Новосельцев не успел ответить — где-то у них в тылу грянул взрыв.
— Ефрейтор, проверь, что это было.
— Есть!
Рубинчик вернулся быстро, за ним шли подпоручик Яблонский и лейтенант Иванов-шестнадцатый.
— Дачники пытались прорваться через капонир, господин капитан, — доложил Яблонский. — Ну мы их и... — подпоручик закашлялся.
— Мы их взорвали, — поспешил прийти товарищу на помощь Иванов-шестнадцатый. — Через этот участок стены больше никто не сможет пройти.
— Слова-то какие мудреные — "участок стены", — невпопад пробормотал каперанг. — Благодарю за службу, господа офицеры!
— Служу отечеству! — рявкнули господа офицеры. Яблонский снова закашлялся. Проклятая пыль.
* * *
Махмуд был доволен. Наконец-то! Ради этого он покинул родную малайскую деревню и записался в самурайские легионы. Обещали кормить от пуза, много платить, разрешать грабить, убивать и брать себе белых женщин. Сначала решил, что обманули. Кормили плохо, платили гроши, женщин не было. Потом еще запихнули в летающую лодку и повезли на край света. Всю дорогу рвало, всю душу выблевал, несколько раз был готов с Аллахом встретиться. Но пронесло. А как высадились — вот тогда обещанное веселье и началось! Много врагов зарезал (зачем патроны тратить?), все карманы набил. Вернется домой — все увидят, отважный воин Махмуд, настоящий добытчик! Осталось белую женщину найти — будет что в родной деревне рассказать!
Ворвались всем пелотоном в очередной дом. Большой дом. Внутри люди в белых халатах. Больница, понял Махмуд. В соседней деревне такая же была. Миссионеры организовали. Впрочем, не стал разбираться. Улучил момент, когда сержант за ним не смотрит, подхватил бабенку и потащил в укромный уголок. Она вопить начала, отбиваться. Вот дура! Зачем? Сейчас Махмуд ей покажет, она сама захочет...
Кто-то схватил его за шиворот и потащил прочь. Все удовольствие испортил. Махмуд даже рассердиться не успел, как его вытащили во двор и бросили в пыль.
— Грязная свинья, — сказал полковник Антуан. — Ты что творишь?!
— Некоторых дикарей просто нельзя призывать в армию, — заметил кто-то из младших офицеров. — Прикажете его арестовать, сэр?
Парень был из семьи английских эмигрантов, поэтому иногда называл командира "сэром". Полковник не обижался.
— Лишняя бумажная работа, — Антуан окинул взглядом своих людей и заметил у одного из них за поясом лакированную рукоятку трофейного "галанда". — Дай сюда.
— Так мне вербовщик обещал... — наконец-то заговорил Махмуд, но полковник не стал его слушать. Выстрелил в упор, прямо в ключицу. Малаец даже не смог произнести сакральное "За что?", но стал медленно оседать. Антуан успел выстрелить еще раз — в лицо. Самурай и револьвер упали в пыль одновременно.
— Вот и все, — подытожил командир дивизии. — Погиб в бою с русскими. Смертью героя. Семье пенсия перепадет. Хотя эти туземцы все равно на алкоголь или опиум потратят.
— Он из мусульман, они же не пьют, — возразил кто-то из подчиненных.
— Плохо ты знаешь мусульман, — усмехнулся Антуан. — Все, этот вопрос закрыт. Не хватало еще разводить трибуналы и подогревать слухи о наших военных преступлениях.
— У нас остался еще один свидетель, сэр, — напомнил англичанин и кивнул в сторону госпиталя.
Полковник прикусил губу и задумался. Еще раз осмотрел своих людей и подобрал брошенный револьвер.
— Лейтенант Берг, успокойте даму и проводите ее домой. Где-нибудь по дороге... Прискорбный несчастный случай. Шальная пуля. На войне такое случается. К тому же, русская пуля. Разумеется, русские газеты все равно станут кричать во весь голос о наших зверствах, но ведь наша совесть будет чиста. Не правда ли?
— Так точно, господин полковник, — щелкнул каблуками лейтенант Берг и задумался. Он найдет способ не выполнить этот приказ.
* * *
Полковник Антуан пытался подвести итоги первой половины дня. Почти все вражеские позиции в его зоне ответственности взяты под контроль. Почти.
— Мозель! — окликнул он своего адъютанта. — Мозель, пошлите кого-нибудь к лейтенанту Крамеру.
— Да вот же он идет, господин полковник, — отвечал адьютант.
И действительно.
Эрст-лейтенант Крамер ворвался в кабинет Антуана подобно урагану.
— Вон, — коротко бросил он Мозелю.
Адъютант вопросительно посмотрел на своего командира.
— Мозель, оставьте нас, — спокойно сказал полковник, но взгляд его похолодел.
— Я туда больше не пойду, — сообщил Крамер, как только дверь за Мозелем закрылась. — Я уже потерял кучу людей. Мне не с кем воевать.
— Лейтенант, вы получили приказ, — взгляд командира еще больше похолодел. — Вы должны захватить этот бастион.
— Это невозможно. У нас совершенно нет тяжелого оружия.
— Меня это совершенно не интересует, — заметил полковник. — Используйте морские мины, византийский сифон, церковный ладан — выкурите их оттуда. Это приказ.
— Плевать, — безапелляционно заявил Крамер. — Плевать я хотел на ваши приказы.
— Что вы себе позволяете?!...— привстал Антуан.
— Да пошел, ты, валлонский петух, — ответил викторианец. — Я-туда-больше-не-пойду. Можешь сам штурмовать. А будешь много выступать — я гарантирую тебе неприятности дома. Ты вообще помнишь, с кем ты разговариваешь?
Полковник Антуан помнил. Викторианский аристократ, белая кость, папенькин сынок, ублюдок...
Последние несколько слов полковник произнес вслух. Эрст-лейтенант только усмехнулся.
— Пошел вон, — сказал на этот раз уже Антуан. Крамер пожал плечами и вышел. Честь не отдал, дверь за собой не закрыл. Полковник направился за ним, на ходу извлекая из кобуры длинный тонкий маузер. Спускаясь по ступенькам, окинул взглядом дворик — никто не смотрит в его сторону — вскинул пистолет и выстрелил.
На звук выстрела обернулись, но полковник уже вел беглый огонь совсем в другую сторону.
— Там, на башне, русский стрелок! — крикнул Антуан. — Мозель, возьмите солдат и все тщательно осмотрите! И кто-нибудь, помогите лейтенанту Крамеру.
Солдаты и офицеры разбежались в разные стороны согласно инструкциям командира. Антуан подошел к лежащему на земле Крамеру. Как ни странно, тот еще был жив. Опытным взглядом бывалого вояки полковник оценил положение и поставил диагноз. Отлично, пуля прошла навылет, как он и рассчитывал.
— А знаешь, что самое интересное? — прошептал Антуан, наклонившись к самому уху лейтенанта. — Ты еще можешь выжить. Только говорить уже не сможешь. И никому не расскажешь, что здесь произошло. Да, и написать об этом ты тоже не сможешь.
Вернулся Мозель и доложил:
— Снайпер ушел.
— Кто бы сомневался, — горько усмехнулся полковник. — Профессионал, сразу поменял позицию. Соблюдайте осторожность, сообщите ближайшим отрядам — пусть будут начеку.
"Что ни делается — все к лучшему. Напуганные солдаты станут смотреть в оба и потери уменьшатся".
* * *
А лейтенант Крамер не выжил. Умер по дороге в госпиталь.
* * *
Вице-маршал Сиберг поднялся по ступенькам на второй этаж. Выглянул в окно. Неопределенно хмыкнул. Толкнул дверь.
— Я доложу шаутбенахту, герр маршал, — вскочил адъютант.
— Еще чего, — отодвинул его в сторону Сиберг. — Я как-нибудь сам.
— Явились отнять у меня победу, герр маршал? — попытался пошутить ван дер Хам. Но глаза его смотрели настороженно.
— Совершенно верно, — легко согласился Сиберг. — И вы знаете, это будет совсем нетрудно, контр-адмирал.
— Я получил новое звание? — не стал кокетничать герой дня.
— Совершенно верно, — повторил высокий гость. — Новое. Оно же последнее.
— Вас не затруднит объяснить? — спросил ван дер Хам. — Это же и победы касается.
— У нас был полный набор великолепных планов, Пауль, — Вице-маршал тяжело опустился в ближайшее кресло. — Например, адмирал ван дер Бош собирался атаковать русских при свете дня, с развернутыми знаменами. Его план запоздал примерно на столетие, но он все равно имел хорошие шансы на успех. Губернатор Ольсен предлагал ограничиться взрывом брандера. После чего появиться под флагом спасателей, с госпитальными кораблями и медикаментами. Извлечь русских из-под развалин, расстрелять мародеров, привлечь симпатии аборигенов, расставить гарнизоны в ключевых точках, затем атаковать на дипломатическом фронте, и только в самом крайнем случае пустить в ход оружие. Адмирал де Клерк планировал немедленную ночную высадку и атаку после взрыва брандера. Тоже хороший план. Люфтмаршал Карпентер собирался воевать исключительно дирижаблями. Господь ему судья. Но вы! На вас положились. Вашему мнению доверились — как прослужившему на островах пять с лишним лет, как хорошо знакомому с "местностью и с местными". Вам доверили эту битву. Вас, простого шаутбенахта, поставили впереди заслуженных адмиралов и маршалов. И что сделали вы? Какой-то винегрет. Высадка коммандос с "гостевых кораблей", частичная высадка с дирижаблей, потом взрыв брандера — от которого погибло неизвестно сколько наших людей — потом снова дирижабли, и только теперь подошли морские корабли. Черт знает что.
— Я выиграл битву, — тихо заметил ван дер Хам. — Я захватил острова. Остались только отдельные очаги сопротивления...
— Еще много дней возиться будем, — пожал плечами Вице-маршал. — Если вы забыли или не знали — у нас судят даже победителей. Вами очень недовольны дома — на самом верху. Плохая, грязная война, герр контр-адмирал. — Сиберг резко встал. — Могу одолжить вам пистолет с одним патроном.
— Не надо, — нашел в себе силы ответить победитель.
— Тогда прощайте.
Пауль ван дер Хам долго смотрел в закрытую дверь. Потом поднял трубку и приказал адъютанту найти сержанта Накатоми.
— Я слушаю вас, господин, — поклонился верный сержант, появившись в кабинете.
— Я принял решение отправиться к предкам, — ответил ему контр-адмирал. — Ты поможешь мне, как это принято у вашего народа?
— Я был счастлив служить вам, господин Пауль. Все эти годы. Я не оставлю вас.
Ван дер Хам опустился на колени, прямо на дощатый пол кабинета. Не было времени искать специальный японский коврик. Достал из кобуры позолоченный "керрр" сорок пятого калибра, снятый четыре года назад с испанского офицера на северном берегу Новой Голландии. Взвел курок. Глубоко вздохнул. И тут же, быстро, чтобы не успеть передумать, приставил дуло револьвера к виску и нажал на спуск. В то же самое мгновение сержант Накатоми опустил свой меч на шею контр-адмирала.
Когда все было кончено, верный японец подобрал "керрр", выпавший из безжизненной руки командира, и вторую пулю пустил себе прямо в рот.
* * *
— Товарищи! — повысил свой голос канонир Овчинников. — Вы понимаете, что произошло, товарищи? Позорное поражение прогнившего царского режима ясно всем показало продажность и гнилость существующей системы! Взгляды передовых сил всего мира сегодня прикованы к Порту Жемчужному, где отсталая и феодальная царская...
— Слышь, ты, пропагандон, — покосился на Овчинникова пожилой матрос. — Заткнулся бы ты, братец, по-хорошему. И без тебя тошно.
— Вы не понимаете, товарищи! Продажные царские адмиралы...
— Заткни варежку, тля, я те сказал! Вот прямо щас заткни!!!
Овчинников обиделся и сел на ближайший ящик, продолжая бормотать под нос о темных силах реакции.
* * *
— Герр маршал, к вам какой-то террорист, — доложил адъютант.
— Террорист? — удивился Сиберг. — Какой еще террорист?
— Простите, герр маршал... Альбионец.
— Ах, этот молодежный сленг, — покачал головой белголландец. — А как вы называете обитателей оазиса Эребус? Даже спрашивать боюсь. Ладно, просите его. Как его зовут?
Майор Джеймс Хеллборн перед визитом к столь высокому гостю попытался привести себя в порядок, но ночное путешествие через полуразрушенный порт и эпицентр боевых действий заметно на нем отразилось.
— Майор Хеллборн, если не ошибаюсь? Прошу вас, садитесь. Рад, очень рад вас видеть!
— Я даже догадываюсь почему, — коварный альбионец изобразил вежливую улыбку.
— Я даже не стану от вас скрывать! — воскликнул Вице-маршал. — Вы первый иностранец, посетивший с официальным визитом первого белголландского губернатора Гавайских островов!
— Губернатора? — переспросил Хеллборн.
— Прошу меня извинить, я хотел сказать — штатс-протектора, — уточнил Сиберг. — Губернаторов на эти райские острова назначали русские захватчики и империалисты. Теперь, когда мы помогли свободолюбивым гавайским народам сбросить ненавистное петербургское иго, последнее, что мы собираемся делать — это превращать Гавайи в свою провинцию или, не дай Бог, в колонию. Но будет неразумным с нашей стороны бросать добродушных аборигенов на произвол судьбы. В настоящее время гавайцы вне всякого сомнения нуждаются в защите от грядущего российского посягательства. Поэтому здесь временно — исключительно временно — останутся наши гарнизоны. Временный протекторат. А я — временный штатс-протектор. К вашим услугам!
— К счастью, наше консульство совсем не пострадало, но по вашей милости мы остались без корабля, — альбионский офицер стоически выдержал лекцию маршала до конца. — Нам бы хотелось вернуться домой.
— Тысячи самых искренних извинений! — вскочил белголландец. — Я немедленно предоставлю вам новый корабль за наш счет. Правительство Белголландской Империи и Ее Доминионы с удовольствием оплатят все расходы! Новый корабль — лучше прежнего! Хотите один из трофейных русских крейсеров?!
— А может лучше один из ваших? — спросил Хеллборн. — Русские могут обидеться. К тому же я просто не имею права принимать такие решения без консультаций с альбионским Сенатом.
— Но вы сможете предоставить Сенату соответствующий доклад? — ласково улыбнулся Вице-маршал. — Я от всей души на вас надеюсь, герр Хеллборн. Конечно, вы получите один из наших кораблей. У нас столько трофеев, что мы не обеднеем. Разумеется, — спохватился викс, — многие бывшие русские корабли войдут в состав молодого Гававайского Королевского Флота. Или Республиканского. Аборигены еще не решили.
— Республика — наилучшая форма правления, — машинально ответил впитавший с молоком матери альбионец.
— Совершенно с вами согласен, — кивнул Сиберг. — Белголландия и все Ее Доминионы являются республиками. Я всегда говорил, что у нас с альбионцами много общего. И никаких противоречий. Мы должны тщательнее присмотреться к друг другу, мы — белголландцы и альбионцы. Я вижу уже в ближайшем будущем обширное, взаимовыгодное сотрудничество и крепкий братский альянс наших великих и свободных держав!
— Звучит заманчиво, — пробормотал Хеллборн, — но не мне принимать решения.
— Но вы можете на них повлиять! — снова напомнил Вице-маршал. Наклонился чуть ли не к самому лицу гостя и прошептал как заправский заговорщик: — Вдвоем мы надерем задницу всему остальному миру. И саксам, и франкам, и папистам. Нам делить нечего, но мы сможем поделить всю остальную планету. Подумайте об этом, герр майор. Это будет славная битва.
Когда за альбионцем закрылась дверь, в кабинете снова появился адъютант.
