушения, вошел высокий, худощавый эльф, очень аккуратно и строго одетый, с гладко зачёсанными тёмными волосами, его бледная кожа говорила о том, сколько времени он пренебрегает свежим воздухом.

И вообще, он был похож на вампира, потому что имел тонкие черты, темно-зелёные глаза, здесь казавшиеся чёрными, и яркие губы. Учитель чем-то неуловимо напоминал моего земного отца, гордой осанкой, доставшейся ему по аристократическим генам, и Иррина душа сразу же кинулась к нему, бывшему хотя и отражением такого любимого ею человека.

— Иррьен? — с любопытством спросил учитель, так одиноко и беззаботно сидевшую рядом с ним. — Алверт, — наклонил голову и он сам, представившись.

— Дети, готовы ли задания, которые я вам давал? — спросил Алверт, но ответом ему было унылое молчание.

Обернувшись, Ирри обнаружила обычную картину для российских классов, когда учитель водит ручкой по фамилиям в журнале, выбирая жертву, а ученики словно уменьшаются и съеживаются в страхе. Так и здесь, Сивара и Бел застыли бледными статуями, а за ними... Беро, например, уже почти съехал по стулу под стол, торчала одна макушка, и поблескивали краешки глаз.

— Неужели вы не осилили те простенькие задания? — с искренним изумлением спросил учитель. И обречённо покачал головой. — Иррьен, а ты, что умеешь ты?

— Считать, — гордо сообщила она, вызвав сдавленный фырк в рядах трусишек.

— Да? Проверим! — на глазах оживляясь, словно Онни, взявший след, спросил Алверт.

Перед всеми лежали гладко отполированные тонкие каменные пластины, похожие на планшеты и мелки с губками.

И началось соревнование, ещё более азартное и захватывающе, чем было у нее с ли Кароме. У нее на пластине появлялось задание — Ирри его решала, Алверт удовлетворённо улыбался, и они продолжали. Ребята расслабились, начали шептаться. Через час противники с горящими глазами пожали друг другу руки: Алверт не мог ей предложить задание, которое она бы не решила, подключив к тому же и геометрию, а Ирри была рада, что удалось размять мозги, немного спустить пар и расслабиться.

— Поможешь? — спросил ее Алверт, кивнув на остальных учеников, и она согласилась.

Ведь они тоже помогли ей с древнеэльфийским и будут это делать на остальных занятиях. Оставшийся час они объясняли, разжёвывали задачи, заставляя ребят хоть чуть шевелить мозгами. Но у них наблюдался чёткий ступор и неприятие математики.

Когда они вышли из дома, ребята окружили Ирри. Сивара потянула ее на траву, и они расположились живописной кучкой — десять разновозрастных детишек.

— Ты меня удивила, — мужественно признала она, и продолжила: — Откуда ты так хорошо знаешь математику, что даже отец Беро не стал с тобою связываться?

— Беро? А почему тогда он не знает математику? Ведь проще всего научить своего сына! — спросила Ирри, смотря на растянувшегося на траве Беро.

— Всем эльфам трудно даётся этот предмет, и только упорством и неисчислимыми усилиями можно преодолеть этот барьер. Но без него не поступить в Академию, — вздохнула она и уже твёрже продолжила: — А нам это нужно. Правда, Бел?

Беласко кивнул и просительно осмотрел на нее: — Ты поможешь нам?

Ирри в ответ протянула руку, Бел пожал ее, так же, как и она раньше. А Сивара просто положила две свои ладошки сверху, скрепив их договор.

Через полчаса расслабления все побрели к дому, где жил Ригги, им предстояло занятие по магии, поэтому ребята не стали заходить в дом, а опять устроились на траве, только на значительном удалении от дома.

— Приветствую, адепты! — издалека начал свою речь Тийнего.

Сегодня он был одет гораздо элегантнее, чем в прошлый раз, и теперь стал похож на провинциального аристократа. Темно-коричневый сюртук с чуть более светлыми штанами и тонкой кремовой рубашкой, украшенной перламутрово-коричневой брошью у воротника — весь наряд его выглядел достойным и добротным.

— Сейчас мы повторим азы магии. Начинай, Беласко!

— Магичим только на древнеэльфийском языке, — весьма уныло начал Бел.

— Почему? — вставил вопрос Тийнего.

— Приучаем себя к культуре волшбы, так как мы ещё незрелые, неконтролируемые и можем случайно в возбуждении натворить ужасных вещей, — продолжил Бел, создалось впечатление, что он это на каждом уроке говорит.

— Прааавильно! — пропел тенором Тийнего. — Сивара, прошу!

— С магией не шутим, используем только по необходимости.

— Отлично! Сегодня мы идём в лес, учиться дружить с деревьями! — бодро объявил Тийнего.

— Уууу, — завыли ученики.

— Цыц, я не говорил, что будет то же самое, что и в прошлый раз! — беззлобно огрызнулся учитель.

Через полчаса они пришли в лес, расселись между деревьями и маг приступил к обучению:

— Сегодня у вас практические занятия. Я знаю, каждый из вас считает себя супер магом, неоценённым и непризнанным. Сегодня у вас есть шанс: всё, что вы сотворите, я буду видеть! Я не оторву от вас глаз. Ваша задача: заставить, попросить, договориться с деревом, с любым, на ваш выбор и показать это взаимодействие.

— Какоооое? — спросила младшая девочка во внезапно установившейся тишине.

— Илира, любое, которое не нанесёт ему вред. Какое по этому поводу правило мы знаем, подскажи?

— Не навреди природе.

— Молодец! Дети, выбирайте себе объекты общения и приступайте! Ирри, а тебе даже не стоит пытаться, ты же человек, и магия леса тебе не подвластна, скорее всего... — Последнее учитель пробормотал скорее задумчиво, почёсывая несуществующую горбинку носа.

— Почему же, у меня есть несколько капель крови Повелителя — попробую, — решительно заявила Ирри. В конце концов, дерево ее спустило же вниз тогда!

— Ну что ж, только не сожги дерево от злости, — посоветовал Тийнего.

Ай, какой заботливый, и кем он ее считает?

Ирри стала оглядываться. Ребята приникли к достаточно большим деревьям. А ей никто не то, что не нравился, но и не располагал к разговору. Она застыла и стала слушать: вроде бы было тихо, но одно древо, словно призывно шелестело. Ирри посмотрела в его сторону, ну, да, половина макушки сильного, ещё не старого дуба начала желтеть и засыхать. Конечно, можно его зов объяснить просто более громким шумом пожухлой и засыхающей зелени, но она шагнула к нему, ведь любители леса, эльфы, не проследили за ним!

Ирри обняла дерево и затихла. Все в ней было спокойно: и дыхание, и пульс, и даже мысли деликатно спрятались. Она слушала, и ей казалось, что дуб тяжело вздыхает, как старик, или тяжелобольной. Именно в такие моменты и стар, и млад кряхтит и стонет. Через какое-то время, не понятно, сколько прошло, потому что попала в вечность, она стала понимать, что дыхание дерева реже, чем нужно, и именно поэтому оно конвульсивно шелестит листвой. Ее душа наполнилась жалостью, как полная чаша, и она стала изливать её этому дубу.

— Милый, хороший, сильный мой. Борись, ты сможешь и я помогу. Только не знаю, как, — мысленно бормотала она ласковые слова и тихонько гладила его уже начинающую осыпаться кору.

Вдруг дерево с ужасным стоном, раздавшимся у нее в голове, начало сгибаться. Ирри отбежала, мало ли, может, оно решило на волне жалости коня двинуть. Но ствол со скрипом, водопадом осыпаясь сухими листьями, наклонилось к ней. А она, что она? Зажмурившись, ждала, когда ее пришибёт падающим стволом.

Когда же этого не произошло, открыла глаза. Она стояла среди склонённых ветвей, дерево согнулось чуть ли не пополам, фантастика какая! Но дуб теперь совсем слабо иногда трепетал листвой, словно пытаясь ещё что-то сказать, но не имел на это сил. Ирри встряхнулась, тут такое происходит, а она замерла. Дубу помощь нужна, вон, как согнулся! Вряд ли он хотел ей поклониться. Так! А если он хотел ей показать, где болит? Придется смотреть. Она в платье, опять изорвет, но не до него ей! Именно из-за этого в дорогу две гардеробные набили в саквояж. Ирри осторожно начала пробираться к склонённому стволу макушки. Коса цеплялась за ветки, да и платье — тоже. Мудрая идея Ирри всё же посетила — она встала на карачки и поползла.

Практически, через минуту она осматривала ствол. Вот отсюда растут здоровые ветви, а вон там — уже половина, верхняя, желтеет. Значит, именно здесь повреждение или надрез. Видно ничего не было, так как ствол шубой окружала вздувшаяся и крошащаяся кора. Пришлось работать руками, как там: наши руки не для скуки? Через какое-то время она обнаружила дупло, пришлось ползли и совать туда руку. Ну и что, она оказалась в нем с головой...

На дне лежал камень, на ощупь, как оплавленный. Интересно, интересно... Он был утоплен в древесину. Пришлось достать свой припрятанный кинжальчик и поковырять — операция, ничего не попишешь! С трудом, исцарапав пальцы и сломав несколько ногтей, она вынула каменюку. Ага, сейчас и внезапно! Это был, скорее всего, остаток несгоревшего метеорита, и он фонил магией. Ирри хозяйственно сунула его в свою волшебную шкатулку на поясе. С того случая на острове, когда так беспечно вышла без оружия и даже книги-артефакта, она теперь только в постели снимала её.

Рана очищена, теперь нужно лечение. Она возложила ладони на ствол вокруг почерневшего дупла и одной стороной сознания погрузилась в свой летний душистый уголок. Ручеёк обрадованно обрызгал ее веером светящихся на солнце прохладных капель, но Ирри была бестелесной, всего лишь мостик между двумя реальностями. И начала качать энергию. Она чувствовала, как живая, радостная и сильная от солнца и простора энергия бодрящим потоком течёт через нее к погибающему дубу. А он, впитывает, как умирающий от жажды пустынник, добравшийся до источника воды, и не может ни оторваться, ни остановиться. Ирри стояла и гадала, когда этот процесс остановится. Ее источник не оскудеет, наверное. Она — мостик. Либо дуб сам пресытится, либо ее ручеёк решит, что хорошего понемножку. Так и произошло, она не успела толком поскучать, как ее медитативный уголок деловито выпихнул Ирри в реал. А она пьяная энергией, всё же, сколько через нее прошло, вцепилась в ствол. Голова кружилась весёлой каруселью...

— Ирри, ты как? — услышала она громовой глас с неба и в страхе посмотрела вверх, только увидела уходящий от нее утолщающийся ствол, с растущими от него вниз толстыми и крепкими ветвями. Она тупо смотрела на это минуты две, потом пришла мысль, что же с нею стало? Ведь бывает, аппарат глаза переворачивает картинку, как у младенцев. Нет, это не про нее. Она решила посмотреть на ноги, но это оказалось не так легко, руки покалывало, возвращалась чувствительность ее непутёвому телу. И к тому же она почувствовала, как ее прежде лёгкая головушка наливается свинцовой тяжестью, а ноги, наоборот, сведены судорогой. "Тимиозо, спаси!" — захотелось закричать ей, ведь она висела на дереве вверх ногами, не известно когда обвив его, как обезьянка баобаб. Спокойно, Ирка, приди в себя! Строго одёрнула она себя.

— Не двигайся, я сейчас уговорю дерево спустить тебя, — всё так же громогласно, с неба, донёсся голос Тийнего.

Но теперь она сообразила, что он усилил свой голос магией, да тональности более яркой добавил.

— Все хорошо, — тоненько и беспомощно прозвучал ее голосок.

"Деревце, солнышко, пожалуйста, помоги мне слезть. Мне юбка не позволит тут кувыркаться". Позвольте, а почему же не позволит? Оно же достаточно свободное, для занятий рассчитанное! А Тимиозо, что, зря столько времени на нее угробил? А платье, да шут с ним. И она напружинила тело и наклонила ноги под прямым углом к телу, и животом нежно обняла ствол. Получается! Тимиозо, как я тебя люблю! Оказывается, ты меня учил весьма жизненным вещам.

Через семь минут Ирри упруго спрыгнула на землю с ветки, заслужив восхищенные ахи, похлопывания по плечам и горячие объятия учителя. Она была немного (и это, мягко говоря) удивлена эмоциональной раскрепощённостью здешних эльфов. Вот бы остроухим южанам у них поучиться!

— Девочка моя, какая ты чуткая, добрая, мужественная, талантливая, гибкая. И кто тебя научил так карабкаться по деревьям? — бормотал Тийнего, гладя ее голову, и явно, не ожидая ответа.

Наконец, он успокоился, Ирри ведь слышала, как у него тревожно билось сердце, словно внезапно пленённая свободная птица.

— Дети, садимся вокруг меня, будем разбирать ваши труды, — чуть устало сказал учитель.

А Ирри подумала, что в их спокойной компании не хватало такого непредсказуемого элемента как она.

Приземлилась она, где стояла — ноги устало дрожали. А учитель сделал несколько шагов к ней и сел на траву. Ирри благодарно улыбнулась ему, хотелось сказать, очень человеческое отношение, но ведь людьми они не были, да и здесь ей намного комфортнее, чем в Лесу. Совсем рядом сели Сивара и Бел, почти прижались к ней по бокам, и она поняла, сделали это специально, чтобы Ирри могла опереться о них. Душу ее затопила горячая благодарность.

— Ребята, хочу похвалить вас всех. Каждый из вас добился результата. Естественно, они у всех разные, но не сравнивайте себя с Иррьен, о ней мы поговорим позже. Когда я говорил, выбирайте, именно тогда и нужно было почувствовать то дерево, которое хотело или могло пойти на контакт. Не всегда отклик дерева зависит от мага, хотя, не скрою, чем больше энергии сможет он приложить, тем вероятнее соблазнить на диалог растение. Так что, могу констатировать, что добившись диалога, вы все без исключения справились с первым шагом — выбором. Второе, хочется ...

Ирри внезапно дернулась от легкого тычка под бок. Оказалось, она задремала, да так сладко, что чуть ли не слюни пустила, а ребята прикрывали, как могли, теперь пришла ее очередь отчитываться.

— Ирри, теперь с тобой. Почему ты обратила внимание на этот дуб?

— Потому что я послушала лес, все деревья будто замолчали, чтобы было слышно, как это дерево кричит о помощи и чуть ли не флажками машет, пытаясь привлечь внимание.

— Слышите, ребята? Я предполагаю, вы осмотрели пару-тройку деревьев, прикидывая, какое вам больше нравится, но никто не послушал общую атмосферу леса. Но теперь мы все увидели, что Иррьен, хотя и человек, чувствует и слышит лес не хуже, а быть может и лучше нас... — задумчиво покачал головой Тийнего.

— Рассаживайтесь свободнее, удобнее. Медитируйте час, — скомандовал учитель, а ей шепнул, что она может поспать.

Но она помнила Тимиозо, который учил ее медитировать по-своему, и за этот час она могла отдохнуть так, как за 4 часа сна. Нетушки! Будем медитировать! Она на Тимиозо теперь должна молиться, он во всём прав! Но она себя переоценила, вместо медитации она растворилась в окружающем, и перенеся акцент на внешнее. Получилось, что она, не чувствуя своего тела, расширилась и слилась с лесом, землею, деревьями и небом. Ее нет, совсем?

Дед Шу.

Они медленно ползли к выходу — трагическая похоронная процессия. Шуршание хвостов о камень и тяжелое дыхание деда Шу, двигающегося рядом с Чиро Ми, который нёс тело малыша Ки. Хотя от него и остались кожа, натянутая на выпирающих костях, осыпающаяся чешуя, у старика сил нести его не было, ведь он уже несколько месяцев делил свою порцию с погибшим. И только рукам Чиро он мог поручить Ки. Все были мрачны, а как иначе, если единственный и последний ребёнок среди них был так жестоко загублен. Все могли видеть едва подсохшее кровавое месиво на спине и плечах малыша, которое и стало причиной гибели ребёнка.

Неожиданно к ним присоединялись три молодые самочки, они ползли куда-то стайкой, но извечное женское любопытство и жалость не дали им шанса оставить похороны без внимания. Что же, пусть, пусть смотрят, знают! Но и мужчины, чьи сердца ещё окончательно не окаменели, по одному присоединились к ним. Так и двигались вперёд, уже значительно увеличившейся молчаливой процессией.

О чём они думают? Понимают ли, что дошли до края, что обречены? Я — маг, и знаю это точно. Тёмные коридоры, по которым мы передвигались, только согнувшись, недостаток воздуха, про свет мы вообще забыли... А тепло осталось в легендах... Во что превратились великие Нагаи?! В истощённую, испуганную кучку теней, позволившую убить невинного ребёнка...

Двигались молча, даже самочки испуганно молчат, держатся рядом и иногда гладят свисающие волосы Ки. Только сейчас они могут проявить жалость, остальное время подстраиваясь под линию главаря и не смея перечить. Похоже, здесь нет случайных нагов, только те, кто задумался о будущем и не видит выхода. Их трагический отряд — своего рода открытый протест, ведь главарю не понравятся почести убитому им малышу.

— Куда?! — раздался грубый окрик.

Ну да, куда же без Эр Ку, который занял место вождя с позиции самого сильного? Никто из живых не знал, не помнил, что такие бугаи издавна использовались у Нагаи в качестве живого мяса, щита, охранников. Им никогда не поручали никакой работы, требующей мало-мальски умственной работы, потому что было доказано, с таким генотипом наги не способны на связную мыслительную деятельность и таким обычно не полагались подруги.

Чиро молча поднял руки с безвольно висящим телом Ки, хвост мальчишки был обвит вокруг его руки.

— Сдох? Наконец-то! Да-да, заройте его подальше, чтобы не вонял! — затрясся в гомерическом хохоте Эр Ку.

Они удалялись всё дальше, и омерзительный смех постепенно затих. Шу стремился к тому выходу, про который рассказывал малыш — решил похоронить его под небом, а заодно и вывести спутников на свободу. Хорошо, что их уже сопровождало несколько нагов, они, если повезёт, не дадут умереть Нагаи.

Вот и последний поворот... Чиро стал для него хорошей поддержкой, да и со временем парень сможет стать хорошим помощником, а может, и вождём, тем более, в его роду всегда были старейшины. Его он заранее предупредил. Вот и просвет, но наги, никогда не видевшие света и не представлявшие, что это такое, полуослепли и испуганно тыкались в стены. Чиро положил тело Ки на пол и начал разбирать просвет. Но произошло неожиданное, то, чего никто вообще не ожидал. Тихое шуршание, песок, струящийся с потолка, нарастающий треск за несколько биений сердца разделили трещинами стены и потолок, и обрушили проходы...

Глава 22.

Иррьен

Быть никем, воспринимать мир через землю, дышать деревьями, чувствовать, как нежно гладит ветерок травинки, словно волосинки на руке, чуть щекотно, но приятно... Что это — сон? Где она? Чувствовать тяжесть земли на груди и дышать, потому что нужно ...

Внезапно Ирри ощутила некий спазм, словно какой-то воздушный пузырь образовался в желудке и неожиданно схлопнулся. Ну, не бывают же у земли газы? Или бывают? Естественно, у каждого человека на такое будет реакция внезапно схватиться за живот или бок. Стало больно давить. Только где?! Ирри мысленно постаралась найти место сдавливания, почувствовать его точнее и выдохнула, намереваясь расширить пространство. Ой, что это?!

Первым ощущением была навалившаяся тяжесть на тело, даже голова оказалась зажата между чем-то и землей, лицо расплющено, в нос и рот набился песок и дышать стало невозможно, ни вдох сделать, ни воздух почувствовать. Глаза не открывались. Что это? Ирри домедитировалась и оказалась в толще земли!!! Боль полоснула по телу и она почти потеряла сознание. Ощущение последних секунд жизни опустилось на нее, хотелось просто расслабиться и отдаться потоку событий. Умереть? Вопрос яркой искрой осветил сознание и тут же включилась жизненная сила Куа. Жажда жизни огненной волной прошла по телу и Ирри не рассчитывала — ощутила, что сейчас и только сейчас нужно оказаться на поверхности. Она гаснущим сознанием почувствовала вокруг землю, камни, песок, внутренняя улыбка накрыла ее: смешно — сейчас это так легко... Мелкие жучки копали в разных местах свои норки, высиживали яйца, а рядом едва дышали гаснущие сознания других... Ирри бы вздрогнула, если бы могла: сколько их! Как земля может это допустить?! Ей положено родить, созидать, а она... Ирри растеклась сознанием по камням, ощутила себя в жестких ладонях, совсем рядом еще люди и она, понимая, что не успевает никак, очертила наугад круг земли, впитала в себя всех их и начала стремиться к свету. Она находилась в оглушающей жажде света, воздуха и любви. Она хочет жить!!! И это ее кричащее дикое вожделение свободы и жизни метнулось по нити к Элоэну. Она.. кто она? Увидела, как красивый мужчина внезапно побледнел, расширил глаза и словно нырнула в него, такого близкого и желанного...

Тийнего

Он рвал на себе и так редкие волосы: как он мог так проглядеть девчонку! Снаружи такая простая, человеческая, но вперед всех нашедшая общий язык с лесным великаном, откликнувшаяся на его призыв о помощи. Тут бы ему и прикрепить к ней канал связи, как иногда приходилось делать с очень непоседливыми учениками. Но кто мог подумать, что она, находясь в медитации, может просто так взять и исчезнуть? Куда она переместилась? Ее телохранитель быстро взял его в оборот: ведь почувствовал исчезновение Иррьен раньше его! Тийнего растерялся, правда. Но этот суровый Темный тряс учителя магии, пока тому в голову не пришла светлая мысль. И вот они теперь бегут туда. Ти смог открыть дорогу леса и часть пути они проделали быстро. Но Ирри попала на Старые Камни, которые гоблины закрыли много веков назад.

Силда убьет его, ведь на ее ответственности эта мелкая принцесса, а Повелитель... страшно подумать, в порошок сотрет! Ведь тут замешан международный скандал... Деточка, выживи пожалуйста, Силда тебя вылечит... Что ее заставило телепортироваться туда? Она же не умеет порталы делать, а была именно телепортация... Кто ей помог? Он остановился и топнул: Ты! Что в ней такого, если ее как хороший кусочек кожи каждый хочет использовать по своему? Не хотел бы он родиться принцем...

За поворотом резко кончились деревья и вдалеке открылась провалившаяся вниз земля и на на краю участок изрытый колдобинами и насыпями, словно кто-то сумасшедший вскопал все. И в этом, присыпанные камнями и землей смутно угадывались фигуры. Ирри?! Откуда они?

Девочка полностью раздавлена... Телохранитель побежал в деревню, к Силде, ведь пока она дышит есть надежда.

А Ти пришлось ждать, пока придут местные, чтобы передать им нагов, которых он смог извлечь. Кто знал, что тут, под боком, живут древние наги? Старик, ребенок, три мужчины и две женщины, только в них теплится жизнь и странно, их энергия имеет вкус Ирри... Остальные мертвы...

Ти прибежал к Силде совсем задохнувшимся.

— Ти, она умирает! Она раздавлена, регенерация не работает. Источник пустой, совсем... — прошептала Силда, склонившись над девочкой. — Она -оборотень, попробуй напитать ее. У вас должна быть совместимая энергия.

— Не выходит! Она не принимает меня! — Тийнего поднялся через минуту и начал бегать вокруг, схватившись за голову. — У нее все, все раздавлено, как она еще жива — не понимаю! Ей нужна регенерация, а это только ты, Сидла!

— Она же может не выжить — слишком взрослая! — Силда сердито рубанула рукой

— Все равно умирает, а тут — шанс! Ты запустишь регенерацию для начала, это ее поддержит на короткое время, потом я добавляю свою кровь и она включит жизненную силу, и тогда она может справиться! Давай, не медли!!!

Ирри не видела, как ей сделали надрез, как выдавили её кровь и стали наполнять чужую, как упала рядом обессиленная Проницающая, как учитель магии перенёс её в сторону и добавил свою кровь и энергию...

Ирри лежала в своей комнате, боролась, Силда ее часто навещала, Ти -тоже находился неподалеку, а телохранитель, устроился на полу рядом с подопечной и сидел, сидел, иногда пел что-то, жег травы, одним словом — Темный. Ти сколько раз ходил молисться в лес! Тогда они просто хотели спаасти девочку. а теперь... он получалось, что он обрел дочь, о которой уже давно перестал мечтать... Ирри, живи, пожалуйста, живи, дочь!

Через три дня у девочки начали медленно заживать раны на теле, а это означало, что внутренние органы уже целы. Регенерация работает по принципу необходимости: что более жизненно важно, что и восстанавливает. Ти начал представлять, как могут при благоприятном исходе измениться ее чудесные глаза, разрез глаз...

Пограничная стража сообщила, что сюда скачет Повелитель!!! Ти бросился к Ирри влить еще ей энергии...

— Ти, смотри, что ты думаешь о ее браслетах? То же, что и я? — Силда погладила серебристые звездочки, охватившие руки Ирри.

— А они разве были у нее раньше? — Тийнего почесал нос в задумчивости.

— И Повелитель сюда скачет, тебе это ни о чем не говорит? — Силда погладила волосы девочки. — Она восстановится как-раз к его приезду.

— Ты это сделаешь? Правда? — Тийнего удивленно поднял кустистые брови.

— Да, а ты займись нагами, они по твоей части.

— Они выздоравливают одновременно с Ирри. И знаешь, мне в этом чудится какая-то связь. Но как это может быть?..

— Ты у нас лесной царь, ты и думай, — Силда хотела выйти.

— Си, стой! Ты ведь понимаешь, что Ирри — теперь наша дочь? — встал и расправил плечи Тийнего.

Иррьен.

Странные сны ей снились. Сначала, что она породнилась с Нагаи, это такие змеелюды. Как это произошло, она упустила из вида, но теперь их чувствовала, как и те ее, а особенно мальчика Ки и старика Шу. Ирри спала, но сознание купалось в их знаниях, играло их энергией. Часто Ирри гоняла жизненный шарик Ки — он с самого начала был мутный, маленький, вялый, но если подышать на него — радостно разгорался. Она даже однажды представила, что проглотила его — погреть у себя внутри, а потом, соскучившись, вытащила наружу. С тех пор он и начал разгораться. Конечно, краем сознания она понимала, что все забавы придумывает игривая Куа. Часто к ней стучался настойчивый мужчина, но Ирри отмахивалась с досадой — там были серьезные мысли, а тут так сладко и радостно, не мешай...

И еще она все время чувствовала опору, ту к которой привыкла. Она теперь стала мощнее и Ирри за нее держалась — гладкая прочная черная плита, очень удобная и теплая.

Позднее Ирри попала в дивный лес, наполненный странными животными. Они заигрывали с ней, забавляли, деревья и цветы болтали и Ирри бы забыла обо всем и о себе, если бы постоянно на оказывалась у нее под рукою черная блестящая опора.

Пробуждение оказалось тяжелым. Вот только она прыгала через ручей с козленком, и теперь открыла глаза и чувствует навалившуюся тяжесть. Тело ноет, глаза смотрят через какую-то пленку и каждый взмах ресниц отдается странной болью.

— Ирри, девочка, ты как?— раздался рядом ласковый голос.

Кто-то знакомый...

— Силда?

— Я, моя хорошая, не открывай глаза, еще рано.

— Рано? Что случилось? Я помню, медитация, потом земля и...

— Не вспоминай пока, позже.

— Тими..ой, Тимиозо здесь?

— Я здесь.

— Дай руку.

Ирри почувствовала облегчение, да, та самая опора.

— Спасибо... А эти, наги как?

— Откуда ты знаешь? — Силда склонилась над Ирри

— Так они там умирали, засыпанные. А малыш Ки, жив?

Силда выпрямилась и тихо вышла, она нашла Тийнего и рассказала все.

— Ты не считаешь, что нам нужно во всем разобраться до приезда Повелителя? — откликнулся учитель магии. — Мы думали, Ирри оказалась там случайно, глупцы...

— Считаю, для начала поговори с нагами. И Повелителю о них ни слова, ясно? — Проницающая устало присела на скамью. — Я не могу пока понять, как Ирри в этом всем замешана, зачем ей такие испытания...

Ирри лежала с закрытыми глазами, тепло руки Тимиозо давало силу и она решилась, повернулась лицом к тому теребящему чужому ощущению внимания и тревоги. Волной накатили чувства: беспокойство, нет, даже страх потерять, робкая надежда на... что это? Ликующая радость, что нашел ее? Ирри хотелось потрясти головой, что она безуспешно и сделала, тупая боль резко оборвала ощущения связи.

— Тим, мне больно, — пожаловалась она руке, что держала ладошками, ведь весь наставник для нее сконцентрировался в этом пожатии.

— Займись медитацией, — прозвучал спокойный ответ. — Сначала собери себя внутри, сконцентрируйся там, отключив все внешние ощущения и боль. Затем осмотрись и найди источник энергии снаружи, и соедини с внутренним.

Ирри послушно начала сконцентрироваться. Как верно сказал Тимо — собери себя, ведь она сейчас соткана из миллионов отдельных кусочков, и принадлежали они все разным людям... часть Ирри, Куа, часть Силде, часть Тийнего?.. часть Нагаи, часть Тимиозо?.. часть Элоэна... Это только то, что Ирри узнала, а ведь тут были и незнакомые части... Как это может быть? Кто они? Голова снова начала кружиться и водоворот перед мысленным взором стал поглощать, смешивать вытащенные сегменты. Ирри вцепилась в сильную ладонь.

— Не спеши, — услышала она знакомый спокойный голос и он ей словно придал сил.

Ирри снова начала погружаться внутрь, не отвлекаясь на вопросы принадлежности фрагментов. Как сконцентрироваться, когда она чувствует себя, как собранная по кусочкам, но не склеенная ваза? Каждый из них является уникальным со своей частотой энергии, ароматом магии и собственным разумом... Ирри постаралась снова сконцентрироваться внутри, ведь с Куа они смогли. Как там получилось? Повернись и посмотри в глаза другого? Ирри внутренне собралась и повернулась к части Силды... Сначала она барахталась в мощном потоке, стремившимся утопить ее богатством ощущений, чувствования, знаний и... любви, но потом вспомнила Куа, как Ирри захотела ее принять. Так и здесь она открылась и начала тонуть... Нет, наполняться содержимым... и которое начало впитываться в самую суть Ирри, находя там свое законное место и роль. После этого часть Тийнего показалась Ирри такой дружелюбной и жизнерадостной, как песик с хвостиком-метелкой, и она радостно приняла в себя без остатка этот фрагмент.

Нагаи представляли огромный пласт, слежалый от времени, казавшимся твердым, недружелюбным, темным, но в нем внезапно замерцал кусочек малыша Ки и Ирри радостно протянула руки. Вал неведомых ощущений и моральных принципов накрыл ее, чуждая магия, иное мировоззрение, другая физиология... Ирри впитывала и вдыхала, пила все это, кашляя и давясь — другого выхода у нее не было...

Когда она собрала Нагаи в себя, лежала как островок в океане, омываемый волнами — усталая, обессиленная, ошалевшая от переполненности. Да, цельное ядро ее уже есть и это она, Ирри, и никто другой, спасибо темному посоху под рукой. И теперь она набиралась решимости кинуться в бурные воды, разом открыться новому, незнакомому, оставив напоследок часть Тима и Элоэна. Повелителя она собиралась принять как можно позже...

Тимиозо сидел рядом, держал девочку за руку и по дыханию угадывал, с чем она сейчас борется. Своих новых родителей она приняла, это ясно, так как на глазах затянулись раны, кожа стала ровной, засветилась здоровьем, волосы заиграли красотой. Нагаи, и это она пережила, справилась, ведь в этот момент ее нос чуть уплощился, ноги начали покрываться чешуей. Сколько ей оставалось, Тимиозо не знал, но ждал, когда она дойдет и до его части. Ведь взяв ее в ученицы он поставил девочку не на путь Сумеречной Лозы, о нет, на гораздо более длинный путь. И если она выдержит, тогда... Она простит, когда узнает...

Ирри стояла перед Элоэном, так ей было легче принять его часть. Она себя чувствовала теперь очень древней, гораздо старше Элоэна. Недавнее ощущение юности испарилось, на ее плечи сейчас давила тяжесть чужих тысячелетий... И вот он заставила посмотреть на этого эльфа. Связь... да, она есть, и это она поддержала ее и не дала умереть там, в толще камня. Только связь эта не та, о которой говорил Риваллу. Ирри мысленно посмотрела на свои руки, покрытые серебристыми браслетами. А ведь Тимиозо знал, к чему это приведет, ведь так? И позволил этому случиться. Хотя, если бы она не поцеловала Повелителя тогда... Она смело посмотрела на Элоэна — интересно, он знает, что означают его бронзовые неснимаемые браслеты на руках?

Ирри отвернулась чтобы подумать. Она сейчас что чувствует к нему? Кроме канала связи, почти родственной, почти близнецовой? Раньше все было просто и понятно: мужчина ей нравился, ее тянуло магнитом к нему, а теперь? Магнит испортился? Или ей теперь одной красоты мало, нужно что-то другое?.. А как это узнать? Только приняв его часть в себя, как с Куа. А что сам Элоэн почувствует после этого? Он ощутит изменения в ней? Примет ее такую, другую? Не девочку-припевочку, а умудренную древностью женщину?

Ирри резво развернулась и кинулась на грудь воображаемому Элоэну...

Она проснулась подозрительно поздно, в комнате было очень светло — проспала!!! Во всем теле чувствовалась какая-то отстранённая не то боль, не то неудобство. Ирри потянулась — тело с трудом это сделало, будто затекло, так бывало, когда переспишь, долго...

Она рывком хотела сесть, но не смогла, опрокинувшись обратно на постель — слабость не ощущалась, но и тело предательски не подсказывало своего состояния.

— Не вставай! — послышался приказ, такой настойчивый, что Ирри хотела возмутиться, но... почувствовала странную общность, родство с Проницающей.

— Что со мной? — услышала она свой хриплый голос.

— Для начала, я хотела бы тебя высечь! — заявила Силда, улыбаясь, но Ирри не поверила ей.

— Затем — обнять, — и она заключила ее в объятья, которые оказались настолько приятными, словно Ирри поместили в сладостное облако, что почти растаяла.

— Что это со мной? — когда ее отпустили.

— Ты умирала, спасти тебя получилось только кровью, поэтому ты — теперь моя дочь, а Тийнего — отец.

— И он тоже?!

— Все очень сложно, по-одному мы бы тебя не вытащили, слишком большой потенциал, странная энергия, и чтобы наполнить его хоть чуточку — потребовались силы нас обоих.

— А откуда такая слабость?

— А ты хотела, чтобы чужая кровь так легко смешалась и слилась с твоей? И из лепешки, в которую ты превратилась, не очень легко превратиться в чудесную девочку Ирри. Я счастлива, что ты выжила и у меня есть дочь. А теперь мы тебя будем кормить!

Ирри поддалась потоку, но внутри свербило ощущение, что она нечто забыла, что-то очень важное. И не просто забыла, а кто-то накрыл это темным зонтиком.

Весь день прошел в визитах: к ней посчитали невозможным не прийти все ученики, педагоги, Ригги, Лаудра с женихом, Дора, старый Гро... Но больше всех Ирри грело присутствие Силды, Тийнего и Ланве.

С большой радостью Ирри потягивала липовый отвар, принесённый Дорой. Она полулежала в постели, а оба ее новообретенных родителя участливо сидели рядом с ней и наперебой рассказывали древнюю историю. Непонятно, откуда они знают такие подробности, только если Силда проницала прошлое, но их знания показались Ирри роскошно глубокими и увлекательными.

Создатели сотворили этот мир и Богами пригласили быть своих друзей: супружескую пару — Селивара и Вастуат, присматривать за миром и моделировать его. Первыми заселили нагов, потом людей — как рабов и обслугу. Расчёт был на то, что люди быстро размножались и умирали, и не могли взрастить вековой ненависти к угнетателям, но на самом деле, наги не были жестоки. Потом создали эльфов, гоблинов и расселили в разных частях мира. Они друг другу не мешали, слишком разными были у них интересы. Эльфы предпочитали жить в хижинах на деревьях, защищённые от опасных хищных тварей,

Со временем эльфы научились защищаться, стали сильнее, начали накапливать магию и развиваться в искусном владении ею. А гоблины стали рыть подземные тоннели, но земля была рыхлая, с песчаником, поэтому случались частые обвалы, хоронившие серокожих карликов, и они стали искать каменистые земли рядом с лесом. И нашли. То, что там жили наги, ничуть их не смутило. Ведь хвостатые не любили рыться в земле, значит, по мнению карликов, могли жить в любом месте, хоть бы и в их прежнеем месте обитания. А тут Боги решили поэкспериментировать очередной раз, и мир наполнился троллями, баньши, наядами, дриадами, и ещё многими новыми существами. Помучились с ними все — и волшебные народы, и люди. Но по прошествии веков, нечисть (так назвали всю эту братию) пропала или попряталась, а новых не появилось. В те же времена Нагаи как наиболее пострадавшая от троллей раса, совершила исход в подземелья Гоблинэ.

— Ирри, девочка моя, прости меня, — внезапно попросил прощения Тийнего. Это было несколько неожиданно посреди исторического экскурса.

— Ти, давай я расскажу, — предложила Силда, положив ладонь на руку Тийнего, он согласно кивнул.

В те времена, когда появились новые существа, жили и лесные духи, их подругами были наяды, а дети появлялись смешанные: девочки шли в мать, а мальчики — в отца. Но эти существа оказались любителями и человеческих женщин, иногда заманивали их в лес, соблазняли, а потом те умирали от истощения любовными играми. Непонятно почему, но Боги перестали поддерживать новых существ и они стали исчезать. Одними из первых пропали наяды и лесные духи остались одни, но предок Ти нашёл выход. Он присматривал эльфийскую девушку, в которую влюблялся, соблазнял её, а когда она тяжелела, дух заключал её в магический кокон, которого хватало для поддержания жизни эльфийки, но ребёнок развивался за счёт матери — естественным результатом была смерть девушки. С тех пор у духов рождались только мальчики, с каждым поколением в детях прибавлялось больше эльфийской крови, но духами они становились после инициации. Наш Тийнего — такой ребёнок, который, повзрослел и, зная, что ему предстоит, принял её, но остался одиноким и не позволяет себе быть счастливым, ведь знает, что его страсть убьёт любимую. А сам, ты наверное, заметила, обожает детей, да и добр безмерно. Поэтому многие годы Тийнего жил один, избегая близких отношений с женщинами. Он нашёл удовлетворение, занимаясь с детьми, но своего сына или дочери у него не было.

Долгое время Тийнего не мог смириться с таким положением вещей, но однажды он нашёл выход. Если найти ребёнка, с близкой по энергетике к его, лесной, и соединить со своей кровью, то дитя станет сыном Тийнего, принимая в полной мере наследие духов, а значит, и проклятие убивать любимую. Но если найти девочку, то она станет дочерью, получит малую часть магии лесного духа и будет свободна найти любимого и родить ребёнка. Но предполагаемая процедура ожидалась очень жестокой, поэтому он отбросил её. Тогда, когда ты умирала, и тебе не помогала моя помощь, Тийнего отдал часть свой крови, фактически, проведя тот обряд. Слава Васту, всё закончилось хорошо.

— А что я должна чувствовать? Сейчас всё как обычно, только слабость, — поинтересовалась Ирри.

— Не всё сразу, дитя. В тебя попала наша кровь, но ты уже не малютка, поэтому нужно время, чтобы обосноваться в тебе и найди взаимопонимание с твоей красной жидкостью. Да и к счастью, ты самые мучительные для тебя часы провела без сознания.

— А моя вторая ипостась, как она? Осталась? — забеспокоилась Ирри, ведь в этих краях она не ощущала присутствие Куа.

— Не должна, кровь отца наоборот должна была поддержать ее, — ответила Силда. — Давай продолжим, дочь, следующая часть истории — это про нас, северных эльфов, — ласково погладила Иррину руку Силда:

— Великий Лес щедр только для чистокровных эльфов. Тем же, у кого в жилах текут и другие крови, трудно. Естественно, они стараются найти места, где условности меньше выражены. Ими оказываются окраины леса с давних времён, но и там бывают беды и проблемы. Раньше эльфов было меньше, и жившие в уединенных домиках подвергались грабежам со стороны людского отребья. Однажды, несколько семей решили искать нового места подальше от человеческих поселений и долгие поиски привели их сюда. Но здесь жили гоблины. По крайней мере, нет людей, подумали переселенцы. Эльфы построили в отдалении меленькие избушки и стали жить. Сначала существовало чёткое разграничение между двумя расами, но с годами оно начало стираться. Через сто лет гоблинки стали заглядывать в гости к эльфийкам, ещё через сто — гоблины посчитали себя вполне дружественными к соседям и стали приглашать соседей к себе. Дальше началось удивительное: гоблины (сами!) предложили жить вместе, в обмен на магическое тепло в домах — услуги пошива обуви, верхней одежды, кузнечного дела и много еще всего. Жильё строили вместе, учитывая запросы двух рас. Были и разногласия, и конфликты, но со временем гоблины с эльфами прикипели друг к другу. А мы, будучи сами нечистокровными, стали принимать к себе таких же отчаявшихся, какими были и сами. Твои братья — они стали мне родными, почти как и ты, но значительно раньше. Танве жгли на костре вместе с матерью, я успела за пару мигов до его смерти, и выбирать уже не приходилось, как и с тобой, у него вместо ног были головёшки, глаза выжжены и ожог всего тела. Второй сын попал ко мне значительно позже, его, словно дичь, гнали охотники, травя деревенского сироту за эльфийские уши, Ланве — полукровка и в конце его отдали собакам господина на забаву. Я обоих усыновила, провела кровный обряд, и они стали моими родными детьми. Только Танве не удалось полностью восстановить цвет глаз. Я их люблю, моих сыночков, надеюсь, взаимно. Теперь у меня появилась ты, дочь. Ты взрослее, поэтому процесс перерождения будет идти медленнее. Эльфийской крови в тебе теперь больше, чем во мне даже — Тийнего почти чист. Всё начнет меняться через две полные луны. Сама понимаешь, почему мы не любим чужаков. Боимся, что они рассорят нас с гоблинами, или оскорбят одного из нас. Кстати, гоблины разрешили пока остаться нагам.

— Си, Ирри уже сонная, пойдём, — остановил её Тийнего.

— Подожди. Ирри, наги пока не приходили в себя, лежат, впитывают энергию, восстанавливаются, если тебе интересно.

— Ничего, будем тренировать мысленную речь с ними, — нарочито весело сказал Тийнего и начал подталкивать Силду из комнаты. Она вырвалась поцеловала Ирри в лоб, Тийнего не удержался и тоже взъерошил и пригладил ее, и они ушли.

Спать хотелось и правда, но мысль, кем же она теперь станет через две полые луны не давала ей покоя. Уши вырастут? Ее папа и тётушка не узнает. Элоэн и Мирро будут рады. Продолжительность жизни увеличится? Однозначно! С магией вообще не понятно... И если сейчас в ней большая часть эльфийской крови, то куда делась человеческая? И королевская? Ирвьен ей еще отец? А вообще, по рассказу, лесной дух, случайно, сатиром сначала не был? Ведь только они насмерть залюбливают человеческих девушек. Интересно, сама она не станет нимфоманкой по мере взросления? А как же справляется со своими повышенными сексуальными потребностями Тийнего? Так, с мыслями о мужском удовлетворении новоявленного отца Ирри и погрузилась в бархатные объятия сна.

А снилось ей, что закрыв глаза и открыв там, в сонной реальности, Ирри почувствовала себя древней. Она так много знала, что можно было поседеть, только подумав об этом объеме знаний. И еще она чувствовала руку Тимиозо, словно он держит ее на Иррином плече, чтобы поддерживать и направлять... Вроде бы все верно, но казалось, не все так невинно в его целях... Но Ирри поймала себя на мысли, что Тимо ощущается неким непреложным элементом к ней, как привычный пояс или перчатка, странно...

— Ирри? — вырвал ее из сна душераздирающий крик Повелителя.

— Где, где, лежу, у Силды, ночь еще, — сварливо ответила Ирри, посмотрев в окно.

И только потом села на кровати:

— Как же я тебя слышу?

Тишина вокруг. Ирри попробовала подергать по связи Элоэна, которая всегда здесь молчала, но изменений не было и тогда она опять решила спать — глаза слипались.

Она опять опустилась в мягкие объятия сна и там ее уже ждал Повелитель, нетерпеливо постукивающий пальцами по сложенным на груди рукам.

— И долго ты будешь от меня прятаться? — устало спросил Элоэн и укоризненно посмотрел на Ирри.

— Ээээ, я не прячусь, я только во сне тебя слышу, — сообщила она.

— Неправда, я тебя видел, но ты отворачивалась от меня все десять дней. Ты же была при смерти, я это почувствовал! Я ринулся к тебе, но Северные эльфы водят меня кругами, я уже седмицу не могу к тебе попасть. Вот уж я задам Проницающей!

Ирри слушала его и млела. Он вроде был сердит, но она утопала в наслаждении от его чарующего голоса. Что за наваждение?

-Ты моя саия эваи, — словно в ответ сообщил Элоэн. И долька виноватости прозвучала в его голосе.

— Саия эваи? — сглотнув, спросила Ирри. От этих двух слов повеяло такой знакомой древностью, что даже запершило в горле. — Пред-наз-на-ченная? — произнесла она по слогам.

— Ты знаешь? — оживился Элоэн. — Ты согласна? Ты чувствуешь?

Ирри вдруг вспомнила и подняла обнаженные руки с браслетами и позвенела ими: во сне серебристые звездочки соединились в искусно сплетенные из цепочек окружья рук. Элоэн сгреб рукава на рубашке к локтям и предъявил свои, ярко-горящие бронзовые широкие браслеты.

— Ты назовешь меня 'саои эво'?

— Разве так бывает? Я тебя совсем не знаю. А теперь и ты меня не знаешь — я сама себя не знаю, — горько сказала Ирри.

— Ты жива, и это главное. Я чувствую, у нас теперь целая вечность, — выдохнул Повелитель.

— Приезжай, — просто сказала Ирри и проснулась.

В окне уже не было так темно, сумерки вытесняли звездное покрывало. Ирри захотелось наружу, она оделась в первый попавшийся под руку костюмчик, обула стоящие рядом сапожки и начала красться вниз. Дверь оказалась не заперта и Ирри с облегченным выдохом плюхнулась на ступеньку. Воздух был настолько прохладен и свеж, что Ирри почувствовала неодолимое желание подышать им волосами... Она торопливо освободила волосы от косы, вспушила их и начала глубоко дышать. Странно, вчера она и сесть на кровати не могла, а сейчас готова куда-то бежать по мокрой траве. Ирри медленно стянула сапоги и поставила ноги на влажное от росы зеленое покрывало.

-А ведь и правда, хочется куда-то бежать, — отметила она. — Интересно, а мой пес еще помнит обо мне, или гоблины его закормили, заласкали и он забыл обо мне?

Она резко встала, ни тени головокружения или помутнения сознания. Так что это? Связь с Элоэном ее излечила и наполнила силами? Или что-то другое в ней-самой? Тимо притворился, что не услышал, как она встала, не верится.

— Тимо, ты здесь? — шепотом спросила она.

От угла дома отделилась темная тень.

Как кинжал на поясе, — мелькнула мысль. — Всегда рядом.

Она оттолкнулась от земли и побежала, каждое движение ей доставляло радость, в туман над травой было так приятно погружать ноги. Волосы стали влажными, курточка мешала, Ирри сбросила ее и осталась в рубашке. Она рванула завязки и теперь холодноватый воздух чувствовался кожей груди. Как хорошо, хотелось вздохнуть всю эту первозданную и такую льдисто-свежую энергию. Она засмеялась от восторга и ускорила бег, раскинула руки в стороны, стараясь обнять всю эту прекрасную землю, деревья, озера, воздух.

Куда она бежит? Как себя понять? Она неслась между деревьев и уже долго не сбавляла скорость. Или это эльфячья выносливость, или что-то другое, что спрятано в ней-самой? Откуда-то пришла уверенность, что Тимо прекрасно осведомлен об этой ее части... Ирри отмахнулась, наставник всегда оказывался прав и не должна она о нем плохо думать. Она раскинула сознание и услышала вокруг столько жизни! Она из сердца плеснула любви вокруг и позвала всех на прогулку. Теперь бежать, ощущая множество сознаний вокруг , было намного сложнее, но интереснее, поэтому Ирри чуть замедлила бег. Вспомнила про Куа, присмотрела высокую сосну и начала карабкаться на нее — целовать небо, вот она свобода, ты слышишь, Куа!

Шальная мысль пришла ей в голову и даже не понимая и не веря, она попросила лес открыть дорогу и шагнула на открывшуюся тропу, чтобы убежать от Тимо и остаться наедине с этой насыщенной жизнью и любовью энергией. Она летела как птица, не чувствуя травы под ногами, стремясь вперед и сердцем, и умом...

Когда пришло понимание, что все, вот она, цель, то место — Ирри осмотрелась. Она оказалась в глухом лесу, небо не просматривалось сквозь густые кроны, земля была устлана опавшими иголками и пружинила, плотный сумрак и смолистый запах наполняли пространство. Что тут мне нужно? — задалась она вопросом и раскинула сознание вокруг, растворяясь среди мхов и зеленой хвои.

Ничего. Совсем! Деревья росли, живности не наблюдалось. В чем причина? Шишки должен хоть кто-нибудь есть! Ирри озаботилась этой проблемой. А если посмотреть где начинается и кончается аномалия? Ирри легла животом на землю и начала слушать. Только посмей опять меня куда-нибудь перебросить, погрозила она кулаком сухой хвое. Мертвое пространство тянулось метров на триста, вот это да... Ирри пошарила и поперек — точно, область приблизительно округлая. Что тут может быть? Артефакт? Аномальный участок? Чернобыль? Сейчас она находилась в отдаленном от центра сегменте, поэтому направилась к предполагаемому месту. Вокруг было темно и страшно, поэтому Ирри начала говорить вслух.

— Если рассуждать, что живность рядом с этим не живет, то где-то здесь должен быть кусочек лысого места. Если я правильно определила направление, то деревья станут реже. А если наоборот, им нравится , то — гуще. Интересно получается, живность этого не любит, деревья — наоборот. В чем различия? Какие энергии тут? Тьфу! Ясно, мужские! Так, так, так, значит, тут мужской артефактик должен быть... Меч или клинок...

Ирри побежала, и действительно, деревья стали расти гуще, ей пришлось скоро протискиваться сквозь узкие щели стволов. Наконец она вышла к пустой площадке посреди леса — сосны как стражи, сомкнули над ней свои верхушки. Иголок на земле было не много в центре, образовалась воронка, как муравьиная норка. Ирри вынула клинок и начала снимать слежалые слои хвои. Работать было легко, здесь никогда не ступала нога человека, поэтому ничего не слиплось. Ирри думала, как может все быть связано: здесь предмет, который кричит о любви, но он мужской, и лес ее привел сюда. Зачем? Хочет убрать эту вещь, чтобы энергия леса спокойно расстилалась вдоль и поперек? Похоже на правду... А вот какая кровь у нее сработала, позвала сюда? Тийнего или Силды? Лес и любовь по отцовской линии... Ой, вроде у меня Ирвьен отец... К королю я чувствую что-то, а вот к Тийнего — притяжение, от одной мысли о нем хочется влепиться в его волосатую грудь... Бывает... А Силда — то суровая, то сама нежность и любовь...

Клинок звякнул. Ирри отложила его в сторону и начала руками осторожно снимать дерн. Попалось нечто ажурное... округлое... и на свет появились браслеты. Они подозрительно напоминали те, что были у нее во сне. Ирри осторожно начала их очищать от иголок.

— Надо же, мужской предмет, но с любовью... Это же браслеты саия эваи! Интересно, это мне? Но у меня уже есть, вроде... А как мои на мне оказались, забавно, да? Риваллу нарисовал и все... Кто же эти потерял? Какой-нибудь древний народец... И так давно.. И это не эльфы... У гоблинов такое в принципе не могло быть. Нагаи? Нет! -у Ирри всколыхнулось в памяти, как наги одевают браслет любимой на талию. — Практически нет претендентов. Ладно, спрячем.

Она открыла шкатулку Виоллеса и опустила туда браслеты. Странное дело опускались они туда как в прорву, ведь по высоте сами ювелирные изделия были намного больше толщины книги.

Ирри старательно ногами разровняла дерн, покрутилась вокруг, крикнула:

— Все, плодитесь и размножайтесь! Во имя любви!

И побежала обратно, теперь ее интересовало, куда сейчас приведет ее разнузданное сознание. Бежать нужно было почти обратно, только чуть наискось. Ирри думала, как так можно, водить ее, словно слепого бычка, она всю жизнь будет бегать как супермен по заданиям? Сэр, вам на вылет, в ту сторону, задание получите на месте. Тьфу! Ирри разозлилась, остановилась и топнула ногой. Посмотрела на босые ступни: — Ой-ей, мама будет ругаться. И замерла. Так легко вылетело у нее это 'мама'. Потом осмотрелась и опять подумала: ведь сейчас родители с ума сходят, а Тимиозо она бросила...

Так, значит, ей в ту сторону, да? Ирри попросила лес открыть ей дорогу, ну, пожааалуйста... И снова, лес откликнулся.

Она теперь внимательно смотрела, куда бежит: вроде и по лесу, но каждый шаг равен не семимильному, но что-то в этом роде... Она выскочила позади трех всадников на дороге, впереди уже маячило селение эльфов. Ирри замерла: вон, тот, в синем плаще, почему-то кажется своим...

— Элоэн? — беззвучно, губами спросила она.

— Ирри, — резко обернулся Повелитель.

Немая сцена: вы нас не ждали, а мы приперлись, Ирри хотелось смеяться. Она выглядела как ведьма: волосы влажные, запутанные, в хвое, сама — в рубашке, разгоряченная, босая, с грязными ногами, селянка, одно слово.

Но Элоэн не смеялся, он почему-то мгновенно спешился и оказался рядом. Руки протянул к ней и застыл в паре сантиметров от ее лица. Что, не вышла возрастом? Хотелось крикнуть Ирри. Она прикусила губу и выдохнула. Нет, так не пойдет. Надо чувствовать, не закрывать сердце, дышать. И Ирри раскрыла сознание и отшатнулась: рядом светило солнце, яркое, такое горячее и привлекательное, и источником был Элоэн. Теперь он сжал губы. Что с ними происходит??? Ирри не понимала: он любит ее или просто так светится? А она, что чувствует она, кроме притяжения вот к этому солнцу? И Ирри коснулась рукой его сердца. И ведь знала, знала, что еще не дотронувшись до тела — уже ощутила неровный ритм его сердца. Два сердца в унисон — так, кажется это называется? Ирри держала руку на его груди и чувствовала, что ее сердце стучит так же. Элоэн дотронулся до ее лица, наконец, и дрожащими пальцами нежно гладил шелк ее щек. Ирри охватил огонь, но как попросить его поцеловать себя, ведь она была чуть ниже его груди... Она закрыла глаза от этой мысли: еще ребенок, ей тринадцать лет, почти. Чем она может привлечь такого мужчину... И разве...

Сильные руки взметнули ее вверх, прижали к груди и нежно, осторожно, будто ожидая сопротивления и давая шанс отстраниться, поцеловали...

Глава 23.

Силда

Рассветы они привыкли встречать все вместе — это их общий ритуал с Гоблинэ. Нет, нет, не все так делают, только их Дом. И сегодня она заглянула к ее девочке, которая спала. Ну, так, чтобы еще раз посмотреть на дочурку, поправить одеяло... Но этой егозы на месте не было, сапог тоже. Ясно, убежала. Заглянула к Тимо, можно было и не смотреть, с ней ушел. Благослови их Васту, не уследишь за этой девчонкой. Она уселась на ступеньках, голова гудела от мыслей: разве дочке еще по силам заниматься? Если этот изверг Тимо ее потащил, она убьет его, точно! А если сама? Ох, а вот и ее сапоги... головная боль — детка, не хуже Танве, когда тот рос...

Так в тревогах она и просидела рассвет, только почувствовав рядом плечо Ланве, немного расслабилась. Он всегда был солнечным, послушным ребенком и чувствовал, когда нужна поддержка матери, у него способности к эмпатии, как бы его отправить в Академию...

Гоблины уже разошлись, Арава совсем высоко поднялся, а девочки все не было. Неужели ей сейчас придется слушать пространство? Этот способ она употребляла редко, чтобы не подрывать доверие между существами. Но что это?

Быстрым шагом к дому приближался Тимо, был он мрачен и... один.

— Где Ирри?

— Она сбежала от меня, лесными тропами, так, кажется вы это называете... — он легко сел рядом.

— Ты ее зачем поднял так рано? — устало спросила Силда.

— Сама поднялась, распустила волосы и помчалась, спасибо, что позволила с ней бежать. Она растет. Слушала пространство, в ней сильнее начинает проявляться сущность кошки. А потом что-то почувствовала и сбежала от меня.

— Лесными тропами? Распустила волосы? Папочкина кровь проявилась, — хмыкнула Силда. — Вроде чувствую ее своей, но кровь Ти очень сильная, на него будет похожа.

— Ты смотрела, кем она станет? — посмотрел Силде в глаза Тимо.

— Нет, закрыто, так, немножко, что сильная, что сможет изменять будущее.

— Как богиня? — спросил Тимо, не глядя.

— Почему? — удивилась Силда.

— А ты много знаешь магов, способных изменять будущее?

Силда покачала головой. Странное существо, верит, что его подопечная — богиня, а та убегает от него. Нет, такого не может быть, просто потому, что не может быть никогда. Ирри — ее дочка, эльфа, любимая, озорная и непослушная. Все!

Внезапно Силда подняла голову:

— А их кто пропустил?!

Она услышала пересвист сторожей, к ним ехал Элоэн, а она, как назло, даже не сможет сказать, где эта девчонка и в каком состоянии. Силда с досадой хлопнула ладонями по бедрам.

Когда всадники приблизились, а их было трое, Силда замерла, Тимо рядом тоже кашлянул. Впереди Повелителя сидела Ирри, волосы распушились и торчали стогом сена, рубашка на груди была почти разорвана, оголяя тело, босые ноги были в грязи, губы ее алели издалека, нежный румянец и блаженное выражение лица? Рука Повелителя у нее под грудью? И сам он довольный, как кот, наевшийся сливок?!!

Силду порывом ветра снесло со ступенек и она мгновенно оказалась на пути процессии.

— Ирри, слезай и иди домой! А вы, Элоэн, объясните мне, пожалуйста, что и где делали с моей малолетней дочерью?

— Мааамм, ну не надо, ничего не произошло, — протянула Ирри, когда Повелитель спешился и очень аккуратно и осторожно снял Ирри. Силда, затаив дыхание, наблюдала за этим.

— Почему же не нужно? Элоэн, вы голодны? Можно пригласить вас на завтрак? Ирри, марш в комнату, мыться. Лаудра, проследи! — рявкнула хозяйка, уверенная, что рыжая косичка торчит где-нибудь рядом. — Тимиозо, проводи Иррьен!

Когда Элоэен собрался с мыслями, Ирри уже увели.

— Силда, посмотри, — показал он свои запястья.

— Все-таки ты, — выдавила из себя Силда. — Когда успел? Она же еще ребенок!!! Как ты мог!

— Силда, пойдем позавтракаем, а потом поговорим. Иррьен — невинна. Все слишком сложно, но с ней и не бывает по-другому.

— Именно, — кивнула Проницающая.

Иррьен.

Мама их ждала на крыльце, и Тимо — тоже. Элоэн рассказал, что семь дней плутал по лесу, а после того, как Ирри кинула ему во сне 'приезжай', он на следующее утро сразу нашел дорогу и потом она, как снег на голову свалилась ему в руки. У эльфов совсем другое выражение, вовсе не как снег на голову, а как помет, но это не романтично. Ирри чувствовала себя как в сказке, ну, как, же принц на белом коне. На самом деле не принц, а Повелитель, конь не белый, а чалый, но идея-то та! А тут мама и Тимиозо, нажаловался ей, наверняка. А что сделаешь, как только тема любви появляется в пространстве, Ирри туда ветром несет... Нужно с Тийнего разобраться, — это ведь влияние его крови.

— А это твой жених? Такой важный! — болтала Лаудра, намыливая Ирри в корыте. Даже голову решила помыть, видите ли, иначе не вычесать. — Мне понравился. А как смотрел на тебя! Мистрис Силда аж молнии метала. Хи-хи.. Меня бы мамка выпорола за такое...

Ирри думала, как теперь быть? Они связаны, хотя о будущем еще не говорили, отношения между ними, несмотря на связь, слишком хрупкие. Ей скоро будет тринадцать. ему около тысячи, как они будут вместе? Хотя Ирри и не чувствовала себя молоденькой девушкой, она вспомнила, что Тимо заставил ее сделать тогда, чтобы собрать воедино, но что именно? Теперь уже сложно называть себя девочкой Ирри, внутри намного сложнее, опытнее и хитрее. Элоэну придется знакомиться со всем этим, поэтому торопиться никак нельзя. А что скажет тетушка и отец, страшно подумать. Если Тибильде еще как-то можно рассказать, то королю...

Лаудра закончила ее вычесывать — волосы стали почти сухие, как гоблинка смогла этого добиться, было непонятно. Она облачила Ирри в очередной брючный костюмчик, достала новые сапоги и гордо произнесла:

— Я как знала, что они пригодятся, вот, Ирри, это тебе. От всего сердца тебе.

Сапожки были симпатичные, добротные и самое главное, мягкие. Ирри от души поблагодарила новую подругу, обняла, та даже прослезилась.

— Ну все, Ирри, тебе нужно на занятия. Вот, мистрис Силда даже диск дала, чтобы я тебя быстрее собирала.

Ирри пошла на занятия.

Элоэн

Саия эваи — редкость, но никто никогда не говорил, что такое может быть: тысяча пять лет и тринадцать. Но сейчас, после того поцелуя, он заметил, как изменился. Дураком нужно быть, чтобы не понять, что Ирри и есть саия эваи. Но Элоэн дураком не был. Он сначала отдалился от девочки, гоня прочь эту мысль, но накатывала тоска и обида. Обида, — вот что чувствовала саия эваи. Он сам отрицал такую возможность соединения, когда собирал ее на север, обращался как с Рэми в детстве. И в этот момент, касаясь ее, чувствовал неземное наслаждение. Как потом себя обмануть, жить дальше, когда знаешь, какое счастье и восторг тебя может настигнуть? Только нужно протянуть руку...

Отправил на север и постарался забыть. Риваллу сказал, что время все расставит по местам, на этом и успокоились. И вот однажды днем на него обрушилось яркое и оглушающее желание жить и он почувствовал как к нему тянется Ирри. К нему тянется Ирри и хочет жить? Он тогда соображал тоже долго, а потом испугался. Его саия эваи умирает, а он, он — Элоэн, отказывается от нее потому что она — мала! И к тому же нарушает долг! Он всем сердцем принял ее и послал саие свое сердце, свою энергию, свою жизнь. И через несколько часов на руках появились эти браслеты, нарисованные. Риваллу сказал, что связь наметилась и они с Ирри обменялись жизненной энергией, как при интимном контакте. Если они обменяются и сердцами, браслеты проявятся в реальности.

И теперь, во сне, они оба потрясают вполне тяжелыми браслетами. Оба!

А сегодняшний поцелуй? Она выскочила на дорогу, как дикая кошка, глаза горят, румянец во всю щеку, рубашка соблазнительно полурасстегнута, маленькие милые пальчики на ногах, и роскошная, свободная грива волос. Можно сказать, что Элоэн тогда же и умер от восторга. Такого вожделения он не испытывал никогда. Понимая, что перед ним всего лишь невинная девочка ростом не выше пони, он остановился на миг, не смея даже прикоснуться к ней. И эта крошка, внутри женщина, и какая, протянула руку и коснулась его. Он слышал, как их сердца бились вместе, даже его спутники слышали — это редкость. А когда она замерла, Элоэн прочитал ее сомнения на лице. И поцеловал, сначала осторожно, пробуя и ожидая отказа, а потом... Вихрь страсти прошелся сквозь них, как он может теперь остаться в стороне, когда вот эта маленькая девочка — его судьба. Они только поцеловались, а ощущение было, что улетели в другой мир. И теперь Элоэн пылает как Арава энергией, многократно возросшей от обретенной саия эваи.

Силда накормила гостей завтраком, отослала сына проводить его спутников на постой в другой дом, а самого оставила ждать. Элоэн не совсем понял, чего, пока в комнату не ввалился Тийнего. Этот свободолюбивый и дерзкий маг, имеющий в корнях сатиров, никогда не нравился Элоэну — слишком грубый, слишком прозорливый, слишком перечливый, а потом спустился и телохранитель Ирри. Позвольте, почему этот человек и тот маг здесь присутствуют в разговоре о его подопечной, члене его семьи?

— Знакомься, Элоэн, это отец Ирри — Тийнего, ты с ним знаком. Это — наставник Ирри, Тимиозо, фактически, тоже отец. Так что о правах и судьбе Ирри мы будем говорить вчетвером, — Силда спокойно оглядела нас всех. — А теперь расскажи нам, как ты обзавелся браслетами и как навесил их малышке Ирри.

— История долгая, ладно. Вам полностью, от начала?

— Подожди. Дора, забери у Лаудры диск, пожалуйста, и принеси сюда.

— ....И теперь я ее ни за что не оставлю и буду добиваться, чтобы браслеты проявились, — закончил Элоэн трудный рассказ. Никогда, даже в страшном сне, он не представлял себе, что будет чувствовать себя мальчишкой перед двумя эльфами, намного моложе его и человеком.

— Я думаю, что вам нужно держаться подальше от нее, — тихо сказал Тийнего, водя толстым пальцем по столу. — Сегодняшнее утро показало, насколько она пропиталась моей кровью, любовь бурлит в ее венах. Ваша страсть будет опережать привязанность. Но и разлука принесет ей страдания.

— Ей еще нужно учиться: начальное и высшее образование, в Академии. С ее потенциалом мы обязаны ее обучить.

— Вы почему-то не думаете, что у нее магия своя есть и методы — тоже, — добавил Тимиозо.

Элоэн обернулся к нему:

— Своя? Это вы о чем?

— Спросите у Риваллу, это он девочке преподнес идею, что у нее магия другой тональности, чем у эльфов, и ей придется до всего доходить самой. Что она и делает, иногда небезопасно для своей жизни.

— Так что же делать?— растерялся Повелитель.

— Не оставаться с ней наедине, не целоваться, иначе вы не справитесь с собой. Больше общайтесь по вашей связи. И вообще, ухаживайте как за обычной южной эльфой! Ведь там целуются только после помолвки! — закончила Силда.

— Но как я ей это объясню? Она же обидится, будет страдать... — Элоэн расстроился.

— Я сама ей скажу об этом. И уезжайте сегодня же, — Силда была непреклонна.

— Отдохнуть бы нам, -вздохнул Элоэн

— Успеете, в полдень и тронетесь, идем, я покажу где можно отдохнуть.

Иррьен.

Она сидела на уроках, как на иголках, секунды отсчитывали время, когда она не с любимым. Любовь? Ирри сейчас бы так не сказала. Пока страсть — обжигающая, огнем пробегающая по венам, но этому телу пока ничего не нужно и оглядела себя — грудь едва начала намечаться. Так что же их связывает? Как им дальше быть? С одной стороны, она желает таять в его объятиях и плавиться от поцелуев... а дальше что? Разве они открыли сердца и тайны друг другу? Нет, пока нет. Готова ли сейчас Ирри открыться ему? Нет, точно нет. Ей самой нужно разобраться, что она такое, и кто у нее внутри. Что есть опасного и полезного, как этим пользоваться. И дорастить это тело. И выучиться. Нужны системные знания... А ведь еще тетушка, любимая тетушка Тибби и Ирвьен, король Дираны. Там — тоже ее место... К Ирвьену сейчас Ирри испытывала глубокое уважение, но любовь... То, что она чувствовала к королю раньше, сейчас бы точно не назвала любовью. Так все сложно.. Мама и отец Ти тут, Тимо — наставник и почти старший брат — здесь. Тетушка — там. Элоэн — в третьем месте. Как разорваться между разными местами с любимыми существами?

Закончились занятия и Ирри, не смущаясь никого, бегом побежала домой. Арава только-только начал склоняться, они предвкушала, что Элоэн уже отдохнул и с ним можно будет поговорить, хотя бы и в присутствии мамы.

— Мам, а где Элоэн? — крикнула она с порога.

— Уехал, дочь. Иди сюда, нужно поговорить!

Ноги Ирри стали ватными и она поплелась в столовую. Мама говорила верные вещи, Ирри и сама так размышляла на занятиях, но вот сейчас, когда это стало реальностью:

— Я все понимаю, мам. Только...это так больно...уехал, и даже не сказала до свидания... ему... — слезы капали на стол. — Я пойду...

Ирри брела в свою комнату, натыкаясь на косяки, двери, пару раз упав на лестнице, слезы текли не переставая, все расплывалось перед глазами. Хотелось рыдать, но Ирри усилием воли сдерживалась из последних сил.

Только закрыв дверь, щелкнув пальцами на тишину, Ирри разрыдалась, так, как хотелось: безобразно, некрасиво, но от всей страдающей души. Ее обида душила на Силду, которая оказалась такой суровой, и так жестоко их разлучила, на

Элоэна, который мог воспротивиться, но покорно уехал, на себя, что так глупо влюбилась...

Стадия рыданий прошла, и теперь Ирри только плакала — слезы никак не останавливались. Подушка была уже совсем мокрая и она стала ее переворачивать и заметила: рядом сидел Тийнего и тоже плакал.

— Ты чего? — шмыгая, спросила Ирри.

— Ты так страдаешь, что я не смог выдержать такой напор горя. Доча, хватит плакать, пойдем я тебя отведу попрощаться. Только тсс... матери ни слова. И Тимо возьми, он не выдаст, зато свидетелем будет, если что.

Ирри секунду соображала, потом вскочила, расправила костюмчик, шмыгнула носом:

— Я готова!

— А сапоги? — улыбнулся Тийнего.

— Ой, пап! — и слезы опять закапали на пол: Тийнего оказался таким милым.

— Хватит сырость разводить, а то простужусь.

Они тихонько спустились вниз, захватили Тимиозо, который слонялся на крыльце и прямо от порога ступили на тропу леса. Шли они долго, почти полчаса, Ирри начала беспокоиться, а вдруг Элоэн уже выехал в Ликис.

— Нет, я ему тоже тропу открыл, твоя мать просила, но... я немного их покружил, чтобы он остыл и подумал.

Внезапно они сошли с тропы и оказались перед тремя большими дубами, стоящими вдоль дороги и к ним как раз подъезжали три всадника.

— Доброго дня, уважаемый, — изобразил на лице широкую нарочитую улыбку Тийнего.

Элоэн, мрачный, не смотревший вперед, вскинул глаза на отца, потом увидел Ирри, все еще с красным носом и опухшими веками.

— И вам светлого благословения Васту, — медленно ответил Повелитель. Потом посмотрел еще раз на Ирри, она не могла понять, ну как он не чувствует ее любви? Она же готова умереть ради него прямо сейчас!

— Я могу поговорить с Иррьен? — торжественно спросил Повелитель.

— Пожалуйста, только далеко не уходите, — поклонился папочка Ти.

Элоэн вежливо предложил Ирри руку, как рыцари в десятом веке, вытянув вперед ее, и Ирри приняла ее. Мелькнула мысль, что она ни разу не видела этого в Лесу и как много еще не знает...

— Ирри, твоя мама просила меня не торопиться, дать тебе вырасти, выучиться, найти себя. А если и ухаживать, то по нашим обычаям, которые ты пока не знаешь и я, да, я обманул тебя... У нас эльфы до помолвки не целуются, так как при поцелуе идет взаимный обмен энергиями, происходит что-то вроде смешения. Это не приветствуется.

— Я сама тебя поцеловала, ты этого не помнишь, — шмыгнула носом Ирри. — Тогда, когда вы все заснули. Я так радовалась, что наконец-то смогу тебя безнаказанно поцеловать! А ты меня отругал!

Элоэн в порыве шагнул к Ирри, но запнулся под строгим взглядом Тийнего.

— Ирри, я не мог поверить, что ты моя саия эваи, и должен быть проверить. Ты принцесса Дираны, и потому играть твоими чувствами недопустимо.

— Но теперь-то? Скажи, что нас ждет? Ирвьен ведь захочет меня выдать замуж, да хоть в Индор. И что ты будешь делать? — Ирри повернулась к Элоэну. Она перестала чувствовать себя маленькой и влюбленной девочкой, но ощутила женщиной, готовой принимать удары судьбы.

— Я. Тебя. Ни-ко-му. Не отдам. — Медленно и раздельно произнес Повелитель. — Если только ты сама мне не откажешь.

— Нет, конечно, — выдохнула она, сделал шаг к нему и уцепилась рукой за его локоть. — Просто мне так много нужно узнать. Я ведь сейчас другая. И когда познакомлюсь с собой полностью, не знаю, кем буду. И захочешь ли ты быть со мной.

— Я знаю. Захочу. Этого не изменить. Я дам тебе время. Я не буду обузой тебе, просто мне очень плохо будет, когда тебя не будет рядом. И не забудь, я должен хранить твою жизнь.

— Ты уже ее сохранил, долг уплачен, — подняла глаза на него Ирри.

— Ничего подобного! Браслеты не исчезли? Значит, это навсегда, — улыбаясь, Элоэн поднял Ирри и поцеловал. Она обхватила его шею, закрыла глаза и отдалась поцелую, чувствуя безбрежную нежность к этому мужчине.

— Экхем, кхем, уважаемый, не увлекайтесь, — раздался где-то совсем рядом голос папочки Ти.

Элоэн оторвался от бархатных губ любимой, прижался щекой к ее уху и сказал:

— Возвращайся скорее, я буду ждать. Учись лучше, мне нужна мудрая Повелительница... Люблю тебя, моя саия эваи.

— Саои эво, ми каро, ла дре, — пробормотала Ирри.

— Что-что ты сказала?

— На древнем, предназначенный, моя нежность, для тебя.

— Уважаемый, прощание подходит к концу, отпускайте девушку, — громко объявил Тийнего.

Элоэн еще раз прижал Ирри к себе, поцеловал ее висок и поставил на землю. Ирри тотчас же захотелось плакать, как ребенку, у которого забрали игрушку. Когда она это сообразила, слезы мгновенно высохли.

Тийнего опять открыл тропу леса, но они почему-то шли медленно и другой дорогой. Ирри пришла в голову мысль, что отец специально дает ей время прийти в себя. Она догнала его и тронула плечо:

— Пап, спасибо! Мама наверное заметила, что меня нет, будет ругаться.

— А ты не думала, что она нас послала, чтобы утешить тебя? — сообщил Ти.

— Правда? — Ирри даже остановилась.

— Она — Проницающая и правительница северных земель, ее воля должна исполняться. Но она запретила Элоэну дожидаться тебя в селении. Про вашу встречу в лесу она не говорила. Конечно, если бы ты приняла все спокойно, мы никуда бы не пошли. Но когда ты рыдала, а весь дом сидел на иголках и страдал с тобой, меня вызвали на подмогу...

— Я сейчас заплачу, какая у меня семья милая, — уже весело ухмыльнулась Ирри.

— И не говори. Мы, северные, не такие принципиальные, если это приносит огорчение нашим близким, — изобразил ногами нечто невообразимое отец, а Ирри на миг показалось, что у него вместо ног — копытца.

Глава 24.

Тимиозо.

Она слишком талантлива — все, что попадает в ее руки, тут же применяет, никогда не угадаешь, что она выкинет в следующий момент. Если бы она родилась в семье воров — стала бы королевой отмычек. Но они, Си Егу, должны радоваться, что Ма Шуола родилась принцессой, все перед ней: и образование, и воспитание. И она пока растет, все хочет узнать, ему бы уследить за ней, чтобы жива осталась. Новые родители — хорошо! Пара связей, четыре глаза, которые будут беспокоиться за неё, не помешают. Посмотреть на ее Повелителя: когда повзрослеет, она на него и не взглянет, перед ней будут все кланяться, и ухаживать. А пока хорошо решили — не подпускать! Если бы — нет, убил бы, нечего портить Ма Шуолу. А пока приходится все силы прилагать, чтобы за ней проследить. И ночью десять раз проверять, а вдруг!

Что-то шевелится, он встал и выглянул в холл. Ирри как магнит собирает вокруг себя существ, но кто бы мог подумать?! Мальчишка-наг, с закрытыми глазами ползет, шатаясь, руки в стороны для равновесия, но будто тянет его... Куда? Их только вчера перенесли в комнату Танве, чтобы Силда могла за ними приглядывать.

Заглянул в комнату — наги беспокойно ворочаются, вздыхают — и все без сознания. А нажонок тыкается лбом и шарит руками по двери. Посмотрим, что будет: Тимо открыл дверь. Мальчишка двигается к кровати Ирри, оказывается на ней, без промедления сворачивает в кольца хвост и приникает к коленям девочки. СиЕгу замер, но не уходит — предчувствие подсказывает, что это не все. Время медленно сочится сквозь пальцы, не удержать, но не успела Ярда перестать заглядывать в окно, как очертания мальчика замерцали. Он ворочался в горячке, теперь это видно. Подошла Силда в длинном светлом одеянии и тоже, молча, остановилась. Ему стало чуть смешно: Ирри спит, у неё в ногах корчится и мерцает змеёныш, а они молча стоят, как бесплотные беспомощные духи. Ждутссс...

Раздался очередной шорох по полу, извиваясь и помогая себе руками двигался в комнату Ирри старик наг. Силда дернулась и хотела остановить его, но Тимо удержал и отрицательно покачал головой. Наг добрался до кровати, слепо поводил головой, замер перед мальчишкой, удовлетворенно выдохнул, устроился рядом, положив седую голову на кровать. Они мялись в сомнениях, можно ли оставить Ирри, но в комнате появился очередной наг — здоровый мужчина, он обвил старика и устроился, прижавшись к нему. Не успел Тимо отступить, как по его ногам прошлась твердая чешуя, это девушка наг двигалась к ... гнезду? Тимо пораженно застыл, они чувствуют рядом с Ирри гнездо? Он посмотрел на Силду, похоже, эта мысль пришла и ей в голову... И потому они не удивились, когда один за одним в комнату подтянулись и оставшиеся три змеелюда. Теперь они спали, потому что перестали метаться в горячке, только странное свечение окружало их всех.

Тимо вопросительно взглянул на Силду, она качнула отрицательно головой. Ладно, мамочка, потерпим. Мерцание мальчика прекратилось, зато появилась перламутровое полупрозрачное облако и пропало. Тимо потёр глаза, не веря им: на кровати лежал обыкновенный человеческий детёныш, лет шести. Так же, как и он, удивлённо округлила глаза и Силда — хозяйка смотрела с долей научного интереса.

Они очнулись только, когда Ирри заворочалась и жалобно всхлипнула. На лице Силды появилась досада — она не могла подойти к Ирри, перед ней возвышался огромный клубок змей. Тимо демонстративно пробрался через кодло к окну и лег на полу, показав тем самым, что не оставит девочку. И только после этого Проницающая решилась уйти спать, напоследок с искренней благодарность взглянув на Тимо.

Иррьен.

Она, не раскрывая глаз, зажмурилась: тепло, Сания, киска любимая, спит на ногах? Нет, тяжеловата. Неужели Амата, лабрадориха на кровать забралась, понежиться? Открыла глаза, тьфу, тут Онни только мог, разбойник, пробраться наверх. Ладно, потихоньку выползаем. О Боже, кто это?!

Ею, умильно улыбаясь, с ямочками на щеках, любовался курносый русоволосый мальчишка с жёлто-болотными глазами. Симпатичный! Стоп, с жёлтыми... С жёлтыми?!

"Ки, ты?"

"Я, у меня ноги есть!" — обрадованно сообщил он ей очевидное и попытался вскочить, но не смог, все пространство перед кроватью было завалено обнаженными телами мужчин и женщин. Оргии? У нее в комнате?! А она, что, внезапно оглохла и ничего не слышала?! Ирри быстро подобрала ноги и прижалась к стене.

Мальчишка же наоборот потянулся к людям и упал в эту большую кучу. Люди заворочались, а Ирри напряженно думала, как убежать отсюда побыстрее. Окно? Она посмотрела направо и увидела потягивающегося Тимо.

— Тимо! — радостно вскрикнула она, словно одним этим именем сейчас разгонит проблемы.

— Тсс, пробирайся сюда, — спокойно сказал он.

Ирри со страхом посмотрела на чужаков, а маленький Ки уже разбудил старика Шу, тот его обнял и гладил по голове. Получалось, они давно не виделись...

Ирри быстро выпорхнула из постели к Тимо и тот ее сразу подхватил и выкинул в уже распахнутое окно, рубашка при падении собралась на подбородке, но она сумела мягко приземлиться... на четвереньки. Через пару секунд рядом неслышной тенью вырос Тимо, в руках он держал одежду:

— Одевайся.

Ирри развернула сверток: штаны и рубашка.

— Это все? — обиженно спросила она.

— А тебе больше и не нужно, одевайся, а то рассвет пропустим.

— А сапоги? Я ноги пораню...

— Как поранишь, так и зарастут. Рано или позже. Так мы идем?

Ирри бросила спорить, сбросила ночную рубашку и оделась. Что-то ей это напоминает, подумала она, Мирро дубль два. Когда она перестала стесняться мужчин? Или это последствия ее перерождения и эльфячий пофигизм?

Тимо сразу перешел на бег, Ирри сначала двигалась вяло, с неохотой, но с каждым шагом через ноги ее вливалась свежая энергия земли, волосы тоже дышали и Ирри взъерошила их около корней, чтобы они всей длинной впитывали — это была потребность! Чем дальше они забегали в лес, тем больше Ирри начала воспринимать энергию, теперь и руки, и шея, и лицо всей кожей втягивали эманации, но этого было мало!!! Через некоторое время у нее внутри появилось зудящее чувство — одежда раздражала, и со временем перешедшее в непереносимое ощущение, и тогда Ирри остановилась.

— Тимо, а ты можешь понести... ой! Не надо! — она с радостью вспомнила, что проснувшись, сразу одела поясок с шкатулкой Виоллеса, ночевавшей под подушкой. Она содрала с себя рубашку, штаны и с остервенением запихнула в шкатулку. Моментально раздражение и злость улеглись, Тимо деликатно промолчал и Ирри снова ринулась вперед.

Такого восторга она не ожидала — энергия хлынула в нее буйным и искрящимся потоком, вся кожа дышала, каждая клеточка, и впитывала, впитывала. Ирри расширилась по ощущениям до невообразимых размеров и это вызвало пьянящий восторг, ей было весело, кровь бурлила как шампанское и она захохотала... Хотелось обнять небо, кататься по траве, кувыркаться и снова бежать, ласкаясь к ветру. Кожа стала настолько чувствительной, что читала ею пространство — там, впереди, была вода, она тянула ее, манила и Ирри не смогла сопротивляться.

С каждым шагом вода приближалась, Ирри чувствовала ее запах, ощущала влагу подошвами ступней сквозь траву и это постепенно ее меняло, она даже не поняла как, но приблизившись к воде, перестала сознавать себя. Осталась только неодолимая тяга к озеру, шальная радость от приближения к нему, искрящееся легкомыслие и ... звенящая пустота в голове.

Силда.

Она внезапно открыла глаза: дочь прыгнула за окно, как Силда это ощутила? Земля спружинила и это отдалось в ней. Дом и пространство вокруг него так пропиталось энергией Силды за века, что она чувствовала их как свое тело. Опять сбежала! О нет, Тимо лег у окна, значит, она с ним. Но тревога подняла Проницающую с постели и она направилась по привычке вниз, накинув пушистую шаль, которую Танве как-то привез из человеческих поселений. Силда села на ступеньку дожидаться рассвет, ведь уже небо начало светлеть. Откуда у Ирри такая тяга к ранним занятиям? Что с ней происходит? Сейчас она уравновешивает сущности внутри, ведь соединить несоединимое почти невозможно, но наличие в крови лесного духа дало этот шанс. Хорошо, что Элоэн уехал, в дочери и так его кровь, которая вносит очередной выверт. Сейчас Тимо с ней, он стабилизирует ее и это хорошо.

Из дома Ти к ней спешила коренастая фигура.

— Не спится? — Силда рассматривала новоявленного отца, одет он был кое-как, едва натянул штаны и рубашку, не озаботившись стянуть завязки на своей волосатой груди.

— Не могу. Ирри спит? У меня чувство, что в лесу появилась наяда... Но этого же не может быть!

— Нет, не спит. Увела Тимо на пробежку, не волнуйся, пока она с ним ей ничего не грозит, и никакая нимфа не повредит. Днем поищешь свою русалку.

— Понимаешь, вот тут болит, — и он постучал кулаком в область сердца.

— Сядь, подожди со мной, — предложила Силда.

Тийнего тяжело опустился рядом.

— Никогда не думал, что ребенок — это беспокойство и нервы. Я мечтал о том, что буду учить свою дочь, а она станет...

-..перечить тебе и не слушаться, — перебила его Силда. — Дети, Ти, чаще всего делают не так, как мы рассчитываем, нам остается это принимать и оставаться в их сердцах или не принимать, неизбежно отдаляясь.

— Не могу сидеть, — вскочил Тийнего. — В лесу что-то происходит, и мне уж совсем нехорошо, пойду взгляну хоть одним глазком на наяду.

Он сделал шаг и исчез. Силда вздохнула, ей остается только ждать и надеяться, что переполох, который чует толстяк Ти, вовсе не из-за дочери.

— Матушка, что вскочила так рано? — раздался почти издевательский вопрос Гро.

— Старость не дает спать, — в тон ему ответила Силда. — Сам-то что?

— Да все думы думаю, про Ладку — мы мечтали замуж отдать, а теперь думаю, как без этой шустрой егозы будем.

— Как? Как без Ивры, без Шосты, привык же. И они никуда не делись, частенько бывают. Теперь новых внуков жди — жизнь идет, и твоя кровь множится на этом свете...

— Так-то оно так... Старею я, вот и ворчу... — проскрипел Гро, — Что-то мы с тобой засиделись одни, где Ланве?

— Вечером в дозор ушел, — пожала плечами Силда.

Повисло долгое молчание, каждый думал о своем, а Арава уже осветил дома селения, заиграли бликами капли росы в траве, все громче начали петь птицы, эльфы высыпали из домов на утренние занятия, а дочери не было...

Тийнего

Ти шел по тропе, нетерпеливо открытой перед самым носом Си, торопясь вперед. Внутри зрело предчувствие насчет Ирри. Сейчас он начал ощущать аромат энергии дочери, на сердце потеплело. Так и шёл, улыбаясь, чувствуя себя таким цельным, объемным, каким не был его три тысячи лет и девять сезонов. Деревья радовались ему, чуть ли не танцевали, помахивая ветвями, птицы устроили весёлую чехарду в их ветвях, а травы лесные сочувственно гладили ноги, но разве всегда так они реагировали на него? Озеро на поляне увеличилось? Лес, деревья здесь уже старше, серьёзнее, молчаливее. Энергия Ирри стала ярче, но и влажнее. Как это?

Тийнего помчался, не разбирая дороги. Ручей, откуда? Его здесь больше пятисот лет нет уже. Вода, весело бурля и играя, бежала по почти исчезнувшему руслу, а в ней, почти вся погрузившись, плескалась дочка, уже зелёная. Не в том смысле, что она замёрзла, нет, Ирри приобрела салатно-зеленый цвет кожи, или нет, чешуек... А Тимиозо тщетно пытался ее схватить и удержать.

Что? Ти бросился к ней, схватил и вытащил. Она наслаждалась водой, вырывалась, гибко извивалась, пытаясь превратиться в наяду, волосы уже приобрели пепельный цвет и нежные маленькие полупрозрачные чешуйки покрыли руки. Слава Васту, лицо осталось нормальным! Ой-ёй-ёй! Как Силда отпустила ее на прогулку? Девочка сейчас нестабильна, пока их энергии находят взаимопонимание, а он сам позволил ей целоваться!!! Никакой магии, никаких поцелуев! Тийнего бежал с дочкой, пока не споткнулся. Тьфу, что же он так поглупел от страха за неё?! Тропой, тропой нужно идти...

Бегом к дому! Дети гоблинов, играющие на лужайке перед домом, кинулись врассыпную и остановились, разинув рты. Скорее, уложить, нейтрализовать водную стихию, гармонизировать её энергетический баланс. И высушить, конечно же. Теперь вывести из транса, тихо, осторожно...

Радужные круги в ее глазах, она смотрит насмешливо, задорно, маленькая наяда,почти... Гладит ему брови. Хохочет.

— Я тебя знаю, — и игриво поводит плечиком.

— Ирри, приди в себя! — кричит ей Тийнего.

— Здесь Ирри нет, есть Нереадна! Как тебя зовут? — подмигивает она ему.

— Ирри, вернись! Прошу!

Дочь начала гладить его волосы, лоб, брови, игриво обвела контур его губ тонким пальчиком. И улыбается! Ти размахнулся и отвесил Ирри звонкую пощечину.

Она вскрикнула, отстранилась, тонко завизжала криком, больно резанувшим по его чувствительным ушам и из нее выплеснулся поток воды. Вода плещется, закручивает Ти, омывает, Ирри пытается вырваться, кричит на древнем: — Сестрички, на помощь!

Ти не выдержал, начал ее трясти, пытаясь привести в чувство.

— Спаситееээээээ! Вода, больше, больше! — кричит Ирри незнакомым голосом.

— Ирри, Ирри, девочка моя, успокойся. Дочка, приди в себя! — повторял и и повторял Тийнего.

Силда.

Позднее утро, Дора ее звала завтракать, но даже мысли о еде противны. Она сидела на крыльце отсчитывая мгновения. Внезапно повеяло возбуждённой энергией Ти и... ещё полузнакомой, похожей на Ирри и они тянулись к его дому. Подбегая к дому соседа она заметила небольшую компанию подростков, которые что-то горячо обсуждали, поглядывая окна. Материнским чутьём она поняла, что Ти понёс дочь к себе. Подойдя ближе, увидела невозможное: перед домом появилась большая растёкшаяся лужа, почти пруд, а по крыльцу струились потоки на траву. Силда, не чуя ног, бросилась наверх, откуда низвергались потоки.

В комнате, абсолютно мокрые, были Ти с устроившейся на его руках Ирри. Только девочка была непохожа сама на себя: волосы из золотых приобрели пепельно-зеленоватый цвет, кожа стала голубоватой, а шея покрылась мелкими чешуйками, руки — тоже поблёскивали перламутром. Дочь с любопытством посмотрела на Силду как на незнакомое существо, не переставая игриво прижиматься к Тийнего. А он беспомощно посмотрел на соседку, скосил глаза на Ирри, губами беззвучно что-то шептал. Силда не поняла, но учитывая, что дочь сейчас была похожа на русалку, с распущенными и чуть вздыбленными волосами необычного цвета, да и кожа её была, почти рыбьей, можно догадаться, что Ти намекал на дочь.

Но чего он хотел? Губы её капризно поджатые, брови удивлённо подняты, она совсем не похожа на ту девочку, которую они знали. Силда, не раздумывая погрузила её в сон, и девочка моментально обмякла. А Ти облегчённо со стоном выдохнул. Потом выразительно посмотрел на мокрую кровать, воду на полу и решительно направился к выходу. И правильно, нечего в этом болоте делать!

Переодев Ирри, Силда и Ти смогли рассмотреть все произошедшие изменения. Ноги до колен оказались покрыты твёрдыми чешуйками. Если бы ещё пару часов, и у них вместо дочери была бы наяда, из высших, способная обретать хвост. Силда задумалась, почему она так быстро начала превращаться?

Силда одела Ирри в сорочку, уложила на кровать, Ти наложил сонные чары, которые практически, никто не смог бы снять. Всё-таки он — потомок сатира! Они обессилено присели прямо на кровать, ведь дочь была крошкой, и занимала едва ли половину её.

— Она говорила на Исходном и заигрывала со мной, — вздрогнув и поежившись, сообщил Ти.

Си очнулась и высушила друга. От него пошел пар, она отодвинулась, а волосы лесного духа превратились в кудрявое тёмное облако. Проницающая хмыкнула, конечно, наяды были подругами лесовиков (сатиров), а тут такой колоритный, с привлекательными для лесовика чертами лица и выразительными руками субъект! Естественно, девчонка сразу увлеклась, наяды ведь такие озорные и любвеобильные!

— У нее не стабильны энергии, не могу понять... Нужно её обесточить. У меня есть кровавик, он вытянет из нее лишнюю энергию. Я принесу его.

Через полчаса они пили айго с Тийнего, к ним присоединился Тимиозо. Все трое сидели встрёпанные, грязные, сил помыться не было, а Тийнего и с копной буйных волос.

— У неё энергии бурлят, и лес захотел себе наяду.

— Не думаю. Меня лес тропой пропустил, когда бежал с нею на руках домой, — покачал головой Ти. — Си, знаешь, мы позволили разок поцеловаться им тогда.

— Как? Я же говорила! И долго они целовались?

— Не очень... — опустил голову Тийнего.

— Никакой магии, — вдруг сказали хором Силда и Тийнего, а Тимиозо тихонько рассмеялся. У него был оказался бархатистый мягкий смех, что Си невольно отвлеклась.

— Тогда чем бы её занять? Чтобы она к магии руки не тянула? — Тийнего начал пытаться разгрести пятернёй свои кудри.

— Вот, наставник есть — Тимиозо, пусть и грузит её по уши. Уроки без магии, полдня с ним, вечер со мной. Если Исходный не забудет, очнувшись, начнёшь рунам её учить. Можно знакомить с травами, заготавливать их, заодно будет участвовать в поисках еды. Все же занимаются этим, а она почему не должна?

— Ладно, надеюсь, к завтрашнему дню она станет прежней... Пойду... — Тийнего устало поднялся, пошёл к выходу. Ему ещё жильё в порядок приводить.

— Ти, хочешь, приходи на ночь ко мне, я тебя в комнате Ланве устрою,— предложила Силда соседу, и он, обернувшись, согласно кивнул.

Уже у себя в комнате, после переодевания, Проницающая услышала возню около двери. Открыла и увидела старшего нага, который с трудом стоял на ногах, тяжело опираясь на косяк.

— Госсспожа, прошшу, если у девочки много энергии, её можно дать для наших раненых, они быссстрее восстановятся.

— Как вы это себе представляете? — поинтересовалась Силда.

— Доссстаточно будет, есссли в комнате, где мы находимссся, вы уссстановите кровать ссс Иррьен. Она всссё равно иссслучает энергию, я даже отсссюда это чувссствую, а мои сссородичи будут исс восссдуха сссобирать по каплям исслишки.

— Хорошо, я попрошу сейчас гоблинов перенести кровать, — устало согласилась она.

Наг закрыл дверь и послышались неверные шаги.

Шу Вай.

Когда их завалило, Шу отсчитывал последние миги, дыхание им особенно не нужно, но все были почти смертельно ранены. Он сам перешел на ментал и пытался найти существо, который могло помочь им — хоть одного нага спасти. Никого разумного рядом не обнаружилось и вдруг их всех еще сильнее прищемило — кто-то телепортировался к ним и пространство уплотнилось. Шу такое не доступно, отец давно рассказывал, что раньше было такое умение у Нагаи, но потеряно.

Несколько дыханий человек медлил, а потом... его коснулось прикосновение, менталом, словно чужое сознание его вдохнули и обратно выдохнули сконцентричнойой жизненной энергии. Это помогло Шу не умереть — это правда. Потом в один миг толща камня вдруг дрогнула и выпихнула Нагаи наружу. И теперь, вдруг очнувшись, он обнаруживает, что эта девчонка, вкус энергии которой он запомнил навсегда, заразила их!!!

Теперь они оборотни, и как это лечить Шу не знал.

Элоэн.

Альдарада, такая любимая и родная, теперь не радовала его. Без Ирри свет померк. Элоэн понимал, что все иллюзия и его мысли напоминают блажь, но мир на самом деле потерял яркость для него. Мирро уже поправился и живо интересовался про Ирри, и из-за этого у Элоэна под сердцем кольнуло. Сын, молодой, красивый так сблизился с Ирри, между ними возникло безоговорочное доверие, ему об этом только мечтать и именно Мирро мог перейти ему дорогу. Саия еще слишком юна и может запутаться, увлечься Мирро и тогда... Элоэн нахмурился. О, идея — скорее отправить его к Таньелитаро, пусть поработает в Академии, и заодно еще чему-нибудь научится... В конце концов Мирро всегда мечтал проводить магические исследования в целительстве, можно теперь дать ему шанс...

Тибильда.

Герцогиня завтракала у себя. Ей претили церемонии, которыми окружил себя Ирвьен. Долгое выздоровление и внимание придворных избаловало его, и теперь подстроившиеся под своего монарха фрейлины каждый прием пищи превращали в цирк. Мати приходилось там находиться по приказу короля. Билли пыталась поговорить с племянником, но натыкалась на откровенное непонимание. Король, долгие годы после смерти отца и собственной свадьбы привыкший к почтению и дистанциированию от придворных, вдруг потянулся к простым плотским утехам и грубому веселью. Теперь она с сожалением думала о том дне, когда по совету Ирри стали приглашать актеров. Поэзия и эпос быстро наскучили королю, он захотел откровенных шуток, скабрезных сценок, поэтому во дворце стали бывать совсем другие артисты. Почему она тогда не прекратила это? Думала, все пройдет, как только мальчик поправится? А ведь Риваллу говорил, что последствия будут... Настанет день и он снова вернется к королевским обязанностям. Но откуда это чувство, что законное место Ирри утрачивает свое значение? Билли потерла лоб: как теперь убедить короля, что Ирри — родная дочь?

Странно, но Ирри выделяла Мати, когда король был слаб, рекомендовала ему девушку,и теперь на фоне этого балагана, Ирвьен продолжает ухаживать за девушкой в лучших семейных традициях. После отъезда Ирри король всего несколько раз спросил герцогиню о необходимости отсутствия наследницы. Приближается ее тринадцатилетие и пора начинать готовиться к нему, ведь теперь, по традиции, с этого возраста принято предъявлять предложения о браке, чтобы в следующие годы рассмотреть их и выделить интересные. Билли вздохнула, ей очень повезло, что был старший брат, возложивший на себя бремя венца и отец, который разрешил дочери брак по любви. И теперь она, герцогиня Тибирьен, не может этого позволить Ирри и ее шашни с этим Элоэном могут помешать... Нужно срочно ее забрать от эльфов! И обсудить с королем празднование дня рождения дочери. Тибильда направилась к племяннику.

— Ваше Величество, уделите мне время для важного разговора, — вежливо попросила она аудиенцию у короля, тот сидел на скамейке рядом с бледной Мати.

— Изволь, Тибильда, я к твоим услугам, — фамильярно ответил Ирвьен и Билли едва не сморщила нос.

— Ирвьен, приближается тринадцатилетие твоей дочери и стоит подумать о подготовке к празднеству. Девочка вступает в тот возраст, когда можно уже заключать помолвки или хотя бы заключить под этим видом временные союзы с другими королевствами.

— Знаю, знаю... Ты уже думала, какой брак нам будет наиболее выгоден? Индор, конечно же? Других могущественных холостяков нет? — засмеялся король.

— Почему же, есть, например, Повелитель Леса, — сухо ответила герцогиня, — принцесса принята в круг его семьи, не забывай об этом. А это значит, нам придется согласовывать с ним ее помолвку.

— Как это? А он при чем? Это наша дочь! — фыркнул король.

— Спроси ли Винила, ясно, ты пропустил один урок — отношения с эльфами.

— Точно? А какие у него могут быть возражения? Индор — под его влиянием, там эльфов пруд пруди, Ирри прекрасно впишется там.

— Там? — насторожилась Тибильда.

— Там, в Индоре! Я женюсь — Матия приняла мое предложение. Ребенок, которого она родит, точно станет наследником крови, а Иррьен прекрасно будет пристроена в Индоре. Мы будем отмечать нашу свадьбу, а через две седмицы — день рождения принцессы. Для всех будет естественно, что второе празднование проводится скромнее. Тибильда, напиши этим эльфам, пусть возвращают нашу дочь, — добавил король и ринулся к играющим с мячом фрейлинам на лужайке.

Билли сжала зубы: Ирри будет труднее. Теперь покровительство Повелителя выглядело более желательным, более надежным для девочки, чем несколько минут назад. Значит, захотел избавиться... А если снова родится девочка, как он поступит? Ведь новая принцесса будет по крови менее знатна, чем старшая — результат слияния кровей двух больших венценосных Домов. Объявит младшую наследницей, объявив тем самым, что Ирри — самозванка, и получит скандал с Индором, если помолвка уже случится... О, Вастель, он поглупел! Билли шумно вдохнула сквозь сжатые зубы: борьба, предстоит борьба — ей и Ирри.

Иррьен.

Спала она так, как бывает в раннем детстве: весь мир ласков к тебе, светло — для тебя, тепло — для тебя, мамина любовь — только для тебя и ты нежишься в этом сладком ощущении. Тело было настолько расслаблено, что она его не ощущала, хотелось мурлыкать и млеть дальше. Что произошло, почему ей так хорошо? Ее окружала тишина, ватная, ни звука, ни шороха. Хотела потрогать уши, вдруг там затычки, ведь не бывает в мире абсолютной тишины, но движение не получилось, почему то. Она опять напрягла руку — не вышло, тело расслабленно и не отзывается. Как же это может быть? Сознание проснулось и бодрствует, а тело продолжает спать, да еще и не слушается... Что произошло?

Помнится, она плескалась в ручье и искрилась восторгом, чувствуя, как вода наполняет старое русло, вот и все... Или нет? Что-то такое, на уровне ощущения вспоминается отец — был он там. Больше ничего. Что же произошло, что она не может проснуться?

Прошло мнооого времени, а она так и наслаждалась приятным состоянием, из которого и не смогла выбраться. То, что это далеко от естественного состояния, она поняла. Ведь невозможно все время радоваться. Внутри стало скучно. И Ирри решила медитировать по-эльфийски, поискать разлитую вокруг силу. Ого-го-гонюшки!!! Пространство мерцало радужными переливами голубого с серебристым, бирюзового с синим и вкраплениями жёлто-зелёного с коричневым. Вот почему она млеет — плескаясь в разлитой вокруг энергии и которая пьянит не хуже сладкого вина! Что бы сделать? А если угостить ее родничок этой радугой? Ирри опять сотворила мост и направила сияющий поток в знакомые луга. Ничего неожиданного не произошло, она ведь предвкушала, что и здесь всё засияет первозданными красками. Добившись, что в энергии вокруг стало меньше, Ирри закрыла проход в ее мирок и стала терпеливо ждать освобождения.

Она спала, когда совершенно неожиданно почувствовала — ее осторожно тормошат. Ирри открыла глаза, перед нею стоял ...отец, и Силда, тревожно и с опаской изучая ее. Она тоже осмотрела себя: руки на месте, волосы — тоже, цвет не изменился, ночная рубашка до щиколоток, как положено. Пришлось её задрать и явить миру маленькие аккуратные ножки. Какими были, такими и остались! Ирри резко села, но в этот момент на постели взметнулся какой-то мусор. Что это, чешуя???

— Мам, пап, откуда тут это?!

Что тут произошло, когда она себя не помнит? Кстати, вопрос этот к месту, иначе почему ее кровать стоит в комнате нагов, а они испуганно забились от нее в угол комнаты. Ходить они так и не научились, по-видимому, ползают пока...

— Дочь, ты как себя чувствуешь?— пощупала ей лоб Силда.

— Хорошо, внутри все сияет и сверкает от энергии, — расплылась в улыбке Ирри.

— Ирри, идем в мою комнату, — кивнула Силда вышла.

Они с Ти переглянулись и последовали за нею.

— Дочь, ты что-нибудь помнишь? — строго сдвинула брови Проницающая.

Ирри сразу задумалась, что она сделала и где напакостила, но ничего такого не вспоминалось.

— Да нет, вышли, бежали, мне стала одежда мешать, я разделась, потом почувствовала впереди воду, ринулась туда, плескалась в ручье... Потом, вроде, он пришел, да? — кивнула она на Ти. — Все.

Родители переглянулись.

— Деточка, когда эльфы целуются — энергии их смешиваются и наполняют друг друга, — начала Силда и Ирри съежилась: ведь сейчас мама имеет в виду ее и Элоэна?

— У тебя после ритуала, соединившего в тебе три крови, энергия еще не обрела баланс. А ты целовалась с Повелителем, и еще у вас кровная связь — долг жизни, и значит, его энергия при любом вашем контакте стремится выплеснуться на тебя потоком, напитать тебя. Тебе ясно? — Силда посмотрела на Ирри. Лицо проницающей выглядело высеченным из камня, да уж, мама -может быть суровой...

— Но он же не со зла, — протянула Ирри.

— Речь не о нем, а о тебе. Сейчас ты тяготеешь к крови Ти, нет баланса, нет определенности кем тебе быть. Ты идешь в лес, в тебе бурлит энергия, тебя распирает от нее, она соединяется с лесной и стремится к незанятому месту, месту с пониженной энергетикой — наяды! Она — суть водной стихии и ты почти полностью воплотилась в нее! Ты слышишь меня? Тебе нельзя целоваться. Ни с кем! Ни с человеком, ни с эльфом! Я не могу предсказать, когда энергии обретут в тебе стабильность, ты сейчас работаешь как приемник энергии. Любая магия выведет тебя из равновесия. Так что я запрещаю тебе заниматься магией.

— А как долго это продлится? — расстроилась Ирри. — Это можно вылечить?

— Не знаю, запереть в тебе магию я не могу, но манипуляции с нею запрещаю. Ты поняла?

Ирри кивнула.

— Я могу помочь, — раздался голос Тимо.

Вот, опять Ирри его не заметила, как это у него получается?

— Девочка встала на путь Пипы, все ранее изученные методы контроля энергии теперь не работают. Я начну ее учить Большому Контролю. Когда она научится, уже ничто не выведет ее из себя, — закончил наставник.

— А раньше почему не учил? — вмешался Тийнего.

— Это уровень Мастера и секретные разработки. Она вчера только встала на третью ступень пути Сумеречной Лозы и теперь достойна получить тайные знания, — невозмутимо ответил Тимо.

— Отлично, — улыбнулась Силда. — Я верю тебе. Ирри, сегодня ты с Тимо и Ти, а завтра у тебя продолжатся занятия, добавятся новые, я составлю тебе расписание — мы не можем терять время, у меня чувство, что его осталось совсем мало.

— Лаудра, займись Ирри! — негромко сказала Ирри, но усиленный голос матери загремел по дому.

Сначала Ирри покормили, и ведь правда, оказалось, желудок был пуст. Потом Ти занялся с ней рунами. Теперь она сидит над рунами, эти палочки с перекладинками нужно ещё запомнить. Оказалось, дух леса, почувствовав в ней отзвук энергии наяды (а у отца есть их кровь) влил убойную дозу чего-то и Ирри начала перерождаться в эту самую ручейную деву, покрываться чешуёй, и становиться самой сутью водной стихии — поэтому ее и усыпили. Это папа ей рассказал, шепотом. Зато в произошедшем есть и положительный момент, она с водной стихией теперь на "ты", способность понимать и говорить на исходном осталась. Письменность, конечно, она не знает, зачем глупым наядам она была? Это лесовики хранили знания в записях. Учишь палочки, такое впечатление, спички раскладываешь и диск рядом лежит, время они экономят.

Когда папочка Ти отдал Ирри Тимо, тот заявил, что заниматься они будут в доме. Новость! А свежий воздух? Кровать Ирри так и осталась в комнате Танве, потому и заниматься начали у Ирри. Тимо начал учить ее комплексу с дыханием. Детская забава, разведи руки в стороны, сложив пальцы вместе и отставив большой, направь его вниз, затем выдохни и на задержке начни сводить руки, стремясь свести тыльные стороны ладоней. Ой! Руки пружинили и не соединялись.

— Тимо, что это? — требовательно спросила Ирри.

— Во время занятия называй меня 'Мастер', — спокойно заметил Тимо.

Ирри замерла, но и Тимо молчал. Ах, так, значит?

— Мастер, почему у меня не получается, — спросила Ирри, выделив первое слово.

— Потому что баланса нет. Я все увидел. Повторяй за мной, я буду делать по несколько раз. Следи за моим дыханием, — и Тимо начал двигаться, медленно перенося движение на другую ногу, руками исполняя затейливый танец.

Занятия кончились и Тийнего снова пришел с диском, он радостно улыбнулся, погладил по голове и достал палочки. Теперь он заставил Ирри повторить алфавит. Она его запомнила, куда деваться, память оборотня, а может, и эльфья. С одной стороны не сложно, но как этими самыми рунами писать письмо? Ти как раз и начал сегодня объяснять эту сложную науку.

— Пап, а зачем мне письменность эта?

— Чтобы моя дочь могла читать мои письма, — удивленно ответил Ти.

— Напиши на Едином, эльфийском, древне-эльфийском, наконец.

— Э, нет, Ирри, так просто не интересно. Мое письмо сможет кто угодно прочитать. А рунное послание — единицы. Эльфы его не знают, совсем, кроме твоей матери, люди — и подавно. Гоблинэ и Нагаи должны бы, но... Многие гоблины уже не говорят на нем, что уж тут говорить о письменности, только образованнейшие мужи еще знают этот древний язык.

— Живут же без него, а мне он зачем? — зевнула Ирри.

— Со временем поймешь, почувствуешь. Этот язык в ходу у природы. Когда ты начнешь понимать руны без подсказок, заметишь, сколько информации в лесу начертано этими знаками. Даже в строении животных руны образуют свой рисунок и значение. Я не занимался эльфами, но и то, что видно — соединяющиеся кости образуют руны, кодируя сокровенную информацию. Не отвлекайся, пиши: 'Я вижу'.

Ирри послушно занималась, теребя черный камень с красными прожилками на груди, который у нее уже висел, когда она проснулась. Силда запретила его снимать. Камень был теплый, и не такой, что нагрелся от ее тела, вовсе нет. Он внутри кипел, так чувствовала Ирри.

После занятия с Ти, наставник снова забрал Ирри и начал снова учить комплекс. Ирри пока насчитала сорок четыре смены позиций. Она старалась повторять за Тимо, даже ее дыхание за ним следовало. Ирри внезапно поразила мысль, что она абсолютно доверяет Тимо и не может заставить себя сомневаться в правильности его методов. Странно, или это и означает, что она уже давно признала Тимо Мастером, а себя — его ученицей?

С занятиями с диском время день тянулся очень медленно, и хотя Ирри проснулась около полудня, вечер никак не наступал, а она уже три раза позанималась и рунами и с Тимо. Сейчас она сидела у окошка в своей комнате и смотрела наружу. Лаудра рассказала, что перед домом Тийнего теперь небольшое озерцо, проточное, восторгам детишек нет предела, и эльфийских, и гоблинских. Да и мамаши довольны — дети на глазах в воде резвятся. Ки в такие моменты, когда одна, приходит и садится прямо на пол, прижимаясь к ее ноге, молчит и солнечно улыбается. Если кто появлялся, малыш испуганно сбегал к своим. Она путалась с ним говорить мысленно, но ответа не получила. Ирри иногда гладила его по голове. А один раз даже расчесала его длинные волосы, волочившиеся по полу за ним, и заплела косу.

Ирри контролируют, стараются не оставлять одну, вдруг вода опять ее позовёт, и она не сможет ей противиться. Военный совет из отца и матери, Гро и Шу решил ее несколько дней не выпускать из дома.

Вечером вернулся Ланве из патруля и теперь частенько заглядывает. Брат... Так странно ощущать внезапно появившееся родство в незнакомом эльфе. А если вспомнить, что есть ещё Танве, который старше и опытнее, то хочется заползти в какую-нибудь норку. Нет сомнений, скоро ее начнут воспитывать не как гостью, а как младшую в семье.

Через три дня жизнь в доме не казалась такой уж унылой. Ланве занимался с нею древнеэльфийским, благодаря чему она начала читать. Словарный запас пополнялся, так как брат каждое слово на эльфийском дублировал на древнем. Только теперь начала прослеживаться некая связь между ними, а то поначалу казалось, что эти два языка даже не родственные, Тийнего и Тимо тоже проводили свои занятия, руны на третий день открылись Ирри, она начала их чувствовать, и процесс построения письменных фраз на нем сразу стал естественным и легким. Молчание Элоэна по ночам сначала выводило из себя и расстраивало Ирри, но комплекс Тимо, расширившийся до 133 движений, начал так гармонизировать ее, что все волнующие события воспринимались с удивительным спокойствием, изнутри пришло чувство, что всему сейчас происходящему время, и не стоит бороться.

Лау часто приходила к Ирри, а в первый же день обнаружив, как она уныло передвигает палочки и тихо ругается на Исходном, привела Гро. Это было новостью: то, что гоблины грамотные и знают исходный язык. Старик оказался любителем знаний и накапливал их в своей голове. У них было своё волшебство, многие гоблины стали жить с магами ради знаний, но оставаясь невидимыми для людей. Поэтому те стали называть их домовыми духами. Так вот, у Гоблинэ было принято иногда собираться вместе, рассказывать новости и делиться накопленными знаниями. Такой праздник в году — это Хйюль, именно тогда открывались межпространственные коридоры, и гоблины собирались в означенном месте на собрание. Гоблинские семьи, которые решили жить самостоятельно от клана или заложить новый, уходили так же и тогда же. После бесед с Гро этот серый народ открылся Ирри совсем с другой стороны.

И теперь Ирри частенько заглядывала к старику, чтобы поболтать на Исходном, что доставляло тому искреннюю радость, сам Гро говорил с акцентом, произнося слова жестче. А он, хитрец, сразу звал своего внука, Чумро — отца Лау, чтобы тот привыкал понимать Исходный.

С нагами она тоже помирилась, хотя и не ссорилась. Шу объяснил ей, что когда Ирри втянула их сознания там, в толще завала, а потов выдохнула, заразила — внесла в них матрицу оборотня и свой отпечаток, и теперь они стали тоже оборотнями. Они неосознанно приняли человеческий облик, а теперь не могут вернуть себе свой, родной. Теперь Ирри стала сопрягаемой с нагами, и поэтому они могли впитывать ее энергию и делиться своей. И еще она ощущалась как нечто забытое, родное, как древняя мать. Было у низ раньше такое понятие, когда, по легендам у некоторых женщин в старости появлялась магия, и она жила долго-долго, олицетворяя основу рода. Естественно, сначала наги были напуганы, но теперь успокоились. Шу сначала был в бешенстве, думал, Ирри испортила его народ, но теперь.... пришел в неописуемый восторг, так как во всех нагах мужеского пола проснулась магия. Женщины у них никогда не обучались магии, так как не были под это заточены, а мужички то... А тут такая радость, вместо одного малыша Ки у старого мага появились ещё три ученика. Мечта о возрождении расы становилась всё реальнее, особенно после того, как Тиира добралась до своего дружка, произошло это вчера, наблюдали эту картину все наги и Ирри. Судя по довольной улыбке Шу, препятствий в отношениях молодых быть не должно. Оставался лишь один невыясненный момент: молодым нужно ведь отдельное жилье? Так как Тиира не собиралась теперь отходить от Ул Ке, Доре пришлось за ухо её отвести обратно вниз, негоже девице жить с женихом, да и работать кто будет?! А поправившиеся наги попросили корзинку и направились за едой себе в лес, чем умилили старую гоблинку.

Глава 24.

Сегодня контрольный день. Утро. Ирри общими усилиями собрали и вывели из дома, стоят и ждут, родители заботливые. Рассветает, воздух прохладный, слышны первые трели птиц. Она поёжилась.

— Долго будем стоять?

— Тимиозо, начинайте, только постарайтесь заниматься в пределах видимости отсюда, — отозвалась Силда.

Бег вокруг селения, только без заборов, что даёт некую общность между жителями. Помахала рукой своим друзьям, и одноклассникам, учителям, другие дети и взрослые, улыбаясь, тоже приветствуют их. Вот дом отца, озерцо, в нем с раннего утра квасятся маленькие гоблины, увешанные травой, сидят на мелководье, плещутся, что-то жуют. Ирри ради интереса повела ладошкой от себя, представив зябь на воде. Ага, малыши забеспокоились, вода зарябила. Сидите, уже все. Как здорово, вода откликается как живая.

После утреннего моциона Ирри накормили, выдали диск, провели инструкцию, когда его активировать, и отправили на занятия, к эльфятам.

Глава 24.

Иррьен.

Вошла в гостиную, эльфята на нее смотрят, как на воскресшую из мертвых. Сивара резко отвернулась, что Ирри ей сделала? Зато Бел расплылся в искренней улыбке и пересел, освободив место около себя. Сейчас будет древнеэльфийский, и усилиями брата ирри не будет выглядеть так бледно, как раньше.

— Сивара сегодня не в духе, я помогу тебе, — наклонившись и подмигнув, сообщил Бел.

— А что случилось? — громко прошептала Ирри и испугалась этого.

— Как тебе удалось заполучить в родители таких эльфов? — возмущенно выпалила Сивара и опять отвернулась.

— Ну, я вообще-то не напрашивалась, они сами... хотели меня спасти, пожала плечами Ирри. — Разве у тебя плохие родители? — уже вслух спросила Ирри.

— Нет, хорошие, и даже очень, — двинул локтем в бок Ирри Бел, просто они не такие сильные и знаменитые, как твои. А еще, говорят, к тебе примчался Повелитель, и тебя с ним видели. На коне. И этот момент мне, честно, интереснее всего.

— А, понятно. А с Повелителем все просто, долг жизни у него передо мной, — сообщила Ирри и после ее слов в комнате наступила удивленная тишина.

— Ты считаешь, это просто? — серьезно спросил Беро, внезапно своей серьезностью напомнив отца.

— Это случилось. И из всех событий, пожалуй, это на самом деле — просто, — пожала плечами Ирри.

— Ребята, искрящегося дня! Всем милости Васту. А, Иррьен, рада тебя видеть здоровой, — впорхнула в гостиную Амалтеа, она напомнила Ирри легкий свежий ветерок, в голове прозвучало название — такое милое, что она улыбнулась. Именно этими двумя рунами она бы обозначила учительницу древнеэльфийского.

— Я решила вас активизировать: сегодня каждый должен рассказать про вчерашний день, хотя бы одну две фразы. Кто еще не говорит — пробуют составить предложения письменно, а потом мы все поможем им их прочитать. Ясно? Ирри, я подойду к тебе помочь.

— Не нужно, — улыбнулась Ирри, — я надеюсь справиться.

— Даже так? Ты не теряла времени, когда была не здорова? Какая молодец! Приступайте.

Ирри мысленно составила рассказ. 'Вчера я купалась в любви и внимании моих близких. Мама и папа учили меня древним рунам, наставник учил обретать и поддерживать баланс энергий, а брат Ланве — снова учил говорить на древнеэльфийском. Моя подруга Лаудра из Гоблинэ частенько заглядывала ко мне, чтобы я не скучала. Еще я беседовала с Гро, он — старейшина Гоблинэ, мы очень подружились в последнее время. Еще есть мальчик из Нагаи, который считает меня своей приемной матерью, я ухаживаю за ним. Весь наш дом полон Любви и Знаний, я счастлива жить в такой атмосфере'.

Но писать по-древнеэльфийски ей показалось мазохизмом, и она начала чертить руны на доске, поняв, что делает, только поставив точку и стерев ее — она в рунном письме имела смысл.

— Ты чего это нарисовала? — подсмотрел Беласко. — Тебе помочь?

— Нет, я все написала, просто мне рисовать древнеэльфийские буквы показалось сложно, проще рунами.

А сама подумала, это как же так? Древняя часть, дремавшая в ней, это не есть наследие леса и наяд, вовсе нет...

— Ребята, кто готов, не теряйте время, — заметила Амалтеа, выразительно взглянув на Ирри и Беласко.

— Можно я, — высокомерно спросила Сивара. — Думаю, я справилась лучше всех, потому и начну.

Ирри фыркнула внутри себя и снаружи повесила улыбку сфинкса тетушки. Боже, как она соскучилась по этой умной, ироничной, строгой и доброй женщине!

Сивара заканчивала свой рассказ, Ирри совершенно не сознавая, что делает, сморщила нос, когда услышала очень кривое выражение — она бы сказала не так.

— Ирри, тебе есть, что сказать? — улыбаясь спросила Амалтэа.

— Э, свой рассказ? — уточнила Ирри, стараясь вывернуться, ей не хотелось ссориться с Сиварой.

— Нет, ты заметила ошибку, я уверена, — настаивала Амалтэа и теперь она уже не казалась Ирри милой. — Пожалуйста, повтори последнее предложение Сивары правильно.

Ирри посмотрела на Сивару, она порозовела от злости и смущения и смотрела на Ирри как...на врага народа! Поколебавшись, она почувствовала, что даже само намерение соврать внутри отзывается каким-то водоворотом, поэтому плюнув на выскочку Сивару, страдающую комплексом отличницы, Ирри выдала требуемое:

— Иоои эойо уэи оа эу....

Аматэа слушала и с каждым звуком довольно кивала, лицо ее сияло.

— Молодец! Замечательно! Очень гармонично построила фразу! Может, ты нам сразу расскажешь свое сочинение?

Ирри кожей чувствовала, как в классе повышается градус. Сивара ей не простит своего падения, как ни крути, она — все же высокомерная эльфийка. Ее сторону примет и Илира, которая молится на старшую подругу, и это не конец... Мальчики вряд ли пойдут против лидера, а Сивара здесь совершенно точно верховодит. Ладно, Амалтэа все еще ждет...

-..., — Ирри закончила свой рассказ, и села. Когда она еще повторяла фразу Сивары, у нее появилось чувство, что древнеэльфйский 'вырос' из Исходного, только кто-то постарался заменить согласные повторяющимися звуками иди другими...

— Отлично! — похвалила учительница Ирри. — Твой брат — великолепный педагог, если в такое короткое время смог тебя так подтянуть. — Беласко, ты готов? — перенесла свое внимание Амалтэа на Ирриного соседа.

— Как ты смогла так быстро научиться? — подвинулась к Ирри Сивара, а сама едва держала себя в руках.

— Мне не разрешали выходить из дома и брат начал заниматься со мной. А чтобы не тяеять время, мы использовали диск, и занимались три-четыре урока в день. Вот и все. Ты бы тоже могла так дома просить семью заниматься с тобой.

— У нас диска нет, мои родители не имеют такого статуса, — прошипела Сивара.

— Ну, хочешь, приходи к нам вечером на урок, хоть один будешь иметь дополнительный.

— Точно можно, Проницающая разрешит? А сам твой брат согласится? — не поверила Ирри девочка.

— Попробовать стоит... — Ирри подумала, что даже не может представить себе, что ей откажут дома, и от этой мысли теплое чувство затопило сердце и она начал млеть, предоставленная сама себе.

— А мне можно? — выглянул из-под стола Беро.

После этого урока Сивара держалась как— ни в чем не бывало, только несмелая улыбка иногда проглядывала из ее серьезного выражения лица. Ларрдан сегодня рассказывал им про острова, а по окончании, дал Ирри несколько шаров с пропущенными занятиями. Затем все пошли на математику, а Ирри, помня наставления Силды, активировала диск и помчалась домой — оставшееся время ей предстояло учиться самостоятельно. Первым проводил урок отец — Ирри рассказала ему про то, как вместо древних эльфийских рун начертила исходные, Тийнего посмеялся и устроил урок чистописания эльфийских знаков. Вот так всегда, сознаешься и тебя тут же накажут. Это шутка, папочка Ти прав — никуда не годится думать на древнем эльфийском, а писать Исходными рунами. Птице — птичье, гусенице — гусеничье, — так выразился отец. Потом Ти убежал в свой дом проводить урок магии детям, а ее забрала мама — учить Исходному. Поесть не дала, сказала — после, не то засыпать станет на занятии.

— Мам, а я Сивару пригласила, чтобы Ланве и с ней позанимался, — созналась Ирри, хрумча сухариком и запивая айго после урока. — Она говорит, что у них диска нет, статус не тот. Это правда?

— Глупости! Диски делает Тийнего, но обычно эльфы не торопятся жить, они смакуют бытие, ведь мы и так существуем слишком долго... Диски предназначены для детей, чтобы они успевали и поучиться, и дома с родными побыть, и в лесу погулять, с ровесниками поиграть. Если это нужно Сиваре, я пошлю гоблина к ним с диском. Девочка очень наивна, тщеславна, и честолюбива, похоже? — спросила мама.

— Точно, честолюбива безмерно, в Академию мечтает как можно быстрее попасть, — кивнула Ирри.

— И это похвально. Вряд ли она сможет занять высокое положение в Альдараде, там нечистокровных не слишком жалуют, а Индор будет для нее открыт. И мы здесь будем рады ее возвращению... Готова к древнеэльфийскому? — спросила Силда, — Сейчас сдам тебя Ланве, пусть потренирует произношение. У тебя оно слишком жесткое.

Ланве, потом Тимо со своим комплексом на лужайке перед домом, затем Тийнего с обучением законам леса. Только то, что он говорил, отзывалось в Ирри. Словно руны были уже начертаны в ней и теперь играли, вызываемые к жизни волшебным голосом сатира.

К вечернему занятию в их дом заявилась половина детей, а именно Бел с Беро и Сивара с Илири. Когда они пришли, Ирри занималась с Тийнего Исходным языком. Эльфят встретили, проводили в гостиную, предложили перекусить...

— Уже пришли? — спустилась Ирри к гостям.

— А ты что, сейчас занималась? — наклонилась к ней Сивара, когда Ирри уселась на место.

— Ну, да, у мамы предчувствие, что мне придется скоро уехать отсюда.

— Ооо, — протянула девочка. — Тогда понятно, куда тебя гонят.

— Приятного вечера, как вас много, — улыбаясь присел на стул за столом Ланве, а Ирри засмотрелась. До этого момента она не рассматривала брата, а сейчас увидела, насколько он красив и насколько обаятельная у него улыбка.

— Сейчас мы займемся с вами устной речью. Все подумайте и составьте в уме фразу из известных вам слов, потом вы поделитесь своими идеями и разберем каждое изречение. Я не жду от вас глубокомысленных слов, — еще раз улыбнулся Ланве.

Первым оказался готовым Бел, а скорее, просто постарался избежать неприятную ситуацию, как на прошлом уроке. Он озвучил не очень сложную фразу: У меня есть друзья.

— Великолепно! Емко, и уверенно, — похвалил его Ланве. — А теперь все попробуйте изменить это предложение, обогатить. Если кто-то не сможет полностью, тогда просто скажите слово, добавьте его. Ну, какие предложения будут?

— У меня есть верные друзья, — постарался сказать Беро, спотыкаясь на каждом слове.

— Здорово!

— У меня будут друзья, — подала голосок Илири.

— У меня всегда будут верные друзья, — наконец сказала Сивара.

— Ты просто молодец, — Ланве не скупился на похвалу. — Ирри, а ты что молчишь?

— Мои друзья самые лучшие! — выскочило из нее, прежде, чем она задумалась.

— У кого есть дополнения? — обернулся и посмотрел на каждого брат.

— Я верю моим друзьям, — добавил Бел.

— Отлично, молодцы! Теперь предлагаю начать Илири, пожалуйста, твоя фраза, — приглашающе развел руки Ланве.

Время урока прошло незаметно, брат стимулировал учеников на попытки устной речи и мягко поправлял ошибки, эльфята и Ирри учились думать на древне-эльфийском. Когда ученики покидали их дом, они весело гомонили, смеялись, урок им, явно, понравился, а Илири оглядывалась несколько раз, уходя, на Ланве — влюбилась...

— Иди к малышу Ки, он ужасно соскучился по тебе, — заметил брат.

— Ирри, — кинулся к ней малыш, обнял ее за талию и замер.

— Ки, малыш, тебе так скучно одному, — пробормотала Ирри.

— Да, я скучаю, — проговорил Ки, немного шепелявя.

Ирри удивленно замерла.

— Единый я сегодня в него, Чиро и Ул вложил, — сообщил Шу, спускаясь вниз. — Теперь будет тебя загружать, а меня уже замучил совсем. — Идем, Ки, мы за едой, — и старик помахал корзиной.

Нагаи ушли, причем, все, даже женщины. Они оказались настолько стеснительными, что прятались и шарахались от эльфов, вот и сейчас постарались пробежать не замеченными. Их имен никто в доме не знал.

— Ирри, переодевайся и на выход, прогоним комплекс, — появился Тимо.

— Мастер, а вот этот камень у меня на груди что делает? Можно я его сниму? — почтительно спросила Ирри, едва они оказались на воздухе.

— Он стоит стеной между тобой и внешними энергиями, пока ты не научишься держать твердо свою основу.

— Мастер, а это так? Я открываюсь и энергия в меня не просто идет, а втягивается, как я могу ее не принять, она же вкууусная? — протянула Ирри.

— Вот об этом мы и говорим. Когда ты умеешь держать основу, свою суть, то энергия, приходящая извне, всего лишь энергия. Она не может тебя менять, так как ты не даешь ей такого права. Она просто питание, если хочешь, или информация. Понятно? Если вкусная, то и питайся ею, но не подстраивайся под нее. А теперь давай займемся делом, ты слишком далека от идеала...

Так прошло несколько дней, пока Ланве не ушел дозор. Амалтэа радостно отметила успехи пятерки учеников в древне-эльфийском языке, а занятия дома у Проницающей за несколько дней сколотили из них хорошую команду. На перерыве между двумя занятиями, когда она появлялась, ребята упросили Ирри учить их решать задачи, тем более она носила с собой диск. Ланве одолжил им свой учебник, по которому пытался подтянуть свои знания, и дело пошло.

Ирри томилась, она скучала по утренним пробежкам, но Проницающая не разрешала. Тоска по Элоэну никуда не делась и однажды вечером, получив поцелуи от родителей, и дождавшись, пока ее оставят одну, она воровато сняла камень и положила его рядом с подушкой. В нее сразу хлынула энергия, но Ирри постаралась ее воспринимать не как дорогую гостью, на которую так хочется быть похожей, а как само собой разумеющееся ежедневное обычное явление. Стало спокойнее и Ирри, усталая, уснула.

Она увидела себя в южном лесу, спокойно щебетали птицы, порхали жучки, бабочки, но вокруг никого не было. Ирри села на траву, потом легла, время отсчитывало минутки, но Повелитель не появлялся.

— Элоэнни, — позвала Ирри и зажала себе рот рукой. Что-то она расшалилась, к чему такая фамильярность. Она еще раз позвала и затихла. Может быть она попала не туда? И вообще, где она сейчас? Случайно ее новая кровь снова не увела в другую сторону Ирри? Свежий воздух бодрил, она улеглась на траву и начала раздумывать, что держит ее саои эво. С одной стороны понятно — он не мальчишка, а с другой — что она знает о нем? Как Элоэн станет поступать в той или иной ситуации? Как он будет поступать с людьми, от которых Ирри все дальше и дальше? Камень на груди принес ей определенную пользу — туман в голове немного рассеялся. Но Элоэна все нет, скоро это станет не смешно, Ирри уже начала дуться. Так и заснула там, а открыла глаза в своей кровати, было темно и на груди висел камешек — кто-то заботливо одел его, пока Ирри спала.

Утром Ирри задумалась, вспомнив разговор с Тимо. Получается, если ей нравится до дрожи энергия леса или от Элоэна и она начинает меняться — ее основа только формируется. Она представила, как меняется и становится похожей на папочку Ти, и идет дальше, у нее вырастают рожки, копытца... Она потрясла головой, не хочется. Ну и что, если до этого не было сатириц, а теперь может получиться, лес ведь не прочь поэкспериментировать, да и сама она непонятное существо... Она вздохнула, начав бесом в голове принцессы Ирри стала ... А кем она стала? Не человек, однозначно, стоит ли возвращаться в Дирану к отцу? Тетушка только вот... И не совсем эльф, скорее, неведома зверушка. Ирри икнула: нет, мама, папа и Мастер правы, нужно терпеть и ждать, пока ее основа сформируется и утвердится. Вот тогда мы и начнем ставить опыты над собой, усмехнулась она. И тогда связь с Элоэном может измениться и исчезнуть — пришла мысль, и потому он так старается свою часть вплести, чтобы преобразование не вытеснило ее. Ладно, теперь она все время станет помнить о рожках и копытцах..

Следующее утро Ирри встречала с Тимо на лужайке перед домом — они уже сделали пробежку и теперь раз за разом прогоняли комплекс. Ирри втянулась, звуки исчезли, осталось ощущение, что она делает упражнения, а внутри нее шар с водой, который нужно не расплескать. И чем она точнее выполняет движения, тем плотнее он становится и с каждым разом чуть-чуть увеличивается. Мастер остановил ее и снял камень.

— Делай снова, посмотрим, как ты справишься без него.

Ирри опять втянулась в непрерывную череду упражнений и ей стало видеться, что прозрачный шарик, словно полиэтиленовый, наполненный молочно-белой светящейся субстанцией, плывет по волнам золотистой реки. Вода плещется, пытается утопить шарик, но он всегда наверху, кувыркается и играет в собственное удовольствие. Ирри поняла, что именно этого и хотел добиться Мастер, чтобы ее внутреннее состояние было суверенно и не подвергалось влияниям разных, пусть и хороших, энергий.

Сегодня Ирри помогала собраться Тиира, Лаудра готовилась к свадьбе. Утром вернулся и Ланве из дозора, обняв сестру и мать, быстро позавтракал и пошел к себе отдыхать. Ирри смогла поздравить молодых заранее, по совету отца. Подруге она подарила серьги из серебра с изумрудами. Они были такие крупные, немножко аляповатые и не подходили ей, и зачем она их взяла из преподнесённых подарков на день рождения, но сегодня они оказались как никогда кстати. На серых лопухах Лау они будут выглядеть изящной мелочёвкой. А Зару она придумала подарить ремень. Сам он ему бы не подошёл, маловат, но большая нарядная пряжка была богато украшена полудрагоценными камнями и парой небольших сапфиров. За свои подарки Ирри была полузадушена Лау и притиснута к широкой гоблинской груди вместе с невестой, по-видимому, чтобы та не приревновала. Всё, эльфячье участие закончилось, теперь нужно не попадаться гоблинам на глаза.

Общим советом было решено отдать гоблинам дом отца для размещения гостей. Он, конечно же, запечатал пару комнат с ценными вещами. Все эльфы запаслись корзинами с провизией, бурдюками с водой и скоро должны были заблокировать лестничные проходы снизу наверх. Ирри с недоумением наблюдала за приготовлениями — к чему такие предосторожности, но Шу успокоил ее, предложив посмотреть гоблинскую гулянку. Когда Ирри в ответ посмотрела на него как на умалишенного, он, рассмеявшись, продемонстрировал ей окно в полу, где можно было видеть, как суетятся гоблины, Лау кричит, что насыщенно-зелёное платье ей узко, Гро рычит, что его праздничный шейный платок не завязывается красиво, Дора, кряхтя, мечется от одного к другому. И у всех на лицах такие свирепые выражения... Ирри сглотнула, сейчас гоблины совсем не выглядели милыми.

— А потом, когда они наедятся личинок и жуков, замаринованных в крови ядовитых гусениц, напьются настойки из морошки с поганками, вот тогда они потеряют цивилизованный вид, и на них даже смотреть будет страшно, — добавила Проницающая.

Ирри поёжилась:

— Как же вы с ними живете столько лет, зная, что они могут терять разум? Кто знает, может они и среди бела дня бледных поганок наедятся, ну, увидел, не удержался, и съел? И что тогда случится?

— Дочь, не преувеличивай, — отозвался Тийнего. — Во-первых, названные блюда являются ритуальными и в повседневной жизни их даже не то, что не принято — их запрещено есть. Это закон. Во-вторых, давно, когда гоблины и эльфы решили жить рядом, был заключён Сговор, записанный в рукописи, не причинять вред друг другу. Именно поэтому гоблины предупреждают заранее о праздниках, где будут употребляться ритуальные напитки и блюда, и то, что они могут быть опасными для других. На выбор предлагается либо уехать к родственникам на пару дней, либо запастись едой и питьем, и затаиться наверху. Не волнуйся, гоблины предпочитают праздновать на воздухе свои праздники, здесь почти никого не будет. Тем более до ночи, когда и начнется празднество. А пока они принимают родственников, размещают их... Не беспокойся.

— И вообще, чего ты сидишь просто так? Давай-ка, заниматься. Хотя бы древнеэльфийским, как раз для тебя. Бери пергамент, перо и дуй в свою комнату, пиши сочинение! И красиво!

Пришлось послушаться, но она сначала заглянула к Ланве. Он любовно натирал свой меч, а Ригги сидел в кресле, перекинув ноги через подлокотник, читал книгу. Его светлая чёлка свесилась и почти закрывала ему глаза. Ирри присмотрелась, ей показалось, он заснул. Проверим! Она помахала ладошкой у него перед носом. Ничего! Так и знала! Ирри выразительно посмотрела на брата, за что тут же поплатилась. Ригги схватил ее, плюхнул себе на живот и начал щекотать. Отбиваться не получалось, слишком в неудобной позе она была, пришлось извиваться от смеха, пока не вспомнила уроки Тимиозо. Ха, с первой попытки почти придушила Ригги, согнувшись и прижав ноги к туловищу, намертво зажав там его лицо. Смех сразу прекратился, а она освободила эльфа. Вряд ли Элоэн поблагодарит ее за смерть кузена.

— Здорово ты меня, — сообщил мне Ригги, растирая скулы и шею.

— Да, я сама себя удивила... — пробормотала она, отряхиваясь. — Ланве, мне сочинение нужно писать, пойдём ко мне, ты будешь там дышать на свой меч, а я, если мне не хватит слов, буду спрашивать у тебя? Ну, пожаааалуйста! — Ирри просительно заглянула в его голубые глаза.

Брат отозвался, схватил ее под мышку и понёс а ее в комнату. Ригги удивлённо поднял брови. Ну да, ему же никто не рассказал, какая у них дружная семья.

Сочинение Ирри писала долго, это же надо ключики и ручейки выписывать, хотя, нужно признать, современный эльфийский более претензионный, чем древний — раньше знали толк в практичности. Идея была в том, что она решила описать взаимодействие стихий. Например, Ирри уверена, что водная стихия пришла к ней вместе с земной, и через водную же — придёт и воздушная. Неизвестно, сможет ли она летать, и как это возможно, но вспоминая из прошлой жизни свои ощущения, она писала: 'когда был сильный ровный ветер, меня всегда тянуло на ровную площадку. Становишься навстречу ветру и идешь вперед, почти реально чувствуя, как раскрываются крылья, разворачивая лопатки, и каждый шаг становится движением после мощного взмаха. Как это могло быть, я не знаю, но уверена, что и здесь воздушная стихия меня примет.

А огня я всегда опасалась, и у нас был вооружённый нейтралитет. Хотя попытки примириться с ним я делала регулярно. Самой сумасшедшей — было моё хождение по углям, но не так, как описывают в газетах, когда дорожка занимает всего метр-полтора. Нет, я не искала лёгких путей, поэтому маршировала, вытеснив свой страх вон, по густому ковру углей, пламенеющих алыми огоньками и кое-где ещё с танцующим пламенем, эти десять метров я прошла, не получив и ожога. Потом были ещё две попытки, когда я, уравновесив своё сознание, брала и держала в руках угли. И всё, больше экспериментов я не проводила, получая ожоги от кипятка, горячего утюга, от горячей сковороды. Так что, могу сделать вывод, огненная стихия — не моя'.

Можно было писать про остальное, но Ирри надоело, и так уже получились два свитка с убористыми значками, да и за окнами наметилось оживление. Она вскочила, поцеловала золотую макушку брата и поспешила к отцу. Родителей нашла в комнате матери, они склонились над какой-то книгой.

— Отец, я написала! — звонко возвестила она, по-хозяйски втиснулась между родителями и заглянула в книгу — она оказалась пустой. Она не дура, сразу сообразила, что этот фолиант был зачарован от таких, как Ирри.

— Мам, там уже шумят снаружи!

— Поверь мне, ничего красивого и изысканного ты там не увидишь. И в конце концов, не вежливо подсматривать, — пригладила ей волосы Силда.

Пришлось возвратиться в ее комнату, там Ланве что-то строгал из кусочка камня. Не обратив внимания на это несоответствие, она придумала себе медитацию. Камушек сняли. Она же теперь наяда, вроде, и связана с лесом. А там ещё и озеро, созданное ею, есть... Вот если сейчас попробовать отрастить глазки, ушки из воды или из травы, посмотреть, что ж там на самом деле происходит с гоблинами.

Ирри села по-турецки посередине кровати, оперлась о стену. Странно, она была тёплой, чуть-чуть, но приятно. А ведь она не задумывалась, как эльфы отапливают дом. Хотя было и лето, но достаточно прохладное, а уж ночи и вовсе приходили холодные, в доме же в любое время оказывалось очень уютно и комфортно, а она до сих пор не удосужилась спросить, как? Ладно, потом...

Ирри обратилась к своей водной сути, она с радостью откликнулась. Получается, просто смирилась с ролью ведомой, и притихла. Они обманули всех! Ладно, так как они спелись и скоро станут одной, но многогранной личностью, Ирри захотела увидеть озеро перед домом отца. Раз, и она видит его, но странно. Есть вид на озеро с кончиков травинок вокруг, и из него — из глади воды. Сначала у Ирри закружилась голова, сознание никак не хотело соединять воспринимаемое с разных сторон в одну картину, но через полтора часа круговерти, когда отступалась и пробовала снова, она привыкла и начала воспринимать пространство многомерно, с разных планов. Как охранник видит на экране несколько видов с разных камер, так и она, только у нее была одна, состоящая из тысячи слоёв. Одна мысль, намерение, что она хочет увидеть или за что зацепился взгляд — и вуаля, выделяется нужный слой. Фантастика! Теперь Ирри готова к просмотру, а наядочка (или она сама?) внутри предвкушающе хихикнула. Тсс, не шалим!

Трава между домами оказалась устлана лопухами широким кругом и на них были разложены всякие кузнечики, жуки, мухи. Некоторые были зажарены в масле, а другие — в кляре. Травиночки старательно передали и аромат каждого блюда, у нее в животе узлом скрутились кишки. Назад! Картинка стала безопасной. И вообще, отчего она комплексует? Ну, не была она в Китае и Таиланде, там другие люди угощались...

Еда разложена, а гоблины не ели, это как? Оказалось, они собрались кучками, уселись на траве и делились новостями, периодически предъявляя гостям того или другого родственника. Так продемонстрировали малыша Гого, которого раздели и предъявили голеньким. А, показать, что без изъянов... Так, да-да, это место особливо нужно предъявить, а как же, он же мужик! Да, Ирри наверное, много нового об обычаях гоблинов узнает сегодня. В другой компании показывали гоблинку, молодую, и даже слишком, потому что она выглядела раза в два моложе Лау, но была с огромным животом. И его как раз и заставляли её демонстрировать, обсуждая стати не родившегося ещё малыша. Они, что — видят его? Рентген вместо глаз у них?

Другая кучка родственников оказалась похожа на гномов, кожа у них смотрелась серой, конечно, но гораздо светлее, они имели густые бороды, и уши у них стали чуть меньше. Но глядя на них, сравнивая с гоблинами, сходство было поразительным. Это значит, гномы оказались боковой ветвью Гоблинэ. Забавно...

Разговаривали они на рычаще-грохочущем диалекте. Что-то неуловимо знакомое было в этих звуках, но оно заглушалось шипящими согласными. И всё равно она как-то смогла догадаться, о чём они говорят. Это магия, шепнуло подсознание, которым прикинулась ее наяда.

Гоблины расселись в широкий круг перед разложенными яствами. Как они ели, обсасывая несчастных жуков, сыто срыгивали, было неинтересно и она начала рассматривать праздничные одеяния гоблинов. Женщины оделись в платья кричащих тонов, а если на них присутствовали ещё и цветочки, даже жутких дисгармоничных цветов, то товарки пристально рассматривали такую ткань, восхищённо цокали языком, и спрашивали рецепт красителя. Как оказалось, дизайн рисунков был достоянием гоблинских семейств. Мужчины же — одеты в штаны, яркие рубахи, у некоторых были красивые ремни, у некоторых — нет. Просматривалась тенденция: ремни носили те, у кого пузо оказалось меньше, а это в основном — молодые гоблины. И у всех на шее висели пёстрые платки. Интересно, откуда пошёл этот обычай? Может, из подземелий, когда гоблины завязывали себе нос и рот от пыли и щебня прорубаемой породы? Выглядело приличное гоблинское сообщество нарядным цыганским табором: и сидели — образуя круг, и свадьбу играли всем гуртом.

Но вот уже начали разносить бурдюки с горячительными напитками и подносы с личинками странного коричневого цвета. Ах, да, маринованные... Градусы празднования повышались, вот уже гоблины стали выбивать руками странный ритм, и молодые вышли в круг танцевать. Неважно, что их движения сложно назвать танцами, ведь они простые гоблины, а не профессиональные танцоры! Музыки не было, но ритм хлопков заводил, и вот уже и гоблинки покачивают головами и ритмично поводят плечами, а мужчины — хлопают в такт себя по бедрам. А невеста-то как раскраснелась и как сияет радостью жених! Одобрительные крики зрителей становятся громче.

— Ирри, очнись, пошли перекусим, — осторожно тормошит ее Ланве.

Ирри потянулась от души, тело даже немного затекло без движения, и вскочила, так, что брат отшатнулся. Ага, попался, хищно улыбнулась она.

Они расположились на непонятно откуда взявшемся пушистом ковре, на скатерти Силда разложила маленькие завёрнутые в листья пакетики, это оказались зелёная паста с орехами, в обертках, напоминающими салат, пирожки, просто орехи, оладьи с мёдом. Наги не стали есть их еду, показав на большую корзину, эльфы предусмотрительно не стали в неё заглядывать, подозревая, что там, чтобы не портить себе аппетит.

Вообще, их ужин даже с разными столами с нагами, выглядит очень семейно. Тиира попробовала что-то из корзины, сморщилась и быстренько перебралась к скатерти. Ирри пожевала пакетики, оладьи, запила тёплым айго, который родители подогрели для всех в бурдюках, поблагодарила всех, и отправилась к себе.

В ее комнате появилась ещё одна кровать, когда они успели? Скорее всего, она для мамы — свою комнату Проницающая уступила отцу, а сама, как радушная хозяйка, переберётся к дочери. Тиира явно будет спать на коврике в объятиях своего любимого, Ланве принял Ригги, а Тимиозо переночует в своей крохотной клетушке. Ладно, пока родители продолжают обсуждать свои магические изыскания, Ирри решила опять изучать брачные обряды гоблинов.

Оказывается, уже стемнело. И как она этого не заметила? Ее волшебные глазики-травинки ещё видели в отсветах кострищ, которые окружали молодую пару. Гоблины за огненной стеной уже были разгорячены и не совсем адекватны. Они что-то кричали влюблённым. Так, что-то намечается: беременную гоблинку и детей тихо отправили по домам в сопровождении старушек и стариков. А оставшиеся гоблины начали бесноваться, они уже все горланили призывы... к чему? К действию? Началось...

Опять специально обученные гоблины начали отбивать ритм, только другой. Этот начался со спокойного рокота, но очень медленно убыстрялся. А в это время Лау начала раздевать своего любимого... Толпа одобрительно гудела с той стороны костров.

Силда

Они долго сидели с Ти, обсуждая дочь. Судя по её сочинению, она снова преподнесёт сюрприз, теперь с воздушной магией. Да уж, непростая девочка им попалась. Но так ещё интереснее! И никто в этом мире не сможет дать ей больше, чем они! Силда даже начала подумывать, как устроить Ти в ее доме, чтобы он мог целовать дочурку на ночь и будить утром. Ему не довелось испытать отеческих чувств, так пусть насладится свалившимся на него счастьем. Хорошая мысль, только нужно хорошенько её обдумать! А пока они писали план обучения Ирри: а как же, теперь без него никуда, ведь каждый шаг нужно выверять с осторожностью лесной кошки. Силда старательно записывала уже согласованные моменты, как Ти громко хлопнул себя по бёдрам ладонями и рассмеялся:

— Наша красавица подсматривает за гоблинами!

— Не может этого быть, я сама ставила изолирующий контур, ни картинки, ни звука она не увидит!

— Ты недооцениваешь нашу дочь, — хитро улыбаясь, и с выражением абсолютного довольства сообщил ей Ти. — Она применила связь с лесом и теперь наблюдает через траву, землю, воду.

— Ну, многого она не увидит, так что пусть знакомится с обычаями гоблинов, — махнула Силда рукой.

Только когда одурманенные и утомившиеся гоблины заснули, повалившись на траву, они позволили себе пойти отдыхать. Какие бы эльфы защитные контуры и охранки не ставили, всегда обязательно кто-нибудь оставался дежурить на время свадьбы. В давние времена был один случай, когда перепившие своей ядовитой настойки молодые гоблины поспорили, что вскроют защиту эльфов на доме. Молодые оболтусы старались, и ведь получилось у них спьяну, открыли вход и направились в комнаты. На их беду им попался отец семейства, которого они просто отшвырнули, стремясь к эльфийкам. А для любой из их народа насилие — это смерть. Вот и эльф, это был Дилаани, друг отца Силды знал, пропустив этих молодых повес, которые даже не поймут, что сделали, он потеряет жену и любимую дочь. Дилаани применил смертельное заклинание, которое убило гоблинов, которые вообще-то не восприимчивы к магии, но и себе сократил жизнь ровно на четверть. С тех пор часть стариков серокожих карликов остаются присматривать за сородичами и не допиваются до безумства. Но и эльфы бдят.

Когда она пришла в комнату, дочь сладко спала, разметавшись на узкой кровати. Коса её свесилась с постели, а голубой пёс положил голову как раз на кончик золотых волос на полу и вздрагивал во сне. Она же не зверь, пусть дочь радуется любви Онни, глядишь, и понимать животных научится...

.

Тимиозо слышал оргию гоблинов, слышал и тихий говор Силды с Тийнего, слышал, как старик-наг читает лекцию по магии своим сородичам. Сам не спал, чувствуя напряжение в воздухе, заодно и порадовался за Ирри: не понимая причины, интуицией уловила тревогу и приготовилась. Ела мало, ушла в тишину своей комнаты, затаилась, как боец в засаде, готовясь к прыжку и прислушиваясь к противнику. Ланве с Ригги уже давно спали, понадеявшись на старших, эх, молодёжь! Завтра решил вести Ирри заниматься, хватит уже отдыхать, а то её мышечная память станет ослабевать — Силда разрешила свободные перемещения девочки. А тут ещё этот змееныш просится с ними заниматься. Смешно, он и ходить толком не научился, а туда же!

Кажется, затихли... Да, Силда пошла спать, устало пошатываясь. Последние события с Ирри и сегодняшняя ночь её вымотали. Нужно завтра забрать Ирри и напустить сонную магию на хозяйку. Ничего, Си Егу тоже кое-что умеют, пусть Проницающая отдохнет от бесёнка, пока он будет ее вдоль леса гонять!

Ирри.

Она ползет, как там, отец сказал: гусенице — гусеничье? Тимиозо, Мастер, которого она почитала, после бега, разминки, полноценного занятия с клинком, решил тренировать изворотливость. Связал, фактически, перепеленал и сказал: освобождайся любыми доступными средствами, кроме магии. И ушел. Точно, так и сделает! Никаких проблем, только шнурки погладит! У нее ни одного такого средства с собой нет, до пояса не дотянуться, хотя кинжал наставник забрал. Тьфу, земля в рот попала, устала шея лицо от земли поднимать!

Очнись, очнись! Проснись! Как можно себе помочь? Колдовать можно, она же умеет ослаблять веревки? Но ведь мама не разрешала пользоваться магией... Тимо специально так сделал, чтобы она приучилась носить с собой секретики. Договорились уже! Но сейчас что делать? И этот индеец ушел, просто ушел! Перетереть веревку через шершавую кору дерева — задача многочасовая, да и руки отвалятся, а ещё решить, каким местом нужно тереться, если она вся, как гусеница в коконе?

Через полчаса она поняла, что зря мучается, смысла в ее передвижении уже нет. Если вызвать воду? От влажности ослабнут веревки, а толку? Если бы у нее были связаны только руки, или ноги... А если попробовать крылья? Полетела бы в поселок, кто-нибудь, да размотал. Крылья, хорошее дело... Какого же они должны быть размера?

Точно к обеду, когда эльфы тянулись из леса и вообще неизвестно откуда в посёлок, она торжественно влетела как подбитая ворона, порхая зигзагом вверх-вниз, вверх-вниз около земли и извиваясь от старания всем телом. Эльфы как только увидели это явление, так и замерли с открытыми ртами. Конечно, без нее им скучно жить было, а теперь Ирри появилась и такой цирк. Ничего удивительного, что за ступором раздался гомерический хохот. Ну, и пожалуйста, она не в обиде! Вот только бы кого знакомого увидеть... Ага, кто-то уже бежит к ней.

— Бел! Пожалуйста, освободи меня! — попросила она после того, как тяжело плюхнулась на траву.

— Ты так красиво порхала! — смеясь, начал ее развязывать друг.

— Ага, как подстреленная ворона!

— Кто-кто? — переспросил Бел.

— А, птица... Спасибо! — поблагодарила Ирри его после освобождения и побежала домой.

Самое интересное, что Тимо нигде не было видно, ну, и ладно с ним. Она легко взбежала по ступенькам и попала в объятия мамы.

— Ирри, ты откуда?

— С тренировки!

— Беги, переодевайся, скоро обед.

За столом обнаружился и наставник, он укоризненно посмотрел на нее, а Ирри держала совершенно невозмутимое лицо. Ей нельзя отвлекаться, скоро уроки!

Дни тянулись за днями, занятия с Тимо, дома и в эльфийской школе. Ки через неделю присоединился к ним. Широким жестом эльфов к нагам стало то, что уроки стали вестись на Едином. Плюс для остроухих учеников был в том, что они стали тренировать реальное владение этим языком, а нажонок начал учиться. Он оказался очень старательным и способным, и всегда на занятиях садился рядом с Ирри. Он быстро сровнялся в математике с младшими учениками, да и в эльфийском делал успехи. Единственное, что у него плохо шло — письменные занятия. Буквы и цифры он выводил медленно, криво, и не мудрено — ведь никогда не держал в руках перо. Но его терпение и настойчивость завоевали уважение учеников и педагогов. А уж она-то у него была вместо мамки: мальчик в каждый момент оборачивался к ней и дарил свои эмоции, ждал ее ответа, реакции. Сначала Ирри отмахивалась от него, но... Разве можно отказать этому наивному и бесхитростному взгляду? Да и повадился он спать у нее в ногах, свернувшись калачиком, а так как ночи были прохладные, Ирри пришлось делиться одеялом. Сначала Онни рычал, а потом привык, тем более рядом с нею Ки так умильно чмокал губами во сне и поначалу иногда звал маму. Приходилось его успокаивать, гладить, в итоге малыш прижимался к ней и засыпал крепким здоровым сном.

Где-то через неделю после свадьбы Лау с Заром, все проснулись от шума. Тимо первый среагировал и вышел в коридор. Послышались женские всхлипы и бормотанье. Тиира, что ли? Пришлось выглянуть, Ки, естественно, полз рядом, обхватив ее за талию. Оказалось, что-то стряслось с нагами. И малыш тоже неожиданно обзавелся хвостом

Силда в просторном белом одеянии уже исчезла в дверном проёме комнаты змеелюдов. Ки, едва сообразив, из-за чего шум, тоже кинулся туда же. Пришлось последовать за ними — в комнате змеелюдов был фейерверк: они фантастически мерцали, и что-то непонятное происходило с их хвостами. Вот он есть, а вот его нет! Причем это осуществлялось с молниеносной быстротой, и в момент появлении хвоста, он с силой бился о пол у каждого. А их было шестеро, естественно, хвосты схлёстывались, и тут же пропадали, оставляя вместо себя какие-то обрубки тел. Смотрелось всё это страшно.

Ки ударился в слезы и, уткнувшись в Ирри, безутешно рыдал. Мама решительно взяла ситуацию в свои руки: как-то заморозила их, или остановила время(?), не понятно. Но они замерли очень странно — некоторые хвосты в воздухе. А сама Силда решительно направилась из дома.

Через пять минут мама вернулась уже с папой. Он, проходя мимо нее, ласково пригладил волосы ей, хотя и сам был лохматый, заспанный, в штанах и свободной тунике, полурасстегнутой на груди, открывая темную растительность на ней. Молча осмотрев застывшую сюрреальную картину, застыл неподвижно. Опять мысленно совещаются, возмутилась Ирри, получив тут же ментальный щелчок от него по носу. Ах, ещё и мысли читает?! Чтобы не скучать, она зажгла светлячок, не слишком яркий, но достаточный, чтобы увидеть, что Тимо успел одеть только штаны и теперь демонстрирует великолепный рельефный торс и распущенные волосы за спиной. Хорош, ничего не скажешь! Ведь и бедра достаточно узкие по сравнению с плечами, и образуют так называемый треугольник с основанием вверху. Очень брутальный тип!

— Ирри, иди сюда, малышка! — услышала она призыв отца.

На такое обращение Ирри бабочкой порхнула к нему.

— Нагаи впитывали твою энергию, когда ты лежала после того, как пыталась стать наядой и стали людьми. Но это не их натуральное состояние, они не могли сколько угодно в нем находиться, не нанеся себе слишком большой вред. А теперь наги пытаются обратиться в нага, вернее, и не они сами, а их энергетический баланс, наполненный эльфийской праны, пытается вернуть их в естественное состояние, но ему не хватает сил.

— Что, нужна ещё моя энергия?

— Тьфу, зачем? — отмахнулся папа.

Мама всё это время молчала, отдав первенство объяснения отцу. Чтобы она больше его уважала? Ирри, вроде, и так...

— Дочь, мы думаем, что нужно провести один ритуал, — вмешалась мама.

— Эээ... кровью, что ли, нужно поделиться?

— Мы поможем, упростим процедуру, — успокоил ее отец.

— Это и они моими родственниками станут?! Прям, цыганский табор! — озаботилась Ирри.

— Нет, этого не будет! — твёрдо заявил отец. — Просто они смогут менять свой облик на природный. Станут оборотнями, как Ки.

Через пятнадцать минут отец фокусничал, а как иначе назвать всё то, что он делал? Папа развел в кубке ее кровь с водой, что-то намагичил там, и теперь надрезал у нагов яремную ямку и вливал туда волшебный состав, самое интересное было, что он впитывался молниеносно, словно его тут ждали. Когда всё было закончено, отец передал Ирри Тимиозо, кивнув ему. Ее вывели, оставалось только прислушиваться. Через некоторое время раздались тихие стоны, и Ки тоже выпихнули за двер.!

Наги обрели свои хвосты, но самое обидное для них оказалось то, что теперь их основной облик был человеческий, а змелюдный, так, половин, то есть они теперь не могли быть в своём природном виде всё время.

Через месяц Ланве, вернувшись с дозора, принес в дом радостную весть: Танве двигается в их сторону с обозом продуктов! Ирри сразу ушла в думы, как старший брат отнесётся к новообретённой сестре? С этим и ходила пару дней, пока Ки не привлёк ее внимания, оказывается, папа с мамой и Шу обсуждали вопрос соединения двух домов в один, а нажонок подслушал. Для меня Ирри было дико, зачем столько тратить времени и сил по переносу верхней части и нижних гоблинских подземелий, когда можно оставить эти здания для других, например, для женившегося Ланве или Танве, но сотворить новый особнячок. И почувствовала горячее одобрение и радость от отца, опять он подслушивал ее, проказник. Но злиться на него не было сил, ведь она не думала ничего зазорного.

На следующий день всех эльфят отправили в поход с Ларрданом и отцом. Причем эта светлая мысль пришла педагогам вечером, о чем всем сообщили прибежавшие мальчишки-гоблины. Родители собрали каждому по смене вещей, тёплому плащу и немного еды, мама с папой даже Ки одели, да и кто бы ему отказал? Он был такой милый и непосредственный. А Онни не пустили с ними, что вообще показалось странным.

Когда отряд вышел, было раннее утро, щебетали птицы, радуясь разгорающемуся дню, а дети воодушевлённо следовали за Ларрданом. Ирри любопытствовала, Тимо крадется за ними? Или решил воспользоваться счастливым случаем и отдохнуть?

По ощущению, они двигались навстречу Танве. Во время движения их поочередно экзаменовали про растительный мир. К ее стыду, она знала едва ли половину названий, но зато у нее в голове звучали их названия на Исходном. И когда в очередной раз Ларрдан указал на кустик, похожий на землянику, только с голубыми ягодами, похожими на малину и вопросительно посмотрел на Ирри, она опять потерялась. Учитель сделал скучное лицо, и она не сдержалась — выпустила наяду наружу и предоставила ей возможность поболтать.

— Это фравла, такая ягодка, её можно есть, только когда она станет черной. Она прекрасно утоляет жажду и способствует разжижению крови, понижает горячку и чистит кровь, — прочирикала Ирри на исходном.

Ребята смотрели на нее как на сумасшедшую, Ларрдан — с недоумением, а отец — с едва сдерживаемым смехом.

— А теперь, Иррьен, будь любезна, и переведи нам эту изумительно интересную информацию на эльфийский, — немного напряжённо попросил ее Ларрдан.

Пришлось повторить на понятном для всех языке, от волнения — очень быстро, только другое название кустика она не знала. Теперь одноклассники смотрели на нее с жалостью, один Ки восторгался Ирриными перлами.

— Это — фаравка, и мы её используем только как краситель — спелые ягоды дают изумительно яркий синий цвет, — доверительно сообщил ей Ларрдан, а девчонки прыснули от смеха.

Ирри пожала плечами, не знают они про целительные её свойства, так это их проблемы! А от отца пришло ментальное одобрение. Ага, значит, и он не делится со всеми знаниями с эльфами!

Так они и шли два дня, ночевали, завернувшись в плащи, лежа на земле, сбившись в кучи: девочки с девочками, то есть Сивара с Илири, и остальные мальчики и мужчины. Ирри оказалось комфортнее всего, отец — с одной стороны, Ки — с другой, рядом с ним Боро и так далее. Если часть их группы и не одобряла такое ее поведение, то Ирри хотелось им рассказать, что вряд ли они мерзли, хотя бы раз в своей жизни, как она тогда, в болоте, мокрая и холодная. И благодаря Мирро она выживет в лесу и не умрет от голода, теперь-то уже точно!

Так они и передвигались, узнавая про растения, которые можно и нужно есть, какие — обходить стороной. Однажды они пришли к обрыву, глубокому, протянувшемуся широким ущельем поперёк их пути. Ларрдан с отцом предложили детям преодолеть его и перелетели на другую сторону. Ооо, так вот, что пытался добиться от нее Тимо.... Все шокировано наблюдали за удалением взрослых. Еду они уже давно съели и надеялись через денёк если не вернуться, то хотя бы поесть пойманного зайца или ещё кого...

Как бы то ни было, но нужно было что-то предпринять. Поступило два предложения: попытаться преодолеть препятствие, и идти искать пологий спуск, или что-то вроде моста. Ирри голосовала за первое, а все остальные — за второе решение. Пришлось подчиниться, хотя они с Ки плелись позади всех и обсуждали, как могли попробовать преодолеть эту широкую расщелину, похожую на чей-то злой умысел. Они так увлеклись идеями, что не заметили, как отстали. Или потерялись.

Глава 25.

Иррьен

Ирри сразу вспомнила своего отца. Если он лесовик в энном поколении, то мог запутать следы или отвести им глаза. Получается, они с Ларрданом сразу задумали их разделить, увести подальше и бросить. Испытатели!

Когда дети поняли, что заблудились — решили отдохнуть. Страха не было. Ки, пока сидел, обратился в нага и теперь старательно собирал себе в подол выпущенной наружу туники жуков, гусениц, личинок. Хоть это радовало, что ребёнок не останется голодным. А она? Мирро учил ее, что лес — это кормушка для любого живого существа, нужно только приложить старание. Где же его проявлять? Они сидели в полутёмном лесу, так как под высокими кронами света было не очень много. Пришлось взять пример с Ки и начать ползать вокруг. Ее трофеями стали: стебли дикого ревеня, трава, вроде сныти, а значит, очень полезная, и какой-то чахлый гриб. С трудом пожевав волокнистые кислющие стебли, Ирри посчитала благословением сныть, её молодые листочки были сочными и чуть солоноватыми, но всё равно приятными.

Спать она улеглась в обнимку с Ки, совершенно уверенная, что за ними наблюдают. Не могли же их бросить? Даже если все разбрелись, наверняка, за каждой группой следят если не родители, то патруль. Поэтому Ирри, успокоенная, быстро заснула.

Ночью она проснулась от холода и влажного тумана. Ки же свернулся кольцами и спрятал в них и торс, и голову. Ясно, почему она продрогла. Спать больше не хотелось, поэтому она стала тренировать ночное зрение. Дочкой эльфам стала, а почему тогда у нее зрение как у человека? А уши, интересно, останутся прежними? Оставив риторические вопросы, она зажгла светлячок и начала присматривать место для костерка.

Пламя танцевало ламбаду, тягучую, томную, Ки, не просыпаясь, переместился к Ирри, устроив голову на коленях. Тихо потрескивали деревяшки в костре. Сидя в небольшом красновато-оранжевом круге света, обступаемая кромешной темнотой, которая норовила заполнить всё, она чувствовала покой и отстранённость.

Сейчас, когда одна, сама с собой, можно и порассуждать. Тибильда, тётушка, как она там? Ирри согласилась уехать, видя, что герцогиня взвалила на себя заботы о королевстве и ей недосуг заботиться о ней, а долг, который тетушка чувствует перед Ирри — гнетёт её. Уже прошло несколько месяцев, наверняка, ситуация изменилась. А она скучает по тетушкиным теплым рукам и тонкому юмору. Но теперь у Ирри появились отец и мать и Тийнего сейчас намного ближе ей, чем кровный отец. Мирро обрел свою магию, наверняка, и кинулся учиться. Элоэн, правда, говорил, что направит его в Академию магии. Интересно, зеленоглазый друг уже там? А Элоэн, почему молчит? Ведь уверял, что они смогут общаться мысленно, но она его не слышит. Ки спит так сладко, подложив ладошки под щеку... Кто он ей? Брат или сын? Смешно, ей и тринадцати лет нет, а она обзавелась младшеньким. Магии учится медленно, торопиться нельзя, силы этого мира хотят использовать ее как марионетку, то и дело норовят взять власть над телом... Когда же оно вырастет?!

Заметно похолодало, значит, скоро рассветет. Ирри подбросила сухих веток в огонь, все равно последние, а там уж Арава встанет и они согреются. Застывшая в ожидании дня природа, почему всё замирает перед утренней зарёй? Словно предвкушают и сомневаются — случится или нет. Эта особенная тишина...

Ки сполз от нее в сторону затухающего костра, а Ирри трудом поднялась, растирая затекшие ноги. Чтобы быстрее восстановить их чувствительность потопталась на месте, попрыгала и начала разминаться. Привычка, однако! В неуверенно светлеющем утре прошла немного и увидела небольшую поляну. Хмыкнув, начала заниматься, хотя, что бы изменило, если бы они её нашли ещё вечером?

Через полчаса, когда она разогрелась и начала упражнения с мечом (а вы как думали, теперь стала запасливой, всё оружие, каким мало-мальски владеет, носит с собой), к ней, поёживаясь, вышел взъерошенный Ки. Она как раз скакала, делая выпады.

— Присоединяйся — кивнула Ирри малышу.

Когда стало совсем светло и теплее, они уже бодро шагали по направлению к расщелине. По крайней мере, им так казалось, но когда начало припекать и они спрятали плащи, расстегнули курточки, у Ирри появилось подозрение, что это не так. Но уверенности не было, поэтому она промолчала и они продолжали бодро топать вперед. Когда Ки жалобно посмотрел на нее, поняла, совсем замучила малыша и устроила привал.

Пить хотелось неимоверно, поэтому Ирри занялась исследованием подземных вод, и через час недалеко от их местоположения уже бежал крошечный ручеек с очень вкусной водой. Бурдюк у нее, конечно, был и она его наполнила. Теперь можно было быть уверенной, что от жажды они не умрут. Она поблагодарила ручеек и отпустила в толщу земли обратно.

А у самой появилось чувство направления. Что оно означало, не понимала, но шла в сторону, указываемую интуицией. А Ки потихоньку рассказывал о своей жизни. Из его рассказа она узнала насколько добр был к нему Шу, откуда у него эти шрамы, которые не удалось свести... Позвольте, но ведь веснушки исчезли, а что есть эти рыжие пятнышки? Пигментные пятна на коже, которые по сути можно приравнять к тем же шрамам.

Вечером, перед ужином, она проделала свой фокус. Но если думала, что все будет легко — ошиблась. То ли шрамы оказались слишком глубокие, то ли — старые, но ей пришлось три раза применять магический приказ. В конце она щелкнула пальцами на оздоровление малыша, кто знает, может, он еще болен? Теперь Ки испытывал свою кожу, он потягивался, растягивая её, гнулся, округляя спину, и наконец, повис у нее на шее от избытка чувств. Ну да, Ирри теперь еще и самый лучший маг...

Она опять пожевала листиков, много листиков, но сытости, если честно, не чувствовала. Грибов она встречала мало, а ягод и того меньше — штанишки сидели на Ирри теперь гораздо свободнее. Она развела костерок, намереваясь поджарить парочку грибов, которые ей удалось разыскать, как Ки притащил полный подол разных жуков, разложил десяток около огня и следил за их приготовлением. Ири с интересом наблюдала за ним, ведь до этого он успешно хрустел живыми насекомыми, что же сейчас случилось? Новый виток в культуре питания? Странно, они идут уже полтора дня, а ни одного озера не встретили, хотя около поселка их полным полно, да и на пути к княжеству — тоже. И Тимо, получается, отпустил ее...

Через полчаса Ки уже сложил целую горку насекомых на листе лопуха и продолжал их готовить.

— Ирри, попробуй, вкусно! И сытно, — предложил он ей.

Она нерешительно переводила взгляд с жаренных жуков на мальчика, потом взяла один и попробовала. Не сказать, что особенно вкусно, но и не так противно, как казалось. И они с Ки, сидя у костра плечом к плечу, пожевали жуков, выпили воды и легли спать. Лучше отдохнуть, пока тепло, а в утренней свежести и влажности шагать дальше. Ирри надеялась, что педагоги, наконец, посчитают достаточным их самостоятельное пребывание в лесу и найдут детей. Ирри вспомнила свои приключения с Мирро, когда он лежал трупом, а она искала сухое место для ночевки. Так, чтобы не мерзнуть, нужно нарубить веток. Стараясь рубить молодую поросль, которая ослабляла деревья, она устроила хорошее гнездо для них, постелила плащ на него и легла сама. Ки же, свернулся в клубок, прижался к Ирри, положив на нее теплый хвост, и укрыл своим плащом. Похоже, они приспосабливаются, и это только начало. Только бы дождь не пошёл...

На следующий день Ирри залезла на самую высокую сосну и... не увидела ничего. Вокруг плескалось зелено-голубое море из верхушек деревьев, со всех сторон уходящее в горизонт. Куда же они зашли? "Папа?" — попробовала она позвать его, но отзвука не услышала. Да что же такое, что Элоэн, что отец, пропадают! Она даже на макушку самой высокой сосны залезла, а мыслесвязь все равно не ловится!

Ирри посмотрела в ту сторону, куда ее тянуло все сильнее. Не сердце, не интуиция, а что-то другое. Такое питание при ее активном передвижении она долго не выдержит, поэтому нужно торопиться.

Чтобы ускориться, она предложила Ки менять бег на шаг и наоборот. Теперь они передвигались быстрее, но и спать вечером свалились полумертвые. Ки, несчастный забитый ребёнок, слушался ее беспрекословно. Жалость к нему и постепенно развивающаяся привязанность каждый раз подвигала ее лишний раз его приласкать, отчего он довольно жмурился, как маленький котёнок.

На следующий день они в просвете увидели пустое пространство, без деревьев! Расщелина!!! Так обрадовались с Ки, будто их уже нашли и прыгали как дети. Ну да, ведь они и есть... Но выбежав туда, опять сели на пятые точки, непонятно, насколько далеко отошли от места, где их покинули Ларрдан и папа, и в какой стороне это, вдруг они ходили кругами? Но чувство, направлявшее Ирри, стало сильнее, и она двинулась дальше, на юг — смогла сориентироваться по Араве.

Часа через два услышала душещипательный крик и в нем была только обреченность и жажда жизни. Ирри опрометью бросилась бежать, крикнув Ки, чтобы догонял.

Скоро Ирри услышала плач, она остановилась и стала смотреть вниз и оттуда раздавалось жалобный вой. О Боже, там котёнок! Ирри заглянула в расщелину. Ух, здесь она оказалась глубже и внизу текла река с бурлящими порогами и камнями. Котенок же притулился на маленькой ступенечке, образованной корнем росшего на почти отвесном склоне кустарника. Малыш был взъерошенный и едва мог держаться за этот куст. Ирри распласталась рядом с расщелиной, постаралась слиться с землей и словно свое тело построить ступенями вниз. Это было тяжело — менять веками выверенную форму рельефных линий. Она была вся мокрая от усилий, решила отдохнуть и посмотрела вниз. Весь ее труд выразился в небольших выемках в склоне, что можно было опираться на них при условии натянутой веревки сверху. Где ее взять? Ки догнал ее и она объяснила ему, что хочет. Мальчик подумал и предложил зацепиться хвостом за дерево и, свесившись, держать ее. Они связали свои плащи на случай нехватки их тел и Ирри начала спускаться. Как они и подозревали, плащи понадобились. Ирри спускалась вниз и думала, насколько у Ки сильные руки?

Она длостигла места, где висел котенок, но не могла его взять. Теперь оставалось ждать, поймет он, что делать или нет.

Котенок, ха, он оказался не таким уж и маленьким, как ей казалось по его испуганному писку, внимательно смотрел на Ирри светлыми орехово-коричневыми глазами. Это был малыш крупной кошки сравнимый со львенком, месяцев трёх, практически, белоснежный, только нос и кончики ушей имели бежевый оттенок.

— Ползи ко мне, и садись на плечи, понял? — спросила она его и приготовилась сказать это еще раз, как зверь сделал один единственный прыжок, вцепившись ей в ногу. У Ирри из глаз брызнули слезы от боли, но она прикусила губу — по другому никак не могло получиться, понимала это. Она отвела ногу вбок, чтобы котенку было удобнее и он пополз вверх, впиваясь острыми коготками в ее тело. Когда он застыл на плечах, обхватив крест накрест ее шею, Ирри решила подниматься. Но руки маленького Ки не внушали ей доверия, поэтому она облегчила свой все и, понадеявшись, что получилось, стала карабкаться вверх. Вот уже теплые руки нажонка и она крепко сжала его запястья. Мальчик медленно стал их вытягивать вверх, отводя от выемок. Ирри зажмурилась, ей осталось только верить Ки, что он вытащит их. И он справился. Они рухнули , обессиленные на землю, и спасенный котенок с ними рядом. Его сначала трясло от испытанного потрясения, но постепенно он успокоился и... Ирри провалилась в сон.