То ли замок помог мне оформить желаемое в должную форму, то ли тонкой магии обсервационной хватило моего пробного приказа, но над кварцевой гладью стола, быстро заслонив её, сгустилось изображение Больших Равнин. В точности такое, какое мне хотелось: несравненно более точное в пропорциях, чем обычные карты, выпуклое, демонстрирующее мельчайшие детали. Правда, воспоминание об увиденном на станции наложило на изображение свои коррективы: половину глобуса скрыла ночная тень, а многие другие нюансы прятались под рваной неоднородной кисеёй облаков. Но следующая мысленная команда устранила и тень, и облака. Континент обнажился весь, распластанный под падающим со всех сторон и не дающим теней светом. Морщинки гор, тонкие жилки рек, легчайший пух лесов и матовая гладь степей... были видны даже ниточки самых крупных дорог, пятнышки возделанных полей и крапинки городов.
— Ловко, — сказал Эмо. — Для первого раза очень ловко.
— Я уже видела, каким предстаёт со стороны населённый мир.
— Не в этом дело. Управление обсервационной адаптировано под технологическое мышление. Одного лишь аналитического склада ума для быстрого создания такой карты мало.
— Не боишься меня захвалить?
— Если бы боялся, не хвалил бы, — резонно заметил Эмо. — Так которую треть континента захватил ваш великий, точнее, величайший Чёрный?
— Эту. Северную. — Указанная область потемнела, словно накрытая невидимым облаком. — Большей частью это тундры, болота и непролазная тайга, но есть и более лакомые куски: Озёрный Треугольник, например, Подолье, приморские районы на Востоке... — названные части Империи, словно откликаясь, на секунду светлели. — Впрочем, история Великой Войны — тема отдельная. Чтобы не задерживаться на лишних деталях, достаточно сказать, что чуть меньше 250 лет назад Империя была уничтожена, а сам Орфус бежал через один из нестабильных межмировых Порталов, что ознаменовало конец эпохи.
— И как же его победили?
— Медведь сильнее волка, но стая волков сильнее него. А стая крыс сильнее и медведя, и волков разом, если она достаточно велика. Так что всё просто.
Тень от невидимого облака заколебалась, словно дующие с юга, юго-востока и юго-запада ветра трепали и грызли её края. Территория Империи, занимавшая треть материка, рывками сократилась до четверти. Потом до одной пятой, одной шестой... и резко исчезла, оставив лишь отдельные теневые кляксы.
— Орфус был по-настоящему силён, но у объединившегося Юга оставалось больше ресурсов. Намного больше. Живые некроманты, каждый по отдельности, и мечтать не могли о том, чтобы сравняться с личами Чёрного, не говоря уж о самом Орфусе. Любой лич сильнее уже потому, что способен работать со смертью напрямую, без замещающих жертв; точно так же элементал среднего ранга превосходит мага соответствующей стихии в объёме доступной энергии. Но Юг мог пожертвовать сотней недоучек, чтобы уничтожить одного лича. И жертвовал, оставаясь в выигрыше.
Внешне Эмо оставался спокоен, но я каким-то образом ощутила, что ему мои слова не по нраву. Вернее, не сами слова, а описанный способ ведения победоносных войн. Что ж, в этом мы с ним были солидарны. Меня от таких "способов" всегда тошнило.
— Тут важен ещё такой момент. Некроманты были нужны во время Войны, но во время мира оказались лишними. А поскольку у всех имелся свежий пример того, на что способна высшая некромантия, моих коллег сковали по рукам и ногам массой ограничений. Большей частью разумных или хотя бы понятных... но и дискриминационных законов хватало. Есть страны, где на любой ритуал тёмной магии должно быть заранее оформлено разрешение, а при собственно ритуале должно присутствовать не менее трёх магов равного ранга, но с иной специализацией. Острасское королевство — один из последних оплотов относительной свободы. На моей родине некромант не может приносить в жертву людей, пытаться произвести трансформу в лича, создавать высшую нежить, включая посмертных слуг, поднимать более трёх зомби за раз и ещё кое-что по мелочи. Но что не запрещено, то разрешено.
— Покажи, где расположено твоё королевство.
Я отдала карте (вернее, скрытой магической механике обсервационной) новый приказ. Малый клочок карты отслоился от общего изображения Больших Равнин, поднялся на высоту ладони и увеличился раз в двадцать. При таком увеличении стало возможно различить даже небольшие города и второстепенные дороги, но пограничные заставы всё равно были мелковаты. Пришлось выделить их положение условными значками, которые я, в свою очередь, соединила ломаной линией кобальтовой синевы.
— Не густо.
— Уж как замесилось, — вяло огрызнулась я. — Родину не выбирают. Вот здесь мой дом, давший имя всему роду: Тральгим. А вот Остра, где я сейчас сплю.
— Не спишь.
— Что?
Глаза Эмо, и без того довольно узкие, превратились в щёлочки.
— Ты сейчас не спишь. Там, в твоём родном плотном мире, осталось тело, сердце которого сокращается раз в две-три минуты. Если этому телу отрубить голову, ты не умрёшь. Ты просто не сможешь вернуться на родину, пока не освоишь искусство воплощений.
— Смогу.
— Да? Каким это образом?
— Во-первых, как призрак. Во-вторых, я смогу занять любое тело, расставшееся с душой. Включая собственный обезглавленный труп, который затем вполне можно будет и анимировать. Хотя существование в виде зомби, даже одушевлённого, меня не прельщает. А в третьих, мне доступно роскошное, созданное мною собственноручно и пропитанное тёмной магией от носа до последнего хвостового позвонка тело костяного дракона.
Эмо только головой покачал.
— Как я погляжу, — заметил он, — ты и сама себя захваливаешь не без успеха.
— Стараюсь. А что собой представляет искусство воплощений?
— Если в двух словах, это комплекс навыков, позволяющих переместиться в плотный мир, создав при этом исток — жизнеспособную оболочку души. То есть тело. Я, как ты уже догадалась, умею воплощаться с очень большим сдвигом. Если большинству удаётся просто воссоздавать те тела, в которых они родились и выросли, корректируя лишь мелочи вроде одежды, аксессуаров, цвета и длины волос, то я изобрёл процедуру воплощения для почти неограниченного разнообразия форм. И должен заметить, что мне было бы интересно и приятно позаниматься с тобой воплощениями. Если ты не приукрасила свои возможности, у тебя в этой области явный талант.
— Что ж, я не против. Но сначала я всё-таки закончу рассказ.
— Да, конечно.
Я немного помолчала, собираясь с мыслями. Одновременно я почти машинально очертила на карте королевства кружок около центра и выделила изображение Остры с предместьями в третий слой, сделав нечто вроде детального плана города. Кольцо внешних стен на этом плане получилось радиусом локтя в два, так что группа строений под общим названием "Грива льва" стала различима безо всякой лупы. Выделялись на плане, прежде всего, королевский дворец в окольцовке стен цитадели, соседствующий с ним комплекс Древней Башни, шесть кварталов Белого университета, угрюмые бруски казарм городской стражи и торчащий рядом с Висельной площадью вытянутый крест Юхмарской тюрьмы, прозванной в народе Душегубкой.
— Пару лет назад эрт Даури изловил "злотворного некроманта" по прозвищу Стилет. Правда, какое такое зло сотворил Стилет, никто так и не узнал, потому что некромант сгинул в застенках тайной службы, как сирота в Танессе[2]. Зато я знаю, чем его заставили заниматься.
— И чем?
— Созданием копий так называемого "дневника Орфуса". Он сделал не менее полутора десятков копий. Может быть, я зря так скептично отношусь к первоисточнику. Строго говоря, я даже уверена, что Стилету в качестве образца дали подлинный раритет довоенной эпохи, хотя и не уверена, что автор — именно Орфус. Дневник вполне мог принадлежать и одному из личей Чёрного. Это, в конце концов, не имеет решающего значения. Важнее, что ради изучения "дневника Орфуса" любой настоящий некромант рискнёт посмертием. Я тоже попалась на удочку. Когда магистр Иренаш Тарц всучил мне один из "дневников" под видом первого взноса за выполнение одного непростого заказа, я чуть не захлебнулась слюной.
— И ты просто так заглотила эту приманку?
— Я маг, исследователь и законопослушный член общества, а не опытная придворная интриганка. Да, я взяла "дневник". А потом вернула Тарцу уже копию копии в исходном переплёте.
— И он ничего не заподозрил?
— Вообще-то не должен бы. Текст-камуфляж постоянно меняется, подлинные записи видны только иным зрением и свободно читаются лишь тёмными магами. Да и насчёт "свободного чтения"... хм. Как-никак, Стилет подделывал зашифрованный рабочий дневник мага тысячелетней давности. Шифр прост, но записи велись на мёртвом языке, который теперь мало кто знает, с примесями нескольких других мёртвых языков. А Тарц — воздушник, ему сразу по нескольким причинам крайне сложно удостовериться, что записи не изменились.
— Ты можешь показать мне этот дневник?
— Почему бы нет?
Тут мне в голову пришла любопытная идея. Похоже, что этот замок предпочитает видеть всё в истинном свете, высвечивать сущность вопреки видимости. Взять хотя бы Эмо. Почему он появился в своём изначальном обличье? Потому что торопился. И замок навязал ему общие правила игры. Иначе меня встретил бы белобородый старец, или моё точное отражение, или великан в полных доспехах... или что-нибудь совершенно невообразимое.
Но что есть "истинный свет" применительно к зашифрованному дневнику? Да то, что в нём записано под камуфляжным текстом, причём без шифра! Вот перевод на понятное наречие — это уже малость чересчур, перевод всегда искажает смысл написанного. Но кто мешает обеспечить дополнительным слоем заклинания облегчённое понимание мёртвого языка?
Что ж, попытка — не пытка.
Я вынула из ножен на поясе короткий острый нож и резко полоснула поперёк левой ладони. Вспышка боли принесла импульс тёмной силы и углубила сосредоточение. Струйка крови пролилась на пол обсервационной, но не обычным пятном. Она растекалась вполне целенаправленно, образуя двухфокусную магическую фигуру. При этом в левом фокусе заалел знак "истина", а в правом — знак "ложь". Как только фигура была завершена, я резко сжала и распрямила пальцы, встряхивая кистью. Кровотечение мгновенно прекратилось, поскольку рана, оставленная ножом, закрылась без следа. Закончив с приготовлениями, я попыталась повторить то, что сделал Эмо, когда "вытягивал" в пространство обсервационной копию стола. А для уверенности я подкрепила действие гортанным трёхзвучием — древней формулой, грубо переводимой на бытовой язык как "явись!". Очерченная кровью фигура вспыхнула резким алым светом и исчезла. Вместо неё на полу возникли две одинаковых с виду плотных книги в безупречно чёрных кожаных переплётах.
— Почему дневников два? — тут же спросил Эмо, опускаясь на одно колено, но даже не думая прикоснуться к результатам моих стараний.
— Слева, — объяснила я, — копия того, который мне вручил Иренаш Тарц. Справа — того, который я ему отдала. Возьми, они не опасны.
— Не опасны? Я бы так не сказал... но я понимаю, почему ты повелась на... это.
И тут Эмо вновь доказал, что очень не прост. Я бы даже не сказала, что он предпринял какое-то серьёзное усилие. То, что он сделал, больше походило на естественный процесс, подобный превращению воды в лёд или бутона в цветок. Но вообще-то больше всего это походило, пожалуй, на вхождение в роль опытного актёра... с той разницей, что Эмо менял не роль, а сущность. Присущий ему внутренний хаос отошёл на второй план, как жар углей, затаившийся под слоем пепла, а на первый план вышел сформировавшийся из этого хаоса дар сотворения тёмной магии.
Лишь после этого Эмо поднял с пола оба тома. А я с запозданием поняла, почему ему пришлось прибегнуть к перемене сущности. Свободные от своей материальной оболочки, оба дневника превратились в квинтэссенцию некротической силы. Живому существу, лишённому связи с тёмной магией, не пошло бы на пользу даже просто пребывание в одном помещении с этими предметами, не говоря уже о прикосновении к ним.
— На вид действительно одинаковы, — заметил Эмо. — Даже основные параметры аур совпадают. — После чего он положил правый том на стол и раскрыл левый. Я подошла и посмотрела на дневник из-за его плеча.
Камуфляжный текст исчез. Подлинные записи, уже расшифрованные, вместе с формулами, диаграммами и таблицами рецептур можно было изучать без помех. При этом я видела, что язык дневника остался прежним, но видела и то, что этот факт нисколько не мешает мне воспринимать смысл написанного, словно дневник сам подсказывал мне точный перевод.
— Любопытно, любопытно, — бормотал Эмо, перелистывая страницы.
— Загляни на восьмую с конца, — посоветовала я.
Не задавая лишних вопросов, Эмо так и сделал.
"Данную копию с рабочего дневника неизвестного тёмного мага доимперской эпохи снял Стилет, магистр некромантии первой ступени, в год 249-й от падения Империи", — гласили угловатые скорописные руны, почти не выделяющиеся на фоне основного текста. Ниже было приписано следующее:
"Уважаемый коллега! Если ты читаешь эту запись, знай, что твоя жизнь теперь находится в руках эрта Даури, посла Венедры Келиеса Ваго и магистра взд. 1 с. Иренаша Тарца. Всех деталей их плана я не ведаю, однако эта копия выходит из-под моего пера 14-й. Полагаю не без оснований, что некроманты, у которых найдут такую копию, понесут всю тяжесть обвинения в создании тайного сообщества последователей Орфуса. Думаю, что события будут развиваться так: при компрометирующих обстоятельствах обнаружат труп некроманта, среди вещей покойного найдут один из таких "дневников", потом нагрянут с обысками к другим некромантам, включая и тебя. Так что советую как можно скорее избавиться от этой копии и по-тихому предупредить коллег о грядущих неприятностях..."
— Венедра — это что за территория?
— Независимое государство. Только место нормальных высших дворян там занимают жрецы. В Венедре любая тёмная магия карается либо смертью, либо, самое мягкое, депортацией.
— Ясно.
"...Сам я лишён возможности предупредить кого-либо иначе, как таким косвенным способом, ибо уже весьма долгое время по ложному навету пребываю в Юхмарской тюрьме, в особом отделении для магов. Камера моя находится на верхнем, шестом этаже восточного крыла, в самом конце коридора, и занимает юго-восточный угол. Работа переписчика, таким образом, не доставляет мне большого труда, так как освещение в моей одиночке не оставляет желать лучшего. Что касается распорядка дня и приставленной ко мне охраны, то..."
— Дальше идут подробности, — сказала я, забирая у Эмо дневник, — к которым можно вернуться потом. Тем более, что многого Стилет просто не знает, как не знаю и я. А знать мне хотелось бы гораздо больше.
— Что именно тебе хочется знать?
— Как я уже говорила, освободить Стилета будет несложно. Я воспользуюсь грубой силой, наиболее эффективной в моём случае, и попросту явлюсь за ним в теле костяного дракона. Но вот потом начнутся настоящие проблемы. Побег из тюрьмы, да ещё ТАКОЙ побег, без последствий с рук не сойдёт. А для того, чтобы четвёртое действие удалось не хуже, чем проникновение, мне нужно знать, какие сигнальные системы есть в распоряжении Тарца, какие артефакты и заклятия он сможет применить для розыска — и как от них закрыться. Кроме того, мне бы хотелось иметь хотя бы два-три запасных пути для отступления, чётко представлять, как...
