"Еще раз спасибо — до свидания — всего хорошего — приходите еще!".
На том и расстались.
— Кам Бик Фай? — переспросил Хеллборн, когда они вышли на улицу.
— Старик выболтал мое любимое nom de guerre, — усмехнулась пилот-принцесса. — Дела давно минувших дней...
— Куда мы направимся теперь?
— В театр! — ее лицо прояснилось.
— Китайская опера или этот, как его, театр "Бамбуки"? — неуверенно уточнил Джеймс. Насколько ему было известно, и то, и другое — редкая гадость.
— Ни в коем случае, — усмехнулась Мэгги. Похоже, и она считала вышеназванные жанры чем-то недостойным своего внимания. — Это сюрприз.
Сюрприз удался.
* * *
— Прекрасные леди! И вы, джентельмены!
Сегодня расскажем мы вам,
О людях из очень далекой вселенной,
Подвластной холодным снегам.
Их тело скрывал меднобронзовый панцирь —
Их руки сжимали мечи!
И звались они, говорят, египтянцы,
О прочем легенда молчит.
Не знали английских лужаек зеленых,
И наших прекрасных холмов,
Они кочевали в стране Альбиона,
Среди вековечных снегов.
Их пращники в небо метали снаряды,
И метко бросали ножи,
Их в битву носил верблюдонт. Без пощады —
Им кот саблезубый служил!
Герои сегодня представленной драмы
Узнав мудрецов простоту,
В стране возвели пирамидные храмы —
И в них поклонялись Кресту.
Забыты Геката, Нептун и Юпитер,
Беллона и сам Бельзавел,
Их мудрый король Иоаннес Пресвитер
Христу поклоняться велел.
Как солнце взошел над неправедным миром,
Но сгинул в холодной земле...
И вместе с Уильямом нашим Шекспиром
Расскажем о том короле!
Рассказчик раскланялся и скрылся за кулисами. Последовали бурные продолжительные апплодисменты и второе явление. Те же и король.
По единодушному мнению альбионцев, шекспировская трагедия "King John the Prester" сильно уступала "Абелунгам" Кристофера Марло. Особенно в исполнении довольно-таки провинциального Фрэнсисбергского театра "Полюс". Другое дело — Лондон или Париж; там залетные альбионцы спешили на представление "Короля Джона", как на встречу с добрым земляком. Осталось выяснить, насколько преуспели в постановках альбионских трагедий вестернизированные манчьжуры и китайцы.
Вступление на высоком уровне, отметил Хеллборн, у Рассказчика неплохой английский язык. А его китайская физиономия — как и азиатские лица других актеров — только подчеркивает тот факт, что действие происходит не в старой доброй Англии, а в далекой стране на другом конце планеты... Увы, первоначальное впечатление быстро растворилось под напором шотландской рыцарской брони и пистолетных кирас английской республики. Шекспириада, как она есть.
Разумеется, об исторической достоверности говорить не приходилось. В каком-нибудь "Короле Лире", с его французами и бургундцами в десятом веке ДО Рождества Христова, достоверности и то было на порядок больше. Тем более что "Король Джон Пресвитер" был написан в тот короткий романтический период, когда английские первопроходцы еще принимали альбионских аборигенов за потерянных христианских братьев.
Тем временем действие на сцене набирало новые обороты и расширяло границы сознания. Мудрый король египтянцев разгромил всех своих врагов, объединил страну и даже освободил еврейских рабов, которые строили у него пирамиды. Но после того, как его армия утонула в Южном ледовитом океане (по его высохшему дну освобожденные рабы уже переправились в Африку), король задумался о вечном и решил сменить веру.
Все соседние владыки (турецкий султан, эфиопский император, китайский богдыхан, Великий Могол, Великий Инка и т.д.) прислали своих придворных священников, иногда подкрепленных солдатами и пушками. Особенно эффектно выглядела высадка в Альбионе турецкого контингента (Намек на старого жулика Пири Рейса. Чуть позже, в 20-х годах семнадцатого века, турки попробовали на самом деле, но потерпели полный крах. После чего отправились грабить беззащитную и легкодоступную Исландию).
Разумеется, мудрый король Иоанн твердо решил стать христианином. Коварные магометане, буддисты и прочие язычники не могли этого допустить. Поэтому началась кровавая бойня в лучших традициях "Тита Андроника". Не менее сотни персонажей потеряли головы, ноги, руки или девственность; нередко — все перечисленное сразу. Одним из последних пал сам главный герой — от руки предателя-брата, дважды мусульманского ренегата. И казалось бы, сгинуть Альбиону в беспросветном черном мраке мавританского язычества и невежества... Но в самый трагический момент на сцене появились англичане под командованием сэра Фрэнсиса Дрейка и перебили всех еретиков и других врагов Всевышнего, Англии, королевы и церкви. В финальной сцене заключившие братский союз англичане и египтянцы покинули поле битвы под торжественное пение "Non nobis, Domine". Занавес. Овация.
Сюрприз удался.
— Неплохо, неплохо, — вынужден был признать Хеллборн. — Ничуть не хуже, чем в "Глобусе".
— "Глобусу" до нас далеко! — принцессу распирала гордость за национальное театральное движение. — У нас в планах еще и экранизация! "Харбинколор" планирует начать съемки уже этим летом. Если только война не помешает, — озабоченно заметила она.
В фойе они наткнулись на Эверарда и Гордона. Американцы были не одни, каждый держал под ручку ту или иную прекрасную даму.
— Разрешите представить: медик-сержант Рут Аллен, лейтенант Синтия Денисон, — объявил Гордон. — Я раздобыл в Американском Культурном Центре целую кипу билетов, бросился раздавать всем встречным и поперечным. Жаль, что мы разминулись. То есть не жаль... — добряк Гордон окончательно запутался и покраснел. — То есть вы все равно здесь!
— Все-таки в Харбине есть другие центры светской жизни, — заметил Эверард. — Послезавтра они обещали "Короля Стивена".
— "Чем меньше на поле кровавом пойдет на бохайцев ножи, тем больше достанется славы тому, кто останется жив!" — машинально продекламировал Хеллборн. — Обожаю эту вещь.
— "Все прежние битвы ничтожны пред этой у Гастингс-села. Ее описать невозможно — настолько ужасной была. Все слилось в убийственном вихре, дорог и веков поворот, но слава о ней не утихнет, и память о ней не умрет!" — подхватил Эверард.
— "Других не оставив известий, иных не достигнув высот, живет он в легендах и песнях, и в сказках народных живет", — добавила Мэгги и как-то злорадно улыбнулась.
— "Я мог бы рассказывать сказки, но слыть не хочу болтуном. Не строй победителю глазки, нет смысла в строительстве том", — подключился Гордон. Это была не самая удачная цитата, что подтвердило последовавшее неловкое молчание.
— Нам пора, — поспешила заявить Восточная Жемчужина.
"Было приятно увидеться — познакомиться — спасибо — приходите еще!".
* * *
— Здесь я живу, — небрежно заметила Мэгги, когда черный "олдсмобиль" проехал через четвертые по счету ворота.
Судя по всему, Золотой Император был не только велик, но и скромен. Хеллборн не увидел за стенами Запретного Города никаких хрустальных фонтанов или замков из слоновой кости. Только стекло и бетон. Ну что ж, архитекторы всей планеты в один голос утверждали — сочетание этих прекрасных материалов не устареет и через сто лет. Поживем — увидим. Здешнее стеклобетонное сооружение представляло из себя трехэтажный полумесяц, растянувшийся метров на триста и пропадавший за поворотом дороги. Величие и скромность в одном флаконе.
Мэгги остановила машину прямо посреди дороги, и дальше они пошли пешком. На одной из лужаек (скромных) гонялись друг за другом мальчик и девочка лет десяти. Восточная Жемчужина что-то сказала им по-манчьжурски и получила в ответ (в течение одной минуты) песочную бомбу, объятия, поцелуи и охапку небрежно сорванных цветов в подарок.
— Племянники, — пояснила Мэгги, когда дети остались позади. — Платье придется выбросить, наверно.
Где-то за стеной проревел верблюдонт. Она поморщилась.
— Хорошо, хоть ветер в другую сторону. Нужно знать меру, даже когда речь идет о достойных боевых животных!
У очередного "подъезда" (пятого или шестого по счету) на скамейке сидели двое — старый знакомый Маршалл Янг и незнакомый бородатый манчьжур лет 40-60 (точнее Хеллборн не мог определить — и не пытался). Внешность самая заурядная, один из тех миллионов китайцев, которые и так "все на одно лицо". В скромном "пижамном" костюме, какие обычно носят китайские чиновники не самого высокого ранга. Господин Ман Да Рин и то был богаче одет. Возможно, причина заключалась в том, что музейному хранителю приходилось чаще иметь дело с важными иностранными гостями.
Джеймс раскланялся с принцем Янгом и выжидающе посмотрел на его соседа.
— Это и есть Джеймс Хеллборн, братец, — заговорила Мэгги. Самого "братца" (понятно, еще один кузен) она представить не поспешила.
— Мистер Хеллборн? — повернулся к нему бородач. — Очень рад. Наслышан. Добро пожаловать в Харбин. Надеюсь на дальнейшие встречи.
"У парня плохо с английским языком, — отметил коварный альбионец. — Хм, он так и не представился".
— Веди себя прилично, Жемчужина. Нам пора, Маршалл. Всего хорошего.
И только теперь Хеллборн догадался, но Золотой Император уже стремительно удалялся от него.
Откуда-то из-за кустов вынырнули два здоровенных тела — в черных термокомбинезонах и бронешлемах, с автомаузерами наперевес — и неторопливо зашагали вслед за императором, Имя Которого нельзя было произносить. Телохранители.
Мэгги задумчиво посмотрела им вслед, поджав губы. Потом потянула Хеллборна за собой.
Первый этаж был пуст — голый мраморный пол и несколько произвольно расставленных стульев. Банкетный зал, что ли? Признаки человеческого жилища показались на втором этаже. И человеки тоже. Навстречу метнулась юная служанка (судя по костюму) и что-то залепетала по-китайски. Мэгги влепила ей пощечину, потом потаскала за косы, затем прогнала прочь пинками. Милые азиатские нравы. Дальневосточная канальная деспотия прекрасно уживалась с бетоном и стеклом.
Некоторое время спустя они остались наедине. Лениво полулежали в креслах рядом с закусочным столиком династии Лян, порой надкусывали тот или иной фрукт из большой вазы, листали толстые американские журналы и болтали о какой-то ерунде.
— Чуть не забыла, — на каком-то этапе спохватилась Восточная Жемчужина, — это для тебя.
И протянула ему через стол красивую металлическую блямбу.
— Спасибо, конечно, но что это? Еще один орден? — не понял Хеллборн, вертя подарок в руках. Золотой (или позолоченный? нет, все-таки золотой) медальон с искусным изображением тигриной морды и столбиком бестолковых иероглифов.
— Это пайцза, — пояснила она.
Джеймс напряг память. Знакомое слово. Что-то из полузабытого краткого курса монгольской истории...
— "Все, что сделал предъявитель сего, сделано по моему приказанию и для блага государства"? — попробовал угадать альбионец.
— Почти, — кивнула Мэгги. — "Силой вечного неба имя Императора да будет свято; кто не поверит — должен быть убит".
Хеллборн закашлялся. Виновата в этом была отнюдь не сочная виноградина, отправленная в рот секунду назад.
— Это слишком большая честь, — промямлил он. — За какие заслуги?
— "Был подвиг баллады достоин, и вот, до скончанья времен, награды — одна за другою — герой принимать обречен!" — процитировала она.
— За одного полудохлого тигра, — пожал плечами Хеллборн.
— Не только, — возразила Жемчужина. — Я видела тебя в деле еще на острове и на дирижабле.
— "И выбьют на мраморе надпись в обычном торжественном стиле: "Запомни, мы славно сражались, мы страстно..." — Джеймс оборвал себя на полуслове и густо покраснел.
— "Запомни, мы славно сражались, мы страстно и верно любили", — продолжила она и покинула свое кресло. Как пишут в старинных романах, ее халат с драконами медленно упал на пол.
— Знаешь, я всегда опасался сделать первый шаг, — охрипшим голосом признался коварный альбионец, когда она уже сидела у него на коленях. — Про тебя ходят самые нелепые слухи... я даже боялся стать новым персонажем "Мистер Баттерфляй"...
Мэгги откинула голову назад и заразительно расхохоталась.
— "Мистер Баттерфляй!"... Этот фокус можно было провернуть в полной темноте и с полным идиотом... Но, как ты можешь видеть, все неподдельное и настоящее. Не веришь глазам — дотронься...
— Да, — поспешил согласиться он, — настоящее. Все настоящее...
* * *
Шесть или семь последовавших дней в памяти Хеллборна совсем не отложились. Он запомнил только одно — это было что-то теплое и доброе.
* * *
Он очнулся примерно через неделю. Как это часто бывает, прийти в себя ему помогла целая серия пощечин. Вокруг было полно людей в нарядных костюмах и парадных мундирах. "Еще один важный дипломатический прием", — сообразил Хеллборн. Один из этих нарядных гостей и хлестал его по щекам.
— Мерзавец!... Негодяй!... Мерзкий пингвин!... Как ты вообще смел к ней прикоснуться?!...
Джеймс подумал, что было бы неплохо ответить — например, прямым ударом в челюсть, но его уже держали за руки, да и противника тоже. Наконец-то Хеллборн смог его рассмотреть. Ага, он сразу узнал этот мундир. Подданный императора Юри. Кореец. Нет, на острове Порт-Султан его не было, и на борту "Летающей крепости" они тоже не встречались.
— Я жду! — брызгая слюной, воскликнул оппонент.
— Чего ты ждешь? — не понял альбионец. — Кто ты вообще такой?!
— Ах вот как! — кореец понял его по-своему. — Жалкий трус! Тогда я сам вызываю тебя! Выбирай время и оружие! Только не тяни слишком долго!
— Синьоры, синьоры! — на шум прибежал один из хозяев (итальянец? так мы в итальянском посольстве?) — Умоляю вас, только не здесь! Дуче будет очень огорчен!
— Позвольте извиниться за моего излишне горячего юного друга, — откуда-то появился подполковник Тай Кван До. — Мы все очень огорчены. Это большой позор для всего Корейского Императорского Флота. Я обещаю вам, что все виновные будут строго наказаны.
— Да, да, конечно, ничего страшного не случилось, — успокоился итальянский консул. — Синьоры! Синьорины! Нас ждет десерт! Шампанское! Танцы!...
Хеллборн нашел себе пустое кресло в углу и попытался привести мысли в порядок. Из носа что-то капало. Корейский псих хлестал его от души. Недолго думая, Джеймс принялся приводить в порядок и лицо, благо на ближайшем столике отыскался зеркальный поднос и пачка салфеток.
— Что это было, Брюс? — хмуро поинтересовался Джеймс у подошедшего подполковника Тай Кван До.
— Я приношу свои самые... — начал было старый боевой товарищ, но Хеллборн не дал ему договорить.
— Здесь все свои, Брюс. Что это было?
— Один из прежних любовников высокорожденной госпожи, — неохотно сообщил корейский офицер. — Никак забыть ее не может. Ты просто случайно попался ему на глаза...
— Какой еще госпожи? — не сразу понял Хеллборн, но тут же покраснел. — Ах, да... Ладно, с кем не бывает. Только я не понял, что он болтал о времени и оружии?
