* * *
Вялость и спутанность сознания — типичное состояние, когда очнёшься после анестезии, ну или чем там меня накачивали. Это только в первый раз было снотворное, ведь тогда никто никуда не спешил. Сейчас же всё иначе, так что приходилось мириться с последствиями. Я уже имел соответствующий опыт, поэтому не порывался резко вставать и куда-то мчаться, а наоборот, некоторое время полежал, окончательно приходя в себя и собираясь с мыслями.
В Монастырь я стремился сразу по двум причинам. Сэр Айлендс обещал познакомить меня со всеми имеющимися по печати Кромвеля материалами, что могло приблизить меня к пониманию произошедшего в Хогвартсе. Правда, он сразу предупредил, чтобы я многого не ждал, но всяко лучше, чем ничего. Ну а вторая — Люциус Малфой, которого держали там же. Мне разрешили побеседовать с ним, что куда лучше чтения материалов по его допросу. У меня были вполне конкретные вопросы, которые потянут за собой новые и в результате могло что-то выясниться.
Когда я достаточно пришел в себя, чтобы покинуть келью, за дверью меня уже дожидался привычно молчаливый монах. Уж не знаю, тот же самый это человек или каждый раз разный. Повинуясь жесту, я пошел следом за ним и путь наш лежал куда-то вниз. Сразу на несколько уровней — так глубоко я ещё не бывал. Я вообще слабо представлял насколько велико на самом деле это место, и раскрывать все его секреты мне точно не собирались. По крайней мере — не сейчас.
Лестница вывела нас в почти неосвещённый коридор, с рядом дверей по обеим его сторонам. На первый взгляд можно было решить, что это уже привычные мне комнаты-кельи, но вскоре стало понятно, что это не так. Не было у тех дверей прорезей внизу и вверху, для общения и передачи вещей... постояльцу. Это явно был аналог тюремных камер.
Монах провёл меня в конец коридора, неторопливо подлил масла в тусклую лампу около одной из дверей, снял её с крюка и протянул мне, после чего достал массивный ключ и отпер дверь. Открывать не стал, только молча встал к стене и повёл рукой, давая понять, что я могу войти. Ну а меня не требовалось просить дважды. Перехватив лампу в левую руку, я потянул ручку двери. Та оказалась неожиданно тугой, и пришлось немного поднапрячься, чтобы оказаться в небольшой неосвещенной комнатке.
В нос тут же шибануло неприятным запахом немытого тела и нечистот. Свет лампы разогнал царящую внутри темноту, открывая мне грубую деревянную лежанку, на краю которой сидел, тут же рукой заслонивший лицо человек. Я, даже заранее зная кого должен увидеть, не сразу его узнал. Длинные светлые волосы спутались и потемнели от грязи. Знакомый мне костюм был измят и замаран, а мантии вообще не было видно. На колене, куда я всадил пулю, штанина была распорота, и под ней виднелся чистый бинт. Видимо узника подлечили и продолжали перевязывать рану. Как же сильно изменился Люциус Малфой за те десять дней, что я его не видел.
Подкрутив заскрипевший регулятор, я уменьшил огонь в лампе, поставил её на пол около входа, и шагнул глубже, останавливаясь около сидящего Малфоя. Тот продолжал промаргиваться, но моё внимание привлекла его вторая рука, которой он прижимал к груди некий предмет. Не сразу до меня дошло, что это его собственная палочка. Очевидно, на него, как я и думал, наложили печать, и верное оружие стало простым куском полированного дерева, которое оставили для осознания всей глубины своей беспомощности. Жестко, но действенно.
— Рад новой встрече, мистер Малфой, — вопреки формулировке, в моём голосе не было издёвки. В чем-то я этому мужику даже сочувствовал. Так, самую малость. И глумиться над побеждённым точно не собирался, но мне просто нужно было как-то начать разговор.
— Шельт? — Малфой, всё ещё щурясь, посмотрел на меня. И этот взгляд вкупе с голосом подействовали на меня как ведро ледяной воды. Я ожидал злости, ненависти, опаски или страха, но увидел и услышал только полное безразличие. Апатию. Увидев лицо, я мог точно сказать, что никакого физического насилия к нему не применяли, но при этом довели до такого состояния. Жестоко. Но он заслужил.
— Он самый, — подтвердил я, — у меня к вам ряд вопросов. Начну с ключевого — что случилось в ночь исчезновения Волдеморта?
— Сколько можно повторять этот вопрос? — в ответ прозвучал устало-безразличный голос, — я не знаю, просто не знаю.
— Не знаете или не можете сказать? — уточнил я. Учитывая внезапность исчезновения Волдеморта, было маловероятно, что он успел плотно подстраховаться, но мало ли.
— Темный Лорд собирался разобраться с Поттерами, и я пытался его отговорить, но на его решения сложно влиять. Ночью он исчез, а наши метки потускнели как... — взгляд Малфоя вдруг изменился, стал осмысленнее и сфокусировался на моём лице. Да и сам он как-то неуловимо изменился, словно ожил, — как сейчас. Это всё, что я знаю.
— А кто мог знать? Может он взял кого-то с собой?
— Что меня ждёт, Шельт? — едва слышно, но с хорошо заметным отчаянием зашептал он, — сколько мне гнить в этой дыре? Пусть отдадут меня в министерство, я во всём сознаюсь. Во всём! Лучше Азкабан, чем так...
Мужчину затрясло, а взгляд наполнился немой мольбой. Но я просто не знал, что ответить. Тут от меня мало что зависело. Да и сам по себе вопрос достаточно сложен. По нашим данным крови на нём было немного. Недостаточно, чтобы казнь была морально оправдана. Обычного человека в его случае упекли бы в тюрьму лет на десять, а дальше он получил бы свой шанс. Но с другой стороны мы не всё знаем и просто не в состоянии прикинуть масштаб его косвенного участия в расправах Упивающихся Смертью. Он ведь плотно участвовал в финансово-организационной деятельности.
Я так и не успел ничего сказать, как позади прозвучал низкий, немного дребезжащий голос:
— У тебя впереди много времени, чтобы замаливать свои грехи, сын мой, — на пороге камеры замер монах. Я по-прежнему не видел лица из-за глубоко опущенного капюшона балахона, но впервые услышал голос одного из них. Судя по всему, тот был далеко не молод, — задавай свои вопросы, он ответит.
Выдав вторую фразу, которая явно предназначалась мне, монах неторопливо повернулся и скрылся за стеной. А Малфой вновь "помертвел": взгляд его "потух", а голос утратил эмоции.
— Если кто и знал, то Белла. Из-за своего фанатизма она пользовалась особенным доверием.
— Беллатриса Лестрейндж? — я на мгновение задумался. Само собой я знал это имя, просто не смог так резко переключиться обратно на свои вопросы, — а Сириус Блэк? Он может что-то знать?
— Не знаю. Для нас его предательство стало таким же шоком, как и для остальных. Никогда не видел его на собраниях ближнего круга и среди других Пожирателей Смерти.
— Это ведь нормально для тайного агента, — засомневался я.
— Каждый из нас был повязан кровью в той войне, каждый получил метку, — добавил Малфой, — даже такие, как Крауч-младший. Но про Блэка я не знаю ничего.
Это была весьма интересная информация. В принципе, она ничего не гарантировала, но если Малфой знал о предательстве сына Барти Крауча, то о Блэке тоже должен был слышать. Значит, существовала возможность того, что и в этом деле не всё так, как кажется на первый взгляд. А значит, у меня появилось сразу два повода побывать в Азкабане. Оставалось только придумать, как это осуществить.
========== Часть четвёртая. Глава 2 ==========
В Монастыре я провёл целые сутки. Ничего действительно важного из Малфоя больше вытянуть не удалось, так что пришлось сосредоточиться на другом направлении. Сэр Айлендс выдал мне на руки ни много ни мало, а личные записи первого мага ордена — Михаэля Кромвеля. В них было достаточно подробно расписано, как использовать блокирующую магию печать. Эта магия была из разряда ритуалов, в рамках которой чертилась мудрёная пентаграмма, а её уменьшенная копия наносилась на объект ритуала. Для обеспечения результата требовалось совместное усилие не менее двух магов, а итоговое количество участников зависело от личной силы того, на кого печать налагалась. Там же приводились примерные расчёты по замене магов на обученных концентрировать крохи своих сил сквибов и обычных людей.
И вот это уже было очень и очень интересно, поскольку фактически означало, что при должном количестве и подготовке ритуальную магию могут использовать простые люди. Магия-то во всех живых есть, менялось только её количество. Но, к сожалению, к интересующей меня теме это почти не имело отношения. Сам механизм работы печати не раскрывался от слова совсем. Откуда пошла эта магия? Как она работает? Что означают наполняющие её символы? Сама печать это личное изобретение Кромвеля или он где-то его подсмотрел? Возникало немало вопросов, и на них не было ответов.
На эту тему у меня состоялся разговор с сэром Айлендсом. Когда я озвучил свои выводы, он просто пожал плечами и спокойно ответил:
— Я предупреждал — не рассчитывай на многое. Мы бы не стали скрывать полезные для тебя знания, но у нас есть только своеобразная инструкции по применению.
— Даже не знаю, радоваться мне такому доверию или расстраиваться из-за результата, — не удержавшись, хмыкнул я, — если верить Дамблдору, это некая "очень старая магия", которой сам он не владеет. Допустим, он сказал правду — тогда откуда о ней мог узнать Кромвель? Он ведь был маглорождённым.
— Насколько я слышал, мастер Михаэль был очень разносторонней личностью и истинным продуктом своего времени. Изъездил весь мир, учавствовал в бесчисленных экспедициях, изучал далёкие языки, культуры и, разумеется, магию. Аравия, Египет, Мезоамерика, Индия и Китай — сейчас не угадать, откуда пришла печать или то, что стало её основой.
— Прям Индиана Джонс какой-то, — в голове мгновенно всплыл образ лихого археолога, только вместо кнута у него была волшебная палочка, а вместо шляпы классический колпак. Понятное дело, такой головной убор совершенно не сочетается с активными телодвижениями, но шаблонное представление о магах былых времён именно такое.
— Таких Джонсов в те времена было немало, — с удивлением я отметил намёк на улыбку, что появился на лице старого рыцаря. Сомневаюсь, что его голову посетил тот же образ, скорее он просто вспомнил о временах своей молодости. Он вроде как застал исход той эпохи, — но это дело дней минувших. Скоро год как мы столкнулись с искусственными вампирами и до сих пор топчемся на месте.
— Так уж и топчемся... — поморщился я. В конце концов, мы не так уж мало узнали. Как минимум подтвердили, что Волдеморт жив и посадили под замок не последнего из его подчинённых, благодаря чему наметились новые ниточки, которые могут на что-то вывести.
— Да, кое-что удалось узнать, — отмахнулся от моего замечания сэр Айлендс, — но вместе с тем мы по-прежнему не знаем, что, зачем и почему происходит. Теория о том, что за всем стоит Волдеморт, начинает казаться мне несостоятельной. Если он имеет такие резервы, то почему их не использует? И Люциус Малфой ничего об этом не знает. Именно не знает — не пытается юлить или отмалчиваться, а попросту удивляется нашим вопросам. Вместе с тем я всё ещё уверен, что он с этим связан. Только связь эта носит иной характер. Но какой именно? Мы не знаем. Надеюсь, ты понимаешь, насколько шатко это положение?
Понимал, прекрасно понимал. Можно сказать видел наглядный пример того, с каким трудом переворачивали подобную ситуацию, хотя там масштаб был локальным. И тоже пришел к схожим выводам. Во всей этой хогвартской возне Волдеморт совсем не выглядел тем, кто контролировал ситуацию. Он спешил и делал ошибки. Рисковал. Будь у него такие силы под рукой, стал бы он вообще лезть в Хогвартс? Того же Поттера проще было захватить вне школы. Да, его дом хорошо защищен и за мальцом явно присматривают, но когда у тебя есть небольшая личная армия — это не является серьёзным препятствием.
— Я продолжаю работать в этом направлении, — ну а что я ещё мог сказать? Будем копать, пока есть куда, и других вариантов просто нет.
— Этого недостаточно! — жестко отрубил этот старик.
— При всём уважении, сэр, но один человек не может охватить всю магическую Англию. Мне, конечно, помогают чем могут, да только могут совсем немного. Приходится идти на компромиссы, но вместо понимания я получаю головомойку на тему того, насколько может быть опасен Альбус Дамблдор. Как будто я этого не знаю! Но у нас просто нет альтернативного источника информации. Нету!
Да, я завёлся. И да, зря я это сделал. Но если честно — накипело. Я на полгода переселился в Хогвартс, отставив в сторону все свои личные хотелки. Это ведь не просто работа, а полноценная жизнь, причем не такая, как я привык. И я даже добился определённых результатов. Но по возвращению мне высказывают недовольство. Мне что, разорваться в попытках не пропустить новое покушение на Поттера, вытянуть что-нибудь из Дамблдора и отработкой возникающих теорий? А ведь преподавательские обязанности тоже никто не отменял. Но кого это волнует, верно? Важен только результат.
— Интегра не права, — похолодевший голос сэра Айлендса заставил меня разом успокоиться. Хотя даже не голос, а скорее то, что он сказал. Не ожидал я, что он встанет на мою сторону, — сотрудничество с Альбусом Дамблдором, захват пленника и даже использование "магоборца" — это были правильные решения. Чистильщику приходится действовать по обстоятельствам, а они редко бывают идеальными. Что касается Интегры — тут сказывается отсутствие какого-либо опыта до того, как она стала во главе своей организации. Вопрос только в том, почему ты жалуешься мне, вместо того, чтобы объяснить ей её неправоту?
— Это задача Уолтера, а не моя, — хмуро отозвался я. Стать крайним ещё и тут, мне совершенно не улыбалось.
— Верно, — вопреки ожиданиям, рыцарь даже не подумал спорить, — как вижу, возражать старшим по статусу ты вполне способен. Но не ей, верно? Уверен, Уолтеру ты даже ничего не сказал. Это становится проблемой, Кристофер, и её нужно как-то решать. Подчеркну — проблема именно в тебе. Интегра может ошибаться, но она не боится принимать решения и учится на своих ошибках, тогда как ты стараешься их сгладить. Если думаешь, что это идёт ей на пользу, то зря. Определись, наконец, кто ты есть и займись делом, а я слишком стар, чтобы нянчиться с вами двумя.
Не сказать, чтобы я не понял, что имел ввиду сэр Айлендс, но и полного понимания того, что мне стоит делать, у меня не было. Определённо, итог этого разговора мне совсем не понравился. Да, наши отношения с Интегрой давно пора пересматривать, поскольку я, похоже, цепляюсь за прошлое, а она наоборот, не боится меняться. Но как именно это сделать, если я привык её видеть именно так? Тут и возникали проблемы. И что самое главное — у меня не было времени на то, чтобы этим заниматься. Пока школу не открыли, нужно многое успеть сделать.
Та же печать Кромвеля. Я старательно перерисовал отдельные её фрагменты и символы: достаточно чтобы дать кому-либо понимание цели моих поисков, но слишком мало, чтобы поставить под угрозу секрет ордена. Зарисовка той штуковины из Хогвартса у меня тоже была. С этим стоило заглянуть к старине Отто — быть может, он что-то раскопает или подскажет того, кто что-то знает. А Интегра... тут следовало как следует всё обдумать.
