Боль. И печальный ужас. Но боль быстро проходила, ибо он поневоле научился смирять её, а вот ужас только разрастался. "Пень глухой!" — мелькнуло внутри раздражённое, и Хромец немедля ужаснулся, что способен подумать об истинном экари — так.

— Зачем? — повторил Эрендин. — Я тебе не отвечу. Может, стоит спросить у тени? Я недавно близко познакомился с одной и охотно вас познакомлю.

Эритар раскрыл шире и без того огромные глаза.

— Отступник, ты переходишь уже...

Налетел ветер.

Немыслимо, невозможно! Древние ели прочно хранили покой озерца, не допуская к его хрупкой глади дуновения самой легкомысленной из стихий. Ветра не должно было быть здесь, но он явился на зов. А вместе с ветром явилась, кружа в выси сеточкой сорванного листа, ТЕНЬ. Воскресший образ из памяти, то, что Эрендин недавно видел собственными глазами. И когда Эритар поднял голову к зениту, его сердце стиснуло мрачное присутствие чистого зла. Нет, понял экари, это не само зло, лишь ТЕНЬ его — но и этого вполне довольно.

А потом ТЕНЬ хари-зерр издала ТЕНЬ атакующего вопля, и ТЕНЬ наведённого ужаса пронзила грудь ледяными иглами смертной муки.

Видение растаяло.

— Что же ты не задал свои вопросы моей знакомой? — спросил Эрендин не столь язвительно, сколько горько. — Почему не выпытал, зачем и кому нужно повторение былого кошмара? Почему промолчал?

Вопросы остались без ответов.

— Я передам новости главам семей, брат, — сказал Эритар осенним голосом. И ещё до того, как Хромец успел попрощаться, водяной двойник осел обратно в озерцо с негромким всплеском, пустив кольца пологих волн.

"Передашь, да?

Новости.

Главам семей.

А если они не пожелают слушать, как не пожелал поначалу ты сам? Готов ли ты, брат мой, сотворить что-нибудь отчаянное, чтобы проторить прямую дорожку через их уши к их умам? Готов ли рискнуть, поставив благо экари выше традиций экари?

Потому что если этого не сделать, то, боюсь и ощущаю, никакой пользы от моих новостей для моего народа не воспоследует..."

Постояв в полной неподвижности ещё полчаса, Эрендин удалился точно так же, как появился: не потревожив ни листика, не задев ни травинки, не издав ни звука.

Нельзя столь несчастливым стать,

Чтоб зависти людской не знать;

Нельзя счастливым стать таким,

Чтоб не завидовать другим.

Педро Кальдерон де ла Барка

Воссоздать в Слоистом Сне что-либо, уже существующее в плотных мирах, несложно. И я очнулась внутри собственного сна, пребывая в теле костяного дракона. С каждым разом это становилось всё легче и легче. (Чуть было не сказала — естественнее; но нет: как раз естественности в том, что я делала, не просматривалось совершенно. Сама суть магии стоит в сложном отрицании естества, смешивающем несхожее и сближающим удалённое).

Вокруг меня-дракона переливались перламутром клубы тумана. Опоры не было, но я не падала: в текущем Слое полностью отсутствовало привычное понятие координат, а тем самым и притяжение, и даже понятие движения. Здесь было удобно прятаться и прятать, поскольку найти в однородном тумане что-либо удалось бы, лишь с абсолютной точностью зная, что именно ищешь. Хотя, как уже было сказано, воссоздание драконьего костяка не являлось сложной задачей, я всё-таки потратила на решение этой задачи два сна-погружения и не хотела бы в обозримом будущем повторять этот опыт, не сулящий ничего, кроме лишних хлопот.

Зачем мне точная копия материального дракона? Если подумать, ответ очевиден. Слоистый Сон может быть настолько близок к плотной реальности, насколько того хочет (и умеет добиться) сновидец. В то же время во сне можно проделывать удивительные штуки со временем — прошу прощения за невольный каламбур — и сильно смягчать последствия практически любых ошибок, даже фатальных. Говоря проще, Слоистый Сон есть близкий к идеалу полигон, где можно максимально быстро и эффективно приспособиться к искусственному телу.

Может показаться, что воспользоваться не антропоморфным обличьем сложно. Основываясь на личном опыте, могу сказать: это неверно. На самом деле воспользоваться чужим обличьем очень сложно. У меня есть обоснованные подозрения, что, не будь я довольно опытным магом, это вообще оказалось бы мне не по плечу. Однако задача по управлению телом, имеющим, в отличие от человеческого, шесть конечностей, длинную шею и хвост, может быть в общих чертах сведена к созданию и поддержанию автономной коррекционной матрицы замкнутых... ладно, неважно. Лучше, наверно, прибегнуть к сравнению. Управлять драконом примерно так же сложно, как големом, — если ввести неизбежные поправки на точку зрения. Когда я нахожусь в теле дракона, то нахожусь внутри управляемого объекта. А в каком-то смысле сама становлюсь этим объектом.

Беда в том, что подобрать подходящие значения для коррекционной матрицы простым подбором можно, когда дело касается таких же простых действий: ходьбы, полёта, балансирования при помощи согласованных движений хвоста и шеи. Немногим сложнее выглядит задача элементарного преображения сил, требуемая для создания акустических волн или, опять-таки, для полёта. (В самом деле: вы же не думаете, что причины, по которым взлетает птица, применимы и в том случае, когда речь идёт о принудительно соединённых голых костях?) Но когда пытаешься особым образом модулировать акустические волны или породить не грубый выплеск полусырой магии, а настоящее, хорошо отлаженное заклинание... ох! Вот тут-то и начинаются настоящие сложности. Сделать точное движение левой передней лапой, даже с учётом общего движения корпуса, — сущая безделица рядом с членораздельным произнесением самого короткого слова.

(Разумеется, я всегда могу воспользоваться мысленной речью: телепатия является одной из производных от высших функций разума и практически не зависит от природы вместилища последнего. Вот только дисциплинирующее значение устной речи куда важнее, чем мне раньше казалось. По крайней мере, произнесение вербальных формул при сотворении заклятий — серьёзное подспорье и очень удобный ключ. Не говоря уже о том, что я привыкла действовать именно так).

Некоторое время назад, спрятав поглубже гордость родовитого мага, я пришла на поклон к Джинни. В том, что касается создания заклинаний, она показалась мне лучшим советчиком, чем Эмо. Выслушав краткое изложение проблемы (не могу достичь нужной скоординированности, не получаются мало-мальски сложные заклинания, не... никак... не совсем... безуспешно...), госпожа Тамисия повела точёным плечиком.

— Обычная ошибка, — сказала она. — Ты слишком многое возлагаешь на ум. Он у тебя тренированный и гибкий, не спорю. Но когда почти все его ресурсы отнимает управление чужим и чуждым телом, на заклинания этих ресурсов уже не хватает.

— Так что мне делать?

— Сделай чуждое тело своим. Прекрати управлять им, как особого вида големом. Вживись в него. Насколько я слышала, однажды ты уже вполне успешно проделала это, пусть и в неплотной реальности. Перестань быть человеком, играющим в смену тела. Стань драконом.

— Если бы мой дракон был живым — стала бы. Но у нежити, по определению, нет рефлексов. Нет нервных волокон, передающих сигналы и способных обучаться.

— У твоей нежити и мускулатуры нет, однако двигаться она может. Очнись, Эйрас! Это вопрос выбора системы координат, задача на создание нужной калибровки, не более того. Правда, и не менее... — тут же поправилась Джинни. — Знаешь, что? Попробуй метод чистого листа.

— Но ведь...

— И не торопись. Нельзя научиться думать на незнакомом языке за час. Даже гению это не по силам. А тебе предстоит изобрести новый язык, отчасти приспосабливаясь к реальности, отчасти реконструируя её. И сильно подозреваю, что задачи, которые тебе придётся решать по ходу дела, окажутся намного важнее и продуктивнее, чем достижение поставленной цели.

В общем, не скажу, что Джинни мне серьёзно помогла. Точь-в-точь, как Эмо: вот тебе инструкция, разбирайся сама. Но после того, как я вернулась к своим делам, я задала себе вопрос: в самом деле, куда я так спешу? И зачем? Мне что, жизненно важно освоить новый облик?

Да. Это одна из тех задач, возникших по ходу дела, решение которых оказалось интереснее стержневой задачи. Если вспомнить, с чего всё начиналось, впору впасть в истерическое хихиканье часа так на полтора! Ведь милейший Иренаш Тарц заказал мне имитацию костяного дракона. Для — якобы — развлечения скучающих придворных. Ну не смех ли?

Решая эту обалденно важную задачу, я попутно, вовсе не стремясь именно к этому, открыла новый подход к созданию высшей нежити. А ещё привлекла к своей персоне благосклонное внимание могущественных магов из иных миров, вскрыла заговор среди высших лиц родного государства и стала почти полностью независима от своей бренной оболочки, в которой родилась и выросла. То есть добилась практического бессмертия. Ничего побочные результаты, да?

Неужели так всегда бывает, когда ставишь перед собой недостижимые цели? Ведь анимирование костяного дракона без сопутствующей жертвы тоже казалось невозможным...

Итак, чистый лист? Что ж, начнём!

— Клин!

— Что там?

— Подойди.

Поднявшись и потерев лицо ладонями, чтобы избавиться от остатков сонливости, вольный охотник нахмурился. В том, как Стилет присел на одно колено, склоняясь над вытянувшейся в струну Эйрас, было что-то неправильное. Тревожащее.

— Что там?

— Да вот, — некромант поднял взгляд, не меняя позы, криво усмехнулся. — Знакомая... хм... картина. Узнаешь?

Клин подошёл, присел, зеркально повторяя позу Стилета. Положил пальцы на шею Иглы. И тут же отдёрнул их, словно ожёгшись. Кожа на горле напротив жилы оказалась, во-первых, слишком холодной, а во-вторых, слишком твёрдой.

Почти как дерево.

— Что это?

— Это, ученик, глубокий транс. Такой же, в каком пребывала магистр земли Илина, отправленная с Рессаром в Тральгим. Вот только с чего бы нашей Эйрас, не предупредив и не подготовившись, уходить в транс? Можно подумать, что это — симптом какой-то странной заразной болезни... или проклятия.

— Она точно жива?

— Не поручусь, что жива, но что она не мертва — уверен, — заявил Стилет. — Некромант я или кто? Смерть я бы ощутил сразу.

Клин нахмурился, вставая.

— Ничего не понимаю, — признался он. — Что-то я совсем запутался. Сначала я считал, что магистр Илина полностью выдумана Иглой...

— В каком смысле — выдумана?

— В таком, что Илина — роль, исполняемая Эйрас.

— Что?!

— Илиной Игла представилась в воротах Остры, чтобы проехать в город по поддельной подорожной. Позже, в "Гриве льва", Илина появилась уже в том виде, какой имело то тело...

— Какое?

— Отправленное с Рессаром. Тёмно-рыжие волосы, загар — помнишь?

Стилет задумчиво кивнул.

— Продолжай, — сказал он.

— Да я, в общем, всё сказал. Я думал, что рыжая — тоже Эйрас, ведь волосы покрасить да надеть новую мантию несложно. Она и не отрицала, что просто замаскировалась. И разговаривала эта "Илина", и двигалась она точно так же, как Игла, — подумав, Клин уточнил: — Ну, почти так же. Когда Эйрас облачается вместо мантии в штаны и куртку, её можно принять за мальчишку. Но рост, телосложение, черты лица... я едва поверил собственным глазам, когда по выезде из Остры, думая, что её тело лежит в повозке, увидел живую и здоровую Эйрас!

— Так. А одновременно ты их видел?

— Кого — их?

— Эйрас и Илину. Чтобы обе были в сознании и на ногах.

— Нет.

— Гм...

— Что?

Стилет склонил голову набок, задумчиво глядя на тело Иглы.

— Сродни безумству гипотез танец, — промурлыкал он. — Сродни безумству... но если отбросить всё остальное... н-да. Аж завидки берут...

— Ты что-то понял?

— Я, — сказал некромант, переводя взгляд на Клина, — задам вопрос. Хорошенько подумай, прежде чем ответить. Это важно.

— И?

— Костяным драконом, который едет в повозке, действительно управляла Игла?

— Да. Кто же ещё?

— Прямой вопрос, простой ответ... тогда ещё один вопрос. Ты когда-нибудь видел, чтобы одновременно действовали Эйрас и дракон? Или, быть может, Илина и дракон? Сочетание Эйрас и Илины мы уже исключили...

Клин задумался, но тут же помотал головой.

— Нет. Но не хочешь ли ты сказать, что у Иглы имеются в распоряжении целых три... оболочки? Эйрас, Илина и костяной дракон?

— Заметь: не я это сказал.

Клин снова помотал головой, энергичнее прежнего.

— Чепуха! Я никогда не слышал о маге, способном менять тела, как одежду! Ну, положим, дракона Игла конструировала при мне. Читала заклинания над каждой костью, резала несчастных крыс, кошек, голубей и свиней буквально сотнями, страшно уставала. А в итоге оказалась в драконьей шкуре... то есть в костяке... случайно.

— Точно?

— Точнее не бывает. Подразумевалось, что анимировать костяк будет моя душа.

— Вот как! — Стилет посмотрел на вольного охотника по-новому. — Потом я непременно послушаю, как оно было.

— Лучше уж Иглу расспроси. Я во всей этой кухне не разбираюсь совершенно. Но скажи мне, как опытный маг: ты когда-нибудь слышал о возможности занять чужое тело?

— Разве что легенды. Если припомнить... случай близнецов из Торпельма не подходит... и наведённая одержимость — это всё-таки итог заклинания, сущность мага остаётся на прежнем месте, то есть внутри тела... — помотав головой точь-в-точь, как Клин, Стилет подытожил: — Ничего подобного, насколько я знаю, ранее не случалось. Игла преподносит сюрприз за сюрпризом.

— Да уж. Но что теперь делать нам?

— Как это что? Ехать дальше. Благо, конечная точка запланированного Эйрас маршрута нам известна. Будем надеяться, что по дороге Игла "отомрёт".

"Нельзя же понимать всё настолько буквально!"

Тамисия, госпожа Гнезда Ветров, в собранной Анжеликой Недеевой Группе более известная как Джинни, смотрела в глубины перламутрового тумана. Туда, где парил, временами подёргиваясь и извиваясь, обнажённый драконий костяк, дышащий первородной магией тьмы. Время в Слоистом Сне — величина изменчивая и трудноопределимая, а в текущем слое и подавно; но по некоторым признакам Тамисия, маг весьма опытный, могла определить напряжённость событийного поля, равную как минимум месяцу. Такой срок был уже слишком велик, чтобы свести его к одной ночи плотного мира, а Эйрас всё не унималась.

Чистый лист, почти полный сброс наработанных за годы жизни знаний и навыков, то, что в одном узловом мире назвали бы tabula rasa[*]... то ли по неопытности, то ли от излишнего энтузиазма, но Игла зашла по этому пути уже слишком далеко. И вернуться быстро не смогла бы ни при каких условиях.