— Заподозрил. Он ведь общался с тобой лично, но счёл, ха-ха, недостаточно могущественной для создания дракона. Он решил, что Эйрас обратил в дракона какой-то глубоко законспирированный лич. Правда, оставалось неясным, что за второй некромант, с виду вполне живой и вдобавок женского пола, едет вместе со Стилетом на север. И откуда взялась "магистр Илина". Ты очень качественно замаскировалась, никто и не подумал, что Илина — просто фикция, маска. Вот и я перед Тарцем сыграла Илину. Старшую сводную сестру Эйрас.

— А он не подумал, что настолько одарённая сестричка могла сама, без участия законспирированных личей, превратить Эйрас в дракона?

— Что ты! Это сейчас я сдерживаюсь вполсилы, благо тут все свои. А с Тарцем я маскировалась, как только могла. Перевела почти всю силу в опору, сменила стихийное сродство. Правда, непринуждённое хамство, свойственное тебе как Илине, играть не стала: не тот у меня жизненный опыт. Я ограничилась хамством вежливым. И осторожной упёртостью. А когда Тарц со своими присными принялся расспрашивать меня о событиях в Остре, я аккуратно сымитировала следы "тёмного ошейника".

— И он поверил, что Илина действовала под заклятьем неизвестного менталиста?

— Почему обязательно менталиста? Некроманта, Игла, некроманта. Более чем сведущего в магии духа. Ведь при анимировании костяного дракона индивидуальность жертвы стирается, а Эйрас свою личность сохранила, обретя новое могущество.

— Погоди. Выходит, некий некромант — возможно, Эйрас, но не обязательно именно она — открыл способ обратимого переноса души в зачарованный драконий костяк...

— Нет. Перенос необратим. Иначе тот неизвестный некромант испытал бы его на себе. Перенос необратим, и у него имеется ряд побочных эффектов. Например, дракон не может действовать всё время: его силы не безграничны, для их восполнения нежити приходится впадать в спячку. Чем активнее действия, тем дольше сон. А сам маг — некромант и мастер магии духа — затеял всю афёру ради обретения плотного тела. Твоего, Эйрас.

— Бред. Откуда у духа столько энергии?

— У духа — ниоткуда. А вот у лича, от которого остался только череп...

— Так. Давай-ка сначала. Какой ещё череп? Откуда?

— Эйрас привезла. С севера. Последний череп последнего из личей Орфуса. Как и где добыла, как сумела скрыть столь мощную штуку, Илина, как ты понимаешь, не в курсе. Этого я Тарцу рассказать не могла, просто поставила перед фактом. Был череп. Одушевлённый. Могущественный. У Эйрас хватало сил его сдерживать, всё-таки девочка была талантлива. А вот когда я, Илина, приехала в гости... ну, тут в рассказе для убедительности тоже зияют пробелы. Заполучив на свою душу "тёмный ошейник", Илина приобрела и провалы в памяти.

— А зачем освобождать Стилета?

— Тело. Оболочка Эйрас — лучше, чем безногий и безрукий череп, но мужское тело, вдобавок обладающее развитым тёмным даром, ещё лучше. Магистры некромантии первой ступени на дороге не валяются. На всё Острасское королевство некромантов такого ранга только трое, и двое других — уже глубокие старики.

— Знатно закручено.

— Ещё бы. Мы эту версию вместе с Эмо продумывали, а он по таким вещам мастак. В неё без натяжек и логических зазоров укладываются все или почти все факты, которыми располагает и которые может раздобыть Иренаш Тарц. От длительного периода восстановления Иглой двигательных навыков вплоть до наличия в её отряде разумного гарпона с даром некроманта.

— Ну-ну. Надеюсь, эта ваша непротиворечивая версия, расползаясь в виде слухов, не испортит моих отношений с командором Сухталом.

— Каких ещё отношений?

Игла вздохнула и принялась за рассказ о событиях в Шинтордане.

— Значит, дружба, — задумчиво сказала Джинни, когда я умолкла. — Перспективно. Вот и будет вашей дружбе испытание. Кстати, сдаётся мне, что этот твой Луч оказался поблизости не просто так. Попахивает тайной службой, знаешь ли...

— Знаю. Ну и что? Тихой Гильдией благородный Гедор ир Лайге тоже попахивает.

Помолчав, я добавила:

— В Белой Крепости вообще много разных запахов смешалось. И в то, что к Рикону сходились все узлы преступной паутины, я верю не больше, чем командор. Хотя результатов допроса мастера-хозяина менталистами Сухтала пока не знаю.

— Результат — смерть допрашиваемого? — бросил Эмо.

— Ну, для меня это не преграда.

— Если менталист выжжет Рикону мозг, то преграда. И серьёзная.

— Себе менталист ничего выжигать не станет. Понадеется вывернуться без таких крайностей. А допросить я могу и самого менталиста. Хоть живым, хоть мёртвым.

— Предпочитаешь работать самостоятельно? — улыбнулась Джинни. — Это правильно.

— А ты предпочитаешь и дальше играть в магистра Илину?

— Тебе решать. Если тебе неприятно видеть в этом истоке постороннего...

— Постороннего было бы неприятно. Но тебя, Джинни, я посторонней не считаю.

— Спасибо.

— Не за что. Совершенно не за что. Мне даже как-то лестно...

— Эйрас. Госпожа...

Это были первые слова, сказанные Рессаром.

— Да?

— Позволь мне присоединиться к вам.

— А с Илиной остаться не хочешь?

— Нет. Не хочу.

Оно и не удивительно.

Хотя за свои без малого триста лет Рессар здорово научился прикидываться живым, он всё-таки посмертный слуга. Высшая нежить. Возвращённая душа и холодный разум в мёртвом, но не разлагающемся теле. Живого человека можно подчинить, надев на него "тёмный ошейник" или иное аналогичное заклятье. Посмертного слугу подчинять не надо. Его преданность завязана на то, что заменяет нежити физиологию и включается при обряде Крови.

Рессар учил меня драться при помощи оружия и без него. Во время обучения ему случалось наносить мне раны, в том числе достаточно серьёзные. Но раны эти всякий раз являлись следствием моей ошибки в сочетании с тем фактом, что скорость реакции посмертного слуги хотя и велика, но всё-таки не бесконечна. Само по себе право размахивать оружием в опасной близости от меня Рессар получал потому, что либо мой отец, либо я прямо и недвусмысленно ПРИКАЗЫВАЛИ ему действовать именно так. Без приказа подобное было для Рессара возможно не больше, чем для ястреба — полёт сквозь монолитную скалу. Потому что часть крови, что не течёт, но и не сворачивается в его жилах — моя. В каком-то смысле Рессар, Шиан, Тум, Ола и другие движимые части моего наследства представляют собой часть моего тела.

Как ногти. Или волосы.

И когда умрёт последнее живое существо, с которым обряд Крови связывает моих посмертных слуг (то есть опять-таки я), они быстро превратятся в обычных зомби. Начнут разлагаться, вонять, тупеть. В общем, полный набор естественных процессов. Кстати, периодически сокращённую версию обряда Крови необходимо повторять. Вливать свежую законсервированную кровь в мёртвые жилы. Иначе их превращение в обычных зомби может начаться ещё до моей смерти

А набрать новых посмертных слуг невозможно. Вернее, возможно, но запрещено законом.

— Я взяла бы тебя с собой, но...

— Не знаешь как? — закончила Джинни вместо меня странным тоном.

— А ты знаешь?

— Догадываюсь. Захватить с собой таким образом живое существо я бы не рискнула, но посмертные слуги — нежить.

— И что это за образ?

— Тот же самый, благодаря которому твой исток не появляется в мире нагим.

Брови у меня против воли полезли вверх.

— Предлагаешь мне рассматривать Рессара как часть одежды?

— Скорее, как отдельный, но нужный аксессуар. Вроде меча.

— А я потяну такой груз? — спросила я с сомнением. — Как ни крути, меч достаточно прост, да и одежда особой сложностью структуры похвастать не может...

— В этом-то и прелесть! — улыбнулась Джинни. — Посмертный слуга — объект одушевлённый, и тебе нет необходимости самой отслеживать избыточное количество нюансов. Душа Рессара сама воссоздаст детали, главное — удержать при себе её основу.

— Любопытная идея. Хотя и рискованная.

— Эйрас, где твой авантюризм? — удивился Эмо. — Даже я могу соотнести нынешние возможности твоей опоры с характеристиками нужного преобразования. При желании ты можешь захватить в Шинтордан не только Рессара, но и ещё пять-семь посмертных слуг. А применив объединение по классу — хоть сотню!

— Что такое объединение по классу?

— Один из операторов высшей магии, — сказала Джинни. — Объединение однотипных объектов в класс, причём таким образом, что сходные качества объектов рассматриваются как полностью подобные. Это как вынесение за скобки общего множителя, только, конечно, совсем на ином уровне. Не арифметическом.

Я прикинула, как это можно реализовать на практике, и у меня начала кружиться голова. Клянусь своим истинным именем! Ведь выносить за скобки можно очень и очень многое. И я, оказывается, уже делала объединение по классу — неосознанно. Именно благодаря этому оператору меня перестало утомлять сотворение и поддержание нескольких заклятий одновременно. Выносишь за скобки источник энергии вместе со структурами обеспечения, и проблема решена! Что ему сделается, этому источнику? Лежит себе в экранирующем кофре, не дышит, не шевелится...

А ведь сознательное применение этого оператора обещает быть ещё плодотворнее!

Непременно надо поделиться этим с Клином. Да и Стилету намекнуть.

— А какие ещё операторы высшей магии бывают?

— Глянь, как глаза загорелись, — хмыкнул Эмо, обменявшись взглядами с Джинни. — Здоровый энтузиазм в полный рост — и, что характерно, никаких сомнений.

— А помнишь, как я пытала Анжи насчёт автокатализа?

— Ещё бы такое забывалось!

— Эй! Вы про мой вопрос не забыли?

— Нет. Но я не стану читать тебе лекцию, а лучше в качестве ответа преподнесу вот это.

Джинни повела рукой и выложила на стол возникший прямо на её ладони толстенький том. Незнакомые символы на обложке на мгновение расплылись и обрели новые очертания. Теперь всякий, владеющий срединным диалектом, мог прочесть:

ОСНОВЫ МАТЕМАТИЧЕСКОЙ МАГИИ

— Не обманись внешней скромностью заглавия, — посоветовал Эмо. — Эти самые "основы" предназначены для существ, умеющих брать в уме двойные интегралы и способных без подготовки прочесть вводную лекцию по вариационному исчислению... или, как минимум, чётко понимающих смысл термина "тензор".

— Ничего, — улыбнулась Джинни. — С аналитическим мышлением у Эйрас полный порядок. Покопается в приложениях, уяснит соответствия терминов и реалий — и начнёт творить высшие заклятья, как некоторые из шкурки в шкурку скачут.

— Не слишком ли всё просто? — усомнилась я. — Прочитала книгу, разобрала несколько формул, и вот уже мои возможности ограничиваются лишь моим воображением?

— А они всегда только им и ограничиваются. Сущее — это то, на что направлено наше внимание. А мы — это наши умы и души. Потоки. Изменения сущего есть вопрос смены точки зрения. И вдумчивое чтение этого учебника подарит тебе несколько новых углов зрения. Как ты думаешь, Эйрас, каково принципиальное отличие высшей магии от традиционной, стихийной, скажем?

— Сложность?

— В точку. Но вообще-то вопрос с подвохом. Полностью корректный ответ звучит так: принципиальных отличий высшей магии от магии ординарной нет.

— Как это нет?

— Обыкновенно. Любая магия, независимо от её оттенка, мощи и прочих переменных, меняет реальность. Подчиняет мир воле мага. И механизм у магии всех уровней один и тот же. Любое заклинание заставляет тебя поверить во что-то немного не так, как ты верила раньше. Чуть-чуть меняет направление потока. Смещает вектора осознания. Это всё, что делает магия, и этого вполне достаточно для изменений. Когда твоя новая вера, или представление, или понимание, или, что вернее, всё сразу плюс многое другое — когда это нечто изменяется существенно, затрагивая несколько аспектов бытия сразу, мы называем случившееся высшей магией. От ординарной магии она отличается так же, как полёт от перемещения по земле. Но не забывай, что и летящий, и ползущий во многих системах координат делают одно и то же: перемещаются в пространстве. То есть покидают одно место, чтобы оказаться в другом. Вот тебе ещё одно бесполезное определение: высшая магия — это обычная магия в большем числе измерений. А теперь новый вопрос с подвохом: почему высшую магию практикуют лишь немногие и довольно редко?

— Потому что её сложнее контролировать.

Джинни отмахнулась.

— Это вторично. А истинная причина коренится в психике, причём в её реликтовых слоях. От высшей магии слишком явственно несёт хаосом. Рациональное мышление, дитя порядка, избегает хаоса. Маги боятся — и довольствуются ординарной магией, той, которая подчинена простейшим правилам. Понятным, просчитываемым, предсказуемым. Высшая магия сложнее ординарной, да только её недоступность — миф. Но должна сказать тебе ещё кое-что. Ты, Эйрас, заново отлила свой поток при помощи искусственного истока, имеющего природу нежити. А у нежити нет страхов, нет инстинктивного ужаса перед тем, что невозможно просчитать от и до. Тем самым ты сломала барьер, мешающий живым творить многомерные заклятья. Потрясающий прорыв! Я шла к нему больше двух столетий личного времени, а потом ещё долго колебалась на пороге, не в силах сделать решительный шаг. Ты бросилась в пропасть, почти не колеблясь. И справилась с большинством последствий за какой-то месяц. Если тебе это польстит, признаюсь: я начинаю тебя бояться.

Откинувшись на спинку своего сиденья, я возвела взгляд к потолку и застонала.

— Да вы что, сговорились все, или как? Уж от вас-то, госпожа Тамисия, я этого не ожидала!

— Тогда немного изменю формулировку. Ты серьёзно удивила меня, Эйрас сур Тральгим, и заставила себя уважать.

— Вот это звучит намного лучше.

— Я тоже так думаю, — вставил Эмо ехидно. — Чтобы Игла начала внушать нам иррациональный ужас своими деяниями и просто присутствием, должно пройти ещё не менее десяти лет. А пока она всего лишь стёрла принципиальную разницу между собой и нами, "старичками".

— Брось, Ящик. Этой разницы никогда и не было.

— Разумеется, Джинджер. Разумеется.

Джинни нахмурилась, мгновенно превращаясь из сестрицы-Илины в госпожу Тамисию — не внешне, разумеется, а внутренне. Полностью перестала сдерживать свою невероятную, тысячелетиями копившуюся силу.

"Вот кто легко нагоняет трепет одним лишь присутствием..."

— Ты забыл наш уговор?

— А ты, кажется, забыла, — хладнокровно парировал Эмо, — что мне моё старое прозвище нравится ничуть не больше, чем тебе — твоё подлинное имя.

Гроза утихла, не начавшись. Аура Тамисии свернулась, колоссальная мощь умалилась. За столом напротив меня вновь, как и на протяжении всей беседы, оказался маг, превосходящий меня силой всего-то раз в девять или десять.

— Ладно. Пошумели, вспомнили старое, и будет. Спасибо за исток, Эйрас.

— А тебе — за учебник. Рессар, готов?

— Да, госпожа.

Иного ответа можно было и не ждать.

— Сухмет, а мы не ошиблись? Может, против нас на этот раз играют очень сильные противники и их неумелость нам просто померещилась? (...)