Вполне ожидаемо, что парня проняло. Он-то явно всяких глупостей напредставлял, а тут такой поворот. Маг, защищающий магловский мир от магов и ныне присматривающий за небезызвестным Поттером. Не удивительно, что какие-либо надуманные претензии так и не были озвучены, а отношение ко мне сразу изменилось на уважительное. Собственно для того я и рассказывал то, что обычно не рассказывают посторонним. Так что с моей стороны было бы просто преступно не начать задавать встречные вопросы. Откровенность за откровенность так сказать.
Узнал я немало интересного. Майлс был в курсе слухов, которые ходили в конце прошлого учебного года, но, как и большинство школьников, не придавал им особого значения. Слух и слух. А вот про всякие необычные события того года мог рассказать гораздо больше, чем я знал. Вот только ответы оказались несколько... неожиданными. Со слов парня, тот коридор на третьем этаже, вокруг которого крутился рассказ Поттера, был общедоступен для всех старшекурсников! Многие, включая его самого, успели там побывать, проходя своеобразную полосу препятствий. И это было относительно безопасно. Тот же цербер не мог нанести существенного урона смельчакам — разве что организовать несколько переломов, которые легко лечились мадам Помфри. С остальными испытаниями было всё в том же духе, только никакого зеркала там не было. Временем прохождения этих ловушек активно хвастались между собой...
Иными словами Альбус Дамблдор не выжил из ума, а вполне целенаправленно дразнил учеников, понимая, что они всё равно найдут куда залезть и что-нибудь сотворить. В Запретном лесу легко можно сгинуть и потом даже тела не найдут. Уж лучше направить их пыл на что-то относительно безопасное, полезное в плане практики и поддающееся контролю взрослых. А вот младшекурсники об этом не знали, поскольку для них лезть туда было бы опрометчиво. За этим также присматривали преподаватели, но Поттер как-то умудрился пролезть. Про философский же камень Джонатан не знал ничего. Ну, кроме общих слов о том, что это вообще такое. И как хочешь, так всё это и понимай.
Информация получалась настолько противоречивой, что невольно возникала мысль — меня намеренно вводят в заблуждение. Но кто и с какой целью? Дамблдор и МакГонагалл косвенно подтвердили, что перед летними событиями произошло нечто экстраординарное. То есть слова Поттера находили подтверждение. Тогда выходило, что Майлса целенаправленно кто-то послал, чтобы... чтобы что? Выставить директора в другом свете? А зачем ему это? Причем, этот вопрос касался обоих. Дамблдор бы мог от меня просто избавиться, вместо подобных игр. А парню просто нет резона мне врать. Разве что уже его ввели в заблуждение или вообще поработали с памятью, но это уже из раздела маразма. Уж как минимум насчёт полосы препятствий я мог узнать у других учеников. Остальные темы с ними не поднимешь, но вот в этом нет ничего особого. Разве что повод для поднятия темы придумать нужно.
Всё последующее дежурство я почти не обращал внимания на шатающихся по школе учеников, вместо этого пытаясь как-то совместить имеющиеся версии. В принципе, они себе не так уж противоречили. По крайней мере, в плане основных моментов. Поттер легко мог не знать о полосе препятствий, поскольку первогодки обычно ограничены своим кругом, а задача тех же старост была не допустить их туда. То есть рассказывать они бы не стали. Но вот Волдеморт, зеркало и камень никак не вписывались в расклад.
Вывод напрашивался очевидный — мне нужно больше информации. Но откуда её взять? Ученики по понятным причинам отпадали и оставались преподаватели. Верил ли я кому-то из них? Я их попросту почти не знал, чтобы делать громкие заявления. А спросить нужно было. По этой причине после дежурства я заглянул к МакГонагалл и задал пару вопросов. Женщина явно была не в восторге от того, что меня интересуют далёкие от учебы вещи, но всё же ответила. Подтвердила слова Джонатана и заявила, что доподлинно не знает, что случилось с "мистером Поттером".
Что мне оставалось? Напрашиваться на приватную беседу с Альбусом Дамблдором? Ну, она точно неизбежна, но я пока не был к ней готов. Всё упиралось в информацию, а от ресурсов ордена тут было мало проку. Они могли разве что официальные данные запросить. Мне нужно было ещё хотя бы одно мнение, причем как можно более объективное, и, кажется, я знал, где его получить.
Пятница — день, когда многие позволяют себе немного расслабиться после тяжелой недели. Меня это никогда не касалось, поскольку график у меня всегда был ненормированным, а сейчас и подавно — нагрузка была невелика. За прошедшие дни я просто раз за разом повторял вводные лекции для разных потоков учеников, а в остальном просто наблюдал, слушал и думал о своём. Но речь шла и не обо мне, а о человеке, который во всём этом варится уже много лет. Памятуя разговор перед распределением учеников, я решил заскочить к Кеттлберну и не с пустыми руками, а с бутылкой неплохого виски. Односолодовым и насквозь магловским, но идеально подходящим для раскрепощенной беседы. Главное самому не перебрать. И чтобы собеседник употреблял. Вообще, логичнее было бы назначить встречу в Хогсмиде или что-то в таком духе, но по понятным причинам мне хотелось обойтись без лишних ушей.
В общем, день подходил идеально, особенно с учетом того, что у нас обоих не было дежурств. Оставалось только дождаться вечера и заглянуть к Сильванусу, послав вперёд себя короткую записку, обозначавшую моё намерение. Простая вежливость, на случай если тот не желает или не может принять гостя. К счастью, ничего подобного не произошло. Точнее, никакого ответа я не получил.
— Не думал, что ты воспользуешься приглашением, Шельт, — с порога заявил он, со странной полуулыбкой поглядывая на меня.
Я сходу не смог понять, это такой мягкий посыл или нет. Слова вроде говорили о первом, а их подача о другом. Поэтому и сам остановился на нейтральной фразе.
— Если это была простая формальность...
— Она и была, — без затей огорошил меня Кеттлберн, — но я рад, что ты пришел. Обычно молодежи нет дела до нас, стариков.
— Кто если не старики поделятся с молодёжью опытом. Да и в коллектив нужно как-то вливаться, — прозвучало может и банально, но тем не менее резонно. Повод ведь не обязательно должен блистать оригинальностью, верно?
— Ха! Это звучит как тост. Заваливайся.
Выдав это странное приглашение, мужик, заметно прихрамывая, посторонился, пропуская меня внутрь своего кабинета. Просить меня дважды не требовалось. Внутри оказалось весьма необычно. Кабинет это не учебный класс, так что те, что я видел как за эту неделю, так и в былые годы, мало чем отличались. Разве что директорский выделялся. Как выяснилось, оригинальностью отличался и преподаватель по уходу за магическими существами. У него вместо книжных полок громоздились стеллажи с разномастными клетками, аквариумами и террариумами. Это можно было бы объяснить профессиональными увлечениями, но все они были пусты. По крайней мере, я не заметил ни одной животины. И вот это было странно. Зачем они если в них никто не обитает?
— Это мой личный мемориал, парень. Память о каждом из моих былых питомцев, — мой интерес не остался незамеченным.
— Разве такие вещи не лучше хранить дома? — с удивлением поинтересовался я. И даже не знаю, что тут больше удивляло. Количество или способ. Про саму по себе странность можно и не упоминать — у всех свои тараканы в голове.
— Дома всё место занято нынешними, — фыркнул мужик, — в школе в последние годы стало слишком много ограничений. То нельзя, сё нельзя. Вон, в минувшем году Хагрид дракончика завёл — самку норвежского горбатого. Милое дело, но если бы кто прознал, попросили бы его с должности лесничего как пить дать.
Меня сложно назвать компанейским человеком. Я по жизни тяжело нахожу общий язык с окружающими и обычно общаюсь с небольшим кругом лиц. Причем, это далеко не обязательно кто-то, с кем у меня сложились близкие отношения, а зачастую просто тот, с кем приходится часто контактировать и я к нему попросту привык. Так было когда я учился, когда начал работать и так оставалось сейчас. Но вот с Сильванусом Кеттлберном я себя почувствовал на удивление легко. Почему? Я понятия не имел, но дела обстояли именно так.
Я поспрашивал о школьных буднях со стороны преподавателя и получил пару советов, а заодно пяток историй разной степени забавности. И это ещё до того, как дело дошло до моего "гостинца". Само собой посиделки со спиртным проходили не в рабочем кабинете, а уже в личных покоях Кеттлберна, где можно было не опасаться внезапных гостей. И разумеется, тема всяких необычных существ была поднята неоднократно. Уже через час мне показывали школьный питомник, в котором я ранее никогда не был и только слышал о его существовании. Мрачноватое место, в котором осталось совсем немного обитателей, хотя по количеству оборудованных мест в былые годы тут был настоящий зоопарк.
Ещё через час меня уже знакомили с русалкой и гарпией, проживающих у Сильвануса дома. Именно знакомили, поскольку это были разумные магические создания, пусть и далёкие от людей. Откуда они у него я даже не спрашивал — сто процентов какая-то нелегальщина. А ещё было непонятно, зачем показывать подобные вещи человеку, с которым едва знаком. Тут на алкоголь не спишешь, мы выпили совсем немного, чисто для настроения. Наверное, мужику крайне хотелось похвастаться своей "коллекцией", а во мне он нашел собрата по увлечениям. Что же, в некотором роде именно так оно и было.
И конечно же я не забыл про основную цель своего визита. Аккуратно повернуть тему разговора в нужное мне русло было сложно, и вполне возможно в итоге получилось несколько топорно. Ну не шпик я, чтобы в таких вещах мастером быть. Но цель была достигнута — Сильванус Кеттлебрн охотно поделился своим отношениям к "прошлогоднему дурдому". Однако его версия мало чем отличалась от слов Майлса — он лично работал с цербером, создавая защиту от клыков и когтей. Ничего нового при этом он мне не поведал, разве что отметил:
— Не лез бы ты в это дело, парень. Наше дело детей учить, а с остальное проблемы Альбуса.
* * *
Мой второй визит к Альбусу Дамблдору случился в выходные, после того как я ещё раз попытался собрать картинку воедино и смирился с неизбежным. На этот раз директора я посещал по собственной инициативе, но меня не стали посылать, ссылаясь на занятость, или попросту игнорировать. Похоже, Дамблдор был совсем не против расставить все точки над "i", на что он, в общем-то, и намекал в прошлый раз.
— Спрашивайте, мистер Шельт, — ровно как и прошлый раз меня пригласили присесть около камина, но на этот раз директор без затей передал инициативу в мою руки.
— И вы так просто ответите? — удивился я. Подозрительная сговорчивость.
— Постараюсь, — просто ответил директор, — что бы вы обо мне не думали, я не имею ничего против организации, которую вы представляете, понимаю ваши мотивы и наличие общей угрозы, а также признаю за маглами право на самозащиту. Однако само по себе ваше присутствие в Хогвартсе меня совсем не радует. Так что для меня будет проще именно ответить.
Что же, пусть и получалось всё как-то слишком уж хорошо, но в целом меня такой сценарий беседы более чем устраивал. Вопросов у меня имелось в избытке. Настолько, что даже сложно определиться, с чего бы начать. С самого главного? С самого непонятного? Или просто с самого начала?
— Философский камень был настоящим? — в итоге я остановился на среднем варианте. Не укладывалось у меня в голове его наличие в этой истории. С Поттером всё понятно, парнишка влез куда не следовало. С Волдемортом сложнее, но его цели можно представить. Но наличие в школе камня... Не философский камень, а камень преткновения какой-то.
— Да, — односложный ответ прозвучал быстро и без каких-либо заметных колебаний.
— И как же так получилось? Вы знали об интересе Волдеморта, но рискнули жизнями детей? Или не знали, но тогда непонятно, зачем его вообще потащили в школу. Что такое ему могло грозить?
— Хорошие же вы задаёте вопросы, — устало вздохнул Альбус Дамблдор, но отмалчиваться не стал, — тут всё не так просто. Изначально я не знал об интересе, но никак не мог отказать владельцу камня. Знаете ли, магу уровня Николаса Фламеля сложно отказать, особенно если ты ему многим обязан.
— Допустим, — я мысленно поставил себе пометку, о непосредственном участии легендарного алхимика в данном деле, — но зачем же прятать его там, куда сами направили детей?
— Тут всё куда проще — я его там не прятал, — при этих словах директора я едва не поперхнулся, — и предвкушая ваш следующий вопрос, отвечу сразу — они не должны были туда попасть. Туда не должен был попасть Волдеморт. И юного Поттера это тоже касается. Но три крайне маловероятных события не просто случились, но пересеклись.
— Вы специально пытаетесь запутать меня ещё сильнее? — сказанное действительно казалось чем-то откровенно странным.
— Ах, если бы, — Дамблдор усмехнулся, — боюсь что я и сам не до конца понимаю, как и что произошло. Но постараюсь пояснить. Суть нашего маленького эксперимента по направлению излишней энергии детей в полезное русло думаю вам понятна? — я быстро кивнул, — хорошо. Когда я начал подозревать присутствие непрошенного гостя, то постарался сделать так, чтобы оно выглядело очевидной в своей нелепости ловушкой. В какой-то мере это сработало, но не так, как хотелось бы — она привлекла внимание Гарри, к чему я, вынужден признать, отнёсся несколько беспечно. Решил, что небольшое приключение пойдёт мальчику и его друзьям на пользу.
— Да уж, приключение вышло знатное, — подозреваю, что Поттер с такой интерпретацией не согласился бы. Парнишку чуть не грохнули. Но речь ведь не об этом, — и всё же — камень.
— Да, камень. Как я уже сказал, он не должен был там оказаться, но тут своё слово сказало зеркало. Это весьма опасный артефакт, но отнюдь не из-за того, что отражает людские желания. Нет, оно обладает неким подобием рассудка и может целенаправленно свести с ума того, кто слишком долго в него всматривался, а объединение с камнем, очевидно, увеличило его возможности. Я перенёс зеркало в недоступную ученикам часть замка, но оно всё равно оказалась в нужном месте и в нужное время, а заодно свело там тех, кому было предначертано. Шутка судьбы...
— То есть вы хотите сказать, что встреча Гарри Поттера и Волдеморта около зеркала с камнем была случайностью? — честно говоря, я немножко прибалдел с такого расклада. Звучало всё это как самая нелепая отмазка в истории. Вместе с тем такую нелепость никто не будет использовать для этих целей. Но это ведь не значит, что в эту байку стоит безоговорочно поверить?
— Не случайностью — судьбой, — с наставительными нотками в голосе поправил меня Дамблдор. Разве что многозначительно палец не поднял, — похоже, она действительно связывает этих двоих. Хотя иногда мне кажется, что Николас предполагал такой результат. Предвосхитил охоту за камнем или сам её спровоцировал? Знал ли о зеркале? Мог ли он сложить цепочку маловероятных событий так, чтобы Волдеморт раскрыл своё инкогнито, но не добился никаких результатов? Пожертвовать ради этого камнем? И пожертвовать ли? Боюсь, на эти вопросы я ответить не смогу. Как и развеять ваши сомнения, мистер Шельт. Поверить в эту историю сложно, но другой для вас у меня нет.
