* * *
Почта, телефон, телеграф.
Младший телеграфист Клюшкин от души зевнул и посмотрел на большой циферблат настенных часов. Ночное дежурство только началось, а его уже в сон клонит. Нехорошо. Эх, служи он по военному ведомству, получил бы сегодня отпуск. Ну да ладно, может пронесет...
Не пронесло. Мысли Клюшкина бесцеременно прервал веселый колокольчик у входной двери.
— Иду, иду, — с тоской в голосе откликнулся телеграфист. — Вам чего надо, господин любезный?
— Мне надо отправлять срочный телеграмма в Париж! — сказал человек по ту сторону двери. Чертов иностранец, принесла его нелегкая. — Это есть очень важная срочность!
Служба есть служба, для того здесь и поставлены. Клюшкин вздохнул, отпер дверь и впустил ночного визитера. Средних лет, прилично одет — почему бы и не впустить?
— Проходите, пожалуйста. Вот бланки, заполняйте только печатными буквами. Печатными, понимаете? Иногда ваш брат таким почерком нарисует, сто мудрецов не разберут!
— Конешно, конешно, — закивал иностранец, — печатная слово, понимать!
Клюшкин оставил его разбираться с бумагами, а сам направился к телеграфному аппарату за стойкой. Париж, говоришь? Щас настройку сделаем, в лучшем виде, айн момент.
Услышал за спиной странный шум и обернулся. Иностранец самолично открыл входную дверь и впустил в зал еще несколько человек.
— Куда это вы все? — удивился Клюшкин. — Что это вы...
— Заткнись, — холодно велел ночной гость, целясь в него из большого револьвера. — Не делай глупостей и останешься жив. Понял? — иностранец все еще говорил с акцентом, но слова больше не коверкал. Его товарищи тем временем сбрасывали с себя неуместные в такую погоду дождевые плащи — под ними оказалась военная форма и оружие, у кого пистолет, а у кого и короткий карабин.
— Не имеете права, — машинально сказал Клюшкин, — я на вас жаловаться буду.
— Жалуйся, — равнодушно ответил захватчик.
За спиной у Клюшкина застрекотал телеграфный аппарат.
— Давай, принимай телеграмму, — приказал ночной гость. — Только без глупостей.
Другой из визитеров тем временем взялся за телефон. Дозвонившись до нужного номера, он произнес только одну короткую фразу:
— Ons is gereed.
* * *
В каюту капитана Бриджстоуна, командира крейсера Его Величества "Гефестион", постучали.
— Да, — отозвался капитан, не отрываясь от увлекательного чтива.
Дверь распахнулась, в каюту заглянул вестовой:
— Сэр, внизу шлюпка с белголландским капитаном. Он хочет срочно с вами говорить.
— Хорошо, — пожал плечами Бриджстоун, — ведите его сюда.
Он успел прочитать еще примерно полстраницы, когда снова раздался стук.
— Войдите, — разрешил англичанин и с сожалением отложил книгу в сторону. Не было желания искать закладку, но он твердо запомнил номер страницы.
На пороге каюты появился люггер-капитан Маркус Верхувен. На него было жалко смотреть. Вряд ли за последние двадцать, а то и тридцать часов белголландец часто приближался к подушке.
— Добрый вечер, мистер Верхувен, — поднялся Бриджстоун ему навстречу. — Не желаете ли...
— Некогда, — оборвал его викс. — Прошу меня извинить, капитан. Не до церемоний. Мы начинаем сегодня.
— Когда? — поинтересовался британец.
— С минуты на минуту.
— И вы говорите мне об этом только сейчас?! — вскинулся капитан "Гефестиона".
— Прошу вас, только без паники! — люггер-капитан поднял руку в успокаивающем жесте. — У вас достаточно времени, чтобы обезапасить корабль. Простите, я не мог предупредить вас раньше. Не только потому, что не имел права. Мы сами не были уверены до последнего момента. Но теперь пути назад нет. Корабли уже направляются сюда. Наши люди выдвигаются в город. Наш посол в Петербурге...
— Достаточно, — остановил его Бриджстоун. — Я все понимаю, мистер Верхувен. Спасибо за предупреждение. Мы выполним свою часть соглашения. Что-нибудь еще?
— Меня беспокоят американцы и альбионцы...— начал было белголландец.
— Американский капитан не должен вас беспокоить, — ответил англичанин. — Как-никак, Конфедерация все еще является доминионом Британской Империи, а я — старший британский офицер в этом порту. Коммандер Спарк просто выполнит мой приказ. Вот что касается альбионцев... Хорошо, я попробую поговорить с альбионским капитаном. Надеюсь, он прислушается к голосу разума. Если нет — что ж, на войне всякое случается...
— Напомните, как его зовут? — спросил Верхувен.
— Хеллборн. Майор Джеймс Хеллборн.
— Майор? — удивился белголландец.
— Это клипер альбионской морской пехоты, — пояснил Бриджстоун. — Их офицеры носят армейские звания. Никакого уважения к морским традициям! Одно слово — варвары.
— И в самом деле варвары, — согласно кивнул люггер-капитан Верхувен.
* * *
— Пся крев, — заметил капитан Шметилло, в двадцатый или тридцатый раз щелкая тумблером прожектора. Бесполезно.
— Холера ясна, — согласился с ним поручик Гримальский.
— Говорите по-русски, поручик, — вздохнул старший по званию, — все-таки мы на службе. Да еще и на дежурстве. Вот поедем в отпуск, тогда...
— Виноват, господин капитан.
— Хорошо, попробуем все-таки решить проблему, — подытожил свои усилия Шметилло. Поднял трубку телефонного аппарата и повернул ручку.
— Дежурный телефонист, унтер-офицер фон Блюхер...
— Телефонист, соедините меня с электронщиками.
— Электронный батальон, прапорщик Трумпельдор у аппарата.
— И почему я не удивлен? — вздохнул капитан.
— Простите, не понял, господин капитан.
— Хоть один русский сегодня на посту остался? — уточнил Шметилло.
— Никак нет, господин капитан. Только шабес-гои вроде нас с вами.
— Разговорчики, прапорщик.
— Виноват.
— У нас прожектор сгорел. Пришлите кого-нибудь. Как можно скорее. Не дело это, оставлять нашу батарею без прожектора. Вряд ли что-нибудь случится, но..
— Разумеется, господин капитан. Одну минуту, я должен проверить... Да, через четверть часа техник будет у вас, — пообещал Трумпельдор.
— Спасибо, прапорщик. Спокойной ночи, — машинально добавил Шметилло и повесил трубку. — Ну-с, подождем.
* * *
— Ну и темень сегодня, хоть глаза выколи! — пожаловался рядовой Хубилаев, осторожно перегибаясь через ограждение сторожевой башни.
— Лунное затмение, однако, — согласился с ним рядовой Нутелькут.
— И чего мы здесь сторожим? — продолжал Хубилаев. — Все равно ж не видно ничего! Пусть хоть целая армия пройдет!
— Услышим, однако, — возразил Нутелькут. — Или запах почуем.
— Вот про запах — это ты зря, брат, — обиделся Хубилаев.
Нутелькут вздохнул и ничего не ответил.
— Эх, скорей бы смена, — вздохнул в свою очередь Хубилаев.
Нутелькут снова ничего не ответил.
* * *
Двое встретились на пирсе, при тусклом свете одинокого маслянистого фонаря.
— Добрый вечер, товарищ Берг.
— Добрый вечер, товарищ Офчинникофф, — акцент второго был просто ужасен, но предложения он составлял более-менее правильно. — Я все принес.
— Давайте сюда, — кивнул Овчинников и поднес стопку полученных брошюрок поближе к свету, чтобы рассмотреть надписи на обложках. — "Переписка Энгельса с Каутским"... "Конгресс и германский вопрос"... Огромное вам пролетарское спасибо, товарищ Берг! Партия вас не забудет! Но мне надо торопиться, иначе мое отсутствие будет замечено.
— Конечно, товарищ Офчинникофф, — кивнул белголландец. — Вам нельзя рисковать.
— До свидания, товарищ Берг. Рот фронт!
— Рот фронт!
* * *
Майору Хеллборну не спалось. Он стоял на палубе своего корабля и делал вид, что любуется собственным отражением в воде. Это было нелегко, пришлось даже развернуть прожектор под хитрым углом. И поэтому майор даже обрадовался, когда его отвлекли.
— Эй, на "Посейдоне"! Принимай концы!
— Капитан Бриджстоун? Какими судьбами, сэр?
— Дело крайне срочное и неотложное, мистер Хеллборн, — англичанин замялся, словно не зная с чего начать. Он и в самом деле не знал, поэтому бросился в воду с головой. — У вас осталось чуть больше часа, чтобы убраться с этой стоянки и поставить корабль по ту сторону.
— Мне потребуется разрешение портовых властей, — машинально ответил альбионец, но тут же спохватился. — Покинуть стоянку? Зачем?
— Скоро здесь станет очень жарко, — поведал Бриджстоун.
— Я плохо понимаю ваши намеки, — признался Хеллборн. — Жарко? В каком смысле?
— В смысле "опасно", — нахмурился англичанин. — Не делайте вид, будто не понимаете меня.
— ???!!! Империя решила водрузить здесь Юнион Джек?! — удивился альбионец. — Почему я не удивлен? — соврал он. — Что будет завтра? Вы и к нам собираетесь вернуться?
— Не говорите глупостей, майор, — поморщился Бриджстоун. — Лучше скажите спасибо. Я и так слишком многим ради вас рискую. Надеюсь на ваше благоразумие.
— То есть мне не стоит предупреждать русские власти о ваших планах? — уточнил коварный альбионец.
— Это не наши планы, — машинально ответил англичанин и тут же прикусил себе язык.
— Тогда кто? — искренне заинтересовался майор.
— Прощайте, мистер Хеллборн, — британец направился к своему катеру. — Желаю удачи.
— Сто тысяч треугольных китов, — пробормотал альбионец, глядя ему вслед. — Бритты в своем репертуаре. Англичанка гадит! Эй, боцман! БОЦМАН!!! Свистать всех наверх! Поднять паруса!
— У нас нет парусов, сэр, — заметил боцман.
Никакого уважения к морским традициям!
* * *
— Я и теперь продолжаю откладывать, — сказал рядовой Фишер. — Вот отслужу, загляну домой — и сразу в Киев, поступать в университет! А может быть и в Москву!
— Держи карман шире, — ухмыльнулся ефрейтор Рубинчик. — Так тебя и пустили в Москву, швицер. И не рассказывай мне про "Закон освобожденных солдат". Закон — что дышло. Забыл?
— Конечно, придется взятки раздавать, — вздохнул Фишер. — Зачем я по-твоему коплю? На учебу? Нет, на учебу придется отдельно зарабатывать...
— Ты слышал? — внезапно перебил его Рубинчик.
— Что? — привстал Фишер. — Не видно же ничего.
— Так помолчи и слушай! — зашипел Рубинчик. — Что это?
Фишер последовал совету старшего товарища. Некоторое время они молчали, вслушиваясь в темноту. Фишер уже собирался что-то сказать, но Рубинчик знаком велел ему молчать. Потом снял с крюка тяжелый фонарь, щелкнул выключателем и направил луч на восток. Точно в цель — в полосе света появилась свисающая неизвестно откуда веревка и скользящие по ней солдаты в явно нерусских мундирах.
— Что это значит? — не понял Фишер.
Рубинчик всегда соображал быстрее (именно поэтому он и дослужился до ефрейтора). Схватив свой "Пипер-Наган", он принялся выпускать пулю за пулей в сторону чужих солдат. Вопли раненых и викторианские ругательства подсказали ему, что он на правильном пути.
* * *
— Вы слышали это, поручик? — привстал капитан Шметилло. — Вот, опять!
— Стреляют, — констатировал Гримальский. — Точно, стреляют!
— Северо-восточная башня, — определил Шметилло. — Что бы это ни было, мы обязаны поднять тревогу!
И он опустил рубильник, запускавший сирену. В ответ послышалась только тишина, немедленно нарушенная еще одной серией выстрелов.
— Саботаж! — понял капитан. — И прожектор они же угробили!
— Кто "они", господин капитан?!
— Да какая разница?! Надо поднимать гарнизон! — воскликнул Шметилло и бросился к выходу. Винтовая лестница, ведущая вниз, было ярко освещена, поэтому капитан сразу увидел незнакомых людей у ее подножия.
— Эй, вы кто такие?!
Один из ночных гостей развернул в его сторону ручной пулемет. Шметилло едва успел отпрянуть назад и захлопнуть бронированную дверь. Пули застучали по стальной обшивке.
— Прямое попадание, — заметил капитан. — Во всех смыслах.
* * *
Отличная позиция, удовлетворенно кивнул эрст-лейтенант Крамер. Лучше не придумать. Узкая тропинка между двух холмов — смертельная ловушка. Русские тоже понимали это, поэтому поставили здесь часового. Теперь он валялся в кустах с отрезанной головой. Ох уж эти самураи... Триста лет просвещенного белголландского правления не помогли им забыть кровожадные обычаи! Но солдаты они превосходные, это у них не отнимешь.
— Поставьте пулемет здесь, — велел Крамер. — А второй — под этим деревом.
— Будет исполнено, герр лейтенант.
Ждать пришлось недолго. Всего через несколько минут они услышали топот шагов.
— Vuur, — спокойно приказал офицер.
Пулеметы дружно затрещали дуэтом. Вторые номера ловко меняли кассеты. Через минуту с небольшим все было кончено.
— Проверьте, уцелел ли кто-нибудь и окажите им помощь, — лицемерно вздохнул Крамер. — Нам не помешают пленные.
* * *
— Го-о-о-осподу помо-о-о-олимся! — старательно выводил митрополит, делая упор на букву "о". Сегодня он лично руководил службой. Прихожане дружно вторили ему. Вечер удался — и праздник тоже.
— Помо-о-о-олимся!
— Иже еси на небеси-и-и-и!
Белголландские солдаты, появившиеся на пороге, застыли в недоумении. Один из них машинально перекрестился. Полковник Давид Антуан посмотрел на подчиненного с нескрываемым презрением.
— Дурак, это же ортодоксы.
— Виноват, герр полковник, — пробормотал солдат.
— Похоже, здесь проблем не будет, — Антуан окинул взглядом помещение. — Такая толпа и все без оружия. Можно сказать, сами себя в тюрьму загнали. Герр Тиммерманс, выставить здесь охрану. Обойдите вокруг церкви и перекройте все возможные выходы. Остаетесь здесь за старшего. Мы поищем другое место для штаба.
— Будет исполнено, герр полковник.
* * *
В дверь кто-то постучал. Уже не пули, понял капитан Шметилло, похоже на удары приклада.
— Есть здесь кто-нибудь? — спросил человек по ту сторону двери. Почти без акцента.
Страшно вспомнить, сколько белголландских студентов прошли через московские и петербургские академии только за последние десять дет! Совершенно ослепленные гордыней российские генералы и адмиралы ничего не хотели понимать. Как же, варвары приехали учиться уму-разуму у ИМПЕРИИ!
Гордыня — смертный грех. И вот пришел день расплаты.
— Кто спрашивает? — поинтересовался Шметилло.
— Люггер-капитан Верхувен, морская пехота ВИК. С кем имею честь?
— Капитан Шметилло, Российская Императорская Армия.
— О! — голос за дверью заметно оживился. — Прошу пана капитана... Простите, уж лучше я по-русски. В моем активе всего лишь короткий визит в Варшаву. О чем это я? Ах, да! Пан капитан, снимайте этот сатрапский мундир. За нашу и вашу и свободу!
— Вы в своем уме, пан Верхувен? — изумился Шметилло. — Вы на полном серьезе мне это предлагаете?!
— А, вы из этих, — заметно поскучнел люггер-капитан. — Честь дороже жизни и прочие высокие материи. Напрасно, совершенно напрасно. Хорошо, мне некуда торопиться. Вы здесь заперты и окружены со всех сторон. Подумайте пока. Хорошенько подумайте.
И Шметилло задумался. Два револьвера, одна револьверная винтовка. И больше ничего. Как бы подороже продать свою жизнь?...
