— А куда дикие Баюны подевались?
— Фе! Тут совсем просто! — с апломбом заявил котяра. — Ты представь, что был ты дикий, злобный и тупой как пробка. Ведь если мог думать чужим умом, то своих же таких же тупых. А тут вдруг стал умным как... ну ты понял! Да ещё и говорить, читать и много-много чего интересного узнать можешь. А при нашем-то любопытстве... Стал бы ты возвращаться к злобе да тупости?
— Наверное нет. — как-то не особо уверенно ответил Коля, припоминая как его за ум в школе разная шпана шпыняет. Вот если бы ему побольше сил, кулаки покрепче да покрупнее... Тогда и умным быть не так скверно... было бы... может быть.
Васька нахмурился. Фыркнул.
— Ну... ты если чо, ко мне обращайся! — прищурив один глаз, многозначительно разглядывая свой коготь, важно ответил Васька. Явно копируя кого-то...
"Точно! Андрюху копирует! — сообразил Коля. — И ведь правда — если Васька сурового волкодава чуть совсем на лоскуты не распустил — говорят, что после столкновения с Васькой тот еле выжил, — то какой-то Шпиндель ему... О-о!".
— Спасиб! Если что, так сразу!
— А каково было имя первого, что у Горыни? — задал Коля следующий животрепещущий вопрос.
— Васька и Василиса их звали. — ответила бабушка. — А почему так? В те времена киевский князь Святослав Игоревич как раз на Царьград войско водил. С ихним Василевсом "на вы"** ходил. Говорили, что тамошний, Царьградовский, Василевс очень гордый был. Ну прям как первый Баюн Горыни. Вот Горыня и назвал своего — Василевсом. А потом, чтобы совсем коротко было — Васькой.
* "Хочу на вы идти!" — реальная историческая фраза князя Святослава, которую он посылал тем, на кого шёл войной. Как предупреждение врагу о начале открытого противостояния.
— А Василями их с тех пор зовут по имени того самого, первого?
— Да, с того самого. Все Баюны его имя берут.
— Но это же неудобно! Как их тогда различать?
— Элементарно, Ватсон! По семьям! — насмешливо вставил Васька. — Как первый был Василий Баюн-Горыныч, так и я Василий Баюн-Змиевич!
— Глава двадцать девятая,
В которой Коля узнаёт о Матери-Прародительнице всех Ведающих.
Бабушка посмотрела в сторону солнца, обернулась к лисе. Лиса, за спиной Макоши, была закрыта её тенью лишь на четверть. Кивнула каким-то своим мыслям, взяла Колю за плечи и подвела поближе к кумиру.
— Слушай и запоминай! — начала она в своём стиле, которым всегда рассказывает сказки. — У Неё много имён. Не просто так её величают Матушка, Подательница Жизни. Но что скрыто от всех непосвящённых, Макоша — Мать-Прародительница всех нас, Ведающих. Потому — она над нами главная. Не Перун, не Сварог, ни кто другой. Только она!
Коля быстро припомнил кто такие все эти боги, по сказкам. Выходило, что в иерархии древних богов не всё было так гладко...
Но тут он услышал тихую реплику папы
-Гм... Имеет смысл. — буркнул он под нос. — Я что-то об этом читал...
— Чего читал? — полушёпотом справилась мама.
— Наши из головного, провели исследование. Генов. Оказалось, что наши способности — результат мутации произошедшей четыре тысячи лет назад. И все мы имеем общую пра-пра-пра-прабабку, у которой те самые четыре тысячи лет назад произошла мутация и от кого мы наследуем способности. Мутация, в общей популяции, редкая. Видать, боялись Ведающих. Или они касту образовывали закрытую для прочих. Но у простецов эти гены либо спящие, либо рецессивные, либо вообще отсутствуют. Последнее — чаще.
Папа слегка запнулся и закончил:
— ...Может так её и звали ту самую нашу прародительницу.
— Макоши? — переспросила мама. Папа кивнул.
Бабушка неодобрительно покосилась на папу и маму. Они поспешили принять постное выражение лица, выпрямиться и замолкнуть.
Дальше внимание Коли было обращено на знак, что во лбу кумира.
-Её знак читается. — продолжила бабушка, указывая на него. — Смотри: четыре кружочка в квадрате, это четыре стихии, которые нам подвластны — земля, воздух, огонь и вода. Квадрат, в котором они заключены — это знак жизни. Потому, что без хотя бы одного из элементов жизнь невозможна. Хоть некоторые из них враждебны друг другу. А вот крест — это наш разум, который разделяет и различает. Запомнил?
Коля кивнул.
— Молодец.
Папу всё подмывало что-то сказать. И видно, что сказать поперёк втолковываемого бабушкой. Но сдерживался. Мама слушала внимательно. Васька же, подошёл к изваянию и развалился у кумира под ногами. Как раз там, где вырезано изображение кота. Возможно, что камень нагрелся и от него несло теплом.
— Месяц, — символ плодородия и изобилия. То, что он заплетён в косу, — говорит о предназначении. Если человек исполняет своё предназначение, ему сопутствует удача и этой удачи много. Если же нет — кто-то не заплетает свою судьбу с предназначением "месяц теряется".
— Это уже больше к женщинам относится... — мявкнул Васька, но тут же заткнулся и пригнулся от взглядов на него брошенных.
— Веретено и клубок в руках, — продолжила бабушка, — это судьбы. Матушку Макоши так часто и называют — Держащая Нити Судеб. В её власти оборвать нить или нарастить её. Это особо важно для нас, Ведающих, владеющих Искусством.
— Как только Мокошь не изображали за последние времена... — посетовала бабушка, — а на самом деле она изначально, испокон веков, была покровительницей Искусства, колдовства. Всё остальное — ей приписали позже тёмные людишки. Так же как зло и добро. Искусство само по себе не зло и не добро. Злым или добрым его делают люди, владеющие им и применяющие его. Кто во благо людей, кто во зло.
Коля посмотрел в глаза богини. Лицо у неё было строгое, а вот глаза... добрые.
"Вот только кто будет различать что есть что — пронеслась в голове Коли крамольная мысль. — Что есть Добро, а что есть Зло? Ведь для того же Шпинделя, меня ограбить — это добро. А для меня, быть ограбленным — это зло! Надо будет потом спросить".
— И тут запомни!
Бабушка сделала особое ударение на последнем слове.
— Жизнь объединяет нас всех, Ведающих. Всех, кто владеет элементами — земли, огня, воды, воздуха. Каждому из нас, Ведающих, Матушка дала своё — кому власть над огнём, как твоему отцу, кому водой повелевать как маме — каждому своё. Но кого Макоша привечает, тому даёт иногда повелевать двумя или даже тремя стихиями.
"Вот! — подумал Коля и загрустил. — Андрюхе, выходит повезло. У него аж два элемента из четырёх...".
Но он не дослушал. Потому, что дальше бабушка его огорошила.
— ...Но кого особо Макошь отметит, тот получает власть над жизнью и смертью — то, что объединяет все стихии! — закончила бабушка.
— Так это что: у кого элемент Жизнь, тот владеет всеми четырьмя?
— Все Ведающие владеют четырьмя. Своим — лучше, другими — значительно хуже. Но Жизнь... этот элемент — выше всех!
— А этот элемент... Твой бабушка?
— И будет также твоим, если будешь стараться! — подтвердила она.
"Короче, "ясно что ничего не ясно!" — подумал Коля и посмотрел на статую лисы за спиной Мокоши. Та как раз почти покрылась тенью.
— Пора! — сказала бабушка, и сбросила свой полушубок. То же самое сделали и остальные.
Коля в белой косоворотке на фоне остальных, сиял на всю поляну. Разве что папа в своей красной мог ещё посоперничать, но всё равно белый, он всегда больше света солнца отражает.
Стали в круг кумира. Колю поставили лицом к Мокоши. А за спиной у Коли стала бабушка.
За бабушкой стал Семён Олегович, справа — папа, слева — мама.
Сам по себе обряд Коля не запомнил. Что-то пели, размахивали руками, что-то вообще делали. Он же стоял как столб и ждал, когда же всё это закончится. Без куртки было холодновато, хоть под рубаху перед этим и был надет лёгкий свитерок, чтобы не продуло. Но проблема в том, что пока шли сюда, слегка вспотел и теперь было немного зябко. Один Васька, как валялся у подножия кумира, так и остался. Только щурился на солнце. Этому, в его природной шубе, было и тепло, и комфортно.
Но под конец Коля таки что-то заметил — через организм как какой-то ветер просвистел. Но вот на поляне ни одна травинка не шелохнулась — полное безветрие и ясный, тёплый, весенний день.
Сзади подошла бабушка и положила Коле руки на плечи.
— Заметил?
— Что? — не понял Коля.
— Посмотри под ноги.
Коля посмотрел под ноги. Там была всё та же прошлогодняя трава, сквозь которую уже бодро пробивалась трава свежая.
— Что, неужели не замечаешь?
— Не-а! — откровенно признался Коля.
— Смотри! — и бабушка обвела рукой поляну.
И вот только сейчас Коля заметил, что стоит в центре зелёного круга.
До — его не было. Сейчас — есть. Вывод?
— Хм! Интересный эффект! — брякнул папа, на что бабушка ядовито ответила.
— Если бы тебя тогда вовремя провели через ритуал, может тоже стал бы...
— Да мне и то, что имею очень устраивает. Особенно то, что занимаюсь любимым делом.
— Дурень ты, Серёжа! И не понимаешь многого в жизни.
— Может быть! — не стал спорить папа. — Однако выброс Силы впечатляющий.
И обвёл взглядом получившийся зелёный круг.
— Первый раз вижу эффект биостимуляции на такой площади. — добавил он. — Прям как будто тут наши магистры из института побывали.
— И только это видишь? — не унималась бабушка по-прежнему удерживая Колю за плечи.
— Так этот ритуал специально сделан для стабилизации?
— Опять свою наукообразную муть толкать вздумал. — проворчала бабушка. — Но ритуал сделал Колю стойким.
— Поляна Силы кого угодно сделает стойким.
— Не мели ерунды! Для тех, у кого нет Силы — тем нечего сюда соваться совсем! А для нас... Испокон веку было так — в его возрасте многие себя калечили Силой, которой не научились ещё управлять. А потом десятилетиями выправляли себе здоровье вместо того, чтобы просто жить. А теперь Сама Подательница Жизни его бережёт! Слава Ей!
Папа открыл рот, чтобы что-то то ли возразить, то ли добавить. Но не стал. Закрыл рот и сделал вид что ничего не было. Мама, наблюдавшая эту перепалку со стороны лишь молча головой покачала, чем удивила Колю. Обычно без её мнения ни одна такая дискуссия между взрослыми не заканчивалась. И заканчивалась она именно её мнением.
Мама также молча отошла к сложенной на валуне одежде и махнула Коле, чтобы шёл одеваться. Все потянулись за ней.
Разве что Васька широко зевнул, встал, смачно потянулся, выгнув спину и медленно побрёл в сторону тропы.
Потом они быстренько прибрали поляну.
От мусора, что вольно или невольно занесли давешние культисты, от мусора чисто природного, что натащил ветер и непогода за время зимы.
Коля всё это время пребывал в недоумении.
С одной стороны, прошедшее посвящение, для него что-то должно было значить. По лицам взрослых было видно, что очень даже много. По словам, что они ему говорили. Но он сам этого не чувствовал.
Ну, прогулялись по лесу.
Ну, нашли поляну, где слегка постояли на солнышке и что-то там пропели....
Да! Статуя тётеньки посреди поляны впечатляет.
...И что-то напоминает.
Коля нахмурился припоминая.
Ведь что-то такое читал!
И в голове у него всплыл стих:
За морем царевна есть,
Что не можно глаз отвесть:
Днём свет божий затмевает,
Ночью землю освещает,
Месяц под косой блестит,
А во лбу звезда горит.
А сама-то величава,
Выплывает, будто пава;
А как речь-то говорит,
Словно реченька журчит.
"Сказка о царе Салтане". Александр Сергеевич Пушкин. — вспомнил Коля. Читал ведь. Давно. Ещё так во втором классе. Мама приносила книжку.
"А ведь описание той царевны, что-то сильно напоминает Матушку Подательницу Жизни. Макошь... Мокошь... Макоши... Это что: Александр Сергеевич из ведьмаков был или его няня из наших?".
Так и не придя к какому-то выводу Коля отложил в памяти спросить об этом подробно бабушку. Сейчас как-то было не к месту.
Ну а как только это отложил, так тут же пришла совершенно неожиданная мысль:
"Как-то я совсем не следую своим же обещаниям! — испугался Коля. — Ведь обещал Ирке помочь ей в математике, а за неделю так ни разу с ней и не позанимался! На уроках помогал? Но то не в счёт. Там много не объяснишь. Разве что ткнуть пальцем где ошибка и написать на промокашке верный ответ. Ирка ведь старалась — меня и Андрюху обучала. А я? Блин! Может зайти к ней после, когда домой прибудем? К вечеру? А будет ли уместно? Ведь воскресение! Все отдыхают! Это мы тут как олени по лесам скачем. Не! Завтра. Завтра с утра поговорю и договорюсь. А то невежливо будет заваливаться в дом к Зверевым без предупреждения".
На этих несвоевременных мыслях Коля тяжко вздохнул, досадливо смахнул рукой и поплёлся вслед за Васькой, которого направили. Обратно шлёпать. К машине.
Как сошли с поляны, прошли границу, отделяющую её от леса, так маму прорвало. С ней это бывает. Говорит, что это от переизбытка чувств. Но вот то, что она говорит в таких случаях много и пустого...
Так как к нему речи непосредственно не относились (хотя были про него и вокруг прошедшего обряда), Коля отключился от восприятия матушкиного щебетания и занялся созерцанием окружающих лесных видов. Васька мерно топал впереди, так что если держаться в метре от его хвоста, то никуда не влипнешь. А раз так, то головой вертеть можно безбоязно за сохранность ног.
Лес Коле показался, почему-то красивее, чем на пути туда. Какой-то он был... Весёлый? Для леса эта характеристика как-то не очень подходила. Мощные стволы лиственных деревьев перемежающиеся стройными и пушистыми елями, да чистое голубое небо, просвечивающее сквозь ещё голые ветви.
Светлый...
Так его лучше назвать...
И... Мой Лес!
Такое вот странное ощущение принадлежности.
Что-то такое было в сказках бабушки...
Коля попытался вспомнить что же конкретно, но ему помешало явление на тропе.
Явление некоей растерянной тётеньки лет так двадцати-двадцати трёх.
Васька остановился и обернулся назад, скроив вопросительную мину. Типа: "И что делать с этой?".
Коля тоже обернулся, но ничего сказать-спросить не успел. Тётеньку заметили взрослые.
— О! Откликнулась на Зов! — удивилась бабушка. — Значит не показалось.
— И вообще! Это ты должен был позвать! — обернулась она к Семёну. — Вечно ты со своей застенчивостью и стеснительностью!
Семён Олегович покраснел. Вид у него был такой, как будто он не знает куда деваться.
Тётенька с опаской покосилась на кота. Васька это заметил, и не преминул скорчить кровожадную морду. Он это умел хорошо: смотрит на человека с видом "А что бы такое откусить повкуснее?".
Но тут влезла мама.
— Василий Васильевич! Не озорничайте! Ей и так не по себе, а тут вы тигра из себя корчите.
Васька аж надулся от возмущения.
— Это я-то корчу?! — возмущённо произнёс он, от чего у тётеньки, хорошо услышавшей это, вообще глаза разъехались.
